– Я даже надеюсь на это…
Бурный поток желания, которое он пробудил в ней, был стремительным, как горная лавина, не поддающимся никакому контролю… Она потеряла контроль над собой… Страсть заполнила каждую ее клеточку, не оставив места ни единой мысли. У нее была только одна цель – потеряться в нем, раствориться в его силе.
Приподнявшись над ней, он, не отрывая взгляда от ее лица, избавился от рубашки, швырнув ее на пол. Ее кожа стала настолько чувствительной, что одежда казалась Энджел тяжелой, ей было в ней невыносимо тесно. Она потянулась к своему топу, желая избавиться от него.
Алекс был само совершенство: поджарый, мускулистый, с мощной широкой грудью, покрытой темными волосками, золотистая кожа блестит от пота… Энджел застонала от восхищения.
Избавившись от рубашки, Алекс потянулся к ремню, но Энджел его опередила, снедаемая потребностью чувствовать его, прикасаться к нему. Дрожащими от нетерпения, но на удивление проворными пальцами она расстегнула пряжку.
Он схватил ее руки, поднял их высоко над ее головой и начал медленно целовать ее, затем потянул за край ее тонкого топа и снял его через голову.
На ней были маленькие трусики и бюстгальтер, представлявший собой пару треугольников. Алекс прорычал от удовольствия и потянулся к застежке. Он склонился над ней, лаская ее, его руки скользили по ее бедрам, талии, выше, пока не накрыли томящуюся в ожидании грудь. Энджел изогнулась навстречу ему, ее руки сами собой обвились вокруг его шеи, она инстинктивно прижималась к нему, продолжая одновременно страстно целовать его шею. С закрытыми глазами она зарылась пальцами в его волосы, наслаждаясь своими ощущениями, но этого ей было мало. Она хотела больше. Ей нужно было больше. Она сказала это вслух?
– Я знаю.
Его влажное горячее дыхание обожгло ее лицо, шею, потом грудь. Его ладони двигались по ее телу, а язык обводил контур ее ареол, прежде чем он втянул в рот сначала один бесстыдно торчащий сосок, потом другой.
Алекс потянул ее трусики вниз – Энджел не сопротивлялась. Он раздвинул ее бедра. Она заметалась, словно в лихорадке, когда его пальцы скользнули между ее ног, раздвигая ее плоть, проникнув туда, где сосредоточилась вся ее чувственность, заставляя ее задыхаться и ловить воздух ртом, пока он ритмично ласкал самую чувствительную точку. Ее частое дыхание сменилось глубокими стонами, ей казалось, что ее тело парит над кроватью.
– Тебе нравится?
Энджел кивнула. У нее кружилась голова, когда она смотрела в его горящие глаза. Она знала, что доверилась ему не только физически. Она связана с этим мужчиной, отцом ее ребенка, и в этом нет ничего постыдного или неожиданного.
Она подняла голову и жадно поцеловала его в ответ, даже не пытаясь сдерживать себя. Она хотела Алекса, хотела быть поглощенной им, хотела стать с ним единым целым.
– Я тоже тебя хочу!
– Черт, я не мог думать ни о чем другом, – прорычал он, – с тех пор как увидел твою фотографию. – Глядя ей в глаза, он взял ее руку и положил ее на свой твердый гладкий член. – Смотри, как я тебя хочу, Энджел, – прошептал он хрипло.
Ему было так хорошо, когда она прикасалась к нему. Глаза его, полуприкрытые тяжелыми веками, лихорадочно блестели, хищное выражение его лица еще больше подстегнуло возбуждение Энджел.
Ее губы разомкнулись, когда он опять начал целовать ее, затягивая в водоворот страсти. Он скользнул вдоль ее тела, и она направила его в себя. Ее глаза закрылись, она вся отдалась во власть своих ощущений, слыша как будто со стороны свое тяжелое частое дыхание.
– Пожалуйста…
Они начали двигаться вместе, его руки прижали ее к кровати, а она обхватила его своими длинными ногами. Почти не дыша, Энджел следовала его ритму, чувствуя его кожей и каждой клеточкой своего тела. Их вздохи и вскрики слились воедино, и она отдалась вихрю ощущений, которые сотрясали ее тело.
Возвращаясь на землю, Энджел почувствовала легкость. Груз, который она несла с собой всю свою жизнь, исчез. Она поборола своих демонов. Она не была такой, как ее мать, потому что она любила его.
Она лежала в темноте, осознавая, что с ней произошло. Теперь она ничего не боялась. Он был частью ее, пусть и не чувствовал того же. Это печалило Энджел, но она решила насладиться каждой каплей удовольствия, которое ей уготовано.
Эта ночь принесла им много удивительных мгновений. Уже не было такой спешки, такого сумасшествия, но каждый последующий раз был все более потрясающе чувственным, чем предыдущий.
Энджел проснулась от холода. Одеяло валялось на полу, а Алекс спал на другой стороне кровати. Он зашевелился, когда она прижалась к его теплому телу. Лучи света уже были видны на горизонте, где небо касалось моря. Скоро утро, и что тогда?
Энджел ощутила привычную тоску и… одиночество. Как странно. Она не одинока, у нее есть Жасмин. Вздох слетел с ее губ.
– Ты замерзла?
– Нет, все нормально, – ответила она, уткнувшись в его плечо.
Алекс обнял ее одной рукой.
"Не стоит привыкать к этому, Энджел!" – напомнил ее внутренний голос. Притворившись глухой, она сосредоточилась на том, как его пальцы рисуют круги на ее животе. Неожиданно он замер, и она почувствовала, как он напрягся.
– Что это? – Он провел пальцем по тонкому шраму на ее нежном животе.
– Осложнения во время схваток. Пришлось делать экстренное кесарево сечение.
Алексу показалось, что его ударили кулаком в грудь. Столько всего произошло с ней из-за него, а он даже представления об этом не имел.
– Ты могла умереть? – Чувство вины застряло у него комом в горле. Интересно, а чем он занимался в это время? Подписывал очередную сделку и поздравлял себя? Наслаждался технически идеальным сексом с красивой женщиной?
В этой ночи не было ничего технического. Первобытная, страстная, взрывоопасная – да, затягивающая, словно наркотик, – да, определенно. Теперь Алекс понимал, зачем предпринял столько усилий, чтобы вернуть Энджел в свою жизнь. Он пытался вернуть это чувство, эту эмоциональную связь, которую испытал единственный раз в жизни…
Которую ему подарила его любовница на одну ночь.
– Если бы я жила в какой-то дикой стране, то могла бы. А так это обычное дело. – Но тогда она была ужасно напугана.
Алекс не поверил ни единому ее слову.
– Ты была одна?
Она покачала головой.
– Твоя мать была с тобой?
Энджел ответила ему грустным смехом.
– Рождение ребенка вас могло помирить.
Энджел сжала его руку. Притянув его пальцы к губам, она поцеловала их и ответила с печальной улыбкой:
– То, что я превратила ее в бабушку, в глазах моей матери является настоящим преступлением, за которое она до сих пор меня не простила. Я даже не знаю, в какой стране она была, когда я рожала. Ей быстро надоедает сидеть на одном месте.
Алекс тихо выругался.
– Скажи мне, что ты была не одна во время родов.
– Я не была одна, – заверила она его. – Со мной была моя подруга, Клара… – Которая, несмотря на все ее благие намерения, провела первые несколько часов из сорока восьми, пока у Энджел были схватки, в компании молодого доктора. А когда начался процесс родов, она грациозно упала в обморок. К тому моменту, когда все пошло не так, у Клары обнаружили сотрясение мозга и оставили ее в больнице на ночь. Через шесть месяцев Энджел была подружкой невесты на ее свадьбе с тем самым молодым акушером. – Потом мой брат прилетел из Дубаи первым же рейсом, как только узнал, что я рожаю. Жасмин родилась на месяц раньше, поэтому его не оказалось рядом. – Как говорили акушерки, он практически протоптал траншею в полу, пока нервно ходил туда-сюда в ожидании, пока она придет в себя после анестезии.
Это он должен был находиться там. Должен был первым взять на руки свою малышку. Теперь уже ничего не поделаешь, но мысль об этом не выходила у него из головы.
Энджел опустила в своем рассказе некоторые детали. Например, когда она пришла в себя в реанимации, то первым делом услышала, как ее настойчивый брат, который готов был зубами вырвать нужную информацию из докторов, пытал ее лечащего врача, уверен ли он, что она больше никогда не сможет иметь детей.
– Неужели никакой надежды? А ЭКО?
– Не то чтобы совсем невозможно, но весьма маловероятно, – ответил ему врач. – Вы хотите, чтобы я сообщил это отцу ребенка? Или вы сами?
– Если я когда-нибудь встречу того подонка, который так поступил с ней, я сделаю кое-что гораздо лучше! Я уж постараюсь, чтобы он никогда больше не смог так поступить с другими! Она еще не пришла в себя?
Энджел закрыла глаза и притворилась спящей, а через несколько мгновений действительно погрузилась в сон. Однако когда она пришла в себя и вспомнила этот разговор, то уже смогла спокойно отреагировать на новость, которую принес ей Чезаре. Она успокоила его, заверив, что с ней все в порядке. Когда спустя несколько дней ее выписали домой, все удивлялись, как хорошо она со всем справляется. Ей стоило больших усилий держать себя в руках. Она с облегчением вздохнула, когда, наконец, окружающие перестали ходить вокруг нее на цыпочках, а она смогла полностью посвятить себя заботам о ребенке.
Все было хорошо, пока однажды, шесть месяцев спустя, она не задумалась, зачем складывает вещи, из которых выросла Жасмин, в шкаф. Зачем все это хранить, если у нее никогда больше не будет детей? И у Жасмин не будет братьев или сестер… Слезы полились по ее щекам, сначала беззвучно, а потом перешли в всхлипывания, а потом в горькие рыдания. Много позже, когда у нее уже не осталось сил плакать, она вытерла слезы и на следующий день собрала все детские вещи и отнесла их в местный благотворительный центр, жестко сказав себе, что у нее уже есть чудесная малышка, а многим людям даже в этом не повезло.
Больше она об этом не думала.
Интересно, а как Алекс? Оплакивал ли он до сих пор потерянное будущее со своей женой?
– Долго твоя жена была больна?
Она почувствовала, как он напрягся, а потом отодвинулся от нее.
– Да.
– Я знаю, скорбь – это очень личное дело. – Энджел потянулась, чтобы погладить его по спине, глубоко вздохнула и продолжила: – Моей подруге даже понадобилась помощь специалиста, когда ее…
– Мне не нужна помощь каких-то специалистов. У меня есть ты. Ты была права: меня мучило чувство вины, потому что я постарался растопить свое горе, занявшись сексом с незнакомкой. Я не горжусь этим, но ты помогла мне увидеть… С тех пор жизнь продолжилась, Энджел. Вопрос в том, – спросил он спокойно, – продолжилась ли твоя?
Энджел почувствовала, как они поменялись местами. Только что она его поддерживала, понимала, но вот уже ее саму просят посмотреть в глаза своим демонам, но она еще не готова к этому.
Глава 8
Энджел лежала с закрытыми глазами, притворяясь спящей, когда услышала, как Алекс одевается. Когда он прошел в соседнюю комнату, она поднялась с кровати. Она не хотела, чтобы он ушел вот так, не сделав ничего, чтобы уменьшить ту пропасть, которая образовалась между ними.
Завязав халат, она прошла за ним. Алекс, не слыша ее шагов, держал в руках серебряную рамку с фотографией Жасмин. На его лице отражались грусть и боль. Пытаясь проглотить комок в горле от избытка эмоций, Энджел сказала:
– Ты можешь увидеть Жасмин.
Он оторопел на мгновение, но потом улыбнулся и кивнул:
– Хорошо.
– Но только если ты согласен, что я сама решу, когда ей сказать, кто ты.
– Мне кажется, это разумно.
Энджел выдохнула. Она так надеялась, что это сработает. Она должна сделать так, чтобы это сработало.
– Хорошо, тогда я все организую. Только есть еще одна вещь… Нет! – Она шагнула назад, выставив вперед руку, словно отгораживаясь от него, когда он сделал шаг к ней навстречу, а блеск в его глазах заставил ее задрожать. – Не делай этого!
Его пальцы, которые уже потянулись, чтобы развязать узел на поясе, замерли. Он был разочарован.
– Что не так?
Все не так.
– Я не могу.
Морщинка между его бровями разгладилась.
– У тебя утренние съемки? Какая жалость! – пробормотал он, не в состоянии успокоиться, и опустил взгляд на выступающие под тонкой тканью халата соски. Еще никогда он не хотел ни одну женщину так, как Энджел. Было невероятно сложно вести себя спокойно, словно в этой отсрочке ничего особенного не было, когда каждая клеточка его тела пульсировала и требовала сорвать с нее все эти слои шелка и прикоснуться к ее мягкой коже.
– Нет, у меня нет утренних съемок. Я имею в виду… Ну… – Энджел замолчала, закрыла глаза и застонала. – Пожалуйста, не смотри на меня так, – взмолилась она.
– Как?
Она с отчаянием вдохнула:
– Как будто ты…
– Думаю о том, чтобы заняться с тобой любовью? – А когда он не думал об этом?
Его слова смутили Энджел, она покраснела и прижала руку к груди.
Я не могу сосредоточиться! – выдавила она. – Я просто пытаюсь тебе сказать, что мы не можем…
не сможем больше… – Не в силах подобрать слова, она кивнула в сторону спальни: – Заниматься этим.
– Этим?
Она подняла подбородок и ответила неожиданно громко и четко:
– Сексом. Это будет частью нашего договора. Если ты хочешь участвовать в жизни Жасмин, то нам надо договориться. Ребенку нужна стабильность, безопасность.
Ей точно не нужен нескончаемый поток "дядей" за столом во время завтрака. Не нужно слышать, как хлопают дверями, кричат друг на друга, выясняя отношения в любое время дня и ночи, не нужны отвергнутые матерью любовники, которые либо начинали себя безобразно вести, либо становились жалкими.
– Ты думаешь, я буду с этим спорить?
– Я всегда ставлю Жасмин выше своих собственных потребностей, – тихо сказала она.
– А тебе нужен я.
– Дело не в этом, – вспыхнула она, потуже затягивая пояс.
– А в чем тогда? – Неожиданно ему пришла в голову мысль. Ему показалось, он понял, к чему она его ведет. – Ты хочешь, чтобы мы поженились?
Алекс не был удивлен. Уже не в первый раз женщина смотрела на него как на перспективного кандидата в мужья. Но ни одна из женщин, которым он мягко дал от ворот поворот, не была матерью его ребенка. Его глаза сузились. В этом заключалась разница. Хорошенько поразмыслив, он решил, что с практической точки зрения это не такая уж плохая идея. Конечно, он был достаточно старомоден и считал, что это он должен делать предложение. Однако испуганное восклицание Энджел прервало ход его мыслей.
– П-поженились?! Конечно же нет! – Неприкрытый ужас в ее словах отразился на лице.
Похоже, он всегда может рассчитывать на то, что Энджел обеспечит ему удар по самолюбию.
– Я неподходящая кандидатура в жены, можешь мне поверить. Это было бы просто глупо! – воскликнула она, внутренне содрогаясь.
– Что, женатые родители? Черт, да, ты права, это просто несусветная глупость! – Сжав зубы, Алекс подошел к окну. Он напоминал ей тигра в клетке.
– Пожалуйста, не надо так, я не шучу, – подошла к нему Энджел.
Он резко повернулся к ней, запустив пальцы в волосы.
– Прости. Скажи мне, что за мысли…
– Бродят в моей маленькой милой головке? – раздраженно перебила она его, сверкая глазами.
– Ты не милая.
Энджел не сходила с ума от собственной внешности, но прекрасно знала, что большинство людей считали ее более чем просто привлекательной.
– Значит, я – уродина! – Она сама не могла поверить в то, что так по-детски отреагировала.
– Нет, ты прекрасна, – возразил Алекс. Его взгляд скользнул на фотографию. – Она тоже. И очень похожа на тебя.
Его слова переключили внимание Энджел.
– У нее гораздо более приятный характер.
– Может, она унаследовала его от отца?
Алекс Орлов приятный? В любое другое время это предположение вызвало бы у нее неудержимый смех, но сейчас она постаралась успокоиться.
– У нас не может быть интрижки с тобой, Алекс.
Рядом с ним она забывала про все на свете. А она не из тех, кто готов пожертвовать всем ради мужчины.
– А кто сказал, что я хочу интрижку?
Она вздрогнула, услышав его слова, и, подняв подбородок, с вызовом произнесла:
– Прости, ошиблась. А что, интересно, ты имел в виду? Остаться друзьями с сексом в виде бонуса?
– Мы не друзья.
– Спасибо, что напомнил.
Сожаление промелькнуло на его лице.
– Я не имел в виду в таком смысле… Я просто… – Алекс нервно провел руками по своим темным взлохмаченным волосам. – Просто… Ты сводишь меня с ума.
"Похоже, это заразно", – мрачно подумала Энджел.
– Не волнуйся, я предпочитаю говорить как есть. У нас не может быть секса с тобой. Нам нельзя осложнять отношения – ради Жасмин.
Он попытался понять ее логику, но не смог.
– Интересно, что плохого для Жасмин в том, что мы проведем вместе ночь?
– Я хочу, чтобы моя дочь видела отношения, основанные на взаимном уважении и…
– Наша дочь.
Его замечание заставило ее сжать зубы.
– Пять лет она была моей дочерью, Алекс.
– И ты отказываешься принять тот факт, что теперь это изменится, – резко ответил он.
– Я являюсь примером для своей дочери и не хочу, чтобы она думала, что случайный секс – это все, на что она может рассчитывать в жизни. Я достаточно насмотрелась на то, как моя мать спала с кем попало на всех модных курортах Европы. Ее любовники приходили и уходили. Я не хочу такой жизни для Жасмин.
– Так ты все-таки настаиваешь на свадьбе? – Он торжествующе ухватился за эту мысль.
– Я настаиваю на отношениях, основанных на чем-то большем, чем просто похоть, – возразила она. – На безопасных отношениях.
– Безопасных?! – воскликнул он. – А что такого ужасного в похоти? Это неплохо для начала, – продолжил он низким хриплым голосом, от которого у нее по коже побежали мурашки.
Глубокий взгляд, в котором она тонула, вызывал у нее головокружение, поэтому она отвела глаза.
– Только если оба партнера хотят одного и того же.
– Мне казалось, я дал тебе то, что ты хотела.
Его неспособность понять ее вызывала отчаяние.
– Моя мать меняла своих любовников, как перчатки. Я прекрасно знаю, что значит привязаться к кому-нибудь и потерять его или слушать бесконечные скандалы, пока пытаешься уснуть.
– Какое отношение то, что она была никуда не годной матерью, имеет к нам?
– Я знаю, как не надо делать.
– А хороший родитель – это монах или монашка? Мне интересно, ты вообще больше никогда не собираешься заниматься сексом, или это только секс со мной может спровоцировать эмоциональное потрясение нашей дочери?
– Ты все переворачиваешь с ног на голову.
– Так объясни мне! Или ты хочешь сказать, что я должен выбрать между сексом с тобой или участием в жизни своей дочери?
– Вовсе нет!
– А что тогда? – Не дожидаясь ее ответа, Алекс покачал головой и остановил ее, выставив перед собой руку: – Хотя, знаешь, я не хочу ничего слышать, потому что это все неправда. Знаешь, что я думаю? Я думаю, дело тут не в Жасмин, а в тебе. Ты ее используешь как прикрытие, потому что на самом деле ты очень боишься. Только вот чего? Того, что станешь такой, как твоя мать?
– Конечно же нет! – ответила Энджел слишком уж торопливо.
– Из того, что ты мне рассказывала, следует, что ты являешься полной противоположностью своей матери.
– Дело не в моей матери. Дело в нас… В тебе.