– Откуда я знаю. Бэм, конечно, забавен. Такой вызов обществу. Но когда я вижу вас с Нейтом вместе, когда между вами искрит, а вокруг создается любовная аура, я тоже так хочу.
Пока Саския ошеломленно молчала, в дверь снова постучали. Жаль, что прервали, – Лисси лила бальзам на ее сердце. Постучали настойчивее.
– Если это Бэм, меня здесь нет. Я спрячусь.
– Почему он решит, что ты здесь?
– Я говорила ему, что могу быть у тебя, если он поймет, что только что совершил величайшую ошибку в своей жизни, и захочет послать в знак примирения цветы и бриллианты.
Саския только покачала головой на убийственную логику подруги и пошла открывать. Распахнув дверь, она застыла от неожиданности.
– Стю?
– Привет, Сас. Как дела?
Высокий рост, глаза как у обиженного щенка, байроновская грива, он был хорош собой, что несправедливо в отношении такого негодяя. Глаза его бегали, он переминался с ноги на ногу. Она смотрела и не могла понять, как могла когда-то так обмануться. Что она в нем нашла?
– Ты не позволишь мне войти?
Ей стало трудно дышать. И вдруг, как у Алисы, вся ее прошлая жизнь пронеслась мысленно перед ней по другую сторону Зазеркалья.
– И с какой стати я должна тебя впускать?
Он растерянно моргнул и ничего не ответил.
– Что ты здесь делаешь, Стю?
Он молчал, и она вдруг впустила его. Он шел следом, издавая звуки, похожие на восхищение и одобрение работой, которую она проделала в доме. Просунул голову в гостиную, увидел новый телевизор, хотя и не такой большой, как тот, что он украл, но вполне достойный, и Эрнеста, который свернулся и похрапывал на своей нарядной постели.
– Привет, дружок. – Он сделал шаг к Эрнесту.
Но она решительно встала между ними. Между этим человеком и еесобакой.
– Руки прочь!
Он застыл в шоке.
– Успокойся.
– Успокоиться? – Она вдруг рассмеялась коротким злым смехом, и он отступил в испуге. – Ты украл у меня все. Но дело даже не в вещах. Тебе повезло, что я пришла в себя после твоего ухода и поняла наконец, какой идиоткой была, – постыдилась обратиться в полицию и обвинить тебя в ограблении.
Он коротко взглянул на нее и сразу отвел глаза.
– Так какого дьявола ты притащился? Ты ведь, наверное, боялся, что я тебя стану разыскивать?
И вдруг он уставился на нее злыми глазами, в которых мелькнул холодный расчет. Кажется, он уже прикидывал, как вернуть эту дурочку.
– Ты не признаешься, что скучала по мне?
– И не собиралась. Давай выкладывай, зачем явился, или убирайся к дьяволу из моего дома.
Он подумал и вновь принял жалостливое, как у побитой собаки, выражение.
– Я хотел заплатить долги.
Это ее так поразило, тем более что за все время, пока он жил у нее, она ни разу не увидела от него ни цента.
– Ты продал что-то? Я имею в виду помимо моего имущества? Наконец удалось продать свою книгу?
И по его глазам поняла, что вряд ли он написал строчку в свою загадочную книгу с тех пор, как ушел.
– Тогда как?
Он вскинул голову, как будто она задела его самолюбие. Как она могла допустить этого мужчину в свою жизнь и позволять дурачить себя так долго? Она готова была отдать ему новый телевизор, лишь бы он ушел навсегда из ее жизни.
– Вот что, убирайся, пока я не привязала тебя к стулу и не вызвала полицию. Но прежде скажи, зачем ты явился? Только честно.
– Это был единственный выход. Честно. Мне дали понять.
– Дали понять? Кто?
У него снова мелькнуло злобное выражение, он полез в карман, достал из своих рваных джинсов визитку. "Бонавентур капитал" – значилось на дорогой бумаге.
– Не поняла.
– Этот парень, Маккензи, вчера явился и дал мне это. У нас был разговор о… всяком таком… ответственности и что долги надо платить.
И эти слова, а не визитка сразу ее убедили, что Нейт действительно был у Стю.
– Он велел мне пойти к тебе и принести свои извинения… Или что-то в этом роде.
– Нейт угрожал тебе?
– Не то чтобы угрожал. Но дал понять, так сказать, что думает обо мне.
От нее не ускользнула ирония. Она потратила столько времени, пытаясь его убедить, а Нейту понадобился всего один разговор.
Она вдруг поняла, что потирает виски, как будто у нее заболела голова, совсем как Нейт. Почему? Почему Нейт поступил так? Ради нее?
Хотел вернуть свои деньги? Какая чепуха.
Ее мысли прервал телефонный звонок, она услышала, как ответила Лисси. Саския совсем забыла про нее.
– Я прошу тебя немедленно покинуть мой дом, Стю. И никогда сюда не возвращаться.
– Но…
– Я сама разберусь. – Она взглянула на визитку.
– Так ты решила все-таки обратиться в полицию?
– Думаешь, я на самом деле стану тебя связывать?
Он лишь с опаской бросил на нее взгляд, и это ее развеселило. Несмотря на то что он так долго пользовался ее слабостью, все-таки понял, что у нее хватит сил с ним справиться и она может позаботиться о себе.
И с этого момента она тоже поняла это.
– Уходи. – Она показала на дверь. – Пошел вон. Пока я не передумала.
Он кивнул с готовностью, в сообразительности ему не отказать, он всегда понимал, где его выгода. Но перед тем как уйти, вдруг сказал:
– А ты изменилась. Тебе идет.
– Зато ты остался таким же, каким был.
Он принял оскорбленный вид и ушел. На этот раз она была счастлива его уходом, как никогда.
Ноги так ослабели, что она дотащилась до гостиной и села. Эрнест немедленно вскочил, подошел и положил голову ей на колени. Она погладила его за мягкими шерстистыми ушами.
– Я знаю, мальчик, знаю. Но так будет гораздо лучше, вот увидишь.
Появилась из кухни Лисси и присела рядом.
– Как ты?
Саския подняла голову и посмотрела в озабоченные голубые глаза подруги.
– Все в порядке. У нас обоих все в порядке, верно, Эрни? Мы победители. Мы выжили, и у нас все будет хорошо.
– Все мужчины сволочи.
– Не все. – Саския потерлась носом о нос Эрнеста, после чего он потрусил на кухню, чтобы получить свое лакомство.
– Кто звонил?
– Нейт.
Нейт.
– Я сказала, что ты ему перезвонишь.
Саския облегченно выдохнула. А она-то считала, что ее отношения со Стю сложные, но, оказывается, они были самыми простыми по сравнению с теми, что сложились у нее с Нейтом.
Она хотела встать, но Лисси ее удержала:
– Подожди. Посиди немного и передохни. Выпей бокал вина. Да какого черта, выпей хоть бутылку. Нейт подождет.
– Знаешь что? – Саския вскочила. Я не хочу больше ждать.
Она накинула жакет прямо на свое старое макси-платье, надела ближайшую пару обуви, которая оказалась под рукой, обмотала шарф вокруг шеи, нахлобучила шляпу и взяла свою сумку.
Она шла по его дому, сравнивая его с лабиринтом. Лестница. Она поднялась по ней через три ступеньки. Повернула направо. Еще лестница. Наконец очутилась в просторном жилом помещении. Сводчатый потолок, отделка светлым деревом, металлическая серая краска. Пахло кожей, дровами и еще чем-то трудноопределяемым. Ни один нормальный человек не захочет здесь жить. Но Нейт жил, хотя и жаловался на месть дизайнера.
Она нашла его на кухне и поняла, что он что-то готовит в духовке. Он готовит? Еще один шок сегодня.
И пахло очень вкусно. Как лучшее блюдо у "Маммы Риты".
Она бросила свою сумку, в которой лежал желтый блокнот с вопросником и такими удивительными, ставшими открытием, ответами Нейта. Она прихватила его на всякий случай. Тяжелая сумка стукнулась о кухонную скамью, и Нейт поднял голову.
– Все мужчины сволочи.
– Спасибо большое.
– Это Лисси сказала, ее бросил Бэмфорд.
– Я этого не знал.
– Но мне кажется, ты не удивился почему-то. Почему так случилось? Разве ему не повезло, что он с ней познакомился… Не говоря об остальном.
– Я совершенно с тобой согласен по поводу достоинств Лисси, но тебе не кажется, что они не слишком-то удачная пара?
"Наверное, так же как девица, которая выглядит как хиппи и великолепный мужчина с Коллинз-стрит". При этой мысли она совсем расстроилась.
– Хочешь выпить? – Он кивнул на бутылку красного вина. – Может, снимешь жакет, шляпу и шарф?
Она растерянно моргнула, поняла, что представляет собой нелепое зрелище: шляпа с обвисшими полями, бежевое макси, страшненькие сапожки до колена, которые впору носить только дома, – прямиком от старьевщика. Сняла жакет, шарф и шляпу, бросила на стул, вспоминая, зачем примчалась.
– Так вот – по поводу мужчин. – Она достала визитку из сумки, которую отдал ей Стю, и бросила перед Нейтом на барную стойку. – Почему? – спросила она с таким чувством, что сама испугалась, и теперь со страхом ждала ответа.
– Прощальный подарок.
Слово "прощальный" хлестнуло, как пощечина. Она влюбилась в человека, ждала объяснений, продолжения отношений, заверений в том, что она стала ему дорога. А он думал о том, что все кончено.
И снова перед ней возник Стю. Она никогда не выйдет из замкнутого круга. Конечно, на этот раз ее не ограбили. Зато разбили ее сердце.
Коленки подогнулись, она поспешно села на барный стул.
Он обошел стойку, сел рядом, касаясь коленом ее колена.
– Почему? – тихо повторила она. Все еще не верила, хотела объяснений, уточнений, например дату окончательного разрыва.
– Потому что он тебя недостоин, как и все, ты лучше его, лучше их всех, кто был до него. Я хотел, чтобы ты посмотрела на него другими глазами и увидела его таким, какой он есть. Ничтожество. И поняла, что лучше остаться без всего: без телевизора, без вещей, чем с таким, как он.
Глаза его были очень серьезны. Он не шутил, не притворялся, не пытался выкрутиться, и ее сердце омыла теплая волна.
– Ты ведь не за тем отыскал его, чтобы он вернул деньги.
Он недоуменно поднял брови.
А она уже не могла остановиться:
– А может быть, в надежде, что я захочу к нему вернуться?
Он взглянул на нее с недоумением, и выражение стало таким, как будто она его оскорбила или он неожиданно испытал страшное разочарование. Он не понимал, что с ней происходит.
– Почему ты так говоришь? Ты хотела бы к нему вернуться?
– Господи, конечно же нет!
Он с облегчением выдохнул и уже спокойнее объяснил:
– Ты обижалась, что я не хочу быть с тобой откровенным, предъявляла массу претензий, а ему почему-то было позволено все, в том числе не только вероломно тебя бросить, но еще и обокрасть. И он не понес наказания. Я долго думал и пришел к выводу, вернее, меня одолело сомнение: может быть, он значил для тебя больше, чем ты сама считала?
– Нет. – В ней зашевелилась слабая надежда, что все-таки она не безразлична Нейту, ведь он действительно думал о ней. – Он не значил для меня никогда больше, тем более сейчас.
– Тогда все в порядке?
Было только справедливо после всего, что он для нее сделал, рассказать ему всю правду о Стю до конца. Она опустила глаза, нервно переплела пальцы.
– Он написал мне записку.
– Сегодня?
– Нет, еще тогда. Вот почему я не разыскивала его и не пыталась наказать… Я не хотела снова столкнуться с этой… ненавистью.
– Что он написал? – Лицо Нейта приняло такое выражение, что, кажется, если бы злосчастный Стю сейчас появился вдруг здесь, ему пришлось бы плохо.
И она решилась:
– Он назвал меня стервой. Написал, что я его контролирую, подавляю, что я только притворяюсь, а на самом деле его никогда не любила.
– Черт побери, Саския, почему ты после этого…
– Он имел право. Действительно, я никогда его не любила и тем не менее позволила ему переехать ко мне и жить за мой счет. А я обманывалась, пыталась доказать самой себе, что нужна этому человеку.
– Саския, – он заглянул ей в глаза, – послушай, Стю – настоящая задница и осел. Безмозглое, эгоистичное животное. Но он злобен, и пытался досадить тебе даже не тем, что обокрал, он хотел тебя как можно больнее уколоть, отомстить за твое превосходство, сломить твой дух. Но он не преуспел. Это сделало тебя сильнее и открыло тебе глаза.
Ей так хотелось ему верить. Больше, чем когда-либо в жизни.
"Принимай мужчину таким, какой он есть, или откажись от него".
– Ты думаешь, я сильная?
– Ты очень сильная. – И, приложив руку к сердцу, добавил: И я прошу у тебя прощения за то, что прислал его и заставил тебя вновь переживать при виде этого ничтожества.
Она не могла отвести взгляда от его руки, прижатой к груди.
– Ты ведь не собираешься преследовать всех мужчин, которые меня когда-то оскорбили?
– Если понадобится.
Она невольно рассмеялась:
– Разве я тебе не говорила, что меня не нужно опекать, ты не обязан за меня беспокоиться.
– Но иногда все-таки было бы неплохо тебе заткнуться и позволить мне решать за тебя. – И сам удивился. – Странно, что я это сказал.
"Не странно. Ты сказал прекрасно, дорогой Нейт. И ты мне дорог. Жаль, что ты не видишь этого".
Она взглянула на сумку, где лежал блокнот. Отвечая на вопросы, он невольно обнажил свои настоящие чувства и открылся перед ней.
– Ты совершенно прав.
– Я всегда прав.
– Не всегда.
– Разве?
– Дело в том, что, совершая свои ошибки, я следовала цели – найти свое место в жизни, близких людей. Поскольку ты получил свое место без труда, то не ценишь его, даже тяготишься.
Не поднимая глаз, она почувствовала, как он замер.
"В число любящих ты можешь включить и меня тоже. Если захочешь", – говорили ее глаза.
Он молчал так долго, что на нее повеяло холодом, и она сразу опустилась с небес на землю. И кажется, без слов получила ответ. Нейт все прекрасно понимал, но отвергал ее, и надежды таяли.
– Я всегда ценил. И сейчас ценю. Издали.
Саския никогда еще не видела его таким каменным.
– Ты, наверное, и сам не осознаешь, как отдалился от всех. И не позволяешь никому приблизиться. Ни твоей любящей семье – сестрам и матери, которые тебя обожают. До полного самоотречения. И уж конечно, не позволишь мне. Решил, правда, отблагодарить меня, прислав Стю и тем самым дав понять, что это прощальный подарок. Но любовь – не яд, Нейт. Она не отравит тебя. Она естественна, хотя вносит сумятицу и усложняет жизнь, но это настоящая жизнь.
– Естественна, как смерть и налоги.
Она вдруг всплеснула руками и выругалась, как пьяный матрос.
– Зачем я так стараюсь? Ты окончательно потерян для жизни и любви. Зачем я так бьюсь?
– И зачем же?
– О нет, больше ты от меня ничего не добьешься, не получишь больше, чем я захочу дать сама.
Он снова окаменел, и она даже испугалась. Она растрачивает энергию, ей хочется топать ногами или колотить его, а он совершенно спокоен.
Она замолчала и ждала. Молчание затянулось.
– Ты меня постоянно, слышишь, постоянноудивляешь. – И вдруг сжал ее руки, пристально глядя в глаза. – Давай объяснимся.
У нее замерло сердце, потом так заколотилось, что она испугалась, вдруг он заметит.
– Согласна. Но ты – первый.
Он тихо засмеялся:
– Ты начала все это, дорогая. Ты явилась, чтобы мне все объяснить. Итак, обещаю полное понимание. Начинай.
Он смотрел пристально, проникая прямо в душу. Видя ее замешательство, мягко сказал:
– Я обыкновенный мужчина, Саския. Из плоти и крови. И инстинктов. Но я не смогу понять, что ты хочешь, если ты не объяснишь.
Она могла объяснить. Это так просто, объяснить, что она любит впервые в своей жизни.
Саския судорожно вдохнула, пытаясь собраться с мыслями.
Все смешалось в голове: визит Стю, шок от его неожиданного появления, Лисси, которую бросили, желание, любовь, страх. Что, если она положит к его ногам свое сердце, но будет отвергнута?
И вдруг почувствовала, что по щеке катится слеза. Она поспешно вытерла ее тыльной стороной ладони, но слезы уже покатились неудержимо.
– Прошу тебя, не надо плакать.
Еще никогда, ни один мужчина не говорил с ней таким умоляющим тоном.
– Я не выношу женских слез.
Но она не могла уже остановить их, они катились градом. Нейт тяжело вздохнул и привлек ее к себе. Она сделала слабую попытку вырваться, понимая: еще немного сочувствия с его стороны и жалости – и она не выдержит.
– Тише, – шепнул он, губами касаясь ее волос.
Прошли долгие секунды или минуты? Она постепенно затихла, и он поцеловал ее в лоб, потом приподнял лицо и поцеловал в губы. Напряжение отпустило, сразу стало тепло, она ответила. Их поцелуй был долгим и нежным, но с примесью горечи.
Она со стоном соскользнула с высокого стула и прижалась к нему всем телом, отчаянно, как будто это был последний поцелуй и она хотела навсегда запомнить этот момент перед тем, как расстаться, в него она вложила всю свою нежность. Он первым прервал поцелуй и посмотрел на ее лицо, залитое слезами.
А она про себя молилась: "Люби меня, люби меня".
Он вдруг улыбнулся и отвел с ее лица пряди волос.
– У тебя все будет хорошо, Саския Блум. Я знаю это с того момента, когда увидел впервые твою фотографию. Ты ведь вполне довольна жизнью. У тебя дом. Собака. Друзья, любимая работа. И я тебе завидую.
– Но мне надо… больше. – У нее чуть не вырвалось умоляюще: "Мне нужен ты…"
– Я помню, что ты говорила тогда в баре, когда отказалась поехать ко мне.
Она удивилась про себя. Прошло много времени, а он не забыл.
– Ты говорила о своей мечте: встретить хорошего парня и жить вместе с ним, выйти за него замуж, завести детей…
Она снова кивнула. Не может же она сказать, что уже тогда представляла на месте этого парня его – Нейта.
– Ты никогда не говорила, что любила.
Она перестала согласно кивать, и чувство жалости к себе сразу исчезло.
– Разумеется, я любила.
– Нет. Это неправда.
Но она любила. Его. Она хотела его, любила, но чувствовала, что он боится ее признания, не может ответить взаимностью. И специально говорит слова, которые не позволят ей это сделать.
Он поцеловал ее в кончик носа, отпустил, встал, отошел обратно к плите, чтобы проверить соус для спагетти.
"У тебя все будет хорошо". Она поняла, что он хотел сказать: все будет хорошо, но… без него.
Она поднялась, чувствуя, что плохо держат ноги, и стала собирать свои вещи. Потом подождала, пока не обрела голос, проглотила комок в горле.
– Нейт?
Он повернулся, глядя на нее через кухонное пространство. И кажется, все понял.
– Дело в том, что… Я не смогу пойти на свадьбу Мей с тобой.
– Понимаю. – Он взглянул потемневшими глазами, в которых она не могла ничего прочесть. – Я тоже об этом подумал.
Возражений не последовало. Исчезли последние проблески надежды.
– Что ж, считай, что наш договор расторгнут.
Она выдавила:
– Благодарю.
Он разбил ей сердце, и она еще благодарит.
– Мне было очень хорошо с тобой.
Не отвечая, она повернулась и покинула его дом.