Так вот в чем заключалось одолжение. Фло поселили внизу, чтобы миссис Фриц в любое время могла собраться и уехать, не беспокоясь о том, что с домом что-то случится в ее отсутствие. Фло не слишком огорчило, что ее использовали. Ведь это по-прежнему означало, что прекрасная квартирка досталась ей практически за бесценок. Но теперь получалось, что "бесценок" подразумевал определенные услуги: включать отопление в холода, чтобы трубы не промерзали, время от времени разжигать камин, чтобы сырость не распространялась, а также открывать окна для проветривания помещения.
- Что будет с прачечной? - спросила Фло, когда Стелла покончила с ценными указаниями.
- Теперь вы будете главной, дорогая, - беззаботно отвечала Стелла. - Возьмите еще женщин, если сможете. Я напишу вам и расскажу, как еженедельно вносить деньги в банк.
- Хорошо, - мужественно согласилась Фло с новой долей ответственности, взваленной на ее хрупкие плечи. - Тогда я поднимусь наверх и попрощаюсь с детишками.
Она уже собиралась выйти из комнаты, как вдруг Стелла подошла к ней вплотную и взяла ее за руки. Все ее хорошее настроение улетучилось, и выражение лица сделалось жестоким.
- Есть еще кое-что, о чем нам надо поговорить перед тем, как я уеду.
- О чем же? - нервно спросила Фло.
- Я отлично знаю, почему вы тогда оставили прачечную. Скажите мне правду, отцом вашего ребенка был Фриц?
Вопрос показался Фло настолько абсурдным, что она громко рассмеялась:
- Конечно, нет! Ради всего святого, с чего вы взяли?
- Я просто спросила, вот и все. - Стелла улыбнулась и похлопала Фло по руке. - Вы замечательная девушка, Фло. Я сожалею, что раньше вела себя так ужасно, но на меня столько всего свалилось. И потом, меня всегда одолевали подозрения о вас и Фрице. А теперь попрощайтесь с детьми и скажите им, чтобы они спускались, мы отправляемся.
Никто не думал, что это возможно, но налет, который состоялся на следующую ночь, оказался еще страшнее. Долгие десять часов с воздуха на Ливерпуль бесконечной чередой летели зажигательные и фугасные бомбы. Фло решила не спускаться в убежище, а оставалась в постели, пытаясь читать найденный наверху роман. Так же она поступила и следующей ночью, когда налет был еще дольше. Дом казался ей не менее безопасным, чем кирпичное убежище, и, по крайней мере, ей было тепло и уютно - к тому же она могла приготовить себе чай, когда ей этого хотелось.
Каждое утро она шла на работу (хотя по ночам не смыкала глаз), убеждаясь по дороге, что Клемент-стрит и Бурнетт-стрит в целости.
Рождественским утром она сходила к мессе, а потом занималась уборкой, ликвидируя беспорядок, оставшийся после Фрицев. В восторге от отъезда дети разбросали повсюду игрушки и одежду, а в кухне осталась грязная посуда. Фло переходила из комнаты в комнату, чувствуя себя призраком в большом тихом доме, поднимая вещи и раскладывая их по местам, собирая грязное белье. Она взяла с собой вниз предметы домашнего обихода: скатерть, кастрюлю, заварочный чайник, несколько книг - и решила, что лучше купить свежие продукты, чем использовать оставшиеся после отъезда Фрицев. Съедобной казалась только ветчина. Правда, миссис Макдоннегал наверняка прошагала не одну милю, прежде чем сумела найти сухофрукты для рождественского пирога.
Фло вернулась в гостиную и уселась на подоконник огромного эркерного окна, рядом с елкой, которую помогала украшать. Площадь Уильяма будто вымерла, хотя наверняка люди праздновали за закрытыми светомаскировкой окнами. В подтверждение этому неподалеку остановился автомобиль, и из него выбралась пара с двумя детьми. Мужчина открыл багажник и передал детям коробки в красной подарочной упаковке. Фло вспомнила подарки, купленные для Фрицев, которые так и лежали под кроватью, подальше от их любопытных глаз. Она отнесет их в центр для сбора пожертвований тем, кто потерял в этой войне близких, - пусть другие детишки порадуются им.
В доме было так тихо, что, казалось, сама тишина тикает, как часовой механизм бомбы. На Бурнетт-стрит заканчивают ужин и переходят к шерри. Салли говорила, что приедет Джок, и Альберт тоже будет. Никто из них не собирался навестить Фло, полагая, что она приглашена к Фрицам. Фло возмущенно фыркнула. Неплохо бы поплакать от души, но она сама во всем виновата. Если бы она отказала Томми О'Мара, когда он пригласил ее на прогулку, то сейчас сидела бы вместе со всеми за столом на Бурнетт-стрит, а Марта разливала бы шерри.
Шерри! На верхней полке кладовой стояло полдюжины бутылок. Фло зашла в кухню, взяла бутылку и уже собиралась спуститься вниз, когда в алькове рядом с камином заметила радиоприемник. В отличие от приемника Альберта, работавшего на батарейках, у этого было электрическое питание. Кроме того, он был намного лучше приемника Альберта. Бакелитовый корпус сделан в форме панциря черепахи, а шкала настройки напоминала вентилятор.
Она провела остаток дня, попивая шерри, без интереса читая книгу, вполуха слушая радио, убеждая себя, что прекрасно проводит время. И только когда мужчина глубоким красивым голосом запел "Танцующие в темноте", Фло расплакалась, расплакалась от души и надолго.
На второй день Рождества Фло перетащила мебель на середину комнаты и выкрасила стены в свежий лимонный цвет. Красить пришлось дважды. Закончив покраску, она испытывала одновременно и усталость, и удовлетворение от проделанной работы. Комната стала значительно светлее, но светомаскировочные шторы выглядели просто ужасающе. Она совершила набег на верхний этаж и нашла несколько комплектов кретоновых занавесок бронзового цвета, которые и повесила поверх светомаскировки. Ее жилище начинало походить на дом.
Дом! Фло уселась на один из колченогих стульев и задумчиво поднесла палец к подбородку. Да, у нее есть дом, но нет жизни. Мысль о том, что ей предстоит провести еще много ночей в одиночестве, слушая радиоприемник, не прибавила ей бодрости, а ходить одной в кино или на танцы ей тоже не хотелось. У нее две сестры примерно одного с ней возраста, а это означало, что, к сожалению, у нее общий с ними круг знакомых и друзей. Ближайшей подругой она могла назвать Бел, но от Бел, находившейся в Шотландии, было мало толку. Разумеется, она всегда могла сменить работу, чтобы познакомиться с женщинами своего возраста, но считала делом чести сохранить семейное предприятие мистера Фрица.
- Я найду себе благотворительную работу! - вслух сказала она. Таким образом, она будет занята по вечерам, кроме того, ей всегда хотелось сделать что-нибудь практическое для победы. - Я вступлю в Женскую Добровольческую Службу или буду помогать в Центре восстановления. Альберт говорит, что есть даже женщины-пожарные. Я решу, чем мне заняться в новом году.
На следующий день к ней заскочили Салли и Джок, но Фло не стала говорить им, что Фрицы уехали - иначе Салли могла почувствовать себя обязанной остаться, а по их виду можно было сказать, что они ждут не дождутся возможности побыть наедине. Еще через день в прачечную заглянула мать, чтобы узнать, как у нее дела, и Фло ответила, что у нее все в порядке. Фло не хотела, чтобы мать думала, будто она жалеет об уходе из дома, впрочем, она и не жалела. Конечно, может быть, ей пришлось провести не самое веселое Рождество, пусть лучше так, чем жить под одной крышей с Мартой. Меньше всего Фло хотелось, чтобы ее жалели, хотя в Новый год она сама себя очень сильно жалела.
Напротив, через площадь, в полном разгаре была вечеринка, звучали самые модные песенки: "Мы больше никогда не встретимся", "Еще никогда ты не была такой красивой", "Загадай желание по звезде". На Парламентской улице люди распевали песни во весь голос. После Рождества налетов стало меньше, и, без сомнения, все чувствовали себя в относительной безопасности, снова разгуливая по улицам. Фло включила радиоприемник, но бестелесные голоса только усиливали, а не рассеивали ее одиночество. Она хотела взять книгу, стаканчик шерри и пораньше лечь спать - у нее еще оставалось две бутылки, - но с раннего детства она привыкла вставать, когда часы били новогоднюю полночь. Фло вспомнила, как сидела на коленях у отца и все вокруг целовались и обнимались, желая друг другу счастья в новом году, а затем пели "Auld Lang Syne" .
- Я могла бы прийти на эту вечеринку незваной гостьей! - При этой мысли она улыбнулась, и память услужливо воскресила: Джози Драйвер, упокой Бог ее душу, как-то рассказала, что после вечеринки накануне Нового года она оказалась на площади Святого Георга: "Все были вне себя от страха, но зато мы очень хорошо провели время".
Фло набросила пальто. Она пойдет в город. По крайней мере, вокруг будут живые люди, пусть даже она их не знает, пусть они будут пьяны как сапожники - ее это не касается. С тех пор как она глотнула шерри, ее и саму не назовешь трезвой как стеклышко.
На чистом безоблачном небе висел месяц и добрый миллион звезд, так что при полной светомаскировке все было хорошо видно. Из танцевального зала "Риальто", из баров, мимо которых она проходила, доносилась музыка. Кажется, в этом году люди праздновали веселее и беззаботнее, чем обычно, будто отложили мысли о войне в тайники своих душ именно на эту волшебную ночь.
Фло добралась до центра довольно рано. Ее сердце упало: на площади Святого Георга, кроме нее, не было ни души. "Ради всего святого, что я буду делать здесь одна-одинешенька до наступления полуночи?" - подумала она. Фло медленно пошла к Пиер-Хеду, чувствуя, что она чуть ли не единственное живое существо в этом районе. Бары все еще были открыты: должно быть, они получили специальное разрешение на новогоднюю ночь. У одного из них Фло остановилась. С улицы ничего не было видно, потому что стекла закрасили черной краской, а над дверью висела занавеска. Однако изнутри доносился ангельский женский голос, напевавший "Останусь твоей, пока не угаснут звезды".
Фло уставилась в черное стекло: оттуда в ответ ей ухмылялось дерзкое и бесстрашное лицо Томми О'Мара, в сбитой на затылок кепке, неизвестно как державшейся на каштановых кудрях. Глаза их встретились, и Фло будто обожгло огнем. Она хотела его, о, как она его хотела!
- Никто не понимает, как мы любили друг друга, - прошептала она.
- Не хотите ли выпить, девушка?
Вздрогнув от неожиданности, Фло обернулась. Перед ней стоял молоденький солдатик, нервно тиская в руках форменную фуражку. Святой Боже, ему едва исполнилось восемнадцать, на его детском свежем лице запечатлелись те же чувства, которые испытывала она сама: выражение болезненного, сводящего с ума одиночества. Фло готова была держать пари, что ему еще никогда не доводилось знакомиться с девушками, что он впервые оказался вдали от дома и это первый Новый год, который он встречает вдали от родной семьи, поэтому отчаянно ищет компанию. Может быть, вскоре ему предстояло отправиться на континент, и он боялся, что его убьют. Или ему просто страшно, что она оттолкнет его?
Певица в баре допела, люди захлопали в ладоши, и тут Фло пришла в голову мысль, от которой у нее перехватило дыхание. Она поняла, каким будет ее вклад в победу.
- Какая замечательная мысль, дорогой! - весело вскричала она. - Выпью с удовольствием. Ну, что, войдем?
МИЛЛИ
1
- Вы - тот самый Том, который подарил ей лампу? - Я представляла себе приятеля Фло пожилым человеком ее возраста.
- Тот. Я привез ей лампу из Австрии.
Я опустилась в кресло, недовольная тем, что Том О'Мара занял мое любимое место на диване, да еще положил ноги на стол.
- Чем вы занимались в Австрии?
- Катался на лыжах, - дал он неожиданный ответ.
Я подумала, что он больше похож на типа, предпочитающего испанские курорты, где полно баров и рыбных ресторанчиков.
- Всегда мечтала покататься на лыжах, - сказала я.
- Я не знал, что Фло хранила это. - Проигнорировав мое замечание, он взял в руки газетные вырезки. Его пальцы были длинными и тонкими, и я представила… О Господи! Я снова попыталась подавить охватившую меня дрожь. - Это о смерти моего деда, - сказал он. - На "Тетисе".
- А вы что-то знаете об этом? - с живостью спросила я. - Я собралась взять книгу в библиотеке.
- Моя бабка мне все уши прожужжала о "Тетисе". У нее была книга. Она лежит дома. Можете взять ее, если хотите. Я как-нибудь пришлю ее вам.
- Спасибо, - ответила я. Жилка у меня на шее билась как сумасшедшая, и я прижала ее рукой, боясь, что он заметит. Что со мной происходит? Обычно я не удостаиваю мужчин, похожих на Тома О'Мара, повторного взгляда. Я тайком посмотрела на него и увидела, что его внимание поглощено лампой. Мне стало даже неловко оттого, что я нарушила его уединение. Наверху продолжалась вечеринка, но здесь было тихо - приглушенный топот танцующих да звуки музыки доносились будто издалека.
- Как вы познакомились с Фло? - поинтересовалась я.
- Она была приятельницей моего отца. Я знал ее всю свою жизнь.
- А можно мне встретиться с вашим отцом? Мне хотелось бы поговорить с ним о Фло.
- Можно ли встретиться с моим отцом? - повторил он вслед за мной, причем с такой фальшивой, преувеличенной имитацией моего произношения, что я почувствовала, как лицо мое заливает краска стыда и гнева. - Красотка, у вас такое шикарное произношение, будто ваш рот полон горячей каши или чего-нибудь в этом роде. Вы не сможете ни о чем поговорить с моим отцом. Он умер четырнадцать лет назад.
- Обязательно быть таким грубым? - вырвалось у меня.
На какой-то миг глаза наши встретились. Невзирая на свой гнев, я искала хоть какие-то признаки того, что он, на самом деле, презирает меня не настолько сильно, как казалось, но ничего такого не заметила. Он презрительно отвернулся.
- Меня тошнит от таких, как вы. Родились в Ливерпуле, а разговариваете, как долбаная королева. По-моему, именно это называется "отречься от своих корней".
- Не проходит и дня, чтобы я не вспомнила о своих корнях, - кротко ответила я. - Впрочем, и ваш выговор изрядно повеселил бы многих. - Я окинула его ледяным взором, хотя в душе испытывала к нему совсем иные чувства. - Я пришла сюда в поисках покоя и отдохновения, а не оскорблений. Буду очень вам обязана, если вы уйдете.
Прежде чем он успел ответить, раздался стук в окно и Джеймс окликнул: "Милли, ты здесь?" Должно быть, он искал меня, и Чармиан или Герби предположили, что я здесь.
- Иду!
Я встала, ощущая на себе оценивающий взгляд Тома О'Мара, и почувствовала ликование. Мое эго требовало, чтобы он счел меня не менее привлекательной, чем я его, хотя, собственно, особого значения это не имело. Он оказался настоящей деревенщиной. Кроме того, вряд ли мы встретимся снова. Пусть Том О'Мара оставит себе свою книгу о "Тетисе", я найду другую. Самым холодным тоном, на который я была способна, я сказала:
- Я должна идти. Будьте так любезны, перед уходом оставьте свой ключ на каминной полке. Доброй ночи.
Ради Джеймса я скрепя сердце решила отложить очередное посещение квартирки Фло, намеченное на следующий день. У меня не хватило сил попросить его уйти после того, как я отказывалась встречаться с ним целую неделю. Бел и Чармиан будут меня ждать, с сожалением думала я, хотя мне давно уже следовало разобрать вещи и выяснить, наконец, вопрос об арендной плате. Мне очень хотелось встретиться с управляющим и заплатить еще за месяц, если, конечно, квартиру уже не сдали кому-нибудь другому. В один прекрасный день я могла найти квартиру девственно чистой и пустой. Квитанции квартплаты должны непременно найтись где-то среди бумаг Фло, но я пока не знала где.
- Как хорошо, - блаженно вздохнул Джеймс, обняв меня после того, как мы занимались любовью третий раз подряд. - Вот нежданное счастье. Я думал, ты отправишь меня восвояси еще несколько часов назад.
- Ммм. - Было уже почти три часа дня. Я слишком устала, чтобы отвечать. Я чувствовала вину и стыд. Счастье Джеймса быстро бы испарилось, если бы он знал, что стоит мне закрыть глаза, и в памяти возникает образ Тома О'Мара.
Джеймс потерся носом о мои соски.
- Райское наслаждение, - выдохнул он. - Ох, дорогая, знала бы ты, как сильно я люблю тебя.
Я погладила его по голове и послушно сказала:
- Думаю, что знаю.
- Но ты никогда не говоришь, что тоже любишь меня! - Он обиженно надул губы, отодвинулся от меня и откинулся на подушку.
- Пожалуйста, Джеймс, - простонала я, - у меня сейчас нет настроения.
- У тебя никогда нет настроения.
Я выбралась из постели и схватила свой халат.
- Господи, ну прекрати на меня давить, - резко бросила я. - Почему ты заставляешь меня произносить слова, говорить которые я не хочу, и переживать чувства, которых я не испытываю?
- А ты когда-нибудь скажешь их? Ты когда-нибудь почувствуешь? - он тоскливо посмотрел на меня.
Я выскочила из комнаты.
- Я так больше не могу. Я собираюсь принять душ. Дверь я запру. Надеюсь, ты уйдешь к тому времени, как я выйду из ванной.
Пятнадцать минут спустя я вышла из ванной и не обнаружила никаких признаков раскаивающегося Джеймса. Без сомнения, он позвонит позднее или даже вернется, если я ему не отвечу. Я быстро надела джинсы и старую шерстяную рубашку и поспешила к машине. Уже темнело, но я не могла дождаться, когда окажусь в квартирке Фло, где, как я знала, обрету столь желанное успокоение.
Я отпирала входную дверь, когда появилась Бел Эдди-сон в своем леопардовом жакете.
- Мне показалось, что здесь кто-то есть. Помогаю Чармиан убирать после вечеринки. Мы уже давно тебя ждем.
- Меня задержали. Входите и наливайте себе шерри. Почему вас не было на вечеринке? Я вас везде искала.
- У меня было деловое свидание. - Она ухмыльнулась. - Я не могу отказаться от стакана шерри, но мы с Чармиан уже прикончили бутылки, оставшиеся с прошлой ночи. Я не совсем твердо держусь на ногах. - Она неуверенной походкой прошла вниз, в подвальный этаж, и удобно расположилась на диване. - Чармиан не сможет прийти. Утром Джей возвращается в университет, и она все еще разбирает его вещи.
Я включила лампу и налила нам обоим. На каминной полке я заметила оставленный Томом О'Мара ключ. Когда лампа начала медленно вращаться, я сказала:
- Прошлой ночью я встретила человека, который подарил ее.
- Неужели! - Бел икнула.
- Он сказал мне, что его дед погиб, а, по вашим словам, Фло любила кого-то, кто погиб на "Тетисе". Мне подумалось, что это может быть один и тот же человек.
- Ничего подобного я не говорила, - капризно заметила Бел. - Я сказала: "Делайте свои выводы", если я правильно помню.
- Ну, в общем, я так и сделала, и вот к чему пришла. - Я решила, что теперь моя очередь напасть на Бел.
К моему ужасу, лицо пожилой женщины сморщилось, и она хрипло прошептала: