* * *
Они спустились вниз. У Роми даже голова закружилась от густого аромата настоящего итальянского соуса. Она подошла к столу, села и, чтобы нарушить неловкое молчание, спросила:
– Так что за история с Джастином Лонгом?
Клинт глядел на нее поверх огромного клубка пасты:
– Что вы имеете в виду?
– Он слишком молод, чтобы управлять таким местом.
– Это вы сами придумали?
– Я хорошо разбираюсь в людях. Он не совсем... подходит на эту роль.
Клинт удивился:
– Интересно. Что еще?
Роми пожала плечами:
– Я ему не нравлюсь.
С набитым ртом он рассмеяться не мог. Но через мгновение пробормотал:
– Вас послушать, так этим грешит половина штата.
– Он искренне не любит. С первого же дня.
– Это потому, что вас нанял я. Удар по его самолюбию.
– Вы – босс и можете нанять кого угодно.
Зеленые глаза внимательно смотрели на нее.
– Все сложнее.
Роми вздохнула:
– Если я хочу хорошо делать свое дело, то, сами понимаете, должна знать о всех скелетах в шкафу.
Он осторожно положил вилку и поднес к губам салфетку.
– Джастин – мой брат.
Роми покраснела:
– Вот как? С каких пор?
– В общем-то, со дня его рождения.
Роми глубоко вздохнула:
– Почему вы раньше этого не сказали?
– Мне это казалось неуместным.
– Ну разумеется. Знаете, статистика утверждает, что семейные отношения на рабочем месте увеличивают вероятность преступления? Всякая романтика – только на втором месте.
На него ее предостережение впечатления не произвело.
– Спасибо за информацию, но это семейный бизнес. Джастин – последний, кого я заподозрил бы в воровстве.
– Как давно он у вас работает?
– Вы интересуетесь с профессиональных позиций?
"Еще одно предупреждение".
– Нет, просто интересно.
Он не очень уверенно проворчал:
– Он жил с мамой до девятнадцати лет. Потом... захотел домой.
Роми нахмурилась:
– Бросил маму?
– Мы растем, Роми, и со временем уходим от мам. Даже Лейтон так поступит.
"Меняет тему". Роми сразу поняла.
– Вернемся к Джастину... Итак, он вернулся в Уайлд-Спрингс, и вы сделали его управляющим?
– Джастин был помощником консьержа большого чикагского отеля. У него был полезный опыт, а я только что вернулся, и меня тогда место управляющего не интересовало. Я попросил его остаться.
"Тогда? Но я спрашивала о другом".
– Какого отеля?
– Не знаю. Меня это не волновало. Какого-то французского, крупного.
– Вы очень доверяете Джастину. Позволить ему работать с такими ценностями...
Зеленые глаза вспыхнули.
– А вам?
Еще одно предупреждение: "Не суйся в нашу семью".
Она пожала плечами:
– Мы просто беседуем.
Клинт отодвинул тарелку с недоеденной пастой.
– Он вас беспокоит, да? Он мой брат, Роми. Конечно, я ему доверяю. Я ему должен...
Если бы Клинт не оборвал так резко, Роми переспросила бы: "Что должны?"
У него сразу стало отчужденное лицо, сжались губы. Потемневшие глаза напряженно смотрели на нее. "Хороша совместная трапеза коллег!"
Минут десять они ели молча.
Мозг Роми усиленно работал. "Братья. Не так уж забавно оказаться между ними..."
У нее не было братьев, но она видела не одну пару братьев в школе. То жестоко дерутся между собой, то отчаянно защищают друг друга... Похоже, трудно расти вместе.
Как долго семейные проблемы этих двоих не дадут о себе знать? А что дадут, тому гарантией присутствие Джастина Лонга. И она, Роми, угодит в самый их центр!
Она перехватила взгляд Клинта и поспешно опустила глаза, чтобы скрыть мысли. Он был хорошим едоком и очистил свою тарелку задолго до нее. И теперь мог рассматривать ее, сколько душе угодно.
– Кем он был?
Она подняла глаза и с трудом проглотила пасту:
– Кто?
– Тот человек, который дал вам столько знаний о вооруженных силах.
Роми замерла:
– Почему должен быть какой-то человек? Может, я сама интересуюсь военной историей Австралии?
– Вы?..
Она вздохнула. Лгать она не могла.
– Как долго вы были вместе?
Легко можно было бы позволить ему и дальше так думать, но эти глаза...
– Это был мой отец.
Впервые с тех пор, как они встретились, Клинт выглядел по-настоящему удивленным.
– Ваш отец?! Я думал... Вы казались такой...
– Вы считали, что я сбежала из-за испортившихся отношений?
– Что-то в этом роде. Во всяком случае, не из-за романтики.
Роми ни с кем не была с того вечера, когда был зачат Лейтон. Но об этом она вряд ли ему скажет.
– Кем он был?
"Так. Вот оно!"
Роми вздохнула:
– Полковником.
Она прямо-таки видела, как Клинт молниеносно связал все детали воедино.
– Полковник Мартин Карвелл – ваш отец?
Под таким любопытствующим взглядом Роми почувствовала, что ей опять шестнадцать лет.
Клинт присвистнул:
– Он – легенда в армии.
Роми с трудом улыбнулась и отодвинула тарелку с остатками еды.
– Не сомневаюсь. Армия – это его жизнь.
От зеленых глаз ничто не могло укрыться.
– Но вы от него удрали?
– Легендарным отцом он не был. Я не хочу растить сына под его влиянием.
Клинт явно не понимал. В любое другое время Роми сменила бы тему. Но не сегодня вечером. Не с этим человеком. Она хотела, чтобы он понял.
– Вы помните, как вас учили основному курсу боевой подготовки?
Он ухмыльнулся:
– Как такое забудешь? Это был ад.
– Сколько вам было?
– Восемнадцать.
– А теперь представьте, что вам пять.
Она встала, собрала тарелки, отправилась на кухню и поставила их в раковину. Они звякнули, и Роми выругалась. Клинт провожал ее взглядом.
Его спагетти были самыми лучшими, какие она когда-либо ела, но сейчас они тяжелым комом лежали в ее желудке. Чтобы отвлечься, Роми стала очищать тарелки от остатков пищи и мыть соусники. Но приходилось отчаянно моргать.
Вдруг на дрожавшую руку легла огромная рука. Клинт сказал ей на ухо:
– Оставьте это, Роми, – и повел ее на галерею.
Больная от детских воспоминаний, спотыкаясь, Роми брела за ним. Воспоминания были так ярки...
Клинт вывел ее на галерею и отпустил. Она, тяжело дыша, тут же вцепилась в перила. Роми никогда не позволяла себе даже думать о тех днях и, конечно, не собиралась никому рассказывать. Слишком больно. Она только-только начала накладывать швы на свой защитный слой, заделывать протечки...
– Не надо, – сказал Клинт.
– Что – не надо?
– Опять прятать. Не пытайтесь скрыть это от меня. И от себя. Сколько вам было, когда вы уехали?
С фактами иметь дело легче, чем с чувствами.
– Почти двадцать.
Он наклонился к ее лицу:
– Значит, Лейтону было около двух?
– До этого он меня не отпустил бы.
Роми затолкала поглубже воспоминания о человеке, которого ненавидела, об ужасе ловушки, из которой нет выхода, в то время как в твоем юном чреве растет новая жизнь. Потом еще два года попыток защитить себя и маленького сына от влияния Полковника. И свой страх, когда после рождения Лейтона Полковник понял, что получил в дом мальчика, будущего солдата,и начал проявлять к нему внимание. Тот страшный день, когда он принес игрушечное оружие "для маленьких солдат". Он уже начал строить планы на будущее Лейтона. В тот самый день Роми в компьютере и нашла помощь. Компьютер – это было лучшее, что сделал для нее Полковник.
Даже темнота не скрыла вспышки ярости Клинта:
– Он вас обидел?
Она опустила глаза:
– Что значит "обидел"?
– Он вас... ударил?
– Есть вещи болезненнее, чем побои. А его драгоценный кодекс чести не позволяет поднимать руку на беременную женщину.
– Тогда до чего "до этого"?
Печаль и жалость смешались в его глазах, и боль пронзила Роми. Она не нуждалась ни в чьей милости! Она оторвалась от перил и, глотая слезы, бросилась к дверям.
– До того, как я созрела, чтобы сломать меня любым способом.
Она двигалась быстро, но Клинт оказался быстрее.
На полпути к двери он развернул ее и прижал к мощной груди. Она невольно почувствовала удовольствие от его объятий.
– Роми, я не могу позволить вам уйти такой расстроенной в пустой дом.
– Это не входит в ваши обязанности.
Он взял ее лицо в ладони и заставил смотреть в глаза:
– Останьтесь и поговорите со мной. Пока я не пойму, что с вами все в порядке.
Она попробовала отодвинуться, но он крепко держал ее.
– Со мной все в порядке. Отпустите меня. Пожалуйста... – Она еле сдерживала слезы.
"Не смей перед ним плакать!"
Поздно... Крупная слеза скатилась по щеке. Он большим пальцем смахнул ее. Она боялась, что Клинт будет разочарован ее слабостью, поэтому крепко зажмурилась.
"Карвеллы не плачут!"
Клинт положил ее голову на свое плечо, погладил по волосам, а другой рукой обнял за талию.
– Ах, Роми...
На его груди ей показалось так уютно, что напряженное тело постепенно превращалось в мягкую, слабую плоть.
* * *
Это была его ошибка. Клинт никогда не должен был спрашивать Роми о прошлом. Он сделал это, только чтобы увести ее от неудобной темы своего брата.
Кажется, она успокаивалась, и теперь Клинт думал о том, как приятно ее обнимать. Хотя бы однажды. Хотелось бы только, чтобы тело на это не реагировало и чтобы она не пыталась убежать.
Постепенно напряжение Роми проходило. Он продолжал нежно гладить ее по волосам, по спине. Невозможно думать о ней, как о коллеге, когда она такая. Она – женщина. Которую кто-то обидел, которая нуждается в покое. Именно в покое.
– Ш-ш...
Его губы на секунду коснулись ее затылка. Только слегка.
Что он пристал к ней с человеком из прошлого? Захотелось узнать, насколько она доступна? Свободна ли? Будь честен хотя бы с самим собой, если уж не можешь быть честным с ней!
Ее щека лежала на его плече. Она то ли плакала, то ли вздыхала.
Он опять прикоснулся к ее затылку. На этот раз задержался дольше. Роми не отодвинулась. Более того, она будто свернулась у него на груди, как спящий котенок. По его венам побежало наслаждение, дыхание стало горячим. Он отвел волосы с ее лица и, наклонившись к мокрым щекам, поцеловал закрытые веки. У него на груди трепетало ее сердце. Как птичка.
Это было вознесение на небеса.
Роми перестала дышать. Голод, утоления которого Клинт не позволял себе долгие годы, переполнял его, но он сдерживался. Он наклонился и губами нашел местечко рядом с ее ухом. Потом нежно пробежал по скуле.
Она всхлипывала, но не отодвигалась и, почти повиснув на его руках, смогла выговорить только:
– О, Клинт...
Это ударило его в то место, о котором он давно забыл. Где-то глубоко внутри. Заметила ли она, что наконец назвала его по имени? Боже, да он мечтал услышать, как ее губы его произносят! Но Роми должна сама захотеть этого.
– Роми... я намерен вас поцеловать.
Его голос загустел от жажды. У нее дрогнули губы в удовлетворенной улыбке, и чуть слышным от желания голосом она произнесла:
– Вы уже меня целуете, Клинт...
Он приближался, и вот уже ощущается ее теплое дыхание. Всего в дюйме...
– Я действительно поцелую вас.
Ее тело было ему уже знакомо. Мягкий живот там, где он прижимался к ней бедрами. Пышная грудь ниже его груди. Лицо, которое она запрокинула, чтобы он прикасался...
– Я прошу вас, Роми. Разрешите перейти... – Он уже не сознавал, что шепчет.
Роми вдруг распахнула стеклянные от отчаяния глаза, нашла в себе силы и оттолкнула его, все еще жаждавшего поцеловать пухлые губы.
Она даже отступила:
– О боже! Что со мной? Что мы делаем?
"Спокойно, Маклейш. Она похожа на живую гранату. Без чеки".
Клинт шагнул к ней. Если Роми сейчас убежит, то может что-нибудь с собой сделать. Или никогда не вернется.
– Я думаю, мы уточняли понятие "коллеги".
Она ухватилась за это:
– Вы – мой босс. Я не могу...
– Не можете, и не надо. Только не прячьтесь за "боссом". Мы оба не собирались иметь обычные отношения нанимателя и служащего. И вы это знаете.
– Нет!
Грудь ее бурно вздымалась и невольно привлекала его взгляд. Но он старался не спускать глаз с ее лица. Ее страх о многом говорил.
– Я – другой, Роми. Я не он.
Она попыталась отступить к кухне. Он осторожно поднял руки, чтобы она не боялась, что он стоит между ней и дверью. Это не улучшило дела.
– Вы – военный!
– Был. Но не теперь.
Она еще энергичнее помотала головой:
– Нет, вы каждой клеточкой военный, и не важно, как давно вы ушли из армии.
– Это еще не делает меня похожим на него.
Роми глубоко вздохнула:
– Отвезите меня домой.
Клинт опять шагнул к ней:
– Роми...
– Тогда я поеду сама! Дайте мне ключи.
– Не надо...
– Отлично. Я пойду пешком.
На этот раз Клинт пропустил ее, но пошел следом. Он был опытным мужчиной и знал, когда лучше отступить. Пришло время перегруппирования и переоценки.
– Я довезу вас, Роми. И высажу возле дверей. Я вас больше не трону.
"Сегодня..."
* * *
Милю они пролетели очень быстро. Молча, что неудивительно. К моменту, когда они подъехали к дому Роми, нервы Клинта были уже на пределе.
Едва он вдарил по тормозам, она уже выскочила из машины. Взойдя на веранду, обернулась:
– Это не из-за вас, Клинт. А из-за того, что вы делаете. Сделали. Я не могу быть с мужчиной, который хоть немного напоминает отца. Я не могу поставить перед этим Лейтона. Если вы честно скажете, что в вас нет ничего похожего, тогда я буду вас слушать. Клянусь!
Глаза на бледном лице были величиной с блюдца. Армия глубоко вошла в его душу, и сейчас он не мог забыть, что уже не в корпусе, не в отряде. Но он совсем не похож на деда Лейтона... не во всем.
Клинт молчал. Хотя всей душой желал вернуть тот момент, когда они были так близки...
Он стоял и молчал. Роми печально кивнула:
– Доброй ночи, Клинт.
И ушла.
Глава 6
Ремонта потребовала еще одна изгородь. Она починила одну – появилась другая. Роми не жаловалась, но оттого, что уже второй день жаришься на австралийском солнце, настроение не улучшается.
"Перестань скулить, девочка, и продолжай".
Ей показалось, что она слышит Полковника, как будто тот стоит на холме. Роми выпрямилась и отошла, чтобы полюбоваться на работу.
Трудно представить, что только дети покушаются на частную собственность, чтобы поплавать в запрещенном месте, или фермер пробирается за падалицей. Симоне сказала, что раньше таких повреждений не было. Роми огляделась. Что бы здесь ни было, она положит этому конец!
Она бросила инструменты в багажник.
Роми знала, что Клинт уехал. Это было десять дней назад, и с тех пор от него ни слуху ни духу. Но она никак не может выкинуть его из головы. Даже сейчас Роми все еще ощущала его тело... А запах его кожи... легкая щетина... губы... ласковый шепот...
"Стоп! Успокойся!"
Она положила руки на капот машины и сделала шесть глубоких вдохов. Ничего хорошего в том, чтобы снова и снова вспоминать.
Она села в машину, из-под колес полетели пыль и грязь. Что она о нем знает? Только то, что он был в отряде "Тайпан". А "тайпаны" всегда воевали в самых горячих точках земли. Он сам сказал, что убивал людей. Такое забыть невозможно.
У него взгляд много повидавшего человека. Не потому ли он бросил мир и спрятался здесь, в лесной глуши? Клинт называл это исцелением, а Роми видела нору, в которую раненое животное забирается умирать.
Она слегка прикоснулась к его сердцу. Тогда вечером, в его доме. Ведь развесил же он значки и эмблемы! Их не вешают на стены, если это не волнует. А если не волнует, то и не ранит. А какой болью вспыхнули его глаза, когда она об этом спросила...
Впервые Роми поняла, как тренируют людей в армии. Особенно в его отряде. Необходим определенный уровень психологической защиты, иначе чудовищная работа просто сожрет тебя. Роми нахмурилась. Именно так тренировался ее отец. Именно так жил. И хотел, чтобы дочь жила так же. Что происходит с людьми, не имеющими понятия о дисциплине? В семнадцать они получают неконтролируемую свободу, татуировки на теле и яркие лозунги непокорства на спинах. А потом готовы лечь в постель с первым же проявившим хоть чуточку сочувствия. Может быть, так...
Роми стиснула руль.
Теперь она оказалась замешанной в территориальный разлад двух братьев. И Роми не разделяла уверенности Клинта в брате. По ее мнению, Джастин был слишком корыстен. А его оценка достижений персонала заставляла задуматься. Роми уже сталкивалась с такими типами и знала, как себя с ними вести: надо держать безопасную дистанцию и постараться быть объективной.
Может, он переживает синдром младшего брата? Пытается доказать, что он сложный человек?
И все-таки, чтобы не блуждать в потемках, не мешало бы поискать информацию в Интернете. Просто чтобы успокоить интуицию.