Отругав себя за эти мысли, Дженни направилась к двери, ведшей, как она думала, в ванную комнату, которая действительно находилась там, но… вначале шел небольшой коридор, а уже из него одна дверь вела в ванную комнату, другая - в гардеробную, в другом же конце коридора имелась еще одна дверь. И тут, к своему ужасу, Дженни вспомнила, что эти комнаты, изначально отданные Энье, соединялись с апартаментами Данте! И если он решит ночью прийти к ней, никто ничего не увидит, не услышит и не узнает…
Головная боль усилилась и стала пульсирующей. Ей следует немедленно смыть макияж и прилечь. На подкашивающихся ногах Дженни зашла в ванную комнату. Ее туалетные принадлежности были заботливо расставлены на мраморной полочке. Заглянув в гардеробную, она удостоверилась, что и вещи ее столь же аккуратно разложены и развешены.
Хорошо все же живется богачам, с иронией подумала Дженни. Кто-то заботится о них, выполняет их прихоти. Они могут получить все, что пожелают, даже внучку.
Как она сможет прожить эти два месяца в семействе Россини, если ей не придется ничего делать, кроме как разговаривать с Марко, когда он будет чувствовать себя относительно хорошо? Прятаться в этих комнатах день за днем? Слишком подозрительно. Да и Данте не допустит этого. Но сейчас, хотя бы до вечера, она предоставлена сама себе.
Дженни провалилась в сон, а когда проснулась, было уже пять часов. К счастью, головная боль прошла. Под дверью спальни она увидела записку.
Наклонившись, Дженни не без трепета подняла ее с пола. Записка содержала перечень полезных инструкций:
"Когда захочешь поесть, позвони по интеркому на кухню.
Обед в восемь.
Будь готова к семи. Платье от Лизы Хо".
Хотя лаконичное послание не было подписано, сомнений не было, что его автор - Данте. Кукловод не дремлет!
Пропустив ланч, Дженни чувствовала голод. А поскольку до обеда оставалось еще три часа, она решила подкрепиться - ей потребуются силы перед очередным представлением.
Фрукты выглядели весьма соблазнительно, но чашка кофе была бы предпочтительнее. Дженни набралась смелости, позвонила на кухню и попросила принести ей кофе и брускетту. Ее желудок просил что-нибудь посущественнее, чем виноград и персики. Обед в окружении семейства Россини потребует от Дженни напряжения всех сил и остроты ума, а остатки энергии заберет борьба с собственным усиливающимся влечением к Данте.
Дженни приказала себе не тревожиться заранее, но полностью подавить волнение ей не удалось. А час встречи за обедом неумолимо приближался. Она перекусила, приняла душ, надела предписанный наряд, сделала легкий макияж, соответствующий нежным зеленым и золотистым тонам, в которых было выполнено невесомое, очень женственное творение дизайнера Лизы Хо. Надев золотые украшения и распустив волосы, Дженни была готова за двадцать минут до назначенного срока.
Решив глотнуть свежего воздуха в надежде успокоиться, Дженни открыла стеклянные двери и по дорожке направилась к каменной стене у утеса. Она с удовольствием вдыхала чуть солоноватый морской воздух и наблюдала, как меняются цвета неба и моря на закате.
- Надеюсь, ты не собираешься прыгнуть?
От тягучего насмешливого голоса по ее спине побежали мурашки, а сердце забилось в ритме джиттербага. Дженни стиснула зубы и заставила себя удержать готовые сорваться с губ слова негодования. Когда она обернулась к Данте, вид у нее был холодный и отрешенный.
- Моя жизнь пока еще не потерпела окончательного крушения, - ответила Дженни и только тут поняла, что Данте выходит в сад из дверей ее спальни. - Ты что, воспользовался дверью, соединяющей наши апартаменты? Ты не можешь вторгаться в мое личное пространство, когда тебе вздумается, Данте!
Вместо ответа, он направился к ней, оценивающе разглядывая с головы до ног:
- Я смотрю, ты снова в хорошей форме.
На Данте был белый костюм и черная рубашка с расстегнутым воротом - броское сочетание, подчеркивающее его сексуальную привлекательность. И Дженни потребовалась вся сила воли, чтобы ее голос, когда она заговорила, звучал ровно и спокойно.
- Кто будет присутствовать на обеде? - Больше всего ее интересовала персона Эньи. С одной стороны, Дженни хотелось, чтобы та уехала, а с другой - осталась и отвлекла на себя сексуальный интерес Данте.
- Только дед и мы, трое его внуков. Он хорошо отдохнул днем и с нетерпением ждет вечера. Что касается Эньи, то она еще днем улетела в Рим. Со всеми своими туалетными принадлежностями.
- Улетела, значит… - Дженни пристально посмотрела на него. - Ты всегда все в своей жизни организовываешь так, как захочется тебе?
Данте усмехнулся:
- Если бы я это мог, мои отец и мать были бы живы, а дед - здоров. Мои родители погибли, когда мне было шесть лет, и дед взял меня под свое крыло. Он всегда был рядом и так много мне дал! Я должен отблагодарить его за это, дав ему тебя, Изабелла. Я не могу именно сейчас, когда Марко умирает, сказать ему, что его настоящая внучка погибла.
Дженни тяжело вздохнула:
- Мне так жаль, что я своим необдуманным поступком спровоцировала всю эту неразбериху. И теперь просто обязана дать твоему дедушке все то, что он хотел бы получить от встречи с Беллой. Тебе больше не нужно меня… принуждать, Данте.
- А кто были твои родители?
- Не знаю. Никто не знает. Меня нашли, когда мне было несколько часов от роду. По телевидению обратились к матери с призывом прийти и забрать ребенка, но никто не откликнулся. Нянечки в больнице назвали меня Дженни, а фамилию дали по названию улицы, на которой меня нашли. Это была Кент-стрит. Так появилась Дженни Кент.
Итак, она ответила на вопрос, но Данте не собирался заканчивать этот разговор. Интерес в его глазах разгорелся сильнее.
- Я считаю, что генетика влияет на человека в большей степени, чем окружающая среда. Поэтому я думаю, что твоя мать была студенткой. Ты удивительно умна. Мне думается, что она почувствовала себя в ловушке, очень испугалась и была вынуждена отказаться от тебя, чтобы выжить. Как ты с этой же целью отказалась от своего имени, назвавшись Изабеллой Россини.
- Но я никогда бы не бросила своего ребенка! - буквально выкрикнула Дженни, возмущенная этой параллелью.
- Не бросила бы, - после некоторого размышления согласился Данте. - Но это уже к вопросу об окружающей среде… Кстати, в критических ситуациях люди часто принимают решения, о которых потом сожалеют.
Какой странный разговор! С какой целью Данте его завел? Все это не имеет никакого отношения к жизни богатого и могущественного Данте Россини.
- Мой дед когда-то отвернулся от своего младшего сына, - закончил свою мысль Данте. - А потом оказалось, что невозможно повернуть время вспять.
Понятно! Он намеренно пытается установить эмоциональную связь между ней и Марко - просто еще один способ натянуть вожжи. Как видно, Данте решил, что сексуальный метод воздействия на нее не слишком надежный.
Дженни посмотрела Данте прямо в глаза:
- Я же сказала, Данте, что сделаю все возможное. Все, что смогу.
Она с трудом выдержала его долгий оценивающий взгляд, но глаз не отвела. Он первый прервал этот безмолвный поединок.
Взгляд Данте медленно переместился на ее губы и замер. Дженни точно знала, что, глядя на них, он вспоминает, как она отвечала на его поцелуи, и хочет оживить эти воспоминания.
У нее перехватило дыхание, сердце неистово заколотилось, а все внутренности завязались в один тугой узел. Дрожь в ногах заставила Дженни опереться рукой на каменную стену, вторую же руку она сжала в кулак. Ее разум подсказывал ей не выказывать своей слабости, сопротивляться, если только он сделает попытку дотронуться до нее.
Данте не двигался. Его взгляд снова вернулся к глазам Дженни. Лучше бы ей не видеть всполохи пламени в темных глубинах его глаз, потому что волны дрожи одна за другой стали прокатываться по ее спине.
- Ты выглядишь такой красивой. Дед будет очень горд своей внучкой, - хрипло произнес Данте. - Если он избавится от мысли, что ты совсем не похожа на Антонио, это будет означать, что первую битву мы выиграли. Дальше будет легче, если ты будешь вести себя как надо.
Дженни наконец-то смогла перевести дыхание.
- Буду, - заверила его она.
Данте мягко улыбнулся, и от этой улыбки у нее мороз пошел по коже. Тело Дженни никак не хотело перестать реагировать на этого мужчину.
Данте сделал жест, приглашающий ее продолжить прогулку:
- Давай пройдемся по дорожке до террасы.
Игра продолжается, подумала Дженни.
- Что мне ждать от Люсии на этот раз? - спросила она.
- В присутствии деда она будет сама сладчайшая любезность, - сухо ответил Данте.
- Как она восприняла отъезд Эньи?
- О-о! Она сказала, что неправильно сориентировалась в ситуации, когда решила, что приезд Эньи чрезвычайно обрадует меня. Люсия большой специалист сокращать потери, когда больше не видит для себя преимуществ. Попросту говоря - выкручиваться.
- Ты очень цинично говоришь о ней.
Данте пожал плечами:
- Она именно такая. Тетя София, с одной стороны, потворствовала ей во всем, а с другой - в общем-то и не занималась ею. Люсия в очень раннем возрасте смекнула, как можно манипулировать матерью, да и всеми окружающими тоже. Меня это дико раздражает в ней.
- Потому что ты сам - игрок?
Глаза Данте как-то странно блеснули.
- Намного лучший игрок.
Благодаря тотальному контролю над всем и вся, подумала Дженни.
И тут же представила себе, каково это - испытать на себе в постели его властность и уверенность.
Глава 10
Обед проходил в комнате, из окна которой открывался великолепный вид на плавательный бассейн. Подсветка придавала воде голубое свечение, а в дальнем конце бассейна, где бил фонтан, искрили и сверкали брызги. Вокруг бассейна были расставлены статуи римских богов, высокие вазы с цветами и шпалеры, увитые виноградом. Вид был настолько захватывающе красивым, что Дженни переводила на него взгляд каждый раз, когда в беседе возникала пауза. Несколько мгновений созерцания этого великолепия позволили ей расслабиться от напряжения и перевести дух. Изображать Беллу, следить за каждым своим словом - все это требовало от нее огромной внутренней сосредоточенности.
Конечно же за обедом она была под прицелом - но не Марко, а Люсии. Марко, спокойный и умиротворенный, сидел, откинувшись на спинку стула, наблюдал и слушал, а вот "дорогая кузина" обрушила на Дженни лавину вопросов, на которые она, впрочем, смогла ответить без труда. Пока.
- Дома тебя ждет кто-нибудь? Бойфренд?
- Нет. А у тебя есть кто-нибудь?
Небрежное пожатие плечами.
- Никого особенного. Я без проблем могу подцепить, кого захочу, если потребуется.
Самоуверенность и высокомерие, порожденные большими деньгами, подумала Дженни. У Данте, похоже, такое же отношение к женщинам. Расставание с Эньей не взволновало его ничуть - видимо, чувствам в их отношениях места не было.
- Чем ты занимаешься, когда предоставлена самой себе?
- Рисую.
- Что ты рисуешь?
- Портреты, в основном. - Дженни доставило удовольствие шокировать Люсию, рассказывая, впрочем, правду. - Я, как вы это называете, уличный художник. Люди, приходящие провести время в Маленькой Италии, заказывают мне портреты, и я там же их и рисую.
- Бог мой! Да это почти то же самое, что просить милостыню!
- А мне нравится рисовать людей на улице. Так много интересных лиц! Вот как у Данте, например. - Дженни улыбнулась ему, упиваясь своим маленьким тайным бунтом. - Мне захотелось его нарисовать еще до того, как он сам обратился ко мне.
- Данте попросил дешевую уличную художницу нарисовать его портрет? - Люсия была шокирована тем, как низко пал ее брат.
Темные глаза Данте послали Дженни предупреждение не играть с огнем, а потом его взгляд остановился на Люсии.
- Это была моя первая встреча с Изабеллой, и я захотел узнать о ней побольше, прежде чем представиться и рассказать о цели своего приезда.
- Я бы хотел увидеть портрет, - вдруг произнес Марко, и внимание всех присутствующих сразу обратилось к нему. В его оживившихся глазах читался интерес, лицо словно помолодело и наполнилось энергией, несмотря на серый цвет, свидетельствовавший о тяжелой болезни. - Ты привез его домой, Данте?
- Нет, - с сожалением признался внук.
- Я не успела его закончить, - поспешно пояснила Дженни. - Когда Данте признался, кто он такой…
- Белла схватила свои рисовальные принадлежности и попыталась сбежать от меня, заявив, что не желает иметь ничего общего ни с кем из нас, - сухо закончил он свое повествование.
- Почему? - удивилась Люсия.
- Потому что мы были для нее никем и не играли никакой роли в ее жизни. Все правильно, - с тяжелым вздохом произнес Марко. - Изабелла, может быть, ты нарисуешь для меня портрет Данте, пока гостишь здесь? - обратился он к Дженни.
Она пожала плечами и ответила извиняющимся тоном:
- Я не взяла с собой никаких рисовальных принадлежностей.
- Ничего. Это все у тебя будет. - Марко повернулся к внуку: - Ты проследишь за этим, Данте? Обеспечь Изабеллу всем, что ей нужно для рисования.
- Завтра же утром, - пообещал Данте.
- Мне нужны только альбом и уголь, - быстро сказала Дженни, не желая, чтобы Россини что-то для нее покупали.
Марко отмахнулся:
- Какой художник не захочет запечатлеть на холсте красоту этого острова? Ты доставишь мне огромное удовольствие, если составишь компанию во время прогулок. Мне будет приятно, что ты занимаешься любимым делом. Данте, обеспечь ее всем, чем нужно, - повторил старик свою просьбу.
Дженни улыбнулась Марко:
- Спасибо. Я с удовольствием попробую рисовать пейзажи.
- Твои картины покупают? - высокомерно поинтересовалась Люсия, не в силах скрыть злости оттого, что дедушка уделяет все свое внимание новой внучке. Ей захотелось унизить талант, вызвавший его восхищение.
- Да, но не часто, - честно ответила Дженни.
Снисходительная усмешка искривила губы "сестрицы".
- Я знаю владельца одной из самых известных галерей в Риме. Если я попрошу, он может профессионально оценить твои работы.
Дженни отрицательно покачала головой:
- Спасибо. Но я художник далеко не такого высокого уровня.
- А-а-а… - глумливо протянула Люсия.
- Белла планирует в следующем году взять несколько уроков профессионального мастерства, - заметил Марко. В его словах слышался укор, адресованный внучке. - Настало время и тебе, Люсия, как-то пересмотреть свою жизнь. Например, продолжить обучение, чтобы найти себе впоследствии достойное занятие, а не прожигать время на бесконечных вечеринках.
- Это благотворительные вечеринки для сбора средств, - быстро выкрутилась Люсия.
- Благотворительность лучше творить делами, а не деньгами, - последовал краткий ответ.
- Дедушка, скажи, что мне делать.
- Реши сама, к чему у тебя есть интерес и что может принести тебе удовлетворение, - устало проговорил Марко. - Откуда я могу это знать?
- Я вполне удовлетворена своей жизнью, - беспечно отмахнулась от деда Люсия.
- Мало же тебе нужно, дорогая. Так ты можешь повторить судьбу своей матери, которую все попросту использовали в своих интересах.
- Никто не сможет использовать меня! - огрызнулась девушка. - Я видела, что происходило с моей матерью, и извлекла урок.
- У Софии ничего нет за душой, чтобы заполнить пустоту, - печально произнес Марко. - Ты должна найти себе дело, которое всегда могло бы вызвать в тебе чувство самоуважения. Вот о чем я тебе говорю. - Долгая речь утомила Марко. Он глубоко вздохнул и попросил Данте: - Проводи меня в комнату, мне нужно отдохнуть.
- Я могу проводить тебя, дедушка! - Люсия вскочила на ноги.
Марко махнул рукой и отрывисто бросил:
- Данте!
Люсия больше не рискнула настаивать.
В столовую медсестра привезла Марко в кресле. Значит, он чувствовал себя не настолько хорошо, чтобы идти самому. Дженни снова подумала о том, что Марко Россини осталось совсем мало времени на земле. Его жизненный путь неумолимо заканчивался…
Оставшись вдвоем с Люсией, она попыталась разрядить обстановку:
- Данте сказал, что он живет с дедушкой с шести лет. Тогда вполне понятно…
- Ой, да замолчи ты! - Темные глаза Люсии полыхали яростью. - Ты можешь обманывать Данте и деда этим своим елейным, соглашательским поведением, но я-то знаю, что тебе нужно.
- Мне ничего не нужно! - решительно заявила Дженни, чувствуя, что тоже начинает закипать.
- Умный ход, - продолжала ерничать Люсия. - Это каждый раз срабатывало с моей матерью. Каждый из ее любовников уверял, что ему не нужны ее деньги, пока не получал шанс урвать побольше. Ты говоришь, что тебе ничего не нужно, тем не менее ты здесь и всячески культивируешь в дедушке чувство вины, а он изо всех сил старается дать тебе все, что может.
Дженни сделала глубокий вдох, стараясь сохранить спокойствие:
- Мне жаль, что ты так цинично смотришь на людей и на жизнь, Люсия. Но на мой счет ты ошибаешься…
- "Я не взяла с собой никаких рисовальных принадлежностей", - передразнила та. - Ты же точно знала, что дедушка немедленно обеспечит тебя всем, притом самого лучшего качества. Неплохое начало, Белла!
Ядовитый сарказм достиг цели.
- Я ничего не увезу с собой, все останется здесь, не волнуйся.
В глазах Люсии зажглись торжествующие огоньки.
- Итак, любовь к искусству - тоже уловка. То-то ты не хочешь, чтобы на твою мазню взглянул специалист.
- Не в этом дело, - возразила Дженни. - Просто дома у меня все есть, и мне ничего не нужно от твоего дедушки. Я ничего не возьму.
- За исключением части наследства? И не говори мне, что у тебя не это на уме!
- Не это! Но даже если бы это было и так, тебе-то что? Что ты так волнуешься? Ты свои миллиарды Россини получишь в любом случае.
- Дело не в деньгах! - Девушка в ярости стукнула руками по столу и вскочила. Перегнувшись через стол, она вплотную приблизила лицо к Дженни и прошипела: - Ты приехала сюда с Данте, как будто вы закадычные друзья, и дедушка тут же принял тебя, даже стал ставить мне в пример. Стал поучать, как мне жить, как будто это когда-нибудь его заботило!
- Он только что продемонстрировал, что это его всегда заботило, - спокойно возразила Дженни, поняв, что Люсия снедаема ревностью.
- Он никогда ничего не делал для меня! Всегда только Данте, Данте, Данте! Все его внимание было отдано драгоценному внуку, а я таскалась по миру с матерью, все время новые няни, новые школы… Она жила так, как было удобно только ей! - Теперь в глазах Люсии была неприкрытая ненависть. - Ты не представляешь себе, сколько раз я мечтала быть сиротой, как Данте, чтобы дедушка взял и меня к себе, дал мне то, что давал Данте. А теперь он нашел еще одну внучку-сиротку, и отныне все - для нее!
Дженни укоризненно покачала головой:
- Он умирает, Люсия. Мне предстоит провести с ним не так много времени.