Между ними словно молнии пролетали. Атмосфера накалялась. Александр оглянулся на своих людей, и она поняла, о чем он думает. "Только не в их присутствии". Но ей было все равно.
– Как ты посмел? Как посмел скрыть это от меня? Реей – моя земля.
– Ханна…
– Что там? Что происходит? Я должна знать! Я заслуживаю того, чтобы знать! – Она понимала, что ведет себя как фурия, но слишком уж одолевали ее гнев и паника вместе с тревогой за родных и жителей Реея.
Вперед с протянутыми руками, словно этот жест мог ее успокоить, выступил деверь.
– Сожжена еще одна ферма.
Ханна задохнулась, чувствуя, как бешено колотится сердце.
– Какая?
Эндрю пожал плечами, и Ханна едва не дала ему оплеуху. Конечно, где ему знать! Никто не знал, никто не заботился так, как она.
– И еще было… – Эндрю осекся, и у нее задрожали ноги.
– Что там было?! – яростно прошипела она, но он промолчал. Только посмотрел на Александра.
Муж подступил ближе. Медленно, словно подходя к дикому животному, которого она, кстати, и сама себе напоминала. Пробормотал что-то успокаивающее и положил руки ей на плечи.
– На твоего отца… покушались.
Слава богу, Александр держал ее, иначе она рухнула бы, где стояла. Дыхание перехватило. Сердце сжалось. В голове звучал безмолвный вопль.
– Я… он…
– Все в порядке. Он жив, – заверил Александр, целуя ее в лоб. – И злодея поймали.
Она все же не сдержалась и издала панический вопль. Ее отец в опасности! Сюзанна, милая малышка Изабелл… Будь она там, ничего бы не случилось. Она уверена в этом.
Решимость помогла ей опомниться.
– Я еду домой. – Ханна повернулась, чтобы идти собраться.
Но Александр взял ее за руку:
– Нет.
Она попыталась вырваться, но не сумела. И хмуро посмотрела на него.
– Я должна ехать. Должна их защитить.
"Господи боже, никто иной не сумеет их уберечь!"
– Ты… должна… остаться. – Александр заложил локон ей за ухо. В других обстоятельствах она нашла бы это очаровательным. Теперь же ей очень хотелось ударить его по руке. – Мои люди их защитят.
Эндрю ухмыльнулся.
– Наши люди очень хорошо умеют это делать, – попытался заверить ее он.
Ханна обожгла его взглядом и, повернувшись, яростно уставилась на мужа. Где-то под тревогой за родных прятался страх. Она ненавидела мысль о том, что он не позаботился разделить это с ней. Они только что были вместе. Он, конечно, тогда уже все знал. Но ничего не сказал. А ведь обещал быть ее партнером!
Ханна почувствовала во рту вкус горечи.
– Ты должен был сказать мне, – прошипела она.
– Не хотел… волновать тебя.
– Волновать? Это мои люди, Даннет! Моя жизнь! Я заслуживаю того, чтобы все знать. Заслуживаю того, чтобы со мной обсуждали эти темы. Чтобы решали их со мной. Ты не имеешь права молчать о таком!
Его адамово яблоко судорожно двигалось, но он ничего больше не сказал. И, возможно, не скажет. Никогда.
До нее вдруг дошло, насколько бесполезны ее надежды на то, что они когда-нибудь станут партнерами. Насколько бессмысленны желания получить от него больше. И дело не только в том, что ее муж не болтлив, и не в том, что ему трудно говорить. Тут нечто большее. Нечто более глубокое. Он не хотел ничего с ней делить. Не видел необходимости.
Тоска и отчаяние разрывали сердце. Как она могла вступить в брак с человеком, считавшим ее слишком слабой, слишком глупой, слишком ничтожной, чтобы решить сложную проблему?
Сердце превратилось в тяжелый свинцовый ком. Не говоря больше ни слова, Ханна повернулась и вышла из комнаты.
Глава 13
Дверь была заперта.
Александру следовало бы этого ожидать, но все же он очень удивился, когда повернул ручку двери ее спальни и обнаружил, что не может войти.
Он впервые видел такую рассерженную, такую оскорбленную женщину. По глазам было видно, как тяжело она ранена. То, что он прочел в ее взгляде, сбивало с толку. Ему следовало пойти за ней, когда Ханна покинула зал. Следовало найти ее и утешить. Попытаться объяснить. Но его ждали люди. Нужно было многое сделать до того, как отослать их.
И что тут объяснять? Он решил ничего не говорить Ханне о письме, по крайней мере до того, как отдаст необходимые распоряжения. Он не хотел ее волновать. Не хотел пытаться выдавливать слова без абсолютной необходимости. Поэтому он промолчал.
Трусливо с его стороны? Возможно. Александр надеялся, что эта трусость не стоила ему всего. Всего, что он с таким трудом пытался построить с ней.
– Ханна! – окликнул он, тихо постучав.
Нет ответа.
Он постучал снова.
– Ханна, впусти меня.
Ничего.
Александр постучал громче и добился некоторого успеха. Услышал шорох шелка по другую сторону двери.
– Ханна, пожалуйста. Нам нужно поговорить.
Фырканье.
– Ханна!
Он попытался говорить повелительным тоном, и это ему удалось. Она подошла ближе. Он услышал шаги. Почувствовал ее присутствие. Теперь она стояла по другую сторону деревянного барьера. Но это было чем-то большим, чем деревянный барьер, не так ли? Это было пропастью.
– Прости меня.
Снова фырканье. На этот раз более похожее на ворчанье.
– Ты не впустишь меня?
– Какой смысл?
При звуках ее голоса у Александра подпрыгнуло сердце. В этот момент он был почти счастлив… пока до него не дошел смысл его слов. И он не осознал, что услышал в ее голосе. Отчаяние. А еще в ее голосе слышались слезы. И, кажется, до него донеслось всхлипывание.
– Пожалуйста, дай мне объяснить.
– Убирайся.
– Ни за что.
Он выпрямился.
– Я останусь здесь на всю ночь.
Молчание. Потом тихое: "Хорошо".
– Ханна Лохланнах, немедленно впусти меня!
– Ты должен был сказать мне.
– Я… знаю.
Черт возьми, как трудно это признавать! Через дверь.
– Ради всего святого, мой отец был в опасности!
– Сейчас уже нет. И Эндрю его защитит.
– Мне следовало быть там.
– Ты… ты нужна мне. Здесь.
И это была правда. Суровая правда. Он не мог отпустить ее, и уж тем более туда, где ей грозила опасность. Они поймали злодея, пытавшегося отравить Магнуса. Но задачей Эндрю было выявить остальных и организовать оборону.
– Ханна! Пожалуйста!
– Уходи, Даннет. Я не хочу с тобой говорить, – буркнула она.
У него все сжалось внутри, когда она назвала его титул. Больше он для нее не Александр. Он Даннет. Лэрд. Эта мысль едва не раздавила его. Он никогда еще не чувствовал себя настолько одиноким, как в этот момент.
Хотя, если уж быть честным, вряд ли он имеет право ее осуждать. Она, возможно, права, что сердится на него. Жаль, что он понятия не имеет, как все исправить.
Александр со вздохом вернулся в холодную, пустую комнату. Она и правда была совсем пустой. Потому что, черт возьми, жена забрала собаку.
Когда по другую сторону двери воцарилось молчание, Ханна погладила густой мех Бруида. Он тихо заскулил и стал нюхать пол у двери, хотя оба с холодной ясностью сознавали: Александр ушел.
Ее пронзило сожаление. Может, следовало открыть дверь? Может, следовало поговорить с ним, но она была слишком взбешена. Так взбешена, что сама боялась того, что может сказать.
Лучше уж так.
Ей нужно время, чтобы справиться с бушующими в ней эмоциями: беспокойством за родных, гневом на мужа и невероятным раздражением на всю ситуацию.
Тем не менее она была убита, когда он ушел. И так скоро!
Может, ему действительно все равно. Может, для них нет надежды. Но она не могла позволить себе думать так.
Вместо этого она вместе с сестрой заперлась в коричневой комнате – странно, но теперь Ханна не возражала против этого цвета. Наоборот, он соответствовал ее настроению.
Она позвала Сенгу и велела принести обед, который не стала есть. Потом, после ссоры с Ланой, такой громкой, что Ханна сорвала голос, она свернулась калачиком в кровати, обняла пса и плакала, пока не уснула.
Александр стоял перед огромными двойными дверями библиотеки и никак не решался нажать на ручку. Сердце часто билось, ладони стали влажными. Он ненавидел эту комнату. Ненавидел страстно.
Она была полна ужасных воспоминаний, ужасных настолько, что Александр много лет не подходил к двери. Но сегодня нужно кое-что взять из библиотеки. Необходимо настолько, что он попытается побороть призраков юности.
Искупление.
Он решил, что, если он хочет умаслить жену, достаточно подарить ей книги. Библиотека – если память ему не изменяет – битком набита книгами, хотя Дермид наверняка не раскрыл ни одной.
Последние несколько дней были сущим адом. Мало того что оказалось очень сложно отослать брата, хотя он никому другому не доверил бы такую миссию, как защита Даунрея, так еще и Ханна просто его изгнала. Из своей жизни, сердца и спальни. Он перепробовал все: цветы, подарки, письма. Ничего не помогало. Она возвращала письма разорванными в клочья. Цветы ждала та же участь. Оставалось взять библиотеку приступом. Это была его последняя надежда.
Александра передернуло. Теперь, когда он стоял здесь, на пороге, старые страхи вновь завладели им.
Конечно, очень глупо, когда взрослый человек боится… комнаты. Это всего лишь комната, комната в его доме. Но она хранит тайны, воспоминания и старые ужасы.
Он клялся забыть ее, выбросить из головы. Преодолеть прошлое. Но это легче сказать, чем сделать. Войти в эту комнату, встретиться с призраками лицом к лицу будет прекрасной попыткой одолеть прошлое. Возможно, так и есть.
– Вы собираетесь входить?
Александр вздрогнул, когда в его мысли ворвался мягкий мелодичный голос. Он посмотрел вниз: рядом стояла Лана, сестра жены. Она была совсем не похожа на Ханну. Волосы Ланы были паутинкой из чистого золота, а глаза сияли голубым небесным светом. Правда, взгляд был слегка расфокусирован. Она была совсем миниатюрной. Тонкокостной, хрупкой и, пожалуй, немного не в себе, если вспомнить ее болтовню о щенятах и мертвой кухарке. Но она – сестра его жены, и он просто обязан быть с ней дружелюбным. Возможно, она поможет ему заслужить прощение Ханны.
– Мисс Даунрей. – Александр вежливо поклонился.
Лана сложила руки и пристально воззрилась на него. У него было такое чувство, будто она заглядывает ему в душу. Может быть, это и было глупо, но когда ее губы дернулись, он ощутил облегчение.
– Ваша милость! Ну, как? Вы собираетесь зайти? – спросила Лана.
– Э… собирался.
– Вы довольно долго здесь стоите. И злобно смотрите на дверь.
Не может быть! Он наверняка не бросал на дверь злобных взглядов!
– Что это за комната? – осведомилась она, показав на дверь.
– Библиотека.
– Но Фергус утверждал, что туда ни в коем случае нельзя входить, – ахнула Лана.
Александр одернул рубашку и проворчал:
– Я лэрд.
– Совершенно верно.
– Я могу войти куда хочу.
– Так вы войдете? – Она склонила голову набок.
– Да… Да. Я надеялся найти подарок для Ханны.
– Ей это понравится, – весело заверила Лана.
– Она… она очень расстроена из-за меня.
Фырканье, которое Лана смягчила улыбкой.
– Да. Я слышала. Вам нужно бы сообщать ей обо всем, что происходит, – заявила она и, немного подумав, добавила: – Мой лэрд.
Жар бросился ему в лицо.
– Она узнала о беспорядках в Рее до того, как я успел ей сказать.
Лана погладила его по руке.
– Совершенно верно. Так оно и было, но впредь вы лучше рассказывайте ей все, как только получите письмо.
Неплохой совет.
– Дома она делала все. Не представляете, как ей тяжело сознавать, что здесь никто с ней не считается. Что у нее нет своей роли.
Александр разинул рот. Как это у нее нет роли? Она его жена, во имя неба!
Но Лана метнула на него укоризненный взгляд.
– Она способна на большее! Гораздо большее! Вам следует доверять ей.
– Я доверяю.
И это было правдой.
Раскаяние и досада терзали его. Хорошо, он, возможно, должен был немедленно сказать Ханне о письме из Даунрея, поскольку оно касалось ее родных. Но ему в голову не пришло так поступить. Александр давно привык управлять всем, не прося советов ни у кого, кроме Эндрю.
Однако больше он такой ошибки не совершит. Он будет делиться с ней всем или, во всяком случае, попытается.
– Знаете ли вы, что она управляла всем поместьем?
– Всем поместьем? – недоверчиво переспросил Александр.
– Совершенно верно. Всем. – Лана снова глянула на запертую дверь. – Так вы намереваетесь пригладить ее взъерошенные перышки, подарив книгу.
– Да. – Александр сглотнул. – Как думаете, это сработает?
– Во всяком случае, поможет, – кивнула Лана и бросила на него лукавый взгляд. – Но лучше бы вы предоставили в ее распоряжение всю библиотеку.
Вне всякого сомнения.
– Помочь вам выбрать?
Он мгновенно ослабел от облегчения. Не только потому, что она, возможно, знала сестру лучше, чем кто бы то ни было, но еще и потому, что ему не придется в одиночку храбро бороться с призраками этой комнаты и воспоминаниями.
– Пожалуйста.
Удивительно, как ему легко говорить с ней! Возможно, потому что она походит на ребенка, чистого и невинного. И такого мирного. Он узнал, что с некоторыми людьми ему легче, чем с остальными.
– Ну? – Лана глянула на ключ в его руке. Всего лишь кусок металла. Конечно, открыть дверь ничего не стоит. И ничего особенного это не означает, кроме того, что дверь будет открыта.
Но каким-то образом это все же что-то означало.
Александр с глубоким вздохом вставил ключ в замочную скважину. Лана, словно поняв причину его нерешительности, ободряюще положила ладонь на его руку.
Прошло слишком много времени с тех пор, как замок открывали последний раз, и ключ сначала не поворачивался. Потом замок с громким скрипом поддался.
Александр толкнул дверь и сразу ощутил знакомый запах пыли и старых переплетов. Ему тут же стало не по себе. Колени подогнулись. Он стоял у входа, глядя в глубь комнаты. Было темно, но не так темно, как в его голове.
Комната была большой, она тянулась на всю длину крыла. Окна, выходившие на восток и запад, были два этажа в высоту. На втором этаже имелся балкон. Если не считать камина и завешенных шторами окон, все стены были заняты полками. В дальнем углу стоял массивный письменный стол красного дерева. Александр старался не смотреть в ту сторону.
В комнате было невероятно грязно. Тарелки с окаменевшими остатками еды, пустые бутылки из-под виски, на полу тут и там валялись рюмки. Все выглядело так, как много лет назад. Словно в любой момент сюда мог с воплями ворваться Дермид. Словно сейчас он перегнет мальчишку через стол и до крови будет хлестать тростью его спину, пока тот не потеряет сознание.
Александр продолжал стоять на пороге. Но Лана не была так нерешительна. Она вошла в комнату, направилась к восточной стене и стала раздвигать шторы. Библиотека наполнилась солнечным светом. В ярких лучах затанцевали пылинки. И произошло чудо: тени съежились.
– Откуда начнем? – спросила она.
Александр втянул в себя воздух, сосредоточился на своей миссии – книги для Ханны – и вошел внутрь.
– По-моему, исторические книги стоят здесь. – Он повел Лану направо, подальше от письменного стола.
– Вижу. – Она изучала переплеты, проводя по ним пальцем, то и дело останавливаясь и качая головой. Наконец она вытащила толстый и пыльный том, открыла и стала читать содержание. – Эта кажется очень скучной. – Она сунула ему книгу. – Но Ханне понравится. – Она продолжала поиски, время от времени вытаскивая с полок книги.
В руках Александра росла груда томов. Исторические книги, драмы, Шекспир, несколько научных трудов, хотя, как заметила Лана, они были слишком стары, чтобы представлять какой-то интерес.
– Сойдет, – решила она, когда он уже гнулся под тяжестью груза. – Что это? – Она устремила взор куда-то в глубь комнаты, прищурилась, выдвинула подбородок.
Александр оглянулся. Там, куда она смотрела, ничего не было.
– Вы о чем?
Лана прикусила губу. Посмотрела в угол, перевела взгляд на Александра и снова взглянула в угол.
– Ни о чем.
Но она видела что-то!
– Мисс Даунрей?
Лана наморщила нос.
– Мне не понравился тот, кто стоит в углу.
Александр уставился в угол. Пустой угол.
– Э… вы о ком?
– О том человеке. Он злой.
Александра трясло. Почти двадцать лет эта комната была логовом Дермида. Даже сейчас, много лет спустя после его гибели, сам воздух, казалось, был пропитан его ядом.
Лана некстати рассмеялась. Мелодичная трель рассыпалась по комнате.
– Почему он так сердит? Неужели не понимает, что никто не слышит его криков?
– Он кричит?
Александр насторожился. Дермид кричал. Часто.
– Как он выглядит, этот крикун?
– Он очень высок, хотя ниже вас ростом. Уродлив. Вернее, все дело в его постоянной злобной гримасе. И вместо носа – красная картошка. – Она снова рассыпалась веселым смехом: – Ему не нравится все, что я о нем говорю.
Господи помилуй! Она точно описала Дермида. Вплоть до бугристого носа картошкой. Однажды он убил человека, насмехавшегося над его носом, просто пронзил кинжалом за обеденным столом.
– Вы… видите его?
К горлу подступила желчь. Александр всегда ощущал присутствие дяди в замке. Но убеждал себя, что его просто преследуют воспоминания. Не сам Дермид. И теперь его тошнило при мысли о том, что дядя может быть здесь. Им овладело странное желание бежать. Но он не тронулся с места. Он взрослый мужчина, а не испуганный мальчик.
– Конечно, вижу. И слышу. Хотя кто способен не обращать внимания на такой шум? – Наклонившись вперед, Лана прошептала, словно по секрету: – Слабые всегда орут громче всех.
– Слабые? – удивился Александр. Он никогда не считал дядю слабым. Жестоким и злым – да. И сильным. Достаточно сильным, чтобы от его удара мальчик летел с одного конца комнаты на другой.
Она улыбнулась ему, и снова ее взгляд стал отстраненным, словно проникал сквозь тени.
– Он не обладает никакой властью над вами. Больше не обладает, и знайте это.
Александр оцепенел. Судорожно вздохнул. Мысли его метались.
"Он не обладает никакой властью над вами. Больше не обладает, и знайте это".
– Никто не имеет власти над вами, если только вы сами добровольно ее не отдадите. Особенно призраки. Он воображает, будто имеет эту власть. Но ничего подобного на самом деле нет. Поэтому он так злится. – Она фыркнула, словно в ответ на что-то, сказанное вопящим призраком. – Нам следует просто его игнорировать, – сообщила она Александру.
"Он не обладает никакой властью над вами. Больше не обладает, и знайте это".
Он неожиданно тряхнул головой. Им владело странное воодушевление. Когти прошлого, державшие в тисках его душу, разжались. Он почувствовал безумное облегчение, разрядку, и у него возникло странное ощущение собственной правоты. Голова закружилась от внезапной эйфории.
Самые страшные вещи творились с ним в этой комнате, он едва не погиб от рук безжалостного чудовища. Но сейчас это всего лишь комната. А письменный стол – всего лишь письменный стол.