Энн вышла на работу, так и не решив, как ей ухитриться и раздобыть письмо от редактора "Франкфурт цайтунг". Пока что в голову не приходило ни одной хорошей идеи. В общем-то, не было вообще ни одной идеи. От отчаяния Энн уже подумывала о том, чтобы вломиться в редакцию, украсть бланк и подделать подпись. Если бы еще знать, как выглядит эта самая подпись. Впрочем, взлом офиса грозил тюремным сроком. Однако, Энн согласна была рискнуть, лишь бы оказаться поблизости от Альберта Кершнера. Она была готова на все, что угодно. Только вот криминальных способностей она в себе не ощущала. Мысль о взломе пришлось отвергнуть, как фантастическую. Проще говоря, идей не было. Администрация мюзикла вряд ли благосклонно отнесется к рекомендательному письму из "Мечты рыболова" взамен аналогичной бумаги из "Франкфурт цайтунг". К тому же Энн подозревала, что герр Сюмме примет ее за сумасшедшую, если она обратится к нему с подобной просьбой. Изданию про рыбалку неинтересен материал про мюзикл "Овод". Хотя… название вполне подходящее. Энн настолько погрузилась в мысли о способах заполучить вожделенное письмо, что рассеянно выполняла свои прямые служебные обязанности. Пару раз она перепутала столики, несколько раз - заказы. Когда Энн в очередной раз подошла к стойке, Бертольд подозвал девушку к себе.
- Что с тобой творится, фройляйн? - прищурился хозяин "Пива и сосисок". - Ты на мюзикл-то съездила?
- Да, - ответила Энн. - В этом-то и дело.
- Поподробнее можно? - осведомился Бертольд.
Энн помедлила. Что она могла сказать? "Я влюбилась по уши в звезду, наврала с три короба администрации мюзикла, и теперь мне нужно письмо из редакции, которая даже имени моего ни разу не слышала". Бред какой-то.
- Я не успела на последний поезд, поэтому не выспалась, - выдала полуправду Энн. - Прости, я постараюсь быть внимательнее.
- Иди-ка ты лучше домой, выспись, - похлопал ее по плечу Бертольд.
- Спасибо, - согласилась Энн. - Наверное, мне действительно лучше пойти домой.
К себе в квартиру Энн, однако, не пошла. Пару часов она провела, дефилируя туда-сюда у дверей здания, где находилась редакция "Франкфурт цайтунг". Войти она не решилась. Потом Энн все же вернулась домой. Квартирка неожиданно показалась совсем убогой. Призрак удачи и резкого карьерного взлета, не говоря уже о надежде на роман с Альбертом Кершнером, сделали реальность беспросветно мрачной. Энн даже разрыдалась, рухнула на кровать и целый час поливала слезами подушку. Когда слезы иссякли, девушка вытерла распухший нос и поставила чайник. Надо думать, а не рыдать. Думы тоже пользы не принесли. Прошло уже три дня из отпущенных ей двух недель. Надежда таяла. Тогда, в театре, Энн казалось, что добыть письмо - такая мелочь, главное, что согласие руководителей труппы получено. Теперь же она снова оказалась в тупике. Такое ощущение, что вся ее жизнь состоит из сплошных табличек "Выхода нет".
Даже не выпив кофе, Энн отправилась на работу. В "Пиве и сосисках" было тихо и спокойно. Бертольд скучал за стойкой, в столь ранний час посетителей практически не было, только в углу флегматично поглощал сосиску мрачный субъект, читавший "Франкфурт цайтунг". Увидев газету, Энн едва не разрыдалась. Бертольд подозрительно уставился на шмыгающую носом сотрудницу.
- Энн, дорогуша, ты что-то от меня скрываешь, - погрозил он пальцем.
- Что? - очнулась от мрачных дум девушка.
- Поведай мне, отчего грусть в глазах и тоска в сердце? Неужели сказание о доблестном благородном разбойнике могло так испортить настроение?
- О каком разбойнике?
- Так, стоп. Ты какой мюзикл смотрела? "Робин Гуд"?
- А? Да, его.
- Вот ответь мне теперь, отчего такая тоска?
- Дело не в мюзикле. То есть… не совсем в нем.
- Все, ты меня окончательно заинтриговала. - Бертольд перекинул полотенце, которым протирал стаканы, через плечо и взял Энн за руку. - Рассказывай, что случилось? Ты влюбилась в исполнителя главной роли?
Энн ошеломленно моргнула.
- Не молчи, скажи хоть что-нибудь!
- Я…
- Дальше!
- Понимаешь…
- Я все понимаю.
- Ну, в общем…
Бертольд закатил глаза.
- Я получила заказ на цикл статей об их новом мюзикле "Овод". Но я сказала, что я корреспондент газеты "Франкфурт цайтунг".
- В целом… ситуация понятна, - крякнул Бертольд.
- Мне нужно рекомендательное письмо от редактора "Франкфурт цайтунг". И я не знаю, что мне теперь делать. Ведь в газете меня никто не знает. А это такой шанс! Я бы сразу пробилась в первый эшелон!
- Значит, ты хочешь меня покинуть, - в притворном горе воздел руки Бертольд.
- Это единственная моя возможность! Больше такой не будет!
- Неужели столь страстное желание попасть в театр связано лишь с карьерными устремлениями? - Поднял палец Бертольд.
- Честно сказать… Не только.
- Значит, влюбленность в звезду все же имеет место быть!
- Я бы не стала называть это влюбленностью, - покривила душой Энн.
- Как бы там ни было, тебе нужно письмо.
- Нужно. Но шансов нет. Нужно успокоиться и продолжать работать.
- Энн, дорогуша, мечты должны исполняться!
- Я ничего не могу поделать! - в отчаянье слишком громко выкрикнула Энн.
- Тише, милая фройляйн, - положил ей руку на плечо хозяин "Пива и сосисок". - Стой здесь, никуда не уходи.
- Куда я могу уйти? - проговорила вслед удаляющемуся Бертольду Энн.
Девушка села за стойку и проследила глазами за работодателем. Бертольд подошел к единственному посетителю и о чем-то с ним пошептался. Мрачный субъект несколько раз кивнул, достал из внутреннего кармана ручку, из портфеля лист бумаги и что-то написал. Энн моргнула.
Бертольд вернулся к стойке. И протянул девушке листок, полученный от посетителя.
- Что это? - Энн прочитала текст, начертанный резкими, почти готическими буквами.
"Подтверждаю, что Энн Лейси является лучшей официанткой. Редактор Франкфурт цайтунг". Дальше стояло имя, фамилия и подпись.
- Что это? - снова спросила Энн.
- Это то, что поможет тебе воплотить мечту, - пояснил Бертольд.
- И каким образом?
- Какая ты непонятливая! Немного ловкости, и слово "официантка" превратится в "корреспондент"!
- Но это же подделка!
- Победителей не судят, как тебе известно. Привези статьи - и наш вариант письма станет правдой.
- Но как вам удалось?
- Главный редактор "Цайтунга" - наш постоянный посетитель. И я просто его попросил. Ему ничего не стоит черкнуть пару слов.
7
Энн думала, что ей придется снимать квартиру в Берлине, и заранее опасалась предстоящих трудностей, не намереваясь, впрочем, перед ними пасовать. Однако все оказалось значительно проще: часть труппы и сценических рабочих жила не в столице, поэтому компания, занимающаяся постановкой, снимала для них комнаты в приличном общежитии. Там же предложили поселиться и Энн - по вполне приемлемой цене и в отличных условиях.
Комнату ей пришлось делить с Йоханной Зейлер, помощницей гримера. Йоханна оказалась рыженькой пухлой девушкой без комплексов, которая могла часами рассуждать о парнях и способах их завоевания. Через день у Энн уже голова кружилась от советов, как заполучить в свои объятия лучшего мужчину столицы, кем бы он ни был. Йоханна покупала глянцевые журналы с кричащими заголовками статей "Как свести его с ума в постели" и "Сто способов загладить свою вину после ссоры". Кажется, читая их, она была абсолютно счастлива. Энн она нравилась бы больше, если бы поменьше говорила.
Энн определили в помощницы к костюмеру, пожилой апатичной женщине по имени Лизбет, которая отлично знала свое дело. С Лизбет Энн сдружилась мгновенно, несмотря на разницу в возрасте. Костюмами к мюзиклу занимался целый цех, сейчас их дошивали по эскизам художников, а в обязанности Энн, как и других помощников костюмера, входила подгонка и глажка нарядов.
В первый день, с трепетом сдав драгоценную бумагу из "Франкфурт цайтунг" в соответствующий отдел, заселившись в общежитие и будучи представленной Лизбет, Энн отправилась знакомиться с труппой.
Оказывается, над мюзиклом работало около сотни человек - немалое количество! Чуть меньше пятидесяти поющих исполнителей, включая звезд, декораторы, гримеры, костюмеры, хореографы, сценические рабочие… В большинстве своем это были люди, фанатично преданные своему делу. Даже таскание тяжестей из одного конца театра в другой они воспринимали как любимую работу.
Расписание репетиций было четким и жестким: начало в десять утра, окончание в восемь вечера, однако в большинстве случаев актеры задерживались допоздна. До премьеры мюзикла оставалось чуть меньше двух недель, и Конрад с Амалией гоняли актеров до седьмого пота.
Так как костюмы были практически готовы - Лизбет не трепела осечек и с немецкой старательностью пыталась успеть все заранее, - работы у Энн оказалось не так и много. Пользуясь своим особым положением (начальник пиар-отдела, герр Кречмер, которого все называли просто Виктором, предупредил Лизбет о том, что Энн журналистка), девушка на второй день своего пребывания в штате мюзикла отпросилась у начальства и пробралась в зал посмотреть репетицию. Она знала, что Альберт там, - как исполнитель одной из ведущих партий, он появлялся на репетициях каждый день. Правда, частенько опаздывал, как сообщила Энн охочая до сплетен Йоханна.
Репетиционный зал - тот самый, где проходил банкет по случаю закрытия "Робин Гуда" - был ярко освещен. Энн проскользнула внутрь и, стараясь не привлекать к себе внимания, уселась на один из стульев, стоявших вдоль стены. Сердце тут же забилось быстрее: Альберт был здесь. Одетый в потертые джинсы и белую рубашку, он казался Энн единственным и неповторимым секс-символом Европы. Часть труппы стояла посреди зала, пол которого был расчерчен мелом, остальные актеры, пока не участвующие в репетиции, сидели на стульях и на полу и весело болтали. Амалия Дельбрюк, хореограф, что-то вполголоса втолковывала мрачному Кершнеру.
- Привет. - К Энн подсела худенькая девушка с пушистыми темными волосами, забранными в хвост. - Я Криста. Ты новенькая?
- Энн. Я журналистка, буду делать о мюзикле цикл статей, и заодно поработаю у вас помощником костюмера.
- Как интересно! Смотри, Лизбет тебя уморит, - предупредила новую знакомую Криста.
- Я надеюсь, что нет, - засмеялась Энн. - Она меня даже отпустила посмотреть репетицию.
- А, сегодня тоска, - махнула рукой Криста. - Сейчас Амалия закончит гонять главных исполнителей, и будем репетировать какую-нибудь массовую сцену. Но Амалия нынче не в духе.
- Почему? - заинтересовалась Энн.
- Они с Альбертом поругались, - таинственным шепотом сообщила Криста. - Они всегда ругаются из-за хореографии. Конрад хочет, чтобы все было идеально, а звезды - они и есть звезды. Вчера Сиси закатила истерику, сегодня Альберт выступает. Только с Матиасом редко бывают проблемы.
- Ты давно в труппе? - поддержала разговор Энн.
- Уже три года. - Поймав удивленный взгляд девушки, Криста с усмешкой пояснила: - Мне двадцать восемь, просто выгляжу до сих пор, как больной воробей. Но петь и танцевать это мне не мешает.
- Так! - Амалия, одетая в леггинсы и просторную майку с изображением покемона Пикачу, громко хлопнула в ладоши; все разговоры немедля прекратились. - Тишина в зале! Матиас, пожалуйста, иди сюда. Дуэт Артура и Монтанелли. Дитмар, поставь эту партию.
Худой всклокоченный юноша, сидевший за столом с ноутбуком и стереосистемой, кивнул, и из динамиков грянула музыка. Матиас Реннер, до сих пор сидевший в углу, поднялся и вышел на середину зала, держа в руках листы бумаги с отпечатанным текстом. Энн прикусила губу, разглядывая Реннера: одет просто - широкие брюки, облегающая черная футболка, а вот прическа кардинально изменилась. От длинного пушистого хвоста осталось одно воспоминание, Матиас коротко постригся, что ему, однако, шло.
Он остановился рядом с Амалией и улыбнулся ей. Улыбка была очень приятная. Энн решила, что попозже нужно будет подойти и поблагодарить его, ведь именно Реннер помог ей оказаться здесь. А сейчас можно потихоньку наслаждаться, разглядывая Альберта.
- Вот здесь я вступаю, - сказал Матиас, посмотрел в текст и вполголоса начал:
Padre, как пахнет цветами и нежностью
Утро в Ливорно!
Бьется в окошко соленая свежесть,
Uno, quattro, eterno.
- И не стой на месте, двигайся, - показала Амалия.
- Хорошо, - кивнул Матиас, сделал несколько шагов, куда указывала хореограф. - Здесь я допеваю, вступает мой возлюбленный padre, - он насмешливо поклонился Альберту.
- Входишь в роль? - усмехнулся тот и запел свою партию.
- Оба - не стоим на месте! - прикрикнула Амалия.
- Может, нам вальс станцевать? - остановился Альберт.
- Ну начинается, - шепнула Криста на ухо Энн.
- Дитмар, останови! - крикнула Амалия и, когда музыка умолкла, обратилась к Кершнеру: - Сколько мы еще будем тратить времени на выяснение всякой чепухи? Альберт, я вижу, что тебе не хочется работать сегодня. Если так, то скажи прямо, и я тебя отпущу.
Кершнер слегка побледнел.
- Отнюдь, - прошипел он.
- Перекур, - махнула рукой Амалия. - Идем, Альберт, поговорим. Через десять минут - репетиция сцены "Овод у церкви в Бризигелле", массовка готовится.
- Какая нервная обстановка, - улыбнулась Энн.
- Исключительный случай, - передернула плечами Криста. - А все из-за Кершнера. У него звездная болезнь развита не по годам.
- Я вижу, Альберта в коллективе не любят? - осторожно уточнила Энн. Ей было неприятно слышать такие слова о своем кумире.
- Да нет. Обычно он достаточно мил, хотя и жутко капризен. Но очень талантлив. Его поклонницы после спектаклей не дают людям выйти из служебки, все интересуются, когда же появится их обожаемый кумир.
- А поклонники Реннера тоже никому прохода не дают? - Энн показалось маловероятным, что поклонницы могут обойти стороной хоть кого-то из звезд.
- О да. Хотя они, кажется, потише. - Криста перешла на заговорщицкий шепот. - Матиас - любимец труппы. Старожилы говорят, когда он пришел работать к Конраду, от него сначала ждали звездных замашек, но не дождались. Это Альберт постоянно меряется количеством статей в прессе, а Матиасу все равно. "Овода" Малер с Фризом писали специально под Матиаса, остальные роли распределялись уже после. Реннер мог бы задирать нос, но не делает этого. Он всех знает по именам, даже новеньких. Ах, он идет сюда.
- Добрый день, Криста. - Реннер остановился в двух шагах от девушек. - Добрый день, фройляйн Лейси. Как ваши дела, хорошо устроились?
- Я же говорила, - хмыкнула Криста, глядя на Матиаса с неподдельным восхищением.
- Прекрасно, спасибо. - Энн встала и пожала протянутую руку Реннера. - Можно просто Энн.
- В таком случае зовите меня Матиасом. У нас здесь все просто. - Ладонь у него была широкая и крепкая, и Реннер задержал руку Энн в своей, кажется, чуть дольше, чем следовало. - Я рад, что у вас все получилось.
- Даже в штат взяли, - весело похвасталась Энн. Первая робость при виде человека, который ей помог, прошла, и к девушке вернулась обычная беззаботность. - Я, кажется, должна вам кофе.
- Прекрасно, - откликнулся Реннер. - Возможно, завтра вечером, по окончании репетиций?
- Почему бы нет? - Энн была удивлена, что Матиас так быстро принял ее шутливое предложение; но кофе она ему вправду должна, а заодно можно будет вытянуть из Реннера побольше информации об Альберте.
- Отлично, тогда договорились. Только кофе угощаю вас я, а с вас приятная компания, - предупредил Реннер.
- Ладно… - Энн улыбнулась.
Матиас ответил ей своей фирменной улыбкой и отошел.
Криста присвистнула.
- Ничего себе! Ты, подруга, бойкая! Не успела прийти к нам, и уже кадришь Реннера! Вот это скорости! - с почтительным удивлением проговорила она.
- Я его не кадрю, - совершенно искренне заверила новую знакомую Энн. - Я ему действительно должна кофе, это он помог мне устроиться сюда.
- Какие у тебя связи! - засмеялась Криста. - Можно, я буду с тобой дружить?
- Запросто, - рассеянно кивнула Энн.
- А охмурить Матиаса, по-моему, без шансов, - вздохнула новая подружка. - Он не промышляет на работе. И к тому же женат.
- Да? - удивилась Энн. Она не помнила, чтобы на достопамятном фуршете Реннера сопровождала женщина, да и кольца на пальце нет. Впрочем, вполне возможно, тогда его жена не смогла прийти. - А на ком?
- На какой-то красотке из высшего общества, вот уже несколько лет. Она у нас никогда не показывается, видимо, считает это ниже своего достоинства. Я видела ее пару раз на фотографиях. Стерва, глаз не отвести, - просветила новую подругу Криста.
- Понятно. - Личная жизнь Реннера Энн интересовала мало, но хорошо, что Криста предупредила ее. Теперь за кофе удастся не сболтнуть лишнего. - А что ты скажешь о Кершнере?
- О, много интересного, - ухмыльнулась Криста, но тут в зал возвратилась Аманда, и репетиция завертелась колесом.
К следующему вечеру Энн почти забыла, что у нее назначена встреча с Матиасом, а когда вспомнила, то было уже поздно ехать в общежитие переодеваться.
- Какая же я глупая! - Энн стояла перед зеркалом и пыталась привести в приличный вид воронье гнездо на голове. День выдался хлопотный, подвезли новую партию костюмов, и с утра пришлось трудиться не покладая рук. - Нужно было взять свежую блузку с собой и переодеться здесь.
- Свидание? - с улыбкой уточнила Лизбет. Энн ей нравилась: неуемная энергия молодой англичанки и ее неиссякаемое чувство юмора сделали нудный процесс работы с костюмами гораздо веселее.
- Вроде того, и хотелось бы выглядеть поприличнее.
- Всегда лучше выглядеть прилично, - назидательно заметила Лизбет и, подойдя к одному из шкафов, распахнула створки. - Так, что у нас тут, посмотрим… Вот, держи.
Энн задохнулась от восторга, увидев, что Лизбет протягивает ей роскошное платье в стиле винтаж. Кремово-белое, отделанное скромным кружевом, с переливающимися перламутровыми пуговицами, оно сделало бы честь любой моднице.
- Лизбет, откуда такая красота? - восторженно поинтересовалась она.
- Осталась с постановки мюзикла о Великой депрессии. Тогда одну из ведущих партий пела Эрика Клейнерман, а у вас с ней один размер. Костюмы же у нас всегда шьют отличные. Бери, не бойся, оно выстиранное и выглаженное, да к тому же почти новое: Эрика надевала его всего в одной сцене.
- Это платье на королеву, а я гадкий утенок. - Энн оглядела свою темную футболку и джинсы. - И к нему нужны туфли…
- Нашла проблему, девочка моя! - Лизбет распахнула второй шкаф. - Выбирай и перестань говорить глупости.