- Вот именно, - подтвердил Барт. В кои-то веки ему довелось услышать правильный ответ! Обычно женщинам трудно было втолковать, в чем заключается его работа. Он снова посмотрел на Хейзл и увидел, что ее щеки слегка порозовели. - Отчего вы краснеете? - напрямик спросил он. - Надеюсь, вы не думаете, что книги могут вызывать сексуальное возбуждение?
- Некоторые действительно могут, - парировала она. - Вам об этом наверняка известно.
- О да, - легко согласился он, думая о том, что второй визит Хейзл обещает быть гораздо интереснее, чем первый. - Такие книги существуют. Кстати, почему бы нам не устроить закрытые чтения эротической литературы? Что вы на это скажете?
Хейзл подумала, что в исполнении Барта Ардена даже расписание поездов будет звучать весьма возбуждающе.
- Вряд ли у меня будет на это время, - сухо ответила она. - Так что лучше расскажите, каким вы бы хотели видеть праздник для вашей матушки?
Барт бросил на нее невинный взгляд.
- Но ведь это, кажется, ваша работа? Я надеялся, что вы сами дадите мне совет. У вас были хорошие идеи по поводу Валентинова дня.
- Званый бал - совсем другое дело. - Хейзл старалась отогнать воспоминания о том вечере, потому что они еще слишком волновали ее. - А что касается дня рождения, то это семейный праздник, и нужно принимать во внимание вкусы именинника. Поэтому вы должны рассказать мне о вашей маме.
Барт немного снизил скорость.
- Она настоящая леди, - сказал он, улыбаясь. Вся беда в том, размышляла Хейзл, что чем больше времени я провожу с ним, тем труднее мне сердиться на него. Барт говорил о своей матери с теплотой, и поверить в то, что он - по собственному его признанию - лишил невинности Лили, было нелегко. Он не создавал впечатления типичного маменькиного сынка, но в его тоне звучали искренняя любовь и привязанность.
- Продолжайте, - подбодрила она.
Барт повернул руль, сворачивая на узкую дорожку, ведущую к дому.
- Она была актрисой, а сейчас иногда озвучивает рекламные ролики.
- Я могла слышать о ней?
- Не знаю. Возможно. Она известна как Грейс Милтон и когда-то очень давно вела на телевидении детские передачи.
- Грейс Милтон! - Лицо Хейзл расплылось в улыбке, когда она вспомнила задорные кудряшки и подвижное лицо этой женщины. Надо же, оказывается, это мать Барта! - Ну и ну! - воскликнула она. - Я ее отлично помню! Она еще изображала куклу Пегги в вечерней программе для детей.
- Не слишком ли вы молоды, чтобы это помнить? - недоверчиво заметил Барт.
- Это же классика, - улыбнулась Хейзл. - В детских передачах часто показывают выпуски прошлых лет, еще черно-белые, и куклу Пегги многие помнят из-за ее писклявого голоска. - Тут Хейзл пришла в голову идея. - На праздничный торт можно будет посадить эту куклу! - воскликнула она, чуть не захлопав в ладоши.
Какая милая у нее улыбка, подумал Барт, а вслух сказал:
- Но я не знаю, где ее найти. Сейчас таких кукол уже не делают. Только если заказать специально…
- Да, пожалуй, - согласилась Хейзл. - Впрочем, я попробую сделать Пегги сама. Когда приезжает ваша мама?
- Завтра днем.
- Что ж, времени осталось мало, но я постараюсь успеть.
Автомобиль въехал на усыпанную гравием дорожку, ведущую к дому. Страх и возбуждение охватили Хейзл с новой силой. У нее появилось странное ощущение, что собственное тело больше не принадлежит ей.
Удобная одежда хорошего качества, в которой она всегда чувствовала себя комфортно, вдруг показалась ей тесной и чужой. Высокий отворот свитера сдавливал шею, как хомут, брюки слишком тесно обтягивали бедра, а тугой узел волос вызывал головную боль. Хейзл быстро вынула шпильки, и густые золотисто-каштановые локоны упали ей на плечи.
- Ну, вот мы и добрались!
Барт остановил машину, взглянул на пылающие щеки и нахмуренные брови Хейзл и в очередной раз удивился, отчего она так скованна. Не оттого ли, что ощущает сексуальное притяжение, нарастающее между ними подобно надвигающейся буре?
- Вы всегда закручиваете волосы узлом? - хрипловатым голосом спросил он.
Хейзл резко повернулась к нему.
- А вас это заботит? - неприязненно отозвалась она.
Очень, хотел ответить Барт, поскольку в последнее время его действительно постоянно занимала эта мысль. Настолько, что он сомневался, сможет ли заснуть, прежде чем ощутит эти шелковистые волосы, рассыпавшиеся по его обнаженной груди. Но он отогнал эти мысли и придал беседе нейтральный тон.
- Просто мне всегда было интересно, как они выглядят на свободе.
Хейзл постаралась уверить себя, что ей нет никакого дела до его мнения, но при этом нервным движением поправила выбившуюся прядь волос.
- Вам не нравится моя прическа?
- Не очень, - признался Барт.
- Отчего же? - спросила она. - Что, у меня нос становится длиннее? Или подбородок острее?
- Ни то, ни другое. Просто она подчеркивает черты, которые не кажутся мне особенно привлекательными в женщинах.
Сама напросилась, сказала себе Хейзл и тут же словно со стороны услышала собственный голос:
- Какие, например?
Казалось, Барт отвечает точно так же, как она спрашивает - неохотно, словно против воли:
- Ну, вы знаете - чопорность, замкнутость, сдержанность… - Он пожал плечами. - Поэтому мне нравится, когда женщина распускает волосы, - она словно бросает вызов, демонстрируя отказ от всякой сдержанности.
Барт сам себя не узнавал. Еще немного, и станет заметно, насколько я возбужден, подумал он, и это будет наглядным подтверждением слов Лили о том, что у меня на уме один секс!
- Идемте в дом, - объявил он, выходя из автомобиля, - я покажу вам вашу комнату.
Хейзл последовала за ним, стараясь выкинуть этот разговор из головы.
Нельзя позволять себя провести! Но в то же время не обращать внимания на откровенно сексуальный подтекст его слов тоже глупо! Хорошо, что завтра приедет его мать. Ее присутствие станет для меня надежной защитой, подумала Хейзл.
Комната, в которую привел ее Барт, была обычной для загородного дома, - с таким низким потолком, что дверной проем оказался почти на уровне головы Хейзл, и она невольно пригнулась, заходя внутрь.
Лестница, ведущая на первый этаж, находилась в двух шагах от дверей.
Барт поймал недоумевающий взгляд Хейзл и пояснил:
- Я подумал, что вам будет удобнее, если кухня окажется поблизости.
При этих словах Хейзл невольно представила себя суетящейся возле печи с закатанными рукавами и щеками, перепачканными мукой.
- Да, - без всякого воодушевления согласилась она, - это правильно.
Барт нахмурился. Когда он раздумывал о том, где ее поселить, то решил, что она согласится жить где угодно, но как можно дальше от него. Поэтому он отвел ей комнату на втором этаже, тогда, как его собственная спальня находилась на третьем. Ему не хотелось, чтобы Хейзл постоянно чувствовала себя настороже.
- Мама будет жить в самой большой из гостевых комнат, сестры по соседству с ней. Остается только моя спальня.
Барт с трудом удержался от игривой усмешки. Он не сказал больше ни слова, но Хейзл все поняла, словно наяву услышав непроизнесенные фразы. Итак, ей предоставлялся выбор, где спать…
Осмотревшись, она увидела, что комнатка, - просто обставленная, с мебелью из черного дерева, - очень мила и уютна. На стенах висело несколько картин, а над кроватью - золотистый вышитый полог.
Хейзл принялась распаковывать вещи и, наткнувшись на нижнее белье, тут же лихорадочно запихнула его в один из выдвижных ящиков платяного шкафа.
Что со мной творится? - спрашивала себя она. Меня просто наняли на работу, к тому же Барт, кажется, решил доказать, что отнюдь не все его помыслы связаны с сексом. Почему же все, что мы говорим друг другу, звучит так, словно нам не терпится броситься в постель, срывая друг с друга одежду? Может быть, это то, что принято называть "животным влечением"? Испытывали ли они с Лили то же самое? Как у них все началось?
Пока Хейзл разбирала вещи, Барт готовил на кухне чай, размышляя о том, какое нижнее белье она носит, - вероятно, такое же скромно-благопристойное, как и остальная одежда…
Раздался телефонный звонок.
- Алло! - хриплым голосом произнес он.
- Барт! - донесся до него чуть приглушенный женский голос.
Это оказалась Бетти, его младшая сестра. Как и мать, она была актрисой, причем более известной.
- Привет, сестричка!
Она сказала что-то, но так тихо, что он ни слова не смог разобрать.
- В чем дело? Не хочешь, чтобы тебя кто-то услышал? Мама рядом?
- Нет!
- Тогда брось эту дурацкую конспирацию! Что случилось?
- Ничего! Просто скажи мне, где мы собираемся отметить мамин день рождения? Ты, кажется, собирался устроить званый ужин?
- Скорее вечеринку, - уклончиво ответил Барт, - у себя дома. Мы посидим в узком семейном кругу.
- У тебя? - недоверчиво переспросила Бетти. - Не в ресторане?
- А что тут плохого? - спросил Барт. - Дома гораздо спокойнее, да и обстановка более непринужденная, чем в ресторане.
- Не глупи, Барт! Я не это имею в виду. Ты ведь даже не в состоянии сварить себе яйцо! Удивляюсь, как ты до сих пор не умер с голоду в своей холостяцкой берлоге!
- Я ем простую еду, и с этим ничего не поделаешь, - ответил Барт, в глубине души признавая правоту сестры.
- Что с тобой случилось? - спросила Бетти. - Ты так долго жил затворником - и вдруг распахиваешь двери по любому поводу.
- Мамин день рождения - это не любой повод, - возразил Барт, - и, по-моему, меня трудно назвать любителем светских развлечений.
- А как насчет бала в Валентинов день? О нем писали все газеты! Неплохо для человека, который уверял всех в том, что избегает популярности! Кстати, ни одну из своих любимых сестренок ты на него не пригласил!
- Разве ты или Дотти приглашаете меня на все приемы, которые устраиваете? - парировал Барт.
- Нет, потому что нам надоело постоянно получать отказы! Так что же превратило тебя из отшельника в радушного хозяина?
- Это не так просто объяснить…
- Держу пари: здесь не обошлось без женщины! - заявила Бетти.
- Ошибаешься, - терпеливо произнес Барт. - Так может, скажешь, наконец, зачем позвонила?
- Я хотела узнать, стоит ли маме выезжать при всем параде, или ей лучше уложить вечернее платье в чемодан? Что ей передать?
- Передай, что я готовлю для всех вас роскошный ужин.
- Ты серьезно?
- Можешь не сомневаться, - улыбнувшись, ответил Барт и повесил трубку.
Хейзл остановилась на пороге комнаты и слегка кашлянула, давая знать о своем появлении. Она сняла жакет, но волосы снова стянула в узел.
- Собираетесь готовить ужин? Разве не я должна это сделать?
Барт отставил поднос с чаем в сторону и подумал, что Хейзл выглядит почти вызывающе добропорядочной, словно исполнительная секретарша, ожидающая распоряжений, - должно быть, это костюм придает ей такой чопорный вид. Но блестящие глаза и розовые щеки нарушали такое впечатление.
Он еще раз убедился в совершенстве восхитительных изгибов ее тела и подумал о том, какое наслаждение получит тот, кто займется с этой женщиной любовью…
- Полагаю, это было бы самым большим сюрпризом для моих близких, - сказал он, стараясь усмирить охватившее его желание.
- Но вы умеете готовить?
- Нет, а вы?
- Между прочим, могли бы предупредить меня! Некоторые из устроителей вечеринок соглашаются сделать лишний телефонный звонок лишь притом условии, что номер наберет кто-то другой. Они выполняют только то, что предусмотрено контрактом. А в нашем, не оговорены обязанности кухарки!
Барт, казалось, пропустил эти слова мимо ушей.
- Так умеете или нет? - повторил он.
- Пожалуй, да.
- Тогда вы сможете дать мне совет…
- А также испеку праздничный торт, накрою на стол и организую доставку цветов. Может быть, вы еще вручите мне десяток разноцветных воздушных шаров и заставите показывать фокусы?
- Не думаю, что это составит для вас проблему, - хладнокровно отозвался Барт, наблюдая за тем, как колышутся ее груди, пока она возмущенно жестикулирует.
- Лесть вам не поможет. - Хейзл посмотрела на часы. - Надеюсь, вы хотя бы закупили все необходимые продукты?
- Нет, я об этом не подумал, - виновато опустил голову он. - Может быть, обойдемся без чая и вместо этого сходим в магазин?
- У меня есть идея получше, - сказала Хейзл. - Мы сделаем и то, и другое!
Разливая чай в чашки, Барт думал: кажется, я превращаюсь в мазохиста. Ему и в самом деле нравилось, когда Хейзл говорила с ним приказным тоном. Большинство женщин, с которыми он сталкивался, его, чуть ли не боготворили, а ему хотелось общаться с ними на равных…
Помогая Хейзл надеть жакет, он вдохнул тонкий, щекочущий ноздри запах ее волос, - и до самого вечера этот аромат преследовал его, как наваждение…
9
Флюоресцирующий свет резал глаза, в ушах грохотала музыка… Хейзл чувствовала себя так, словно оказалась на какой-то другой планете.
- Что с вами? - спросил Барт, заранее зная, что это бессмысленный вопрос. Ей не нравится здесь, только и всего.
Но ответ Хейзл крайне удивил его.
- Мне еще ни разу не доводилось ходить в супермаркет со спутником.
Особенно таким, мысленно добавила она, который сопровождает меня с ручной тележкой, но держится на почтительном расстоянии, так что каждый раз, когда я беру с полки очередную банку или картонную упаковку, мне приходится поджидать его.
- Не могли бы вы двигаться быстрее? - попросила она Барта.
Конечно, он мог, но тогда лишился бы восхитительного зрелища покачивающихся бедер Хейзл, идущей вдоль длинных полок с продуктами, время от времени заглядывая в список продуктов. А эти обтягивающие брюки совсем недурно смотрятся, усмехнулся он.
Барт чувствовал, что не может обуздать вожделения, преследующего его с Валентинова дня, и этот факт настораживал. Хейзл вызывала волнение в его крови, - и он знал, что ему это нравится.
Но вместе с этим Барт сознавал, что, как только ему удастся осуществить свое намерение переспать с Хейзл, он тут же потеряет к ней всякий интерес. Так почему же он послушно ускорил шаг, думая о ее восхитительных ягодицах? Кровь лихорадочно стучала в его висках.
- Если бы я решила приготовить праздничный обед, то заранее купила все необходимое, - слегка раздраженно заметила Хейзл, когда уже почти все продукты из списка были уложены в тележку. - Почему вы решили взяться за это, Барт? - Она нахмурилась. - И почему вы так странно на меня смотрите?
- Потому что… - Черт возьми, он и забыл, как тонко женщины чувствуют подобные вещи! - Потому, что я подумал точно так же, - ответил тот, удивляясь, насколько легко далась ему эта ложь.
Хейзл решила не замечать слегка извиняющихся ноток в его голосе.
- Ничего удивительного! - фыркнула она. - Поскольку мы оба отправляемся в супермаркет за покупками к праздничному столу, то, вполне естественно, и думаем об одном и том же. Итак, кто будет заниматься готовкой?
Барт почувствовал себя обескураженным. Он привык к тому, что женщины охотно откликаются на его приглашения, а порою буквально напрашиваются на них, используя малейший повод. Он ожидал, что Хейзл будет благодарна ему за то, что он вновь предоставил ей работу, и с воодушевлением примется за дело…
Уставившись на полки с товарами, Барт пытался развеять заполнившие его воображение эротические образы в надежде, что Хейзл не заметит его возбужденного состояния.
- Почему вы решили сами заняться этим? - настойчиво повторила вопрос она, скрывая внезапно охватившее ее чувство жалости.
Ей показалось, что Барта обидел ее резкий насмешливый тон, и захотелось провести рукой по его густым черным волосам… сказать что-нибудь вроде того, что все будет в порядке.
Интересно, какую еще глупость ты способна выкинуть? - одернула себя она.
- Потому что я подумал, что для мамы это, будет самым большим сюрпризом, - объяснил Барт. - А ее трудно удивить, ведь она побывала во всех ресторанах мира! Вот я и решил, что ужин, приготовленный собственными руками, - это как раз то, что нужно!
- Ну что ж, надеюсь, вы не испортите все эти продукты. Они не заслуживают такой участи! - усмехнулась Хейзл. - Вот, держите! - И она бросила ему упаковку миндальных орехов.
Барт ловко подхватил ее и уложил в тележку.
- Так, значит, вы никогда не ходили по магазинам со своим мужем? - спросил он, вновь трогаясь с места, но тут же выругал себя за эти слова.
Ты, человек, который всегда готов был убежать на другой конец света, как только отношения с противоположным полом начинали заходить слишком далеко, задаешь женщине бестактные вопросы о ее личной жизни!
Хейзл нахмурилась. Барт заметил ее раздражение и сделал вид, что рассматривает выставленные на стеллаже газеты.
- Разумеется, если вам неприятно об этом говорить… - виновато пробормотал он.
- Вовсе нет, - сухо ответила она. А может, он специально поддевает меня, чтобы заставить обороняться? - промелькнуло у нее в голове.
- Ему не нравилось ходить по магазинам? Или он не обедал дома? - допытывался Барт.
- Почему же? Просто Харли был диск-жокеем…
- Крутил музыку по заказу? - перебил ее Барт.
Хейзл усмехнулась. Такой наивный вопрос она тоже в свое время задала мужу.
- Диск-жокеям вовсе не нужно ничего "крутить". Они всего лишь нажимают на кнопки магнитофона! Во всяком случае, на радиостанциях.
Последовала небольшая пауза.
- Ну, и что же дальше? - вновь спросил Барт. Он поймал ее непонимающий взгляд и пояснил: - Расскажите мне еще немного о своем бывшем муже.
- О Харли? Зачем это вам?
Барт почувствовал приступ гнева.
- Чтобы мы лучше узнали друг друга, - резко ответил он. - Пока что вам, судя по всему, известно обо мне гораздо больше, чем мне о вас.
Ну что ж, это резонный упрек, подумала Хейзл. В конце концов, должны же мы о чем-то разговаривать!
- В Эдинбурге Харли пользовался популярностью, - начала она. - Он терпеть не мог ходить по магазинам, потому что на него сразу набрасывались пятнадцатилетние девчонки, размахивая книжечками для автографов… а иногда даже интимными предметами туалета.
- И?.. - спросил Барт, выжидающе глядя на нее. - Что же случилось потом? Почему вы разошлись? Не сошлись характерами?
Хейзл чуть не запустила в него увесистым ананасом, который только что взяла с полки.
- Вы слишком любопытны! - резко произнесла она.
- Нет, просто любознателен, - невинным тоном ответил Барт. - Продолжайте, Хейзл! Вам же хочется мне об этом рассказать!
Она бросила на него гневный взгляд. Какая самоуверенность! Вероятно, именно благодаря этому качеству он затащил Лили к себе в постель. Но как охарактеризовать своего бывшего мужа, не прибегая к таким эпитетам, как "сукин сын"?
- Харли был хорош собой и обаятелен. Он пользовался этим, где только можно. Окружающие для него были публикой, и только. - Она вызывающе взглянула на Барта. - Это вам что-нибудь говорит о причинах моего развода?