Костя осторожно коснулся ее губ своими губами. Влада почувствовала легкость его дыхания, терпкий запах лосьона…
"Ну что ж, - подумала она, - это очередная моя маленькая месть, дорогой муженек…"
Она ответила на поцелуй Кости горячо и страстно.
Всю дорогу домой с ее губ не слетала улыбка. И только возле дома Влада с трудом заставила себя принять серьезный вид.
Людмила Васильевна встретила невестку пристальным взглядом, словно проверяя содержание ее мыслей.
- Переволновались все, - сказала она.
Из темного угла выбежал Мейсон и стал тереться о ноги Влады. Но, когда из кухни вышел колдун Егорий, Мейсон снова скрылся в темноте.
- Вот-вот, - радостно сказал Егорий, глядя на Владу, - совсем другое дело. Совсем другое поле. Так бы каждый день.
Вечером опять позвонила Марина и опять нарвалась на Владу.
- Я только хотела спросить… Он здоров?
- Спасибо. Пишет, что нормально.
- А… Нет, больше ничего… Можно, я еще позвоню?
- Звоните… - ответила Влада, и в голосе ее хоть и не было теплоты, но и утреннего раздражения тоже не было.
Она повесила трубку и долго стояла у телефона, пытаясь что-то вспомнить… Ей было как-то не по себе. Как-то беспокойно. А ведь совсем недавно она даже улыбалась. И тут она вспомнила: Костя!
Конечно, Константин…
И улыбка вновь появилась на ее губах.
11
Первые три слова, которые Дженни попросила перевести с английского на русский, были: деньги, золото и бриллианты…
Кирилл никак не предполагал, что знакомство с этой американкой продлится дольше нескольких часов, которые они провели вместе в день знакомства.
Тогда… Кирилл просто сбежал от Дженни. Да, сбежал. После всего, что было между ними.
По дороге к дому миссис Томпсон Кирилл был до противности разговорчив. Он без разбора хватал темы, как голодный без разбора хватает куски, и говорил, говорил, говорил… Наверное, он был похож на павлина, распустившего хвост.
Да, эта женщина возбуждала его. И она это видела.
Дженни в основном молчала. Только когда они выбрались из парка, успела сказать, что собиралась сегодня совершенно в другое место - в спортивный клуб. Но перед самым ее уходом позвонили из клуба и сообщили, что там прорвало канализацию.
- И у вас прорывает?! - удивился Кирилл.
- Еще как! - уверила его Дженни. - Я была уже настроена на спорт… А если я настроилась, меня трудно остановить.
Когда они приехали и Кирилл помог Дженни выйти из машины, к ним бросился швейцар.
- О, миссис Томпсон, - сделал он страшное лицо, - вы опять сломали себе ногу в двух местах! Я помогу вам…
- …сломать в третьем, - закончил фразу Кирилл.
- Все в порядке, Билли, - сказала Дженни растерявшемуся швейцару, - поставьте машину в гараж, она мне больше не понадобится сегодня.
Они прошли мимо консьержки, поднялись на второй этаж и вошли в квартиру Дженни.
- А это мое гнездышко. - Миссис Томпсон ввела Кирилла в просторную гостиную.
Кирилл огляделся.
Гостиная была обставлена строго, но изысканно. Несколько диванов и кресел. Несколько столиков с вазами. Книжные шкафы. Ковер на полу… Телевизор. Музыкальный центр и бесконечный ряд пластинок, аудиокассет и компакт-дисков.
Был еще камин, над которым - слева и справа - висели картины. Одна - битва крестоносцев с сарацинами. На другой - два римских легиона.
Стена напротив камина была завешена синим бархатом, за которым чудилась сцена с декорациями.
- Я хочу показать вам свою коллекцию холодного оружия, мистер Успенски, - сказала миссис Томпсон, кивнув на синие бархатные занавески, - уверена, вы получите удовольствие. Но чуть попозже… Пожалуйста, подождите меня несколько минут.
Дженни оттянула и отпустила спортивный костюм на груди, давая понять Кириллу, что ей нужно переодеться.
- Если хотите, можете послушать музыку, - добавила она, - я скоро.
Она развернулась, сделала шаг, но тут зазвонил телефон, и Дженни подняла трубку.
- Привет, дорогой, - сказала она. - Помню… Но я не смогу. - Дженни посмотрела на Кирилла долгим взглядом. - Нет настроения… Все нормально… Приезжать не надо. Хочу отдохнуть от всего. Ну, извинись за меня… А вспомни, как они нас нагрели… Ну все, все… Завтра позвоню. - Дженни положила трубку и небрежно бросила: - Мой друг Мартин… Так подождите меня, Кирилл. Я мигом.
Она ушла, слегка прихрамывая, не закрыв за собой дверь. Исчезла, но легкое возбуждение, которое Кирилл испытывал в ее присутствии, осталось.
Он прошелся по гостиной, как бы примеривая ее к себе, погладил диван. Короткие ворсинки леопардовой шкуры, накрывающей его, приятно щекотнули ладонь, и Кирилл вдруг понял, почему Дженни выбрала именно шкуру. Так она могла ласкать свое тело, когда оно требовало ласки.
Где-то совсем рядом послышался шум воды.
Значит, миссис Томпсон не закрыла двери, через которые прошла, сделал вывод Кирилл. Что это? Провокация?
Кирилл выбрал наугад пластинку: Чайковский. Первый концерт для фортепьяно с оркестром.
Музыка заглушила шум воды, но Кирилл все равно ничего не мог поделать со своим воображением.
Он смотрел на синий бархат, завешивающий стену, а видел ярко освещенную ванную комнату и Дженни, подставившую свое тело под упругие струи.
Дженни стоит к нему спиной, и Кирилл видит два выступающих позвонка у самой шеи, чуть торчащие лопатки, аккуратную попку с ямочками, длинные стройные ноги…
Он хочет, чтобы она повернулась к нему лицом, и Дженни поворачивается… Кирилл видит маленькие пальчики ног, бедра, живот, непокорную, упрямую грудь со светло-коричневыми сосками, тонкую шею и лицо…
Если это провокация, сказал себе Кирилл, то я на нее поддаюсь.
Кирилл поднялся и медленно пошел в направлении, в котором несколько минут назад скрылась Дженни.
Он попал в полутемную спальню и увидел еще одну дверь, наполовину прикрытую, за которой были слышны плеск воды и голос Дженни: она негромко напевала.
Кирилл сделал еще несколько шагов и очутился в большой, ослепительно белой комнате, с зеркалом во всю стену и мраморной чашей посередине. Дженни лежала в радужной пене, доходившей ей до подбородка и скрывающей ее тело.
- Долго же пришлось тебя ждать, - улыбнулась она Кириллу и протянула руку в пенном кружеве.
Кирилл откликнулся на зов. Дженни поднялась ему навстречу. Он, словно боясь передумать, порывисто обнял ее, влажную, свежую, и нашел губы Дженни.
Она сдерживала его нежными, но властными движениями. Лаская его, она одновременно дала понять, расстегнув несколько пуговиц на рубашке и молнию на брюках, что пора бы раздеться.
Они лежали в просторной мраморной ванне, наполненной горячей водой, источающей пряный аромат. Было тихо. Только слабо плескалась вода.
Он - в ней. И это так естественно, словно было всегда и будет вечно. Ее упругие груди в его ладонях. Он ласкал их бесконечно нежно и не мог остановиться. Временами Дженни судорожно сглатывала, тогда Кирилл тянулся к ее губам и целовал их в самый уголок. Он видел, как трогательно дрожат ее ресницы, как блуждает ее взор. Он сдерживал себя, желая, чтобы Дженни подольше пребывала в состоянии блаженства, гнал от себя мысли о приближающейся разрядке.
Неожиданно тело Дженни напряглось, она закричала, и это послужило сигналом. Он тоже закричал, крепко сжимая ее в объятиях. Два тела бились в конвульсиях в наполненной до краев ванне. Вода выплескивалась через край, смывая со столика рядом флаконы с шампунями.
Дженни и Кирилл перебрались на кровать, где все повторилось.
Они, как одержимые, занимались любовью на влажных от пота простынях, доводя себя до полного изнеможения.
Когда Дженни уснула с нежной улыбкой на губах, Кирилл, стараясь не шуметь, поднялся, прошел в ванную и оделся.
В гостиной он прихватил свой кейс, перекинул плащ через руку, осторожно открыл входную дверь, так же осторожно закрыл и спустился вниз.
Консьержка, женщина лет тридцати, провожала его внимательным взглядом.
"…Такой высокий, плечистый. Волосы короткие… На вид лет тридцать". Кирилл вдруг представил, как консьержка дает показания полиции.
Он улыбнулся женщине, и та с готовностью улыбнулась в ответ.
Консьержку звали Джулия Николс. Но ее имя Кирилл узнал много позже, когда снова оказался в доме Дженни Томпсон-Напье.
А тогда, выйдя от нее, он думал, что поставил в этой истории точку. Правда, несколько дней ходил сам не свой. Даже его босс, Пол Эвинг, сделал ему замечание.
- Мистер Успенски, в облаках, в которых вы витаете, деньги не водятся. Это я знаю точно!
Но потом похлопал его по плечу и дружелюбно добавил:
- Кирилл, вы хороший парень, но до американца вам еще далеко. На работе нужно заниматься работой. Тогда у вас будут средства, чтобы заниматься всем остальным в свободное время.
Кирилл взял себя в руки. Но, когда он сказал себе: кажется, отпустило, вновь на его пути встала Дженни.
В тот день Кирилл покинул офис вместе с Полом Эвингом.
- Пора бы, мистер Успенски, обзавестись машиной. У нас солидная контора. Мы платим вам хорошие деньги, и вы должны соответствовать, - то ли в шутку, то ли всерьез сказал мистер Эвинг, открывая дверцу своего черно-белого "шеви-блейзера", и добавил: - "У нас в Америке пешком ходят бедные и эмигранты".
Кирилл уже хотел ответить, и довольно резко, но в этот момент лицо мистера Эвинга вдруг приобрело сладковатое выражение, а это значило, что он заметил неподалеку хорошенькую женщину.
Кирилл оглянулся и увидел Дженни.
Они стояла метрах в пяти от них, возле своей машины. Поймав взгляд Кирилла, Дженни улыбнулась и сделала ему знак рукой.
Он сделал Дженни ответный знак, быстро подошел к ней и поцеловал в губы.
- Ты сумасшедший, - убежденно сказала она, - сначала убегает, не сказав ни слова. А потом набрасывается с поцелуями…
Кирилл виновато вздохнул.
- Почему ты убежал? Я тебя обидела? Вот, - она открыла сумочку, - твой шарф. Теперь, если хочешь, можешь уходить.
Она отвернулась и замолчала.
Кирилл видел из-за щеки кончик ее носа. Видел простенькую клипсу в ухе, и ему стало жалко эту женщину. Хотя он прекрасно понимал: кто-кто, а Дженни ни в какой жалости не нуждается. И все же он пожалел ее, как ребенка, которому наобещал с три короба, но ни одного обещания не выполнил: замотался, закрутился, забыл…
- Как ты нашла меня, Дженн? - потеплевшим голосом спросил он.
Дженни повернулась к нему, внимательно посмотрела в глаза. Ответила не сразу.
- Это было и просто, и сложно… Ты кое-что успел рассказать о себе: русский, работаешь в брокерской конторе… Я попросила Мартина. Он тебя вычислил.
- Он не спросил, зачем я тебе?
- Мартин нелюбопытен. И потом, у нас с ним договор. Он не вмешивается в мои дела. Я не вмешиваюсь в его.
Она замолчала. И Кирилл молчал. Мимо проезжали машины. На углу играл уличный джазовый оркестрик. Служащий ювелирного магазинчика мыл окно.
- Зачем я тебе, Дженн? - опять спросил Кирилл. - Зачем?
- Мой муж Алан, бывший муж, как-то сказал, что я сентиментальна… Он был прав. Если бы ты остался, я бы прогнала тебя. Но ты ушел сам… И я хочу тебя вернуть.
- Здесь неподалеку - хороший мексиканский ресторанчик, - сказал Кирилл, - обычно после работы я ужинаю там.
- Я знаю этот ресторанчик, - улыбнулась Дженни.
В этот день между ними ничего не было.
Кирилл поехал к себе, а вечером к нему зашла Сюзи, принесла фотографии. Кирилл только закончил очередное послание жене. Он надписал конверт, но вложить в него письмо не успел - в дверь позвонили.
Сюзи отдала фотографии, и Кирилл, чувствуя себя обязанным, предложил ей что-нибудь выпить.
- Пожалуй, - согласилась она. - Яблочное бренди, если есть.
- Яблочного нет… Абрикосовое?
Кирилл налил на донышко себе и Сюзи.
Они стояли возле письменного стола, молча глядя в глаза друг другу. Глаза Сюзи говорили: да! Глаза Кирилла отвечали: нет!
- Знаешь, какие мне нравятся мужчины? - бодро спросила Сюзи.
- Интересно, - отозвался Кирилл.
- Мне нравятся мужчины, которые дарят мне цветы, водят меня ужинать в ресторан, а потом прогуливаются со мной по набережной, любуясь луной и звездами.
- Тебе легко понравиться, Сюзи. Особенно тому, кто знает, как это сделать.
- Теперь это знаешь и ты.
Кирилл понял, какой реплики она ждет от него: почему бы нам, в самом деле, не поужинать вместе? Или что-то в этом роде. Но он промолчал.
- Я видела тебя сегодня с какой-то женщиной. Она довольно миленькая. Извини, не удержалась и сделала пару снимков. Вы были как два голубка… Ты с ней спишь?
Кирилл упорно молчал. Только сделал глоток бренди, чтобы уж совсем не походить на монумент.
- Я ничего не имела бы против, - продолжала Сюзи, - если бы ты подарил мне цветы - белые розы, я их очень люблю, и пригласил поужинать…
Сюзи поставила стакан на письменный стол и положила руки на плечи Кирилла.
- Ну хочешь, я сама приглашу тебя в ресторан? И, кстати, какие цветы ты любишь?
В этот ответственный момент зазвонил телефон. Кирилл воспринял звонок как спасение.
- Извини, - сказал он Сюзи, которая тут же убрала руки с его плеч, и снял трубку.
Звонила Дженни.
- Не смогла удержаться, - сказала она, - очень захотелось услышать твой голос. Все время думаю о тебе. У меня такое чувство, что, если я не увижу тебя завтра, я умру.
Вот хороший момент дать отставку Сюзи, не сказав прямо ни слова.
Кирилл повернулся к ней спиной и, четко выговаривая слова, произнес:
- Я тоже скучаю по тебе, Дженн. Будь завтра вечером дома, дорогая. Я приеду.
Сюзи ушла сразу после звонка Дженни.
Кирилл принял душ и лег спать.
Только через день, к вечеру, он вспомнил, что так и не отправил письмо Владе.
Письмо он откопал на столе, среди бумаг, а конверт так и не нашел.
12
Она достаточно близко сошлась… с Мариной.
Это вышло как-то само собой. Но не без участия Людмилы Васильевны.
- Я не могу подойти, - кричала она из кухни или из комнаты, - поговори с Мариной сама.
И Влада говорила. Сначала говорили только о нем - о Кирилле. Потом круг тем постепенно стал расширяться. И кончилось все предложением Марины сходить на выставку в Манеж.
- Хорошая идея, - оценила Влада, - а то я в последнее время нигде не была… Все с подачи Майкла - казино да рестораны…
Появление Марины в жизни Влады совпало с появлением Кости.
После того эпизода, когда в офисе на Васильевском она отдалась ему, между ними больше ничего не было. И не потому, что Влада жалела о том, что произошло, а, наоборот, потому что хотела, чтобы все это повторилось еще раз.
Костя был настойчив, звонил и искал встречи.
- Я тебя прошу, - умоляла Влада, - не надо мне звонить. Если свекровь все узнает, она меня убьет. Я тебе сама позвоню… Может быть…
- Я все понял, - с грустью говорил Костя, - ты должна разобраться в себе… Хорошо, пусть будет по-твоему. Я жду твоего звонка.
Косте не пришлось бы долго ждать, если бы не Марина со своими расспросами: как там Кирилл, как там твой муж? Вот именно - муж!!! Ее муж! И надо помнить об этом.
К встрече с Мариной Влада подготовилась самым тщательным образом. Она все продумала: одежду, прическу, макияж. Надела и колечко с бриллиантом. Влада ни на минуту не забывала, что Марина - не кто-нибудь, а женщина, с которой у Кирилла было все. А она - его жена и нужно держать марку.
Когда в гардеробе Манежа они сняли верхнюю одежду, то вдруг поняли друг про друга главное. Марина тоже готовилась (и не менее тщательно) к этой встрече и тоже хотела подчеркнуть, что она Кириллу не чужая.
В Марине Влада не нашла ничего особенного. Разве что непредсказуемость да потребность прикинуться кем-нибудь - побыть хоть немного не собой.
Вместе они сходили еще пару раз в театр, пару раз на вернисаж и… в баню.
Слово "баня" ассоциировалось у Влады с детством: бабушка с дедушкой, домик в селе, а во дворе - банька.
С утра дедушка таскал воду из речки и днем начинал протапливать. Первыми шли он и папа… Из чуть приоткрытого окошка доносились хлесткие удары веника и покрякивания. Дедушка с папой выходили красные, как вареные раки, но глаза их светились радостью…
А потом наступала очередь Влады, бабушки и мамы.
Влада скидывала с себя одежду в предбаннике и проскальзывала в парную. Пар хватал ее своими горячими влажными руками одновременно за все места, и не было ни сил, ни желания сопротивляться.
Бабушка загоняла Владу наверх и, не жалея, охаживала веничком, березовым, душистым. Влада ловила ртом горячий воздух, и ей было весело от того, как веник прыгает по ее телу, как плывет в густом пару бледное пятно окна.
А каким счастьем казался потом первый глоток свежего воздуха!
Потом чай, разговоры и сладкая дремота…
- Баня?! Нет ничего проще, - сказала Марина, когда Влада поделилась с ней воспоминаниями. - "Протопи ты мне баньку по-чер-р-р-рному…" - пропела она низким голосом. - Я знаю одну баньку - замечательное местечко. Пар - отличный. Сауна. Бассейн. Удовольствие гарантирую.
Марина говорила это, и глаза у нее были хитрые, подозрительно хитрые.
Влада не придала этому большого значения - опять лицедейство - и согласилась.
День выдался морозный. Небо было чистое, но падал снег. Точнее, отдельные снежинки. И они не падали, а висели в воздухе, посверкивая в свете уже зажженных фонарей.
Влада и Марина вошли в теплый холл бани - сразу стало жарко и влажно. Ноздри щекотал запах прелых веников и дорогой парфюмерии.
- Подожди меня, - сказала Марина и подошла к женщине, которую Влада приняла за контролера.
Контролерша и Марина поздоровались, как старые знакомые, перебросились несколькими словами. Марина показала на Владу. Контролерша ответила, и по ее губам Влада прочитала слово "можно".
- Сегодня абонементный день, - пояснила Марина. - Я сюда регулярно хожу. Очищаюсь.
Они сняли верхнюю одежду. Гардеробщица тоже оказалась знакомой Марины.
- Первый раз? - приятно улыбнувшись, кивнула она Владе. - Ну, легкого пара вам…
Фойе и раздевалка были украшены пестрыми гирляндами и сверкающей мишурой. А в фойе вообще стояла новогодняя елка (хотя давно уже прошли и Новый год, и Старый Новый год), и поэтому казалось, что все еще впереди: бой курантов, шампанское и крики "ура".
Они разделись, искоса подглядывая друг за другом.
У Марины была стройная фигура, высокая грудь, под левой лопаткой - родимое пятно неправильной формы.
- А ты аппетитненькая… - отпустила Марина комплимент Владе.
Из телевизора, закрепленного под потолком, неслась музыка. Взад-вперед ходили женщины разных возрастов. Кто, закутавшись в простыню, кто, просто намотав на голову полотенце. Отовсюду доносились обрывки разговоров.
- Твой сегодня придет?
- Да уже час здесь околачивается.
- А твой?
- Говорит, срочная работа, а я ему верю…