– У меня в жизни было много препятствий.
– Какие, например?
Он не должен был начинать этот разговор. Последнее, что он сейчас хотел, – это ворошить свои воспоминания.
– Трудное детство.
Аурелия поджала губы.
– Бедный маленький богатый мальчик?
Люк напрягся, но заставил себя расслабиться.
– Что-то вроде этого.
Она вздернула подбородок, в ее глазах читался вызов.
– А что, если я не хочу меняться?
Эти слова показались Люку бравадой, и он чуть не рассмеялся.
– Тогда зачем писать разные песни? Зачем просить разрешения их спеть? Зачем принимать приглашение выступить в "Брайант", если вы уже годами не выступали?
– Поискали информацию в Интернете? – Ее губы превратились в тонкую линию.
– Мне не нужно было искать это в Интернете. – Она покачала головой и ничего не сказала. – Дело в том, что я годами пытался изменить "Брайант", и…
– Что же мешало?
Люк задумался.
– Изменения не произойдут в одночасье, – наконец сказал он. – У магазинов "Брайант" вековая репутация. Поэтому есть сложности.
– Они всегда есть.
– Вот видите, у нас есть нечто общее.
– Вы хотите изменить магазины, а я хочу изменить себя.
Люк не ответил: он вдруг понял, что не нуждался в ней. Не нуждался в том, чтобы она пела на открытиях.
Тем не менее, когда Аурелия посмотрела на него своими удивительными глазами, он вновь растерялся. Более того, он чувствовал что-то глубокое: не только желание. Несмотря на то что у него раньше были долгие отношения, он никогда не испытывал такой водоворот эмоций и даже пугался этого.
Самое лучшее, что он мог сделать сейчас, встать из-за стола и уйти из этого дома. Уйти от нее, от всех тех сложностей, на которые себя обрекал. Уйти и заняться своим бизнесом, своей жизнью. Спокойно, держа все под контролем, добиваться поставленных целей, никогда не заходя слишком далеко.
Люк не двигался.
Аурелия глубоко вздохнула и медленно выдохнула.
– Давайте я сыграю вам мою песню, – сказала она, и удивленный и тронутый Люк кивнул.
– Было бы здорово.
Она улыбнулась уголками губ и вышла из комнаты. Люк молча последовал за ней.
Глава 4
Аурелия провела Люка в музыкальную комнату в передней части дома. Ее сердце колотилось, а ладони вспотели и стали липкими. Она так нервничала, что ее голова кружилась, и она молча молилась, чтобы не упасть в обморок.
Она остановилась у пианино, наполовину сожалея о своем предложении. И зачем она вообще в это ввязалась? Ей не нужны деньги. Ей не нужно было петь на публике. Ей не нужно делать ничего такого.
Но ей действительно хотелось поделиться с кем-то тем, что было важным для нее. Поделиться с этим человеком, не говоря уже о публике. Даже если это пугало ее до беспамятства.
– Аурелия?
Она сглотнула и отвернулась от него.
– Песню лучше исполнять под гитару.
– Хорошо.
Она потянулась к акустической гитаре, которую ей купила бабушка, как раз перед своей смертью. "Не забывай, что ты есть Аурелия. Не позволяй никому приводить тебя в смятение". Но она позволила. Она забыла. Аурелия взяла гитару, не в силах смотреть на Люка, боясь увидеть выражение его лица. Наклонив голову, она стала настраивать инструмент, как будто не играла на нем сегодня утром.
Повозившись еще немного, она поняла, что больше не может ждать. Да, ее ужасно пугала необходимость играть эту песню. А вдруг Люку все это не понравится?
Он легко отвернется от нее и уйдет, несмотря на то что говорил ранее.
– У этой песни долгое молчаливое вступление?
Она засмеялась, благодарная ему за эту реплику, которая выдернула ее из этого нелепого оцепенения.
– Терпение. – И глубоко вздохнув, она начала петь. Первые аккорды поплыли по комнате; она старалась оценивать его реакцию, но потом песня захватила ее, и она полностью забыла о Люке, растворившись в пении.
Тем не менее, когда последний аккорд затих и в комнате воцарилась тишина, казалось, что стук ее сердца был отчетливо слышен. Девушка не могла заставить себя посмотреть на Люка. Глядя вниз, она потихоньку перебирала струны.
– Занудная песня, правда? – сказала она с неуверенным смешком. – Наверное, не совсем подходящая для открытия магазина.
– Это не важно, – ответил Люк, и Аурелия не могла ничего понять по его тону. И она до сих пор не могла смотреть на него. – Конечно, если у вас есть еще одна, более веселая, вы можете спеть и ее тоже.
Аурелия подняла голову и увидела, что он смотрит на нее как-то странно.
– Могу?
– Да.
– Итак… – Она сглотнула. – Ваше мнение? О песне?
– Я думаю, – сказал он искренне, – это было потрясающе.
– О! – Она посмотрела на гитару, чувствуя, как на глаза наворачиваются слезы. Черт побери, она не будет плакать перед этим человеком. Не сейчас. Никогда.
– Э-э… Хорошо. – Она так и не подняла голову, но потом почувствовала, как Люк передвинулся. Он сел напротив нее, и его колено почти касалось ее.
– Я могу понять, почему вы так боитесь.
Аурелия по привычке ощетинилась.
– Я никогда не говорила, что боюсь, – фыркнула она.
– Вам и не нужно. – Он положил большую загорелую и сильную руку ей на колено. – Эта песня очень личная.
Именно поэтому она чувствовала сейчас себя… голой. Она сглотнула и посмотрела на его руку как загипнотизированная.
– Это просто песня.
– Разве?
Подняв взгляд на Люка, Аурелия поняла, что пропала. Люк смотрел на нее с нежностью и состраданием, и она чувствовала себя сейчас и понятой и беззащитной одновременно. Это было такое странное чувство, почти болезненное.
– Люк… – Ее голос был хриплым, и она увидела, что его зрачки вспыхнули. Этот нежный момент превращался в нечто другое.
Люк выпрямился и убрал руку с ее колена.
– Я должен идти. Уже поздно.
– Вы не можете сейчас проделать весь этот путь назад, до Нью-Йорка.
– Я найду место для ночлега. – Люк сделал движение, чтобы подняться с кресла, и Аурелия почувствовала панику.
– Вы могли бы остаться здесь.
Он молча смотрел на нее. Аурелия не знала, что вообще говорила ему, но ей не хотелось, чтобы он уходил.
– Не думаю, что это хорошая идея, – сказал Люк через минуту, и девушка повернулась к нему.
– Почему нет?
Он криво улыбнулся, но она видела, как его глаза потемнели от страсти.
– Потому что у нас будут деловые отношения и я не хочу их осложнять.
Она подняла брови, стараясь выглядеть беззаботно.
– А почему они должны быть сложными?
– О чем вы просите меня, Аурелия?
Ей понравилось, как он произнес ее имя. Она всегда ненавидела свое имя. Нелепое, данное ей при рождении матерью. Но когда Люк произнес его сейчас, она почувствовала себя тем человеком, которым хотела стать, если бы ей дали шанс.
– А о чем вы хотите, чтобы я вас попросила?
Он смотрел прямо на нее, и она видела тепло в его глазах. Сейчас она испытывала желание к этому человеку. Она просто хотела его, хотела быть с ним.
– Ну? – едва слышно спросила она.
Люк не двигался и не говорил ничего. Аурелия видела сомнение и желание в его глазах одновременно. Она подошла ближе к нему и провела пальцем по его нахмуренному лбу.
– Вы слишком много думаете?
Губы изогнулись в усмешке.
– Просто сейчас мои мысли заняты совсем другим…
Аурелия тихо рассмеялась и вновь провела пальцами по его лбу и вниз по щеке, чувствуя колючую щетину под пальцами. Ей нравилось прикасаться к нему. Как странно. Как мило.
Люк закрыл глаза.
– Я действительно не думаю, что это хорошая идея.
– Это сейчас говорит твой разум.
– Да…
Аурелия провела большим пальцем по его губам. Они были полные и мягкие. Он закрыл глаза, и она почувствовала полную свободу, чтобы изучить его лицо. Любоваться сильными линиями его скул и носа… Длинные ресницы и полные губы у такого мужественного человека. Потрясающе.
– Ш-ш-ш, – мягко сказала она, а затем медленно, не спеша погрузила большой палец ему в рот. Она почувствовала влажную теплоту его языка, а потом он слегка прикусил подушечку пальца. Желание ударило ее, как разряд электрического тока; это удивило ее. Захватывающее ощущение.
Люк открыл глаза, и в них плавала расплавленная лава желания. Он нежно покусывал ее палец, и она почувствовала, что ей не хватает воздуха.
Люк немного отстранился, и его глаза сузились.
– Зачем ты это делаешь?
– Почему нет? – улыбнулась она.
– Я не хочу, чтобы ты потом мне говорила, что я такой же, как и все остальные мужчины.
– Не буду. – Она знала, что он другой, и хотела, чтобы он остался сейчас. – Ты действительно слишком много думаешь, – пробормотала она.
Аурелия подошла ближе и села ему на колени. Она чувствовала его возбуждение и придвинулась еще ближе.
– Аурелия…
– Мне нравится, как ты произносишь мое имя.
Люк провел руками вдоль ее спины до бедер и обхватил их.
– И все-таки это не очень хорошая идея, – пробормотал он, и Аурелия прижалась к нему.
– Определенно хорошая, – сказала Аурелия, и, когда он притянул ее ближе к себе, поняла, что победила. От этого она почувствовала прилив желания. И все же среди этого сумбура эмоций она ощущала укол разочарования, обиды. Мужчины все были одинаковы.
Его соблазнили. Люк понял это пятнадцать минут назад, когда увидел блеск в глазах. И хотя разум кричал ему, что это плохая идея, его тело говорило совсем другое.
Но Люк решился. Он провел руками вдоль ее спины, поднимаясь вверх, прикоснулся к мягким волосам. А потом он поцеловал ее, и через пару поцелуев голос разума замолчал.
Каким-то образом они поднялись наверх. Все было как в тумане. Люк смутно помнил, что они шли по скрипучей лестнице, открыли дверь. Там была кровать, большая и неубранная. И Аурелия, стоящая перед ним со слабой улыбкой на лице. Люк стянул с нее свитер, расстегнул ее джинсы, и она, выбравшись из них, легла на кровать, одетая только лишь в нижнее белье, ожидая его.
Вот только ее подбородок предательски дрожал.
Люк заколебался. Кровь просто ревела в его венах, он был уже почти у финиша.
– Аурелия…
Он увидел проблеск неуверенности в ее глазах, а затем она, потянувшись, ухватилась за лацканы его пиджака. Он был все еще полностью одет.
– Уже слишком поздно, чтобы передумать, – сказала она и поцеловала его голодным, жаждущим поцелуем.
Он целовал ее, и его желание все нарастало, как приливная волна, заглушая все. Он почувствовал, что она расстегивает его брюки.
– Аурелия… – стонал он, когда она обхватила рукой его плоть. Отодвинув кружевную каемку ее трусиков, он проскользнул пальцами и прикоснулся к самой нежной части, продолжая целовать ее. Тем не менее, когда его руки ласкали и дразнили ее, отдаленной частью сознания он понял, что она перестала отвечать. Она убрала свои руки и лежала в напряженной позе.
Аурелия издала низкий звук, похожий на стон или всхлип, и Люк отодвинулся, чтобы посмотреть на нее.
Ее глаза были закрыты, дыхание прерывистое, а все тело излучало напряжение. Она выглядела так, будто ее пытают.
Бормоча проклятия, Люк отодвинулся от нее. В его голове стучала одна мысль, что все это было ошибкой.
Он провел рукой по своим волосам, которые были мокрыми от пота, и судорожно вздохнул.
– Что случилось? – спросил он тихим голосом, но Аурелия не ответила.
Молча она соскользнула с кровати и исчезла в ванной комнате. Люк услышал, как захлопнулась дверь, и закрыл глаза рукой. Он не знал, что случилось, но был уверен, что это его вина.
Он слышал, как она возится в ванной, открывая и закрывая шкафчики. Секунды сменялись минутами, и Люк почувствовал беспокойство. Он ненавидел закрытые двери. Ненавидел и проклинал это молчание, от которого он ощущал такую беспомощность, находясь по эту сторону закрытой двери. Ощущение, что что-то не так, становилось все сильнее.
Люк встал с кровати и подошел к двери.
– Аурелия? – Ответа не было. Его беспокойство усилилось. – Аурелия? – повторил он снова и открыл дверь.
Как только он увидел ее, то выругался.
Она стояла около раковины, одна рука была вытянута, а в другой находился шприц с каким-то веществом внутри. Действуя инстинктивно, он выбил шприц из ее рук, и тот с грохотом упал на пол.
Аурелия замерла. Ее лицо ничего не выражало.
– Ну, это было напрасно, – наконец протяжно сказала она и наклонилась, чтобы поднять шприц.
– Что, черт возьми, ты делаешь?
Она иронично посмотрела на него.
– Думаю, более важный вопрос: что именно ты подумал?
Люк смотрел на нее, и смесь самых разных эмоций кипела в нем: ярость, смущение, стыд. Эта женщина сводила его с ума.
"Вы поверите мне, если я скажу вам, что ничего не употребляю?" И он ответил, что поверит.
– Похоже, – постарался сказать он ровным голосом, – вы собираетесь ввести себе какой-то препарат.
Ее губы изогнулись в ухмылке, которую он возненавидел.
– Вы получаете золотую звезду, – сказала она, протирая шприц ватным тампоном, смоченным спиртом. Они снова были на "вы". – Именно это я и делаю.
И Люк смотрел, как она сделала себе укол. Его руки сжались в кулаки.
– Почему бы вам не сказать мне, что здесь происходит?
Она убрала шприц в маленькую черную косметичку, где Люк увидел еще ампулы, прежде чем она застегнула молнию и убрала косметичку.
– Не волнуйтесь, Брайант. Это всего лишь инсулин, – устало вздохнула она.
Аурелия прошла мимо него в спальню, и Люк обернулся, чтобы посмотреть на нее.
– Инсулин? У вас диабет?
– Бинго. – Она потянулась за халатом, который висел на ручке двери, и закуталась в него. Сидя на краю кровати в этом халате, она выглядела такой юной и уязвимой и такой одинокой.
– Почему вы не сказали мне?
– Когда я должна была сделать это? Когда лежала на полу в гримерке, или после того, как вы окунули меня в воду?
Люк медленно прошел в спальню и сел на стул напротив нее. Он запустил руки в волосы, пытаясь собраться с мыслями.
– Вы потеряли сознание в Нью-Йорке из-за низкого уровня сахара в крови?
– Я забыла проверить уровень сахара перед выступлением.
– Это опасно…
Она коротко засмеялась.
– Спасибо за предупреждение. Поверьте мне, я живу с этим уже почти десять лет. – А затем, как будто решив, что сказала слишком много, она скрестила руки на груди и отвернулась от него.
– Почему не объяснили мне все это раньше? На кухне, например?
– Вы бы мне не поверили…
– Я сказал, что поверил бы.
– О да, конечно, – зло сверкнула она глазами. – Но вот только я не думаю, что вы говорили правду.
– Было немного трудно поверить, что это был голодный обморок. Если бы я знал, что вы были в…
– А может, я просто не должна объяснять каждый раз что-то, что может показаться подозрительным, – отрезала она. – Неужели всякий раз, когда кто-то теряет сознание, вы думаете, что это из-за наркотиков?
– Нет, конечно. Но я…
Она наклонилась вперед, ее глаза блестели.
– Что вы?
Люк смотрел на нее, все еще в шоке от произошедшего.
– Я не вы, – сказал он наконец. – Вы Аурелия Шмидт, известная певица. – И когда он произнес это, он понял, что не следовало этого говорить.
Она отвернулась, стиснув зубы.
– Я знаю, что обо мне говорят. – Ее глаза блестели, а подбородок дрожал. Черт, она была расстроена и подавлена. И он тоже.
Люк покачал головой, усталый, подавленный, раздраженный.
– А что было там, на кровати, Аурелия? Почему вы выглядели как… – Он едва мог произнести эти слова. – Как будто вас пытают? Подвергают нападению? Поздравляю, у вас это получилось. Хотели заставить меня чувствовать себя виноватым?
И опять она молчала, просто смотрела в пол. И Люк подумал, что все может закончиться еще ужаснее.
– Вы все еще хотите, чтобы я поехала с вами? – наконец спросила она. – В Азию?
– Да, вы можете поехать, – устало сказал он. – Я скажу своему помощнику, он уточнит по электронной почте детали поездки. Вы должны быть в Маниле двадцать четвертого числа. – С этими словами он встал и, к своему удовольствию, увидел, как ее глаза расширились.
– Вы уходите?
– Я не хочу оставаться, и думаю, вы тоже не желаете больше терпеть мое общество.
Она уставилась на него, кутаясь в халат, и он почувствовал стыд внутри себя.
– Я пришел сюда не для того, чтобы спать с вами, – сказал он. – Клянусь вам, я не думал об этом.
Аурелия промолчала, и, покачав головой, он вышел из комнаты.
Глава 5
Аурелия уже в пятый раз смотрела на свое отражение в зеркале люкса, который Люк забронировал для нее в отеле "Мандарин ориентал" в деловом районе Манилы. Она приехала несколько часов назад, и через несколько минут у нее была назначена встреча с Люком в баре отеля.
От сильного волнения ее тошнило, и она чувствовала головокружение.
Аурелия глубоко вздохнула и еще раз посмотрела на себя в зеркало. Она наложила макияж в основном для того, чтобы замаскировать фиолетовые круги под глазами, поскольку она не очень хорошо спала с той самой ночи, десять дней назад, когда Люк вышел из ее спальни.
Она прикрыла глаза, и от воспоминаний ее головокружение даже усилилось. Она не могла думать о Люке, не вспоминая тот вечер. Осуждение и разочарование в его глазах. Путаница. И ее собственное отвратительное поведение.
В прошлый раз они оказались в постели, потому что она действительно этого хотела.
Когда Аурелия прикоснулась к нему, то почувствовала, как что-то внутри ее откликнулось, но затем все пошло не так. В тот момент, когда она легла на кровать, она онемела. Он стал для нее просто мужчиной, который хотел ее. И который собирался получить свое, не важно, каким способом.
Вот только Люк не воспользовался ситуацией, что делало его не похожим на остальных мужчин. И почему эта мысль так пугает ее?
Он, очевидно, не думал, что Аурелия другая. Она видела отвращение на его лице и осуждение в глазах, когда он открыл дверь в ванную. Он думал, что она принимает наркотики. А потом эти убийственные слова, они, казалось, выгравированы на ее лбу.
"Вы Аурелия Шмидт, известная певица".
Может, он и считает, что на сцене она может измениться, но ей было ясно: он не думает, что она может реально измениться как личность.
Аурелия выпрямилась и в шестой раз посмотрела на себя в зеркало. Она выглядела немного бледной. Сделав глубокий вздох, она, оставив свою сумочку в номере, вышла из комнаты, чтобы встретиться с Люком.