Он ревнует! - в смятении поняла я. Но я же не могу признаться, что встречала "жениха" от брачной конторы! Я уже было приготовилась соврать про неожиданно свалившуюся на голову родственницу - упоминание об особе мужского пола показалось мне лишним, - как вдруг девичий голос произнес:
- Хэллоу! - и из глубины апартаментов возникла фигурка в махровом халате и с тюрбаном из полотенца на голове.
Майкл встрепенулся.
- О, проостите, господаа! - по-французски, но чудно заговорила девушка, смущенно приближаясь к нам и нацепляя на нос внушительные очки. - Я не думаала, что так долго протомываясь в ванной, а вы уууже есть здесь. Я слышал некий шуум, но была бежаать вода, и я дуумал, что это есть телефизоор. Извиинитээ, я не имел успеваать делать себя порядоок.
Независимо от очков девушка была изящная, хорошенькая, выглядела смущенной и растерянной. На вид - не больше двадцати пяти. Брунар старательно изобразил улыбку.
- Вот, мсье Уоллер, наша дорогая мадемуазель из Финляндии, - объявил он. - Должен предупредить вас, мсье Уоллер, что мадемуазель не владеет английским языком.
- Просто Линнаа, - пропела девушка из ванной, видимо понимая, что Брунар не в состоянии выговорить ее имя.
- Моя милаэ маленький кузинана! - воскликнул на своем невнятном французском Майкл и кинулся обнимать финку.
- О, куузеен! - пела та и, сняв очки, по-родственному целовала его в щеки, Майкл тоже в этом преуспевал. - Я не дуумалаа, что мооя находить американски куузен! Мооя стала тогда учитель английский, нее французский!
Майкл смеялся и подмигивал ей.
Ваша ревность неуместна, Элен Пленьи, сказала я себе, вы глупы просто элементарно. Во-первых, вы забыли о том, что в завещании формулируется: "…моему внуку Майклу Уоллеру, в случае смерти указанного - его старшему сыну", стало быть, улыбчивый внук женат, если имеет старшего сына. Во-вторых же, и самое главное: вся его симпатия относилась не к белокурой "очаровашке" Эле, а была всего лишь выражением родственных чувств к кузине-учительнице, но, как видно, вовсе не английского, а французского языка. Молоденькая учительница французского языка владеет им с ошибками? Ну и что? Она наверняка тоже взволнована от встречи с братом.
- Мойя финский кузинана! Линнана! - подражая распеву родственницы, выговаривал Майкл. - Линнана!
- Линнаа, Линнаа, - мурлыкала "кузинана", кокетливо поправляя на голове махрово-полотенцевый тюрбан.
Неужели они действительно родственники? Хотя какая мне разница? Завтра я расстанусь с ними навсегда: с Майклом, "Линнаной", Брунаром и Брунсберри. Брунсберри! - спохватилась я. На часах начало шестого, я же должна была позвонить ему из холла отеля ровно в пять! Не страшно - он в соседнем номере. Надо бы сказать Майклу, что мне нужно сходить к Брунсберри и передать картину. А завтра утром все мы в последний раз встретимся в "Гранд Жюст", мэтр Ванвэ лично огласит завещание, и наследники получат кто замок, кто картину; все необходимые документы я уже подготовила… Стоп! А где картина? В чемодане. А чемодан? Мы забыли его у входа в номер! Мы? Я! Это я забыла, кто я и зачем здесь я… И вообще, такое ощущение, что я запамятовала еще кое-что…
- Мистер Уоллер, - начала я, одновременно силясь вспомнить, что же еще улетело из моей головы. - Мистер Уоллер!
- Да? - рассеянно отозвался он, переводя взгляд с кузины на меня. - Да, Эле?
На губах Майкла все еще жила улыбка, адресованная его родственнице, но глаза! Напряженное выражение темно-серых глаз вовсе не соответствовало улыбке. Эти глаза пристально смерили меня с головы до ног, словно их хозяин видел Элен Пленьи впервые. Мне захотелось сжаться, стать совсем маленькой и мышкой выскользнуть из комнаты. Я невольно опустила голову и увидела на себе костюм от Диора. Только бы моего будущего гонорара хватило, чтобы расплатиться за него…
- Я все возмещу. - Я опустила голову еще ниже.
- О'кей, Эле. Именно это ты и хотела сообщить мне? Или?..
По голосу я чувствовала, что на его губах опять дружелюбная улыбка, но поднять глаза, чтобы убедиться в этом, было выше моих сил.
- Коузеен, моя мечта повидать заамоок!
Я вздрогнула и столкнулась с Майклом глаза в глаза. Неужели мы с ним опять на другой планете? Словно отвечая на мой безмолвный вопрос, он кивнул, выразительно поведя бровью.
- Несомненно, кузинана. - Он улыбался уже ей и говорил на французском собственного изобретения: - Можешь гостить замок, сколько твоя хотелось.
"Кузинана" без лишних слов повисла у него на шее.
- Вы так добры, мистер Уоллер, - сказал Брунар.
От резкого движения полотенечный тюрбан финки поехал на сторону, и ей пришлось заняться им, оставив родственника в покое. Майкл одернул пиджак и заговорил уже по-английски:
- Господа, у меня мало времени. Давайте переходить к делу. Мистер Брунар, вам не трудно пригласить Брунсберри?
Брунар кивнул и направился к двери.
- Огласим завещание и покончим с этим, - продолжал Майкл, глядя в пространство. - У меня завтра сложный день.
"Кузинана" приоткрыла рот, наверное, чтобы сказать, что она не понимает по-английски. Следовало бы перевести ей, подумала я, но сначала нужно напомнить Майклу, что процедуру оглашения мэтр Ванвэ назначил на завтра… В дверь постучали.
- Откройте, Брунар, - сказал Майкл. - Должно быть, Брунсберри. - И посмотрел на часы. - О, да уже начало шестого.
Брунар исполнил его приказание с расторопностью швейцара. На пороге стоял крупный холеный мужчина, одетый, пожалуй, даже элегантнее своего патрона. Лет сорока, но с абсолютно седой шевелюрой, которая между тем выглядела весьма импозантно от соседства со свежей, спортивно-загорелой физиономией и молодыми влажно-блестящими карими глазами. Они заблестели еще выразительнее и масленее, прямо как у сытого, куртуазно настроенного кота, стоило Брунсберри обнаружить в номере Линну и меня. Особенно Линну - в ее банном бело-махровом дезабилье, под которым явно не наличествовало никакого иного. Терпеть не могу таких вальяжных сорокалетних плейбоев! А ведь из разговоров по телефону у меня сложилось о Брунсберри совсем иное представление. Я-то думала, что ему за шестьдесят, как Брунару, но в отличие от последнего Брунсберри более деликатен, хоть и американец. Наверное, все дело в его старомодно безупречном английском с элегантными вставками французских словечек… Впрочем, сейчас оба поверенных двух покойных дам стояли рядом, и я не могла не признать между ними сходства! Оба крупные, оба седые, правда, с разницей в возрасте лет в двадцать, но лица обоих с одинаковым выражением смотрят на Уоллера.
- Рад видеть вас, мистер Уоллер, - заговорил Брунсберри. - Мисс Пленьи, - улыбка Чеширского Кота, адресованная мне. - Мистер Брунар, - улыбка пожиже. - Мисс Крийспулайнен, насколько я понимаю? - улыбка Цезаря, адресованная Клеопатре! - Мистер Уоллер, представьте меня!
- Линнаа, - самостоятельно промурлыкала Клеопатра, сняв очки и протягивая Цезарю ручку над обрушенным карнизом. - Линнаа… Я не говоорюуу английский. - Рука была протянута высоко, явно для поцелуя, и Цезарю пришлось грациозно перегнуться через карниз, дабы не разочаровать прелестницу.
- Тысяча извинений, мадемуазель! Тысяча извинений! - Ручка Клеопатры все еще хранилась в ухоженной - тщательнее, чем у Майкла! - руке заговорившего по-французски Цезаря. - Позвольте представиться, Брунсберри, Сэмюель Брунсберри. Для вас просто Сэмюель.
- Сэээмююуеельльль…
Сказал бы уж "Сэмми", подумала я, а Майкл, словно прочитав мои мысли, сдавленно хмыкнул и на мгновение заговорщицки встретился со мной глазами. Я благодарно улыбнулась в ответ: выходит, я все-таки что-то значу, если Майкл пригласил меня вместе с ним посмеяться над этой парочкой. Я почувствовала огромное облегчение.
- Входите, Брунсберри! - сказал Майкл, возвращая Цезарю его земной облик. - Все в сборе, можем приступать к делу.
Линна завертела тюрбаном.
- Мсье Уоллер предлагает заняться завещанием, мадемуазель Линнаа, - перевел сообразительный Брунсберри.
- Брунсберри, да входите же! - почти рявкнул Майкл.
- Видите ли, мистер Уоллер, - почтительно заговорил тот, однако не двигаясь с места и подозрительно косясь на портьеры и карниз. - Дело в том…
- Ах, это! - Майкл пренебрежительно махнул рукой. - Просто катастрофа местного значения. Входите, не обращайте внимания. Мы вовсе не собирались забаррикадироваться от вас. Да входите же, Брунсберри!
Брунсберри кашлянул, потоптался.
- Мистер Брунсберри! - Похоже, Майкл закипал.
Брунсберри обвел всю компанию беспомощным взглядом и решительно, как если бы он в своем безукоризненном костюме бросался в сточную канаву, потому что от этого зависела его дальнейшая жизнь, выпалил:
- Мистер Уоллер, возле вашего номера подозрительный предмет! Следует срочно вызвать полицию!
- Что?
- Где?
- Поолициююу?
- Чемодан? - догадалась я.
- Именно, мисс Пленьи, - кивнул Брунсберри, забыв про необходимость изъясняться по-французски.
- Там картина для мадемуазель Крийспулайнен, мсье Брунсберри, - на понятном для финки языке напомнила я. - Вы же сами поручили мне съездить за ней.
- Картина! - Майкл хлопнул себя по лбу. - Так вот в чем дело! - И засмеялся, все остальные засмеялись тоже, в том числе и Линна, не знавшая английского языка. Впрочем, смех - штука заразительная. - Тащите ее сюда, Брунсберри! Сейчас мы на нее посмотрим!
Брунсберри заволок чемодан в номер, закрыл дверь.
- Давайте, давайте, Брунсберри. Вытаскивайте скорее! - торопил поверенного определенно повеселевший Майкл. - А я-то ломал голову! Выходит, Эле, ты летала за ней?
- Летала? - не дав мне ответить, быстро по-французски переспросил Брунар. - Неужели, мадемуазель Пленьи? Но, по-моему, в Сен-Мало нет аэропорта. Лично для вас построили?
- Нет аэропорта? - мгновенно вновь насторожился Майкл.
Эге, подумала я, когда тебе нужно, ты прекрасно понимаешь по-французски, и специально спокойным тоном сказала:
- Я ездила на машине. На обратном пути она сломалась. Водитель, согласившийся подвезти меня, спешил в аэропорт.
- На второй этаж? - Майкл повел бровью.
- Да? - поддержал его Брунар.
Брунсберри оторвался от своих экзерсисов с чемоданом и пледами, в которые было закутано сокровище, и своими маслеными глазками любопытно уставился на меня. Вероятно, это не укрылось от прекрасных очей "Клеопатры", потому что она тут же проявила к картине повышенный интерес и, присев на корточки возле "Цезаря" - отчего ее голые колени пришлись вровень с его физиономией, загородив меня, - пропела:
- Скорееее, Сэээмууулльль, скоореее!
- Потерпите еще одно мгновение, очаровательная мадемуазель Крийспулайнен.
- Просто Лииннаа, Сэээмуууульльль!
Майкл энергично закашлялся, прикрыв рот рукой. Я тоже едва сдерживала улыбку. Только Брунар сосредоточенно рассматривал лишенный убранства косяк над входной дверью.
Глава 6,
в которой Брунсберри извлек картину
И с жестом распорядителя аукциона водрузил ее на полку над камином, потеснив какие-то предметы на ней. Тут, впервые с момента моего появления в этом номере, мы с Брунаром вполне по-приятельски переглянулись. Мы-то не раз видели эти яркие пятна замешанной на белилах гуаши, которые при более пристальном рассмотрении складываются в интимную сцену из жизни коров и быка. Причем настолько неожиданно и фотографически реалистично, что потом долго невозможно избавиться от желудочного спазма. Мы старались не смотреть на "коровок" и, как заговорщики, наблюдали за реакцией остальных.
Лицо Брунсберри осталось невозмутимым, потом он отвернулся к окну. Майкл через какое-то время хмыкнул и закачал головой. Линна вглядывалась долго и пристально, снимала, надевала очки, а потом вдруг вздрогнула и обеими ладонями закрыла лицо. Вместе с очками.
- Куудаа я повешууу такоое?! - воскликнула учительница французского языка, поворачиваясь к "коровкам" спиной.
- А разве бабушка не рассказывала вам о картине? - мягко поинтересовался Брунсберри.
- Но я, моя… - засмущалась финка. - Нэприиличнооо!
- Мадемуазель Линна, - Брунар развел руками, - такова воля покойной. Конечно, теоретически она могла бы и посоветоваться с вами, чтобы завещать ту, которая вас устроит, в замке много картин. Но, увы, такова ее воля, - повторил он.
- Вы ошибаетесь, мсье Брунар, - веско произнес Брунсберри. - Советую вам, мсье, не изображать впредь, что вас ознакомили с завещанием. Мадемуазель Крийспулайнен сама выбрала эту картину, потому что именно так была сформулирована последняя воля покойной миссис Уоллер: любая картина по ее желанию. Мы неоднократно беседовали по телефону с мадемуазель Крийспулайнен, и она выразила желание иметь именно эту, о которой ей много рассказывала бабушка. Не так ли, мадемуазель Крийспулайнен?
- Да, да, - грустно пролепетала бывшая Клеопатра. - Бабушка, юуноость, искууствооо!
- Дорогой кузинана! - сочувственно сказал Майкл якобы по-французски и погладил ее по плечу. - Едешь в замок и бери себе что-нибудь нравится. Мы есть родственные, я дарить тебе!
Финка начала отпираться, мол, ей неудобно, что она и так чувствует себя не в своей тарелке, но Майкл настаивал.
- Щедрость - фамильная черта Уоллеров, - поддержал Брунсберри. - Мадемуазель, не стоит отказываться, ваш кузен все равно пришлет вам какую-нибудь картину, вдруг опять не ту?
- Мы сейчас едем в замок? - Кажется, финская учительница не верила своему счастью и от этого заговорила почти гладко. - Я всю жизнь мечтала его наблюдать хоть одноглазно!
- Не сегодня! Завтра наблюдать, кузинана, - заверил щедрый Уоллер. - Хочешь, можешь жить. Я буду навещать твоя.
- Ооо! Куууууузен!
- Брунсберри, пожалуйста, объясните моей кузине, - устав от французского, на родном языке заговорил Уоллер, - что сейчас мы завершим все формальности с завещанием, и уже завтра она может ехать и жить в замке. Договоритесь, пусть ей выделят апартаменты. Расходы за мой счет. Давайте, леди и джентльмены, приступим к делу. Мисс Пленьи, - он показал рукой на диваны и кресла вокруг низкого столика, - располагайтесь поудобнее со своими бумагами, мы сядем рядом. А ваша миссия, мистер Брунар, окончена. Благодарю вас, всего доброго. - Уоллер резко кивнул Брунару, мотнув головой в сторону входной двери.
У Брунара затрясся подбородок. Такого перепада настроения не ожидал никто, даже Брунсберри! Хотя он пришел в себя первым.
- Мистер Уоллер, позвольте я переведу ваши слова для мисс Крийспулайнен!
Уоллер воззрился на поверенного, но я почувствовала, что мысли Майкла где-то далеко. Брунар же словно прилип к месту.
- Одну минуту, мистер Уоллер, - вмешалась я. - Несомненно, мистер Брунар не имеет к завещанию никакого отношения, но все-таки он в некоторой степени опекает вашу кузину.
- Опекает? - Майкл невидяще смотрел сквозь меня. - Вы хотите, мисс Пленьи, чтобы я предложил ему подождать в другой комнате, пока вы будете зачитывать завещание, а потом всем вместе распить бутылочку?
Мне стало страшно. Это был совсем Другой человек! У такого мистера Уоллера не могло быть той самой фантастической улыбки! Сейчас мне не верилось, что всего лишь несколько минут назад это был мой Майкл, улыбчивый, веселый…
- Мистер Уоллер, - без малейшей дрожи в голосе сказала я, - оглашение завещание назначено на завтра, на десять, в конторе мэтра Ванвэ. Он намерен совершить эту процедуру сам из уважения к памяти миссис Уоллер. Полагаю, вы знаете об этом.
- Знаю, мисс Пленьи, - сухо ответил он и тут же ошеломил меня улыбкой моего Майкла! Однако она мгновенно исчезла, и жесткий мистер Уоллер продолжил: - Не волнуйтесь, мисс, с вашим шефом я все улажу сам. Приступайте к делу.
- Но, мистер Уоллер, у меня нет с собой никаких документов. Я предполагала лишь передать картину мистеру Брунсбе…
- Нет документов? Где же они? Хотите сказать, что в конторе, в вашем кабинете, а рабочий день окончен?
- Документы у меня дома. - Стыдно признаваться, подумала я, но в "Гранд Жюст" у меня нет даже собственного стола.
- Прекрасно, мисс Пленьи, едем за ними. - Уоллер решительно направился к выходу. - А вы, Брунсберри, пока устройте мою кузину в отдельный номер, думаю, ей давно хочется привести себя в порядок, да и мистеру опекуну будет где скоротать часок в отсутствие мисс подопечной.
Кузина непонимающе обводила всех глазами, снимала и надевала очки, придерживая свой тюрбан. Брунсберри стоял навытяжку. Брунар ловко распахнул дверь перед Уоллером, тот перешагнул через карниз с портьерами и вышел, даже не подумав пропустить вперед меня. Я оглянулась и виновато пожала плечами, мне было ужасно стыдно за бестактность Уоллера, как если бы я нахамила шестидесятилетнему поверенному сама. Тот отвернулся, а Брунсберри вдруг скроил рожу, совсем как школьник, передразнивающий в спину ненавистного учителя. Я искренне улыбнулась ему и подумала, что Брунсберри, оказывается, вовсе не зануда и достаточно симпатичен.
Глава 7,
в которой мы ждали лифт
Я стояла на полшага позади Уоллера. Мне казалось, что от его напряженной спины волнами расходится злоба. Подошел лифт. Уоллер открыл дверь и опять шагнул первым. Развернулся, я увидела его лицо.
- Мы торопимся, мисс.
Я вошла, хлопнув дверью, нажала на кнопку первого этажа.
- Мистер Уоллер, поверьте, мне очень неловко за сегодняшнее недоразумение. Особенно из-за костюма. Честное слово, я верну вам деньги!
- Вы уже говорили об этом, мисс. У меня хорошая память. - Он смотрел в пол.
Дальше мы спускались в полном молчании. Таким же образом пересекли холл. Швейцар почтительно проводил нас к тому же самому "линкольну". Шофер распахнул дверцу, и Уоллер нырнул в машину опять первым, определенно нарочно "забывая" про меня. Или теперь он держится на американский манер?
- Говорят, в Америке женщины не жалуют мужчин, которые ведут себя с ними по-джентльменски? - едко спросила я.
- Назовите водителю ваш адрес, мисс Пленьи, вот сюда. - Уоллер показал на переговорное устройство.
Я назвала. Уоллер нажал на какую-то кнопку и вдруг резко притянул меня к себе. Следующее, что я почувствовала, были его руки и губы. Причем были они сразу и везде! Хотя на самом деле его руки всего лишь держали меня за плечи и прижимали к его груди, а губы - касались моих, но его язык, властно раздвинув мои зубы, энергично обследовал мой рот, и дыхание Майкла вливалось в мои легкие, опьяняя и сводя с ума в жемчужной и одновременно огненной темноте - не знаю, в какой момент я закрыла глаза, но именно из-за этой спасительно-опасной темноты, куда я нырнула, опустив веки, и из-за твердого языка Майкла, хозяйничавшего в моем рту, мне и казалось, что он везде, и я в полной его власти…
Но власти его языка и рук было определенно недостаточно, чтобы унять жар, помчавшийся внутри меня от моего нёба, которого касался язык Майкла, глубже, внутрь, по легким, через живот, к моим ногам, суматошно соображавшим, как бы им устроиться так, чтобы между ними тоже оказался язык Майкла. Ну, не обязательно язык, у него ведь наверняка есть для этих целей другой, еще более подходящий инструмент, который, забравшись между моих ног, замкнет эту вольтову дугу, от его языка пробивающую насквозь мое тело…