Сашенька подумала, что в рассказах пани Юлии об их бурной молодости есть, пожалуй, и крупицы правды. Когда она попыталась утихомирить их, объяснить всю безрассудность затеи и отказаться от пустой траты денег на новые платья, уверяя, что у нее вполне достаточно приличной одежды, графиня, сидящая перед зеркалом, только отмахнулась от нее, как от назойливой мухи:
– Дитя мое, прекрати, не порть нам удовольствия!
Магдалена, только что соорудившая на голове сестры чудовищный тюрбан и пытающаяся теперь приладить к нему страусиное перо поддержала:
– Действительно, Сашенька, что ты нервничаешь? Что плохого в том, чтобы сшить несколько платьев и посетить несколько вечеров… – перо снова упало, и она, махнув рукой, стала оглядываться по сторонам. – А впрочем… Ну-ка подойди сюда … Юлия, как ты думаешь, если волосы ей завить и поднять наверх, то перо будет держаться?
Юлия Казимировна критически осмотрела перо и головку девушки:
– Ну, если приколоть еще шиньон… – неуверенно предложила она.
Сашенька не выдержала и расхохоталась:
– Да уж, хороша я буду в перьях! Лучше заплету косу…
– Что-о-о!? – Перебил ее дружный дуэт.
– Я имела в виду такую корону вокруг головы, будет очень прилично, – попыталась объяснить девушка, но графиня жестом приказала ей замолчать.
– Даже не думай об этом! Арина не выпустит тебя из дома с косой. Собственно, когда ты увидишь, какие прически она делает, ты сама не сможешь устоять. У меня ее даже переманить хотели, – по детски похвасталась она.
– Господи, кто же это до такой глупости додумался? – удивилась ее сестра.
– Кто же, кроме этой … не могу при дамах дать ей характеристику … одним словом – Лидия.
– Ой, Юлия, а как же Митя? – встрепенулась тетушка Магдалена. – Мне показалось ему это было неприятно.
– Дмитрий достаточно большой мальчик, – Юлия Казимировна пожала плечами, – и это проблемы, с которыми он вполне в состоянии справиться. Лидия сейчас в Москве, но если он не захочет даже посетить вечер в доме ее родителей, то это его сложности, а никак не наши. Лично у меня отношения с княгиней Елизаветой Александровной прекрасные, да и Настенька очень милая девочка. Сам князь, правда, несколько скучноват, но не ради него же мы туда идем. А танцы есть танцы, где бы их ни устраивали. Так девочки, хватит болтать, встали, – она поднялась и небрежным движением стряхнула с головы тюрбан, – у нас масса дел. Сейчас берем Малгосю, Наташу и … и Аннушку и идем подбирать ткани – у меня их собрался целый склад, Федор никогда не мог удержаться… Наташа с Малгосей великолепные портнихи, другие горничные тоже умеют держать в руках иголку, времени достаточно… так что через две недели мы всем покажем, каковы дамы Сотниковы!
Тетушка Магдалена и Сашенька только послушно закивали – ни одной из них и в голову не пришло, что Сотникова здесь одна только Юлия Казимировна. Как-то само собой разумелось, что раз они живут в этом доме, раз пользуются покровительством графини и молодого графа, значит теперь и они тоже – Сотниковы.
Все утро прошло в перетряхивании и наматывании на себя самых разных тканей в самых чудовищных комбинациях. Сашенька наконец развеселилась и размахивала отрезами шелка и муслина с не меньшим энтузиазмом, чем пожилые леди. Служанки с удовольствием приняли участие в суматохе. Особенно рада была Малгожата. Она явно собиралась сшить Сашеньке, как минимум, по платью из каждого куска ткани и, при этом, непрерывно причитала, что для приличной юной барышни на первый сезон это совершенно недостаточно, и необходимо сегодня же заказать еще не меньше дюжины отрезов шелка, дюжины – муслина и дюжины – бархата. Юлия Казимировна с тетушкой Магдаленой хохотали и соглашались.
Наконец Сашенька категорически отказалась продолжать участвовать в этом безумии и отправилась в библиотеку, к Дмитрию. Остальные отпустили ее без возражений, взяв только с нее слово, что после ужина они снова соберутся и выберут фасоны, чтобы уже завтра с утра можно было начинать шитье.
Дмитрий все утро просидел в кабинете, не поднимая головы от работы. Он слышал смех и веселую возню наверху, но будь он проклят, если бросит работу ради глупых женских затей! У него есть масса срочных дел, а если Сашенька предпочитает забивать голову всякими дурацкими вечеринками это ее дело. Он лично в этом участвовать не собирается. Но когда девушка, все еще улыбающаяся, с сияющими глазами и раскрасневшимися щеками весело впорхнула в кабинет и устроилась за столом, все его раздражение испарилось. Она была так мила и так деловита, что Дмитрий залюбовался, совсем забыв про отчет управляющего, лежащий перед ним.
– Что-то не так, пан… э, Дмитрий? – они только несколько дней назад договорились звать друг друга по имени, но если для него это не составило никакого труда, то Сашенька еще сбивалась.
– Вы сегодня восхитительно выглядите, – нежно улыбнулся он. Сашенька вспыхнула и Дмитрий сразу спохватился. – Да, проверьте пожалуйста здесь, в отчете, не завышены ли цены на… – он торопливо взглянул на листок бумаги, – на ремонт конюшен!
Две недели, заполненные примерками, подбором перчаток и туфелек, экспериментами с прическами и украшениями, пролетели незаметно и наступил день дебюта Сашеньки. Проснувшись утром девушка обнаружила у себя страшную головную боль, тошноту, головокружение, несварение желудка, температуру, кашель и колотье в боку.
На редкость здоровая, Сашенька не обладала обширными познаниями в области болезней. Когда у нее изредка болела голова, она пила липовый чай и ложилась спать пошире открыв окно, чтобы в комнате было свежее. Если начинало болеть горло, она пила липовый чай с медом и ложилась спать плотно закрыв окно и потеплее укрывшись. Вот и весь ее скудный опыт. Поэтому вывалив на Наталью, пришедшую утром в ее комнату, все хвори, о каких смогла вспомнить, Сашенька со страдальческим видом пропищала, что сегодня ей придется остаться в постели. А возможно и завтра… и послезавтра… Про себя девушка подумала, что если это будет единственная возможность избежать появления в свете, то она не вылезет из этой проклятой постели до старости.
Наталья, невнимательно выслушав ее, усмехнулась и молча ушла. Сашенька понимала, что успокаиваться рано. С горничной справиться легко, но сейчас сюда явятся настоящие хозяйки. Первой пришла Юлия Казимировна.
– Наташа говорит какую-то ерунду по поводу твоего самочувствия, – графиня с явным удовлетворением разглядывала приготовленное к вечеру платье, обращая на больную очень мало внимания.
– А еще у меня нервический припадок! – несколько некстати вспомнила Сашенька.
– Действительно? – брови Юлии Казимировны поползли вверх. – Дорогая, ты не совсем верно распределяешь силы. Сегодня у нас званый вечер, он же твой дебют. Мне кажется этого достаточно. А припадок и что ты там еще наговорила Наталье, мы оставим на завтра. Да, это действительно шедевр Малгоси… – она снова обернулась к платью.
– Но я правда заболела!
– Завтра, про все болезни ты мне расскажешь завтра! А сейчас немедленно вставай и приводи себя в порядок. У нас не так много времени и куча дел.
– Но я же говорю, что я…
– Завтра!
Продолжать упорствовать было конечно можно, но бесполезно. Сашенька встала и день завертелся бешенным колесом. Она так и не смогла выбрать минутку забежать в библиотеку, где Дмитрий прятался от, по его выражению, "заразного безумия", так что не знала, будет ли он сопровождать их на этот вечер, а спросить у тетушки Магдалены или, тем более, у графини, она побоялась.
Сашенька вообще не могла заставить себя задать хоть один вопрос по поводу Дмитрия, хотя хотелось ей узнать очень многое. Например, кто такая эта столь нелюбимая Юлией Казимировной Лидия и почему Дмитрию может быть неприятно поехать в дом ее родителей… Но Сашенька скорее умерла бы чем спросила об этом.
За ранним ужином девушка смогла поесть только потому, что Юлия Казимировна очень красочно описала, как она будет выглядеть, если во время танца у нее на весь зал заурчит в животе от голода.
И вот они собрались в гостиной – взвинченные Малгожата, Наталья и Арина, продолжающие поправлять наряды хозяек; весело отмахивающиеся от них, оживленные тетушка Магдалена с Юлией Казимировной, и Сашенька на грани обморока от ужаса. Графиня взглянула на нее и слегка поморщилась:
– Сашенька, дитя мое, подойди к зеркалу, посмотри на себя и успокойся – ты выглядишь прелестно. А если тебе еще удастся избавиться от вида жертвы, которую ведут на заклание, ты будешь совершенно неотразима.
Тетушка Магдалена хихикнула, прикрывая рот ладошкой. Сашенька послушно подошла к зеркалу, внимательно осмотрела себя (а что, действительно очень мило), повернулась несколько раз, присела в изящном реверансе, выпрямилась, тряхнула головой и обернувшись к сестрам ослепительно улыбнулась.
– Вот это по нашему, – одобрила Юлия Казимировна.
– Так и держись! – поддержала ее тетушка Магдалена.
Дмитрий, который вошел в комнату на последних секундах сияния улыбки Сашеньки, притормозил на пороге. Неожиданно оказалось, что ему совершенно необходимо опереться о косяк, чтобы сохранить равновесие. Дамы обернулись к нему. Молодой граф, в безупречном вечернем костюме, явно собирающийся сопровождать их на вечер, небрежно привалившийся к дверному косяку был так великолепен, что восхищения и обожания во взгляде Сашеньки не заметили только тетушка Магдалена, которая в этот момент поправляла перед зеркалом свои седые локоны, да сам Дмитрий.
– Дамы, должен признать, что вы восхитительны! – наконец он очнулся, галантно поцеловал у каждой ручку и обратился к девушке:
– Поздравляю вас с дебютом, Александра. Я надеюсь вы позволите мне вручить вам скромный сувенир в честь этого события. – И он осторожно надел ей на шею тонкую золотую цепочку с кулоном – небольшой, но безупречной жемчужиной. Отступил на шаг, и удовлетворенно повторил: – Вы восхитительны!
Сашенька принялась сбивчиво благодарить, но он не слушая стал торопить всех.
– Мы же не собираемся провести весь вечер в этой гостиной. Карета подана, прошу!
"А мальчик делает успехи, – покачиваясь на мягком сиденье в такт толчкам кареты, думала Юлия Казимировна. – И время и место для сюрприза выбраны идеально. Сам подарок хорошо продуман, украшение достаточно недорогое, чтобы Сашенька не могла от него отказаться, и достаточно изящное, чтобы надеть на вечер. Похоже, что мой внук не такой болван, каким иногда кажется".
Вечер удался. Сашенька имела негромкий, но несомненный успех. Со своего места Юлия Казимировна могла наблюдать, как слетаются к ней со всего зала молодые люди. Неподалеку от девушки постоянно находился Дмитрий. Графиня встала на цыпочки и наконец отыскала взглядом Магдалену, которая исчезла почти с самого начала вечера. Теперь она в другом конце зала увлеченно беседовала о чем то с пожилой дамой совершенно необъятных размеров, которые подчеркивались пышными рукавами и юбкой. Узнав в собеседнице сестры первую сплетницу губернии, Марью Филипповну Костышеву, Юлия Казимировна усмехнулась. Теперь стало ясно, почему сестра так увлечена разговором – они обсуждают потенциальных женихов для Сашеньки. Кстати, эти самые женихи ведут себя несколько неестественно – протанцевав с девушкой и отведя на место, вместо того, чтобы остаться рядом, молодые люди либо исчезают совсем, либо неловко топчутся неподалеку, словно не в силах переступить через какую-то заколдованную черту. Ближе всех к ней подобрался Николай Горшенин. Что ж, один из сыновей крупного помещика, старинный род… Правда нет титула, зато денег более, чем достаточно. Совсем не плохо. Хотя с ним тоже происходит нечто непонятное – он явно пытается одновременно и привлечь внимание Сашеньки, завязать с ней разговор, и в то же время делает вид, что его тут, собственно, и вовсе нет, только видимость одна. Очень забавно, но странно.
Юлия Казимировна уже хотела встать и протолкаться поближе, чтобы понять, в чем тут дело, но услышала за спиной разговор двух молодых людей, который прояснил ситуацию.
– Значит твоя гениальная идея провалилась? – человек, задавший этот вопрос, явно сдерживал смех.
– Я вообще не понимаю, зачем он привез ее сюда в таком случае. – Обладатель приятного баритона был несколько раздражен. – Протанцевал с ней только первый танец, и теперь караулит с таким видом, словно готов перегрызть глотку любому, кто скажет ей хоть слово.
– По крайне мере, пригласить ее на танец Дмитрий тебе позволил. И как тебе понравилась малышка?
– Да сама-то мадмуазель Александра очень мила и танцует отлично, но мне было трудно сосредоточиться.
– Да уж, такой злобной физиономии я у него ни разу не видел!
– Мало того, когда я хотел остаться около мадмуазель, продолжая светскую беседу…
– О чем?
– Господи! О влиянии теорий английских экономистов на развитие сельскохозяйственного производства в Тамбовской губернии! О чем еще можно говорить с привлекательной молодой девицей во время танцев?
Его собеседник хохотал уже не сдерживаясь.
– И что? Сотникову не понравилась тема вашей беседы?
– Да я рта не успел раскрыть! Этот тип так двинулся на меня, что… ну не могу же я устраивать драку в публичном месте.
– Да еще из-за сельскохозяйственного производства в Тамбовской губернии!
– Слушай, а что ты так веселишься? Попробуй сам. Я даже могу отвлечь Дмитрия, ну в сад его уведу, что ли… а ты в это время побеседуешь с крошкой, она действительно очень мила и с ней весело.
– Ну да, а потом ты в самый интересный момент выпустишь его из сада, он увидит меня с ней, вызовет на дуэль и пристрелит, то-то мне будет весело… Нет уж, хватит на мой век девиц у которых нет таких сторожей, пошли лучше принесем лимонада сестрам Вересовым, вон они стоят. Уж от них нас никто гнать не станет.
– Что же ты, боишься трудностей?
– Знаешь, если трудности зовутся Дмитрий Сотников, то к ним нужно относиться… обдуманно. Однажды во время пикника мы устроили соревнования по борьбе и мне достался этот медведь. Это и в шутку то доставило мне мало удовольствия, а уж если он возьмется за меня всерьез… одним словом, пошли за лимонадом.
Молодые люди ушли, а Юлия Казимировна немедленно отправила лакея с поручением привести к ней внука. Дмитрий довольно скоро подошел и остановился возле нее повернувшись так, чтобы не выпускать из поля зрения часть зала, где находилась Сашенька.
– Ты меня звала, бабушка?
– Да, дорогой. Я смотрю все складывается довольно удачно – Сашеньку хорошо приняли, она не теряется на фоне остальных девиц и кавалеры ее не обходят.
– Кавалеры! – Дмитрий презрительно фыркнул и пожал плечами. – Есть о ком говорить.
– Кстати, дорогой, – ласково продолжила Юлия Казимировна, – ты мог бы пойти посверкать глазами и где-нибудь в другом месте. Ты же просто отпугиваешь от девочки потенциальных поклонников.
– Ерунда, – он вытянул шею. Танцующие пары загораживали Сашеньку и это его раздражало. – Никого я не отпугиваю.
– Но я сама видела, как ты не давал подойти к ней Горшенину. А он явно заинтересовался Сашенькой и это очень неплохой вариант для нее.
– Горшенин?! Это ничтожество?!
– Ты не прав… Николай очень милый молодой человек, правда младший сын, но мы ведь так и предполагали. Из хорошей семьи, прилично обеспечен, воспитание и образова…
– Никогда! Ни за что на свете! – Дмитрий наклонился к бабушке и заговорил хриплым, неприятно свистящим шепотом. – Если этот сопляк хоть одним пальцем, хоть в мыслях… – Он резко выпрямился и закончил негромко и абсолютно спокойно. – Я задушу его собственными руками. А теперь прости меня бабушка, Сашенька слишком долго остается без присмотра. Наверняка эти болваны опять докучают ей.
Он сверкнул непринужденной улыбкой, коротко поклонился и направился в конец зала, где вокруг Сашеньки, действительно, успела собраться небольшая группа поклонников.
– А…ах, даже так? – пробормотала слегка ошеломленная графиня. – Ну, что ж. В общем-то, это меня устраивало с самого начала… Продолжай в том же духе, мой мальчик!
Получив ясное представление о происходящем, она уже с удовольствием, посмеиваясь, наблюдала, как по мере его приближения редеет окружение Сашеньки. Особенно позабавил ее вид внука, когда Николай успел пригласить девушку и увести ее в круг танцующих, под самым носом у Дмитрия.
Сашенька была счастлива, полностью и безраздельно. Они вернулись домой уже после полуночи, еле живые от усталости и сразу разошлись по спальням. Обсуждать прошедший вечер и обмениваться впечатлениями решили утром – ни рассказывать, ни слушать сил ни у кого не было. Но даже в постели, закутавшись в одеяло, засыпающая Сашенька продолжала тихо ликовать. Первый ее бал, ну не бал, танцевальный вечер, но главное – ее дебют – состоялся!
Все было просто изумительно… Сначала, конечно, было очень страшно… Хотя она знала, что выглядит в своем тщательно продуманном наряде, ну… если не красавицей, то очень хорошенькой, и Дмитрий так на нее смотрел… она сразу почувствовала себя гораздо увереннее. И вообще, все были с ней милы и любезны, ни косого взгляда, ни злого шепотка, Сашенька не сомневалась, что понравилась всем. А Дмитрий танцевал с ней два раза, почти все время был неподалеку от нее, готовый прийти на помощь и от этого ей было так спокойно… И еще, он несколько раз улыбнулся своей особенной улыбкой именно ей, Сашеньке… Другие молодые люди тоже приглашали ее танцевать, боже, никогда в жизни она столько не танцевала! Собственно, а где бы она могла это делать? Не вальсировать же ей с тетушкой Магдаленой в их крохотной гостиной. А сегодня… то есть вчера, она же просто сбилась со счета, сколько кавалеров приглашали ее танцевать!
Во-первых господин Гречишников, гостящий в доме Рощицких старый друг князя Кирилла Петровича. А как забавно он пытался говорить с ней по-французски! Она отвечала, конечно, но никак не могла понять, чем ему не угодил родной язык. И только в конце танца выяснилось, что кто-то распустил нелепый слух, будто Сашенька приехала из Парижа. Потом еще этот милый юноша с такой смешной булькающей фамилией. Он все время краснел и два раза наступил ей на ногу. Маленького роста, толстый граф Домонов, все время смешил ее. А в господине Лановском чувствовалась такая ленивая опытность в обращении с женщинами, такая безмятежная уверенность, что самый малый знак его внимания является высочайшей наградой, что он насмешил ее еще больше, чем граф Домонов. Потом этот, боже, как же его зовут, красивый, черноволосый и очень неглупый… ах, да Николай! Николай Горшенин. Правда, в разговоре с ней он почему-то все время оглядывался по сторонам, может искал или ждал кого-то. И еще тот приятный молодой человек, который прекрасно танцевал, но при этом, с жаром, нес такую околесицу, что Сашенька засомневалась в его рассудке. Каждое в отдельности, слова были понятны, но фразы из них составленные теряли всякий смысл. Может это были философические стихи? Вроде присутствовал там какой-то странный, тягучий ритм.