- Что ты, черт возьми, хочешь этим сказать? - Меня поразила ярость в его зеленых глазах. Мускулы на его сильной шее напряглись. - Для тебя это всего лишь случайное траханье?
- Ты же знаешь, что нет. - Я покраснела, вспомнив ночь, так непохожую на все остальные. Я взглянула ему прямо в глаза. - Это была волшебная ночь.
Я могла бы поклясться, что он вздохнул с облегчением.
- В таком случае, я приду сегодня вечером, около двенадцати. - Он ушел. Входная дверь вновь отворилась, и он прокричал: - Для меня это тоже была волшебная ночь.
Я встала с постели, сняла распятие, статуэтки святых и картины на библейские сюжеты со стен и спрятала их в ящик комода в спальне Фло.
- Ты совершила очередной набег на гардероб твоей тетки, - заметил Джордж, когда я появилась в "Сток Мастертон". - Точно говорю.
- Это настолько очевидно? - Я опустила глаза на длинную прямую черную юбку и скромную белую блузку со стоячим воротничком.
- Только потому, что обычно ты не носишь таких нарядов. Но выглядишь ты очень привлекательно. Я мог бы съесть тебя на завтрак. - Я хотела отшутиться, но не смогла придумать ничего достойного. Джордж продолжал: - Должно быть, твоему молодому человеку пришла в голову та же мысль. У тебя такой славный укус на шее. - Он скорбно вздохнул. - В Америке это называется "засос". Не могу вспомнить, когда последний раз поставил девушке такой. Должно быть, я тогда был совсем молод. Счастливые денечки, а? - Он громко причмокнул.
Испытывая замешательство, я подошла к своему столу и включила компьютер. Диана только что пришла.
- Как твой отец? - спросила я.
- За выходные ему, похоже, стало значительно лучше, - ответила Диана. С ее лица исчезли морщинки напряжения, которые были заметны на прошлой неделе. - Собственно, мы чудесно провели время. Он рассказывал мне о том, что ему пришлось пережить во время войны. Я знала, что он служил в военной разведке в Египте, но даже не представляла, в каких переделках ему довелось побывать. В свое время он был настоящим Джеймсом Бондом. - Она достала из сумочки конверт. - Я сумела-таки закончить те заметки, о которых я говорила. Джордж не говорил тебе, что его предложение по поводу магазина в Вултоне было принято? Мы можем открыться к новому году.
Мой отчет лежал дома, но теперь он не казался мне настолько важным. Однако если снова ночевать у Фло, мне все равно придется заехать домой, так что я заберу его в любом случае.
- Я отдам это Джорджу.
Диана заговорщически подмигнула мне и поспешила в его кабинет. Она казалась такой озабоченной, подумала я, хотя недавно я так же сильно желала получить эту работу в Вултоне, что означало, что и я волновалась не меньше. Но сейчас мне все равно.
Эта мысль поразила меня. Я уставилась на свое размытое отражение на экране монитора и попыталась разобраться, что же изменилось. Изменилась я сама, хотя и не знала почему. Я чувствовала себя не в своей тарелке, но, в конце концов, я всю жизнь испытывала именно это. Вероятно, это Фло заставила меня изменить взгляд на вещи. Может быть. Как бы я хотела узнать ее поближе, с сожалением думала я, вспоминая ощущение тепла и уюта, которое испытала в квартире прошлой ночью, как будто она была рядом со мной. Меня не покидало чувство, что с ней я могла бы спокойно поговорить о вещах, которые не доверила бы больше никому.
И потом - Том О'Мара! Я оперлась подбородком на скрещенные руки, и мое отражение на мониторе сделало то же самое. Я была замужем четыре года, и до Джеймса у меня были мужчины, тем не менее я чувствовала себя так, как будто занималась любовью первый раз в жизни. Мое тело еще никогда не было таким живым, таким использованным в самом благородном и благодарном смысле этого слова. Затаив дыхание так, что по коже у меня побежали мурашки, я вспомнила то, что мы с Томом О'Мара проделывали друг с другом.
- Милли! Милли!
Даррен стукнул по моему столу, и я поняла, что Джун кричит:
- Просыпайся, соня. Тебе звонят.
Снова Ноутоны. У них появилось подробное описание очередного дома, который выглядел просто идеально, на этот раз в Кросби. Я договорилась встретиться с ними в полдень, хотя заранее была уверена, что это будет очередная трата времени. Кросби находился рядом с Бланделлсэндсом, а значит, потом я смогу заехать домой.
Странное чувство охватило меня в своей квартире: будто я отсутствовала несколько недель, а не каких-то двадцать четыре часа. В ней пахло пылью, витал запах давно необитаемого жилья. Я открыла балконную дверь, чтобы проветрить комнату, и приняла душ. Под грудью я обнаружила синяк, другой красовался на бедре, и мне стало интересно, носит ли на себе Том О'Мара отметки, напоминающие о нашей ночи. Я замаскировала засос на шее тональным кремом. На автоответчике мигала красная лампочка входящих сообщений.
Полным слез голосом мама объявила, что Деклан потерял работу.
- Его выгнали давным-давно. Твой папочка узнал об этом случайно, от одного приятеля в баре. Конечно, он в ярости, ругает бедного Деклана на чем свет стоит. И, Миллисент, я хотела бы поговорить с тобой по поводу Алисон… Ох, я должна повесить трубку, дорогая. Твой папочка возвращается.
Я ждала. Сообщений от Джеймса не было. Этому я обрадовалась, а потом подумала, что, возможно, мне стоит перезвонить ему на работу, чтобы узнать, все ли с ним в порядке. В конце концов я решила не делать этого. Он мог решить, что я беспокоюсь о нем, и хотя это истинная правда, ее недостаточно, чтобы его утешить. Я перемотала пленку, сложила кое-какую одежду и туалетные принадлежности в сумку и прихватила с собой папку с отчетом. Если уж я потрудилась написать его, то Джорджу не помешает на него взглянуть.
Когда я вернулась, он работал в одиночестве в своей стеклянной клетке, поэтому я решила сразу же отдать ему папку.
- Ты ни за что не угадаешь, что натворила эта чертова баба, - рявкнул он, едва заметив меня.
Я сделала вид, что попятилась от него в испуге.
- Какая баба?
Я не могла вспомнить, чтобы видела Джорджа в такой ярости раньше.
- Эта сука, Диана. Она дала мне список причин, по которым я должен открыть новую контору! Я не поверил своим глазам. Неужели она воображает, что я не обдумал все до мельчайших подробностей? Господи Иисусе, Милли, я занимаюсь торговлей недвижимостью уже больше тридцати лет. Я изучил это дело вдоль и поперек, тем не менее эта идиотка с ученой степенью полагает, что разбирается в нем лучше меня.
- Она всего лишь старается помочь, Джордж.
- Скорее всего, она хочет заполучить там местечко босса, - оскалился он. - Можно подумать, я дам его ей, глупой корове. Это работа для Оливера. Он никогда не примет решения, не посоветовавшись сперва со мной, и мне это нравится. - Он ухмыльнулся. - Должно быть, я помешан на контроле.
- Вы сказали что-нибудь Диане?
- Я наорал на нее, и она отправилась на ленч вся в слезах.
- Ох, Джордж! - Я покачала головой. - Завтра вы пожалеете об этом. - Несколько недель назад мне доставило бы удовольствие то, что Диана так опростоволосилась, но теперь, по какой-то непонятной причине, я испытывала к ней только жалость.
- Я знаю. - Он вздохнул. - Я упрямый сукин сын. Я извинюсь перед ней позже, хотя с ее стороны это глупый и бестактный поступок. - Он кивнул на папку в моей руке. - Это для меня?
- Нет. Я просто зашла сообщить вам насчет Ноутонов. Совершенно очевидно, доска для сушки стояла не с той стороны.
Позже, в тот же день, я сунула свой отчет в измельчитель для бумаг. У меня не было ни малейшего шанса получить должность менеджера, и меня совершенно выбила из колеи мысль о том, что я напрасно рассчитывала ее получить.
В полночь Том О'Мара не пришел, как обещал. Не пришел и через час. Я лежала на диване, вполглаза глядя в телевизор, не зная, что и думать. Получается, меня продинамили? Может, он передумал. Может, он имел в виду завтрашнюю ночь. Я попыталась представить себе, что я буду чувствовать, если больше никогда не увижу его. Мне будет больно, решила я, больно и обидно, но сердце мое не разорвется (это уж ни в коем случае), и я наверняка почувствую облегчение. Однако сейчас меня занимало вовсе не это. Я не была влюблена в Тома и никогда не полюблю его, тем не менее тело мое страстно желало его, и я готова была поклясться, что он чувствовал то же. Как быстро летело время, когда я представляла себе, как его губы прикасаются к моей коже. Пульс у меня участился, мне стало жарко. "Пожалуйста, приходи, Том, - взмолилась я. - Пожалуйста!"
Спустя какое-то время я заснула и проснулась уже на рассвете, от того, что он целовал меня и гладил рукой под халатом.
- Как ты вошел? - прошептала я.
- Взял свой ключ с каминной полки, вот как.
- Ты опоздал. - Я зевнула. - И надолго. - Это было восхитительное ощущение - лежать здесь, сонной, наслаждаясь его ласкающими руками.
- В клубе неприятности, я не мог позвонить. Фло наотрез отказывалась поставить здесь телефон. Как развязывается этот узел?
- Я сама. - Я развязала пояс, и он снял с меня халат.
- Во всяком случае, я здесь, - сказал он, - а все остальное не имеет значения.
Он опустился на колени, в его лице читалось с трудом сдерживаемое желание. Он никогда не скажет мягких нежных слов, которые говорил мне Джеймс, но от этого он стал для меня еще желаннее. Я протянула к нему руки.
- Да, Том, это единственное, что имеет значение.
Казалось, время остановилось; оно потеряло всякий смысл, и все из-за Тома О'Мара. Я вернулась в свою квартиру в воскресенье утром, чтобы забрать еще кое-какие вещи и принять душ - в квартирке Фло это напоминало купание в Северном Ледовитом океане, - и обнаружила на автоответчике кучу новых отчаянных сообщений от матери. Это было последнее воскресенье октября, о чем я совершенно забыла.
- Не забудь, дорогая, мы ждем тебя к обеду в воскресенье.
- Почему ты никогда не перезваниваешь, Миллисент? Я ненавижу эти дурацкие машины. Как со стеной разговариваешь.
- Ты не уехала, Миллисент? - капризно вопрошал скорбный голос. - Ты могла бы сказать мне. Я бы позвонила тебе в контору, если бы не думала, что у тебя из-за этого будут неприятности.
Как обычно, я испытала одновременно и чувство вины, и недовольство. Я сразу же позвонила домой.
- Извини, мам, - изобразила я раскаяние. - Ты права, я уезжала. - Ненавижу врать своей матери, но разве могла я сказать правду? - Знаю, что мне следовало позвонить, но все решилось буквально в последнюю секунду, и я была так занята, когда попала туда, что забыла обо всем. Прости меня, - повторила я, полагая, что этого будет достаточно, чтобы она успокоилась, но оказалось, что я ошиблась.
- Куда ты попала? - требовательно спросила она.
Я назвала первое пришедшее мне в голову место.
- Бирмингем.
- Ради всего святого, что ты там делала?
- Джордж послал меня туда.
- Неужели! - В голосе матери прозвучало такое почтение, что я возненавидела себя еще больше. - Должно быть, он о тебе высокого мнения, раз отправил тебя в такую даль, в самый Бирмингем.
Чтобы сделать ей приятное, я уделила своей внешности особое внимание. Я надела вишневый костюм, а под него черную тенниску. Чтобы успокоить свою совесть и возместить ущерб от собственной лжи, по дороге в Киркби я остановилась купить букет хризантем и коробку шоколадных конфет "Терриз Олл Гоулд".
- Не нужно было этого делать, дорогая, - запротестовала мать, хотя была очень довольна и польщена.
Когда мы уселись за стол, разговор сразу же зашел о квартире Фло.
- Я думала, что ты уже все там разобрала, - заметила мать, когда я обронила, что там еще непочатый край работы.
- Я свободна только по воскресеньям, так? - защищалась я. - Вы не поверите, сколько у Фло скопилось всякой всячины. На это уйдут годы.
- Твоя бабушка все время спрашивает об этом. Я сказала ей, что ты позвонишь и заедешь к ней по дороге домой.
Я застонала.
- Нет, мам, только не это!
- Она твоя бабушка, дорогая. Она страстно желает получить что-нибудь на память о Фло. Какое-нибудь украшение будет весьма кстати.
Фло вряд ли обрадовалась бы, если бы что-нибудь из ее вещей досталось человеку, чье присутствие на своих похоронах она специально постаралась исключить. Что касается драгоценностей, то пока что я не встретила ничего похожего. Сложности нарастают как снежный ком, с беспокойством подумала я.
Все усложнилось еще больше, когда Деклан спросил:
- Как поживает Джеймс?
- У него все в порядке, - автоматически ответила я, и только потом до меня дошло, что я не видела его целую неделю и он ни разу не позвонил. Вероятно, то, что его выгнали, стало последней каплей. Я выбросила мысли о нем из головы - мне и так было о чем подумать - и сказала Деклану: - Ты узнал что-нибудь насчет колледжа?
Мой папаша поперхнулся бифштексом.
- Колледж? Для него? Ты шутишь!
- А мне кажется, что это очень хорошая мысль, - тихо сказал Колин. - Если бы он выучился на инженера-механика, то потом мог бы работать в моей компании. Мне не помешает еще один помощник.
- Он предпочел бы что-нибудь другое, правда, Деклан? - Я намеревалась всерьез поднять вопрос о будущем Деклана, потому что чувствовала, что у него не хватит мужества заговорить об этом. - Что-нибудь артистическое, художественное. - Я решила не упоминать о профессии модельера, иначе нашего дорогого папашу хватил бы удар прямо на наших глазах.
Мать осторожно посмотрела на него.
- Ведь не будет ничего дурного, правда, Норман, если наш Деклан поступит в колледж? В конце концов, Миллисент закончила вечернюю школу, и смотри, чего она добилась.
Пока Труди и Колин мыли посуду, я прогуливалась по саду в компании Скотти. Маленькая собачонка прыгала передо мной вверх-вниз, как на пружинках. Я пролезла в дыру, которая отделяла основной садик от свалки компоста, и уселась на огромный вывороченный пласт твердой, как камень, земли, лаская Скотти. Когда мы были маленькими, нам разрешалось играть только здесь: отец не позволял нам баловаться на лужайке. Я вспомнила день, когда пятилетняя Труди разбила теннисным мячом стекло в теплице. Она настолько испугалась, что ее буквально затрясло от страха, и она беспрерывно плакала.
- Он убьет меня, когда вернется домой, - истерически всхлипывала она.
Потом меня осенила блестящая мысль сделать вид, что стекло разбил кто-то из соседей. Мы заменили мячик, который отец непременно узнал бы, на камень, и сделали вид, что ничего не знали, когда он обнаружил разбитое стекло. Это стало одним из немногих наших преступлений, оставшихся безнаказанным.
- Черт бы их побрал! - пробормотала Труди, протискиваясь сквозь дыру в заборе и присаживаясь рядом со мной. Скотти, который задремал, пошевелился и лизнул мое колено.
- Не скажу, о чем я думала, а то у тебя испортится настроение.
- Держу пари, ты думала о том, как я разбила окно. Я всегда вспоминаю об этом, когда прихожу сюда. Даже сейчас меня бросает в жар.
Я обняла ее рукой за плечи.
- Как делишки, сестренка?
Труди передернула плечами.
- Нормально. У меня на подбородке начали расти волосы. Заметила?
- Они у тебя всегда росли, - сказала я. - Впервые они появились, когда тебе исполнилось четырнадцать.
- Разве? Никогда не замечала. Должно быть, это из-за очков.
- Каких очков?
- Мне нужны очки для мелкой работы, для чтения и рисования. Я ношу их уже несколько месяцев. Я думала, ты знаешь.
- Нет, - ответила я грустно. - Были времена, когда мы знали друг о друге все до мельчайших подробностей, но сейчас…
После ухода отца в своей комнате мы шепотом поверяли друг дружке свои самые сокровенные тайны.
- Извини, сестренка.
- Не за что. - Я слегка сжала плечо Труди. - Я не жалуюсь. Ты же тоже многого не знаешь обо мне.
- Например?
- Долго рассказывать. - Я загадочно усмехнулась.
Труди скорчила гримасу.
- Собственно, есть вещи, о которых я не могу поговорить даже с Колином.
- Хочешь поговорить о них сейчас?
- Нет, сестренка. Это займет слишком много времени.
Я наблюдала за пчелой, лучшие дни которой наверняка уже миновали, и теперь она слабо жужжала над одуванчиком. Я понимала, что сегодня чувствую себя намного менее подавленной, чем обычно на подобных сборищах. Сегодня было не самое плохое воскресенье. Вместо того чтобы все вспоминать о том, что было раньше, моя голова была занята мыслями о будущем.
В дыре забора появилась мать. Она выглядела обеспокоенной, впрочем, она редко выглядела иначе.
- Ваши чудные платья испачкаются, если вы будете сидеть на земле. - Она с трудом протиснула свое полное тело между острыми сучьями и, опровергая собственный совет, тяжело плюхнулась рядом с нами. Скотти незамедлительно перебрался с моих коленок к ней. - Я хотела поговорить с вами обеими об Алисон. - Она задумчиво разминала в руках травинку. - Я нашла Оксфорд на карте, - после некоторого колебания сказала она. - До него почти так же далеко, как и до Лондона. Мне страшно ездить даже в Скем, так что туда мне уж точно не доехать на машине, - то есть если ваш папочка разрешит мне взять ее - и я не смогу ездить туда каждую неделю на поезде.
- Я буду платить за билеты, мам, - сказала я почти в ту же секунду, как Труди добавила: - Мы с Колином будем возить тебя.
- Нет. - Она покачала головой. - Я не хочу зависеть от других. Алисон - моя дочь. Это не значит, что я люблю ее сильнее, чем Деклана или вас, но она нуждается во мне так, как вы никогда не будете нуждаться.
Мне казалось, что Алисон вообще никто не нужен, но, быть может, верноподданническая фигура моей матери, появлявшейся каждое воскресенье, создавала чувство безопасности, некое ощущение того, что хотя бы в чьих-то глазах она представляла собой нечто особенное. С другой стороны, нужда могла быть взаимной и по Алисон скучала именно мать. Когда-нибудь Деклан непременно покинет родительский дом, и Алисон, отстраненная и безразличная, будет единственной из всех детей, кто остался с нею. Но жестокая судьба распорядилась таким образом, что ей придется находиться во многих милях от матери, в Оксфорде.
- Я хочу, чтобы она осталась в тресте Святого Иосифа, - говорила тем временем мать. - Они знают и понимают ее. Я могла бы без проблем забрать ее домой, но, как вы знаете, ваш папочка против. С одной стороны, он стыдится ее, а с другой, не может сносить ее маленькие выходки. Поэтому я решила сама переехать в Оксфорд.
- Что?! - вскричали мы с Труди одновременно. Этого мы никак не ожидали услышать.
- Ш-ш! - Она нервно оглянулась назад, но в саду было пусто. Ее муж играл в доме со своими любимыми внуками, а Колин стоял на страже.
- Ты хочешь сказать, что оставишь его? - выдохнула я. Почему она не додумалась до этого много лет назад, когда нас всех избивали за малейшую провинность, а иногда и просто так?
Мать хрипло ответила: