Мозаика жизни - Донна Клейтон 9 стр.

Он склонился над ней. В глазах цвета кори­цы снова мерцало желание.

-Нет, - твердо проговорила она, опять упершись ладонью в его грудь. - Я не хочу.

-Откуда ты знаешь, что не хочешь? - Он словно отмел ее нежелание. - Ведь ты даже не пыталась. - Чад одарил ее томной улыбкой. - Ты можешь открыть, что очень даже хочешь. Я знаю, я хочу.

"Но я ничего к тебе не чувствую, - хотелось ей крикнуть. - Ничего и близко похожего на то влечение, какое испытываю к Люку".

-Раньше ты всегда наслаждалась, целуясь со мной, - продолжал Чад. - Ты многим наслаждалась, когда была со мной. - И Чад при­тянул ее к себе.

-Нет! - еще тверже запротестовала Джен­ни.

Оттолкнув деверя, она высвободилась из его рук. Она увидела фотоальбом, который каким-то образом опять оказался на кофейном столи­ке. Дженни схватила его и прижала к груди как щит.

Нелепейшее положение. На кушетке сидел Чад и явно хотел ее. В двух шагах от него сто­яла она, охваченная омерзением от одной толь­ко мысли о его поцелуе.

-Нехорошо думать о… физической близо­сти, - начала она. - Я ценю твою откро­венность. Что ты показал мне фотографии. За­полнил некоторые пробелы в моем прошлом…

-Нашем прошлом, - поправил он ее.

-Да, хорошо… Если ты не возражаешь, я пойду полежу. Мне надо подумать.

Она попятилась к двери, преодолевая стран­ное нежелание повернуться к нему спиной.

-Не беспокойся об обеде, - сладким голо­сом сказал Чад. - Я закажу пиццу.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

Сквозь легкие шторы, закрывавшие окна спальни, пробивался свет полуденного солнца.

Дженни бросила на кровать фотоальбом и устало потерла лоб. Как же она измучена! Ее вымотали бесконечные вопросы. День проходит за днем, а она не слышит и намека на правду. Полную правду. Это так мучительно!

И в истории Чада что-то не так. Да, нет со­мнения, его рассказ об их любви в колледже правда. Она взглянула на альбом. Вот доказа­тельство. Истинность снимков нельзя отрицать.

Но все равно полная картина не складыва­лась. Остались периоды жизни, о которых она ничего не знала. Ей о них не рассказывали. К примеру, почему Люк перестал спать в их об­щей спальне? Почему забрал свои вещи и ушел в кабинет на первом этаже? И что сегодня имел в виду доктор? Он сказал, что каждый, кто хотя бы отдаленно связан с лыжным ку­рортом, после возвращения Чада в горы живет в тревожном ожидании. Что подозревают лю­ди? Конечно, все знают о ее прежних отноше­ниях с деверем. Кровь бросилась ей в лицо. Мэри, Бад, доктор и сотни других, с кем она еще незнакома, наблюдали за ними и ждали. Чего они ждут? Что она предаст Люка?

Дженни выбежала из спальни, промчалась по лестнице, потом к парадной двери и нако­нец скрылась в густом сосновом лесу.

- Дженни!

Люк звал ее, пока не охрип. Уже садилось солнце. Где она может быть? "Бронко" стоял в гараже, машина Чада - на подъездной дорож­ке. Не могла же она пойти пешком в Олем. До города много миль. Бад и Мэри живут тоже до­статочно далеко. Но все равно Люк позвонил Мэри час назад. Дженни там не видели и ниче­го о ней не слышали.

Когда Люк вернулся домой, они с Чадом опять повздорили. В последние дни у обоих во­обще не находилось друг для друга ни одного приятного слова. По крайней мере, так каза­лось. Люк понимал, что выбор - за Дженни, и пока она не сделает его, о добрых отношениях между братьями мечтать не приходится. А он больше всего на свете хотел исправить отноше­ния с женой.

Люк нашел на кровати в спальне Дженни фотоальбом. Значит, она узнала о своих преж­них отношениях с Чадом. В колледже. Надо было самому рассказать ей!

- Дженни!

В ответ ни звука. Люк раздвинул густой ку­старник и направился к ручью.

Мысль о том, что отцом ребенка Дженни может быть Чад, снова и снова сверлила мозг. Наверно, уже в сотый раз за прошедшие неде­ли, несмотря на то, что он запретил себе думать об этом.

Это не могло быть правдой.

В голову закрадывались сомнения, и он сжи­мал кулаки. Почему он отталкивал Дженни все прошлые недели? - упрекал себя Люк. Почему разрешил собственным страхам и неуверенности подавить лучшее, что есть в нем? Почему не от­крыл секрет, который хранил от нее со дня свадьбы? Во всем виновато его дурацкое убеж­дение - лучше, если она не будет знать. И это продолжалось долгие годы. Люк боялся, что, от­крыв Дженни все, он потеряет ее. И она уйдет. К Чаду.

Ради Бога, где она может быть? Совсем от­чаявшись найти Дженни, Люк уже собрался бы­ло поворачивать назад, как увидел ее. Дженни спала на душистой постели из сосновых игл. В полуметре от ее головы веселый ручей пел свою бесконечную песню. Люк почувствовал такое огромное облегчение, что закружилась голова. Он тихо подошел ближе, боясь испугать ее.

-Дженни. - Он сделал еще один осторож­ный шаг. - Просыпайся, любимая, пора до­мой.

Ресницы дрогнули. Она открыла глаза. Лас­ковые, невинные, зовущие.

Вздохнув и повернувшись на бок, Дженни сонно улыбнулась ему.

-Привет. - Люк подавил жгучее желание спросить у нее, почему она убежала, не сказав ни слова.

Дженни села, не понимая, где находится. Сосновые иголки запутались в золотистых воло­сах, прилипли к одежде. Люк подумал, что ни­когда еще она не выглядела красивее.

-Который час? - спросила она хриплым спросонья голосом и вздохнула. Потом расчеса­ла пальцами спадавшие на плечи пряди. Сосно­вые иголки посыпались на землю.

-Обед уже прошел, - ответил он. - Ты проголодалась? Там осталось много пиццы.

При упоминании о еде Дженни моргнула. В голове что-то прояснилось. Что-то забытое, спрятанное под туманом сна. Она быстро встала и рассеянно отряхнула с одежды иголки и грязь.

-Ты лгал мне, - выпалила она, смотря ему прямо в глаза. - Почему ты не сказал мне, что Чад и я встречались? Почему ты не сказал о моей близости с ним до того, как мы стали близки с тобой?

-Я не лгал тебе, Дженни.

-А ты не думаешь, что умолчание тоже ви­на?

-Возможно. - Он глубоко вздохнул. - Но я это делал только потому…

-Не надо, - прервала она его. - Не объ­ясняй. Больше не говори ни слова. Ты не пред­ставляешь, как меня тошнит от полуправды и намеков и злых слов, которые брат говорит про брата.

Люк крепко сжал губы. Да, он действительно не все объяснил ей. Но только потому, что хо­тел ей добра. И он не позволил себе ни одного выпада, ни одного утверждения, порочащего брата. Как бы ему этого ни хотелось.

Дженни поправила прядь волос. Ей так страстно хотелось доверять Люку. А теперь, ког­да она обнаружила, что он раскрыл ей только часть правды, возникли сомнения. Заслуживает ли он ее доверия?

-С того дня, как проснулась в больнице, - начала она, - я стараюсь по кусочкам собрать свое прошлое. Я нахожу обломки то тут, то там. И некоторые из них острые, как осколки стек­ла. Они ранят. Льется кровь.

Люк смотрел на нее и, похоже, понятия не имел, о чем она говорит. Ну и прекрасно!

-Он сказал, что ты украл меня у него. Он называл меня своей женщиной. - От неловко­сти она отвела взгляд. Голос становился все ти­ше и смущеннее. - Кем я была? Почему по­зволяла так думать о себе? - Она опустила гла­за. - Чад сказал, что это я добивалась его. Он так вульгарно говорил о наших отношениях… - При воспоминании у Дженни дрожь пробежала по телу. - Мне было… страшно…

У нее в голове будто включился свет. Вне­запно она поняла, что говорит и кому. Дженни мельком взглянула на Люка и прижала ладонь к губам. Красивые черты его лица заострились, он побледнел. Потрясение и боль наполнили прекрасные черные глаза. Дженни пришла в ужас. Это ее вина.

-Ох, Люк, прости! - Она прижала обе ру­ки к горлу. - Мне не следовало говорить это тебе.

Он словно оцепенел. Дженни вспомнила, о чем Люк сказал несколько дней назад. Чад не знал об их свадьбе, пока не вернулся в "Прентис-Маунтин". Он уехал, и за пять лет они не получили от него ни одного письма. Он ни разу не позвонил по телефону. И при этом Чад ут­верждал, что Люк украл ее у него.

-Позволь задать тебе вопрос, - выпалила Дженни. - Мы поженились до того, как Чад уехал в Европу, или после?

-После. У меня и мысли не было о каких-нибудь личных отношениях с тобой, пока брат не скрылся за горизонтом.

Опять то же самое, отметила Дженни. Что-то осталось за кадром. Будто соединили два полот­на обоев, рисунок вроде бы совпал, но целой картины нет.

-Мне надо поговорить с Чадом, - объяви­ла она.

-Это нам с тобой надо поговорить, - ска­зал Люк. - Ты обвинила меня в том, что я лгал, не все рассказывая тебе. Так вот: я хочу все объяснить.

-А я хочу услышать твое объяснение, - кивнула Дженни. - Но не сейчас. Сейчас мне надо поговорить с Чадом. По-моему, я поймала его на лжи. И думаю, он должен ответить за это.

Она вошла в дом через черный ход. На кух­не у стола сидел Чад и дожевывал последний кусок пиццы.

-Люк пошел тебя искать, - сообщил он.

-Он меня нашел, - кивнула Дженни.

-У этого человека сверхчувствительная ре­акция, - засмеялся Чад. - Он уже хотел вы­зывать из Олема поисково-спасательную команду. И он бы ее вызвал, если бы я не высмеял его.

-Спасибо, что хоть ты сохранил ясную го­лову. - В тоне явно слышалась насмешка. Но Чад вроде бы ее не заметил.

Ее взгляд остановился на пустой коробке из-под пиццы, стоявшей на столе. Чад вытер салфеткой губы и бросил ее в коробку.

-Пока ждал Люка, я успел проголодаться. Ты не против? Тебе все равно уже поздно обе­дать.

Дженни даже не стала утруждать себя возра­жением против такой странной логики. Она поняла главное: общение с ним потребует больших усилий. Этот случай красноречиво го­ворит о его характере. Может быть, поэтому Люк предположил, что она напрасно потратит время, разоблачая его ложь.

-Я хочу поговорить, - бросила Дженни.

-Конечно. - Он хотел встать, но она оста­новила его.

-Сиди!

-В чем дело? - спросил он. - Кажется, ты расстроена?

-Скажи мне, почему ты уехал в Европу? Скажи мне, почему ты оставил меня здесь?

-Люк пожаловался тебе насчет денег, да? Я так и знал.

В его голосе слышалась злоба.

-Насчет каких денег? Люк ничего не гово­рил о деньгах. О чем ты?

-Ясно, что говорил, - осклабился Чад. - Я раскусил его. Я знаю брата. Это его стиль. Использовать против меня все, что можно. Он все эти годы завидовал мне, тому, что я уехал повидать мир. Я заслужил эти деньги, - про­должал он. - Это мое наследство, и я был вправе с ним делать, что хотел. Папа взял заем под курорт, чтобы я мог совершить это путеше­ствие, шанс всей жизни. Я заслужил эти деньги. Я заслужил эти впечатления. И не собираюсь чувствовать себя виноватым из-за того, что брат завидует мне.

Дженни получила не ту информацию, какую ждала. Но чем больше Чад говорил, тем больше раскрывался. Не в отношении к ней, а в отно­шении к Люку.

-Так ты не работал, когда бродил по Евро­пе? - спросила она.

Дженни понятия не имела, откуда у нее взя­лось впечатление, будто Чад подрабатывал во время путешествия. Но ведь здоровый молодой мужчина должен содержать себя.

-Конечно, нет. - Он явно удивился. - Какая радость была бы от такой поездки?

В течение пяти лет он переезжал из страны в страну на деньги, которые дал отец? Деньги, которые были взяты в долг под залог курорта?

А Люк оставался здесь, чтобы работать, вы­плачивать долг, ухаживать за отцом, когда тот заболел, хоронить. Неудивительно, что он ис­пытывал к брату горькую неприязнь. Теперь она понимала, что Люк прав, предполагая, что отец слишком многое прощал младшему сыну.

И еще она поняла: Чаду нет дела до того, как его поступки отражаются на окружающих. Его единственная забота - собственные жела­ния. Пустая коробка из-под пиццы и странное объяснение, почему он должен съесть послед­ний кусок, - простейшее доказательство пра­вильности такого понимания.

-Чад, честное слово, я ничего не знала о том, откуда ты взял деньги на путешествие. Я хотела узнать только то, что касается тебя и меня. Хотела понять, почему ты уехал, если мы были так близки, как ты говорил.

Злое выражение, еще минуту назад отпеча­танное на его лице, исчезло. Глаза потеплели.

-Ты не писал, не звонил, не приезжал. - Она старалась, чтобы в голос не закрались об­виняющие нотки. Дженни прислонилась спи­ной к дверному косяку. - Мы заключили ка­кой-то договор? Предполагалось, что я буду те­бя ждать? Или что? - Она пожала плечами. - Какой у тебя был план?

-Нну, - запинаясь, начал он, - ты соби­ралась меня ждать. Во всяком случае, ты обе­щала. - Последние слова прозвучали явным упреком.

-Но ты уехал на годы, - напомнила она. - Ты надеялся, что я буду ждать, а сам не потру­дился хоть как-нибудь давать о себе знать?

Она наблюдала, как бегали его глаза, когда он старался придумать что-нибудь в ответ.

- Чад, мы расстались в хороших отношени­ях? - задала она новый вопрос. - Ты говорил, что Люк украл меня у тебя. - Она с отвраще­нием произнесла эти слова. - Я поняла так, что ты уехал, потому что тебя обидели мои от­ношения с Люком. Что видеть нас вместе для тебя стало весьма болезненно. Но ты описывал свое путешествие как "шанс всей жизни", кото­рый ты заслужил. Путешествие не было капри­зом. Не было побегом. - Ее тон с каждым предложением становился все более обвиняю­щим. - Оно заранее планировалось. Твоему от­цу требовалось время для того, чтобы взять за­ем под курорт. А Люка и меня еще не связыва­ли никакие личные отношения. Во всяком слу­чае, пока ты не уехал.

"Я заслужил эти деньги, я заслужил эти впе­чатления". Слова Чада звучали у нее в голове.

Эти заявления многое добавляли к тому, что Дженни разглядела в характере Чада за послед­ние дни. Он считал, что имеет право на все лучшее, предлагаемое жизнью. Вроде фантасти­ческого путешествия по Европе, оплаченного трудом несчастного отца. Чад принадлежал к тому типу людей, которые способны в много­людном обществе резко изменить тему разгово­ра, потому что и на минуту не допускают мыс­ли, что найдется человек, который не умирает от желания послушать его. Он принадлежал к тому типу людей, который съедает последний кусок пиццы…

-Я поняла, Чад: ты мне не нравишься. - Она скрестила руки на груди, удивляясь, что не испытывает ни тревоги, ни страха.

Чад засмеялся. Этот недоверчивый смешок только раздул пламя ее злости.

-Ты сама не понимаешь, что говоришь, - сказал он.

-Ошибаешься, я точно знаю, что говорю. Ты вызывал во мне сильные чувства. С того момента, как проснулась в больнице, я боялась тебя. Не знаю, почему. И вероятно, так никогда и не узнаю. Но ты выводил меня из равнове­сия. Заставлял испытывать тревогу и нелов­кость.

В глазах Чада загорелся огонек.

-Было время, - усмехнулся он, - и не так уж давно, когда я заставлял тебя испыты­вать другие чувства.

От похотливости в его голосе свело судоро­гой желудок.

-Ты уже это говорил. - Злость разгоралась все ярче. - Не вижу необходимости в таком грязном тоне. Наверно, ты думаешь, что вуль­гарность разжигает меня или что-то в этом ро­де. Постарайся понять, это не так. Ты добива­ешься противоположного. Твои неприличные намеки я нахожу оскорбительными. Предполо­жим, было время, когда меня физически влекло к тебе. Но даже если это правда, уверяю тебя, тогда я была другим человеком. Совершенно другим человеком.

Пока она говорила, с его лица словно смы­вали выражение наглости и самоуверенности. У Дженни создалось впечатление, что до него первый раз дошло, что он вовсе не так обожа­ем, как представлялось раньше.

-Для того чтобы между нами не оставалось непонимания, тебе необходимо знать: я не хочу иметь с тобой ничего общего! Ты эгоист. Ты используешь любые способы, лишь бы добиться своего. Ты припираешь людей к стенке или вы­тягиваешь у них сочувствие. Я тебе не верю. И мне бы очень хотелось, чтобы ты держался от меня подальше.

-Но как же наш ребенок? - Чад окаме­нел. - Я хочу участвовать в жизни моего малы­ша.

Дженни поняла бы его озабоченность, если бы он действительно был отцом ребенка.

-Впереди еще много времени, чтобы поза­ботиться о малыше. - Словно защищая мла­денца, она положила руку на живот. - Когда ребенок родится, мы сделаем анализы.

-Они могут ошибиться! - Он даже под­прыгнул на стуле.

Дженни удивленно смотрела на него.

-Маловероятно. Такие анализы делают час­то, и у врачей уже большой опыт. Иски об от­цовстве рассматриваются в судах каждый день.

-Тебе лучше как следует подумать, - сверк­нул глазами Чад. - У нас с тобой была связь. Если ты попытаешься опровергнуть это, то сде­лаешь большую ошибку.

Холодные когти страха схватили ее за горло. Но нельзя позволить, чтобы Чад заметил ее со­стояние.

-Мне не нравится угроза, которую я слышу в твоем голосе. - И вдруг страх, который он внушал ей, растаял. - Чад, анализ не может доказать, что у нас не было связи. Он только доказывает отцовство…

-Послушай, - начал он, грозя в воздухе пальцем, - я отец ребенка. И не позволю ка­кому-то ученому недомерку из лаборатории от­рицать мое право!..

Затянутая сеткой дверь черного хода откры­лась. В кухню вошел Люк, мрачный и реши­тельный.

-По-моему, тебе лучше успокоиться, крош­ка брат, - ледяным тоном посоветовал он Чаду

-Не тебе говорить мне… - сощурился Чад.

-Хватит! - приказала Дженни. Оба мужчи­ны уставились на нее. - Больше никакой борь­бы. Никаких споров. Ничего.

Молчание не заглушило кипящие страсти.

-Значит, - произнес Чад, - ты предпочи­таешь быть с ним, а не со мной.

Она глубоко вздохнула, потом покачала го­ловой.

-Я предпочитаю не быть с тобой, - сказа­ла она, глядя ему прямо в лицо.

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

В Дженни все трепетало от радости. Она задрала вверх голову и смотрела на оранжево-розовое небо.

Счастье, певшее в ее душе, от которого под­гибались колени, пришло от чувства свободы.

Когда Дженни вернулась из больницы, она ощущала гнетущее давление. Ей предстояло при­нять решение. Кто отец ее ребенка? Необходи­мость выбора между двумя братьями Прентисами висела над ней тяжелым грузом.

Разговор с Чадом раскрыл Дженни истин­ный характер этого человека, и она укрепилась в своем решении. Нет никакой необходимости провести всю оставшуюся жизнь с неприятным ей мужчиной лишь потому, что он, может быть, отец ее ребенка. Дженни поняла, что с ней происходило все последние недели. Ее угнетала мысль, что надо выяснить, кто же отец ребенка. И потом сделать этого мужчину центром своего существования.

Завернув за угол гаража, Дженни пошла пря­мо к ряду высоких деревьев. Днем она убежала в лес, чтобы спрятаться от прошлого, которое нарисовал ей Чад, спрятаться от не очень сим­патичной особы, какой она выглядела в его рассказах. Сейчас она просто хотела насладить­ся прогулкой и чувством полной и непривыч­ной свободы.

- Дженни!

Она оглянулась и призывно помахала Люку рукой. В улыбке, обращенной к нему, не было ни капли вины. Она покончила с тревогой и сомнениями - что ей следует или не следует делать, что следует или не следует чувствовать, как следует или не следует поступать.

-С тобой все в порядке?