- А ты морочишь мне голову какими-то цифрами! Я схожу с ума по тебе! Ты не могла прийти сразу? Ну, пожалуйста, скорее! Ну, хотя бы возьми в руки!
Он потянулся ко мне. Жалкий и омерзительный… Отшатнувшись, я попятилась к двери.
И этого человека я любила всю жизнь?..
Глава 3, в которой я оказалась на платформе
На платформе я оказалась именно в тот момент, когда к ней подошла электричка. Почему я пошла на платформу, а не в метро, почему не попробовала поймать такси? Я давно была бы дома, а не тащилась бы сейчас под ледяным дождем по этой паутине путей к какой-то неведомой станции. Но в тот момент окончательно рухнула главная иллюзия моей жизни, всей моей жизни! У меня не было и не будет другой, но та, что была, была наполнена Бруно, мечтой о нем и редкими часами счастья с мужчиной, которого я любила…
Но разве я любила этого голого в очках, который остался неудовлетворенным в "нашей" гостинице? Или он изменился? Так кардинально? Или изменилась я, если раньше не видела в нем никаких недостатков? Или все-таки что-то видела, если много раз пыталась порвать с ним?
Впрочем, как бы я ни оплакивала рухнувшие иллюзии всей своей жизни, я не могла не ругать себя за бегство из гостиницы. Разве я умерла бы, если бы еще раз переспала с Бруно? Во всяком случае, сейчас не мерзла и не мокла бы неизвестно где.
Мысли путались и вертелись вокруг одного и того же, под ногами в темноте путались и переплетались рельсы, я замерзла так, что мне казалось, будто бы я ступаю по шпалам босыми ногами, спина разламывалась, не хватало еще, чтобы меня скрутило прямо на путях… Только бы выбраться отсюда!
На краю платформы под фонарем громоздились какие-то огромные коробки. От холодильников, зачем-то подумала я. Возле них стоял полицейский. Тоже огромный и очень внушительный в просторном клеенчатом плаще. Черный плащ мокро блестел в свете фонаря, а полицейский, яростно жестикулируя внутри своего облачения, беседовал с этими коробками. Я зажмурилась и потрясла головой. Никакого эффекта: полицейский по-прежнему общался с коробками.
Я решила пройти вдоль платформы и забраться на нее как можно дальше от странного полицейского. Трудно доверять человеку, запросто болтающему с картонной тарой. Но, вероятно, я слишком пристально смотрела на него, потому что, едва я поравнялась с "собеседниками", полицейский воскликнул:
- О! Господа туристы, вашего полку прибыло! - И бросился ко мне.
Коробки тоже зашевелились и начали поворачиваться. От ужаса я была не в состоянии сдвинуться с места и глупо пролепетала:
- А далеко еще до Парижа, мсье?
Полицейский засмеялся и протянул мне руку.
- Лезь сюда, разберемся! Ты откуда?
- Я… я…
Неужели я должна назвать ему свой адрес? А вдруг он не полицейский, а просто псих, который нарядился в форменный плащ?
- Да не бойся ты, никто у тебя ничего не отберет, давай держись!
Он по-прежнему протягивал мне руку и улыбался, а я только сейчас поняла, что прижимаю к груди не только свою сумочку, но и оба каблука туфель. Значит, я их все-таки сломала…
- Вот глупая! - Из одной коробки выглянула радушно осклабившая небритая рожа, в двух других тоже оказались какие-то обитатели. - Это же кавалер де Грийо, он мухи не обидит! А то давай ко мне под крылышко, живо согрею! - И, поддерживая коробку, как раковину, улиткой засеменил ко мне.
- Кого это ты, Матье, греть собрался? - Из другой коробки выглянула особа женского пола. - Я пока что еще твоя жена!
- Подожди-ка, папаша Матье. - "Кавалер де Грийо, который мухи не обидит" отстранил его, неожиданно легко спрыгнул на рельсы и со словами: - Эка ты дрожишь, милая! - водрузил меня на платформу и как-то по-кавалерийски забрался на нее сам. - Ваша подруга? - обратился он к владельцам коробок.
- Еще чего, сержант! - возмутилась жена гостеприимного Матье. - Ты же знаешь, мы всегда втроем: я, муж и Рыжий.
- В прошлый раз твоим мужем был Рыжий, а не Матье. - Сержант почесал нос.
- Да ну ее, - пробасил из своей коробки тот, кого называли Рыжим. - Сколько можно! Пусть теперь Матье, я целый год мужем был. Баста!
- Значит, она не с вами? - уточнил сержант и снова почесал нос. - А ты что скажешь? - спросил он меня и все-таки чихнул. - Ну и погодка! Ты точно не из их компании?
Он смерил меня взглядом. Наверняка я выглядела совсем не лучше этой дружной семейки клошаров.
- Сержант, - начала я и почувствовала, что еще миг - и расплачусь или хуже того, упаду, потому что ноги, сговорившись со спиной, больше не желали меня держать. - Сержант, это недоразумение…
- Слышь, тетка, - сочувственно произнес Рыжий, - хочешь, я могу жениться на тебе. Вдвоем оно легче. Летом - в Париже, к зиме на юг переберемся…
- Помолчи! - оборвал его сержант. - Так что с вами случилось, мадам?
Я не смогла ответить сразу. Как объяснить абсолютно постороннему человеку, тем более полицейскому, что случилось со мной?
- Не видишь, что ли, Грийо, - вмешалась жена Матье, - замерзла девка, потерялась. Новенькая, небось, а мы-то люди привычные. На-ка вот, - она извлекла из глубин коробки какую-то жуткую тряпку, - заверни шею, теплее будет. Тебя как звать-то?
- Клер, - машинально ответила я, стуча зубами от холода, но прикоснуться к ее щедрому дару не рискнула. - Сержант, скажите, как называется эта станция?
- Ля-Ферто-Гош. - Он задумчиво смотрел мне в глаза. - Что же мне с вами-то делать?
- Ничего с нами не надо делать, - сказал Матье. - Мы на станции в тепле посидим и уйдем до пяти. Никаких проблем тебе, кавалер, с нами не будет. Ты же знаешь, мы чистые, аккуратные. Никто ничего не заметит.
- Не торчать же нам под дождем? - привела довод его подруга. - Это ж и околеть можно. Март называется! Я тебе говорила, Матье, рано нам еще в столицу, это в Марселе давно весна, а тут!..
- Тут прямо Сибирь какая-то! - поддержал ее Рыжий. - Хрен знает, что с погодой устроили! Лет двадцать назад скажи мне, что в Париже снег в марте, нипочем бы не поверил…
Сержант нетерпеливо махнул рукой.
- Проваливайте все отсюда! Чтоб я вас на своем участке не видел!
- Значит, нам на вокзал можно? - Жена Матье истолковала его слова в нужном ей направлении.
- Нельзя!
- Так там же Шарло Лантук всегда дежурит, а не ты! - притворно удивилась она.
- Лантук на повышение пошел, я за всю станцию в ответе!
- А где он теперь? - искренне заинтересовался Рыжий. - Шарло - хороший мужик, я его уважаю. Поздравить бы надо…
Почему я все еще стояла под мокрым снегом, вместо того чтобы скорее идти в относительно теплое помещение здешнего вокзальчика? Не знаю. Может быть потому, что не верила в происходящее или просто не могла уже никуда идти. Все это гораздо больше походило на сон, чем мое купание в море с нарядными рыбами и солнечными лучами…
От холода и усталости голоса людей добирались до моего сознания как через воду, даже их фигуры и лица плыли у меня перед глазами. Я стояла рядом с полицейским и как за материнскую юбку держалась за его плащ. Наверное, когда-нибудь я буду вспоминать это все с улыбкой: как заснула в поезде, промокла и меня приняли за бродяжку… Пожалуй, именно эта мысль о будущей улыбке не дала мне упасть и потерять рассудок.
- Офицер, - я подергала сержанта за плащ, - вы не знаете, когда ближайшая электричка?
- В пять с минутами, мадам, - ответил он и снова о чем-то заговорил с клошарами.
Интересно, а сейчас сколько времени? Надо бы взглянуть на часы, но придется поднять руку, а это выше моих сил. Я опять подергала за плащ и спросила:
- Который час, офицер?
- Начало второго.
Совсем рано! Я так обрадовалась этому открытию, что даже нашла в себе эти самые силы, чтобы взглянуть на свои часы и убедиться в этом. Если я возьму такси, то самое позднее в три ночи буду дома!
- Офицер, а где здесь стоянка такси?
- Одну минуту, мадам. - Он улыбнулся мне и продолжил разговор с бродягами. - Значит, так, Матье: или сейчас я вас всех в участок, или проваливаете, чтобы я вас здесь больше не видел! Стою тут с вами, как идиот, разговариваю, как с нормальными людьми, а вы понимать меня не желаете!
- Слышь, Матье, - сказал Рыжий, - поехали в участок, все не на улице.
- Оно, конечно, не на улице…
- Хватит болтать, ослиные головы! - вмешалась жена Матье. - Давно надо было меня послушать. А вы все - "на вокзал, на вокзал"! Пошли, Грийо. Мы хотим в участок.
И все пошли. И я тоже пошла, держась за плащ сержанта.
- Мадам, - сказал его обладатель, - здесь вы не поймаете такси, тем более в такую погоду.
- А не могли бы вы, офицер, отвезти меня в какую-нибудь гостиницу?
- Я бы тоже в гостиницу не прочь! - хмыкнула в своей коробке переходящая жена. - Только кто туда нас с тобой таких пустит?
- Как же ты мне надоела, Шушу! - оборвал ее сержант. - Иди и молчи, нечего тут рассуждать.
- Я серьезно, сержант, - сказала я. - Я заплачу, у меня есть деньги.
- Много? - оживилась Шушу.
- Не твое дело, - отрезал сержант. - Выкидывайте свои коробки, он показал рукой на мусорные баки, - и вон машина. - В сторону машины он только кивнул.
- Не, Грийо, - остановился папаша Матье, - нам они нужны. Мы без них никак. Мы их с собой возьмем.
- Где ж мы завтра-то такие хорошие сыщем? - добавил Рыжий. - Это ж их отсюда в момент унесут. Апартаменты!
Сержант застонал и схватился руками за голову. Он так резко дернул плащ, что я чуть не упала.
- Проваливайте! - прорычал он. - Я с ними ношусь, как с родными, а они!.. Коробки!.. Апартаменты!.. Мужья!.. Сволочи!..
- Ну, тогда пока, - миролюбиво сказал Матье. - Мы пошли.
- Если я вас через полчаса тут увижу!.. - Сержант тяжело перевел дыхание. - Мало вам не будет! В последний раз предупреждаю, чтобы на мой участок ни ногой!
- А на вокзал, значит, можно? - встряла Шушу.
- Нельзя! Твердишь им, твердишь, а все одно и то же! Проваливайте! Пойдемте, мадам, я подвезу вас.
Он резко развернулся и зашагал к автомобилю - я опять чуть не потеряла равновесие.
Глава 4, в которой сержант пашет за всех
- Садитесь, мадам. - Он распахнул передо мной дверцу полицейской машины и сам сел за руль. - Пашешь тут за всех, пашешь, как каторжный, даже шофера не дают, не то, что напарника. Да еще эти клошары. Это невозможные люди, мадам. Как весна начинается, покою от них не жди. Грязь и зараза… Ведь не засадишь же никого на всю жизнь за ворованную булочку. А в приютах жить не желают, свободные, видите ли, граждане… Взять хоть папашу Матье. Ведь образованный человек, наборщиком в типографии работал, книжек прочитал сколько… Вы-то сами как тут очутились? Вы же не из них, я теперь точно вижу…
- Это недоразумение, сержант. Я случайно заснула в электричке после дежурства, я не спала почти двое суток. - От тепла в машине и от ворчливого монолога полицейского я опять погружалась в сон.
- Так вы, что, неужели тоже из полиции? Что же вы сразу-то не сообщили! Я еще смотрю, вроде мадам высокая, спортивная, без крашеных ногтей и лишнего не болтает, как это я сразу не догадался, что из наших! Простите, не представился. Сержант Грийо. А друзья называют…
Я хотела сказать, что работаю не в полиции, а в больнице, но, наверное, так и не сказала, потому что он разбудил меня, когда машина стояла возле какого-то дома, в раскрытой двери которого, как в раме, помещалась маленькая седая старушонка и протягивала сержанту огромный, особенно рядом с ее тщедушной фигуркой, черный мужской зонт.
- Вот, мама, познакомься, - более торжественным тоном, чем требовалось, начал представлять меня этой старушке сержант Грийо, под защитой зонта препроводив меня из машины в дом, - это Клер…
- Клер Лапар, - сказала я не понравившимся мне севшим, скорее всего от простуды, как, впрочем, и от несуразности ситуации, голосом.
С какой стати Грийо привез меня к своей маме? Я же просила в гостиницу…
- Мадам Лапар, та самая, которая едет в Дакар? - На румяных щечках старушки появились ямочки.
- Сперва мадам Лапар идет в ангар, - радостно поправил мамашу сержант, - а в Дакар потом.
Угораздило же меня выйти замуж за человека именно с этой фамилией из детской песенки! Друзья и коллеги давно не обращают внимания на мою фамилию, но, стоит мне представиться новому человеку - кому угодно, от консьержки до профессора с мировым именем, - все обязательно вспоминают этот стишок про редкую женщину мадам Лапар!
Я старательно улыбнулась. Все как обычно. Восторг по поводу моей фамилии даже в этой весьма деликатной ситуации: я не ожидала, что окажусь в гостях у мамы полицейского, которая, в свою очередь, еще меньше ожидала принимать среди ночи легендарную мадам Лапар. Улыбка лучше, чем недовольство. Я же никогда в жизни больше не увижу ни сержанта, ни его матушку, переночую, расплачусь и навсегда исчезну из их жизни, как и они из моей.
- Мама, позаботься о Клер, - попросил сержант, - а мне уже пора. Представляешь, опять объявилось это трио.
- Шушу со своими мужьями? - уточнила мадам Грийо. - Они же каждую весну возвращаются.
- Ну да. Как птицы. Только проблем побольше. Выпроводить бы их мне поскорее.
- А Эмма в курсе? - невпопад спросила мадам Грийо.
- Про что? - растерялся ее сын.
- Про принцессу на горошине. - На розовых щечках опять появились ямочки, а глазки прищурились за толстенными стеклами очков.
- Про кого? - непонимающе пробасил сержант.
- Про ту, которая промокла под дождем и постучалась в дверь.
Вероятно, мамаше нравились изысканные аллегории, но ее сын растерялся окончательно и в поисках поддержки смотрел на меня.
- Которая так и не смогла попасть в Дакар, - не унималась красноречивая мадам Грийо.
- А! - До сержанта дошло, когда я ткнула пальцем себя в грудь. - Я ей завтра скажу. Это моя жена, но она пока ушла к маме, - загадочно пояснил он. - Так что вы не волнуйтесь, мадам Лапар, спите спокойно в моей комнате. Я всего час назад заступил, можете спать хоть до полудня. Спокойной ночи, мама. - Он наклонился и звонко чмокнул розовую щечку. - Позаботься о ней.
- Проходите, деточка. - Крошечной ручонкой старушка поманила меня в гостиную. - Присаживайся к огню.
Надо же, настоящий камин с настоящим огнем и кресло под цветастым пледом! Но если я сейчас туда сяду, без сомнения, тут же усну, а это будет совсем невежливо, подумала я. И еще подумала, что удивительно, как у такой маленькой женщины такой огромный сын, и что, впрочем, это не редкость. На более серьезные размышления я была уже не способна, кружилась голова и основательно начало ломить спину. Вполне вероятно, что ломило ее уже давно, а я от усталости даже не осознавала боли.
- Спасибо, мадам Грийо, - вежливо поблагодарила я и добавила: - У вас очень уютно. Но нельзя ли мне сразу лечь спать? Я была бы вам очень признательна…
- Ты не выпьешь со мной горячего вина? - расстроилась старушка.
- Выпью, конечно, выпью! Это именно то, что мне сейчас нужно!
Я радостно говорила еще что-то, засыпая буквально на ходу. Потом в моих руках оказался большой горячий бокал, и ничего более вкусного и живительного я не пила в жизни.
- Спасибо, мадам Грийо, потрясающе! Как вы только догадались?
Она повела меня на второй этаж, снабдив вторым бокалом такого же напитка. Я очень боялась пролить его, неуверенно поднимаясь по лестнице.
- А ты замужем? - вдруг спросила старушка.
- Разведена.
- Одна живешь?
- Нет, у меня сын.
- Работаешь?
- Да.
- Не хвораешь?
- Некогда, мадам Грийо.
Я с трудом поддерживала этот странный разговор, похожий на анкету. Не сообщать же ей, что у меня, как у многих хирургов, от перенапряжения случаются приступы радикулита, а уж после сегодняшних приключений я вообще не понимала, как еще держусь на ногах.
- Есть хороший жених.
Мне стало смешно. Неужели она может рассматривать меня в качестве потенциальной невесты? Для кого? Для своего сына-полицейского, жена которого "пока ушла к маме"?
- Чего молчишь, мадам Лапар? Или есть кто на примете?
- Это забавно, мадам Грийо.
- Ничего забавного, деточка. - Она вздохнула. - Если есть кто, так и скажи.
Я виновато улыбнулась и промолчала. У меня слипались глаза, я не нашла что сказать даже из вежливости.
- Проходи. - Старушка распахнула какую-то дверь и включила лампочку над кроватью. - Начнет твой сынок девочками интересоваться, вот тогда-то ты меня и вспомнишь.
Давно интересуется, подумала я, но опять только улыбнулась.
- Вот именно. - Она вздохнула, словно прочитав мои мысли. - Держи, мадам Лапар. - Старушка вытащила откуда-то стеганый халат и байковую ночную рубашку.
- Спасибо.
- Ванная в конце коридора. Ты все мокрое сними, я посушу, и переоденься. И вино допей, ведь дрожишь как лист осенний.
- Я не могу больше. Это много. Можно, я сразу лягу?
Она с сомнением посмотрела на меня снизу вверх и вдруг с интонацией рентгенолога произнесла:
- Раздевайся. Ложись. Я тебе спину разотру.
Может быть, в другой ситуации я стала бы возражать или хотя бы поинтересовалась, откуда она узнала про мою спину, но сейчас послушно разделась и легла.
- Я думала, ты тощая, а ты справная, мадам Лапар, - одобрила она меня и, как собаку, похлопала по боку. - Это у тебя кость неширокая, так то и лучше. Которые бабы тонкокостные, те силой-то послабей, а вот духом всегда крепче.
И ее маленькие ручки, неожиданно оказавшиеся очень энергичными и уверенными, принялись растирать мою несчастную спину от шеи до самого копчика какой-то валерьяново-мятно-пахучей мазью, возникшей неизвестно откуда. Я хотела спросить, что это за средство, но вдруг, тоже неизвестно откуда, появилась большая круглая полосатая кошка, вероятно, привлеченная ароматом мази.
- Пожалей, Молет, пожалей нашу принцессу на горошине, - велела кошке мадам Грийо.
Я подумала, что у мадам Грийо все большое, кроме нее самой, но кошка вдруг превратилась в полосатую и, конечно же, большую рыбу, и я поплыла за ней по чудесной ласковой воде…
Глава 5, в которой я проснулась
Я проснулась и с закрытыми глазами лежала на спине, наслаждаясь теплом и покоем. В общем-то, я представляла, где я сейчас, хотя, учитывая смутно забродившие в моей памяти вчерашние события, мне не следует сильно удивляться, если, открыв глаза, я вдруг окажусь в полутемной электричке или - хуже всего - в омерзительной гостинице рядом с Бруно.
Нет, глупости, какие! Я в гостях у маленькой мадам Грийо, она напоила меня горячим вином, волшебным снадобьем растерла мою спину и, чтобы я не простудилась, уснув с мокрой головой, надела на меня какую-то шапку. Я сейчас сниму эту шапку, мне даже жарко от нее, и еще чуть-чуть понежусь в постели.
Я потянулась рукой к шапке и все-таки открыла глаза. Серый потолок с потрескавшейся штукатуркой и разводами сырости… От прикосновения мохнатая шапка томно замурчала и завозилась лапами в моих волосах.