А новые подруги! Анастасия, дочь хозяев, очень милая девушка, выглядит совсем юной и робкой. Но, пожалуй, эта робость пройдет со временем и Настя станет больше похожа на свою подругу, Софью. Софья Порохова – вот она, действительно, эффектная, яркая и дьявольски умна. Именно дьявольски, это чувствуется по осторожно-уважительному отношению к ней всего общества. Кажется только Виктор Рязанцев, ее жених не испытывает перед ней трепета, а смотрит на нее просто ласково и чуть насмешливо. Впрочем, когда Софья говорит со своим женихом у нее меняется лицо, становится счастливым и немного беспомощным, совсем другая девушка…
А еще у одной помолвленной пары все совсем по-другому. Эти находились рядом ровно столько времени, сколько требовали приличия, а потом, спокойно, развлекались каждый сам по себе.
Честно говоря, даже просто наблюдать за обществом было в высшей степени интересно и поучительно, а уж участвовать в его жизни, быть действующим лицом так увлекательно…. И вообще, все было чудесно…
Правда, Дмитрий по дороге домой был несколько раздражен, устал наверное… Или не успел разобраться со всеми документами до вечера… Надо завтра с утра пойти помочь ему, а то уже неделю не занималась делами… Конечно, он один не успевает… Завтра же с утра…
Утром Сашеньку разбудили тетушка Магдалена с Юлией Казимировной. В халатах, наспех причесанные, еще сонные, но полные торжествующего любопытства. С абсолютно несоответствующим их возрасту и положению девчоночьим писком и толкотней они устроились на кровати в ногах у девушки и потребовали самого полного отчета.
– Это было потрясающе! – с удовольствием начала Сашенька. – Такой огромный зал, замечательно отделанный, Анастасия сказала мне, что портьеры заказывали в Италии, а цветы…
– Дитя мое, – перебила ее графиня, – может ты не заметила, но мы тоже вчера были в этом зале, поэтому описание дома, нарядов гостей и качество игры музыкантов можешь пропустить, Не так ли, Магдалена?
Тетушка Магдалена торопливо кивнула.
– Нас интересует с кем ты познакомилась и какое эти люди произвели на тебя впечатление. Для простоты, начни с хозяев: Елизавета Александровна, Кирилл Петрович?
– Не знаю, я очень мало с ними общалась… приятные, вежливые люди, но они были слишком заняты. Вот с Анастасией мы поболтали, она очень их любит и уважает, хотя пытается делать вид абсолютной независимости и самостоятельности. Но я уверена, что родители имеют на нее огромное влияние.
– Да уж, с Настей им повезло больше, чем со старшенькой… – пробормотала Юлия Казимировна, а ее сестра снова закивала.
– Ну-у… Сама Анастасия мне действительно понравилась, хотя она какая-то уж очень наивная и простодушная, совсем ребенок.
– Ребенок, это точно. Откровенничать при ней не стоит, она может все что слышала, разболтать в самое неподходящее время и в самом неподходящем месте, – наконец, внесла свой вклад в разговор тетушка Магдалена.
– Это тебя Марья Филипповна просветила? Я видела, вы с ней весь вечер болтали, – поинтересовалась у нее Юлия Казимировна.
Тетушка Магдалена гордо кивнула:
– Я получила от нее много очень ценной информации обо всех присутствующих. А про Анастасию я еще хочу сказать, что при всей своей болтливости, доверенную ей тайну она будет хранить свято, нужно только уточнить, о чем именно нельзя рассказывать.
Сашенька тихо хихикнула, а графиня фыркнула:
– Проще ничего не рассказывать, чтобы не путаться.
– Ой, ну какие у меня тайны! Подруга ее Софья… Порохова, да? Вот она очень мне понравилась. Конечно она может быть резкой, но, по-моему это не со зла, а так… чувство юмора у нее несколько своеобразное.
– Да уж! Я тебе как-нибудь расскажу о ее чувстве юмора. Особенно по отношению к тем, кто имел несчастье ее рассердить, – суховато заметила Юлия Казимировна. – Но ты права, девочка она не злая и тех, кто лично ей гадостей не делает, не трогает.
– Конечно, если ты попытаешься отбить у нее Виктора, то у тебя могут появиться некоторые сложности, – равнодушно проинформировала тетушка Магдалена.
– Господи, да ни за что в жизни! – с притворным ужасом воскликнула Сашенька. – А правду говорят, что она с ним все время ссорится?
– Разумеется. Такой уж у нее темперамент, в полном соответствии с фамилией, – графине темперамент Софьи был явно по душе. – Примерно раз в две недели она швыряет в лицо Виктору кольцо и разрывает помолвку. Он удаляется и пару дней прячется у себя в поместье, а она в это время с замечательным артистизмом страдает. Потом Виктор является и на коленях вымаливает у нее прощение…
– За что? – перебила Сашенька.
– Ну, мало ли… Как он выражается – "за то, что я мужчина". Она, естественно, прощает, неделю они счастливы, как голубки, потом настроение Софьи начинает портится, у нее появляются претензии, она начинает ворчать и в конце концов, если не находит повод, то придумывает его и снова швыряет кольцо.
– Больше не швыряет! – хихикая, снова поделилась сведениями тетушка Магдалена. – В прошлом месяце кольцо упало так неудачно, что закатилось в какую-то щель и они вдвоем, больше часа, ползали по полу на коленях, пока нашли его. Так что теперь она снимает кольцо, аккуратно кладет его на стол, указывает пальчиком и провозглашает: "Вот ваше кольцо, заберите его, наша помолвка расторгнута", после чего все идет по прежнему расписанию. Правда Марья Филипповна уверяет, что к этому Софья добавляет "смотрите, не потеряйте его", но по моему, это она уже придумывает.
– Странно, как он выдерживает… – Сашенька покачала головой. – И при этом выглядит таким спокойным!
– Ой, так ведь только с его спокойствием и можно выдержать этот накал страстей, – Юлия Казимировна пожала плечами. – Люди разные. Знаешь, Дмитрий как-то спросил Рязанцева, почему он хочет связать жизнь с девушкой, которая обожает ссориться. А Виктор ответил, что он, зато, обожает мириться. И значит в браке обе стороны будут иметь то, что им больше всего нравится.
– А может он ее просто любит? – мечтательно вздохнула Сашенька.
– Да уж не без этого, я думаю, – откликнулась графиня. – Ну ладно, а что ты скажешь об Аннет Святыниной?
– Это миленькая такая, нежная, на ангелочка похожая? Ой, ну это что-то! Я такой злобы никогда не видела…
– Это точно! Аки змея ядом исполненная… – в несколько непривычной манере выразилась Юлия Казимировна.
– Да, ты уж держись от нее подальше, дитя мое. Мне Марья Филипповна про нее сказала, что Аннет ночью заснуть не может, если за день меньше трех гадостей сделает, – поддержала сестру тетушка Магдалена.
Обсудив еще несколько девиц, плавно перешли к молодым людям. Когда дошли до Лановского, тетушка Магдалена, значительно кашлянув, торжественно сказала:
– Сашенька, что касается этого господина, мы должны тебя предупредить… Видишь ли в свете время от времени встречаются мужчины…которые… их поведение в отношении женщин… не то чтобы общество считало это предосудительным, но юным девушкам абсолютно необходимо соблюдать осторожность…
– Изумительно четкое и понятное объяснение, – проворчала Юлия Казимировна. – Девочка, я тебе скажу проще…
– Господи, да о чем тут вообще говорить то? – простодушно удивилась Сашенька. – У него же на лбу вот такими буквами написано, что он… э-э… одним словом, лучше держаться от него подальше.
– Сашенька, умница моя, ты чудо! – обрадовалась Юлия Казимировна.
– Мое воспитание! – загордилась тетушка Магдалена.
– Ну ладно, а теперь что ты думаешь о Горшенине?
– Горшенин? Ах, конечно же, Николай! Очень понравился – красивый, с ним легко разговаривать, танцует прекрасно, я, кажется, тоже ему понравилась… – она увидела, что тетушка Магдалена расплылась в довольной улыбке, а графиня, наоборот, морщится, и испугалась. – Ой, это что же… это значит, что мне теперь… что он…
Все ее веселое оживление пропало, Сашенька готова была расплакаться. Юлия Казимировна, с очень строгим выражением лица наклонилась и положила руку ей на колено. Голос ее зазвучал неожиданно ласково:
– Сашенька, дитя мое! Пойми, вся эта болтовня насчет твоего замужества, болтовней и останется. Скажем так, это был повод, чтобы мы начали выезжать. Просто теперь мы будем жить немного веселее. Ведь тебе вчера понравилось?
Боясь не сдержать слезы, девушка не стала ничего говорить, только кивнула.
– Ну вот видишь. Какой смысл сидеть в четырех стенах? Мы будем выезжать, ты будешь знакомится с новыми людьми, заводить друзей. Если ты встретишь достойного человека и вы полюбите друг друга, ради бога, выходи за него замуж. Если же такого не попадется на твоем пути, значит ты останешься с нами, нашей радостью, нашим утешением. Ведь так, Магдалена? – обернулась она к сестре. Та, хотя и несколько ошеломленная поворотом дел, тем не менее энергично подтвердила.
– Да-да, конечно, я ведь с самого начала говорила, что … ну, вот, завести знакомства, выезжать, а … а там посмотрим… никто ведь никуда не опаздывает, правда?
– Вот видишь милая, все не так страшно. То, что Николай понравился тебе, а ты ему, вовсе не значит, что к Рождеству вы должны обвенчаться.
Юлия Казимировна слегка поморщилась, словно представила себе венчание Сашеньки и Николая и это ей категорически не понравилось. У самой девушки эта картина вызвала такой ужас и отвращение, что она сразу поняла: чтобы ни случилось, женой Николая Горшенина она не станет никогда, ни при каких обстоятельствах.
– Единственное, к чему я прошу тебя отнестись очень внимательно, – очень серьезно продолжила графиня, – не поощряй напрасных надежд, не позволяй питать в отношении себя беспочвенных иллюзий. Это и жестоко, и небезопасно. Избегай ухаживаний людей на чье возможное предложение ты ответишь отказом.
Сашеньке показалось, что Юлия Казимировна имеет в виду именно Николая Горшенина. Не заметив, что говорит вслух, она прошептала:
– Неужели это так заметно?
– Девочка моя! Да как на блюдечке! – неудержимо расхохоталась графиня.
– Конечно, конечно, – радостно кивала не совсем понимающая о чем речь, тетушка Магдалена. – Разумеется, это каждому сразу видно…
Сашенька судорожно всхлипнула и засмеялась вместе с ними.
После завтрака, Сашенька, как и собиралась, отправилась в библиотеку. Дмитрий был не то чтобы сердит, как вечером, но все еще несколько напряжен. Девушка отнесла его настроение на счет груды бумаг, скопившихся на ее столе, и с удвоенным рвением принялась за работу. Итак – взять счет, проверить сумму, поступление, так, записать в конторскую книгу, счет пометить – стопка обработанных документов росла с небывалой скоростью. Дмитрий будет доволен. В какой-то момент, подняв голову, она встретилась с ним глазами. Он улыбался.
– Оказывается танцы вам полезны Сашенька. Вчера вы были великолепны в бальной зале, а сегодня за рабочим столом. Бабушка права, надо чаще выезжать и принимать гостей у себя.
– Если каждый вечер ездить на бал, – серьезно наморщила лоб Сашенька, – то я одна расправлюсь со всеми счетами.
– Новые придут, – улыбнулся он.
– Значит снова придется ехать на бал!
В библиотеку неторопливо вошла Юлия Казимировна.
– Дмитрий, Антон собирает твои вещи, ты хочешь ехать в Москву?
– Да, бабушка, завтра рано утром. Надо бы сегодня, но я после вчерашнего веселья поздно встал. Ничего, за три дня успею управиться с делами и в субботу вечером буду дома. – Дмитрий продолжал безмятежно улыбаться.
Настроение у Сашенька испортилось. Ежемесячные поездки Дмитрия в Москву были для нее тяжелым испытанием. Разумеется, он ехал по делам, для встречи с поверенным, с адвокатами, для решения постоянно возникающих хозяйственных вопросов, для знакомства с новым оборудованием для имения, для поддержания необходимых светских знакомств и связей.
Но так же разумеется, что не может человек заниматься делами двадцать четыре часа в сутки. А выполнение светских обязанностей нераздельно связано с посещением балов, театров, приемов и вечеринок. И молодой граф, с его внешностью, добродушием, юмором, изяществом, со всем миллионом его достоинств, естественно не остается без внимания дам. А московские дамы… Ну что тут говорить! Одна надежда, что когда они толпой кидаются к Дмитрию, то только мешают друг другу. Уж лучше пусть вокруг него будет много женщин, чем одна. Но ведь Юлия Казимировна однажды упоминала о какой-то Лидии, которая теперь живет в Москве…
Сашенька отчаянно ревновала. Она сознавала, что это именно ревность и пыталась внушить себе, что она не имеет на это никакого права, она всего лишь живет с Дмитрием под одной крышей и лучше ей сразу приучать себя к мысли, что рано или поздно рядом с ним появится женщина, которую он назовет своей женой, но у нее ничего не получалось. Со временем девушка пришла к выводу, что находиться в одном доме с женатым Дмитрием ей будет не по силам, поэтому при первых же разговорах о намечающейся свадьбе, надо будет уехать куда-нибудь подальше. Лучше всего, конечно, на Луну. Юлия Казимировна и тетушка Магдалена помогут как-нибудь это устроить. Она расскажет им все, и они поймут ее и помогут. Приняв такое решение Сашенька немного успокоилась и перестала изводить себя. Тем более, что Дмитрий не давал никакого повода подозревать, что мысль о женитьбе хоть на секунду приходит ему в голову.
Но это пока он здесь, дома. А вот ежемесячные поездки в Москву, стали для Сашеньки тайным кошмаром, медленной пыткой. Она ожидала его возвращения, каждый раз с ужасом представляя, что он вернется не один. Так что сказать, что настроение Сашеньки испортилось, было слишком слабо. Настроение у нее… очень испортилось. Правда, ни бабушка, ни внук этого не заметили. Юлия Казимировна недовольно морщила лоб и втолковывала Дмитрию:
– Но это было бы очень удобно! Как раз послезавтра – мы уже прекрасно отдохнем и будем в форме. А у Сашеньки есть дивное платье, как раз для этого случая. Там ведь даже не будет ни обеда, как такового, ни танцев. Софья в записке написала, про небольшой пикник, помнишь, за домом у них чудесный пруд? Вот там, на берегу, очень узкий круг приглашенных, только несколько человек из тех с кем вчера познакомилась Сашенька, посторонних не будет. А что касается твоего отсутствия…
– Что касается моего отсутствия, бабушка, то оно означает и ваше отсутствие на всех увеселениях до моего возвращения.
Сашенька наконец обратила внимание на раздраженный тон Дмитрия и удивилась. По столь незначительному поводу – обсуждение поездки послезавтра на пикник к Софье никак нельзя было счесть проблемой, заслуживающей хоть какого-то внимания, – он, действительно рассердился. Сашеньке еще ни разу не приходилось слышать, чтобы Дмитрий так сурово говорил с бабушкой. Правда, на графиню это производило слабое впечатление, казалось ее только забавлял гнев внука.
– Ты хочешь сказать, что ты запрещаешь нам посетить невинный дневной пикник?
– И невинный дневной пикник, и невинный вечерний музыкальный салон, и невинный утренний визит, и невинный семейный обед! Я категорически требую, чтобы все ваши невинные развлечения до моего возвращения ограничивались стенами этого дома.
– Я все поняла дорогой, – Юлия Казимировна все больше веселилась. – Хорошо, мы не поедем к Софье. Но, я надеюсь, ты не станешь возражать, если мы завтра пригласим кое-кого на невинное чаепитие?
– Кого это? – подозрительно спросил Дмитрий.
– О, всего лишь, невинных молодых девушек, новых знакомых Сашеньки.
Дмитрий несколько секунд свирепо смотрел на нее, потом с заметным усилием взял себя в руки и вздохнул.
– Хорошо, ты права. Разумеется ты можешь пригласить их на чай. Но мне действительно не хочется, чтобы вы без меня куда-либо ездили. Мне это… неприятно. – графиня молча смотрела на него с нежной улыбкой. – Я выгляжу смешным?
– Нет, дорогой, только слегка забавным. Сашенька, дитя мое, ты не против подчиниться жестокой тирании этого господина и оставаться запертой в унылых стенах этого дома, словно пленница?
– Что вы, Юлия Казимировна, – встрепенулась девушка, – как вы можете такое говорить! Ваш дом самое чудесное место в мире, а Дмитрий вовсе не жесток! Он просто… – она на мгновение запнулась, подбирая слова, – он озабочен нашей безопасностью.
– Безопасностью?! Да что, бога ради, с нами может случиться на пикнике у Софьи?
– Ну-у… мало ли. И вообще, мне вовсе не хочется на этот пикник, тем более ехать одним.
Дмитрий, который открыл было рот одновременно с Сашенькой, но сумел издать только негодующее бульканье, был очарован ее словами. Раздражение и возмущение сменилось самодовольной спокойной уверенностью. Он поцеловал девушке руку и нежно улыбнулся:
– Благодарю вас, Сашенька. Я действительно забочусь прежде всего о вашем благополучии и спокойствии.
– Конечно, сам ты будешь развлекаться в Москве, а мы, в полном благополучии и спокойствии сидеть дома и вышивать салфетки! Дивная перспектива! – фыркнула Юлия Казимировна.
– Бабушка! – с упреком воскликнул Дмитрий, повернувшись к ней, но не выпуская руки Сашеньки, которая при словах графини заметно сникла. – Ты то знаешь, зачем мне нужно ехать! При чем здесь развлечения?!
– Ладно, ладно, – она замахала руками и пошла к дверям. – Конечно, я знаю, ты хочешь за три дня управиться с горой дел, на которую требуется три недели, но если у тебя там не будет ни минуты свободной, – она вышла из комнаты и ворчание ее становилось все тише, – то мне совершенно не понятно при чем здесь мы. И если Сашенька снисходительна к твоим капризам то я все равно считаю, что нет никакой необходимости запираться, словно в осажденной крепости… – голос ее наконец затих в глубине дома.
Дмитрий вздохнул и посмотрел на Сашеньку.
– Вы, действительно, не сердитесь на меня? – серьезно спросил он. – Я меньше всего на свете хотел бы вас обидеть.
Сашенька осторожно потянула свою руку из его ладоней. Он, словно только сейчас заметив, что держит ее, несколько секунд молча смотрел, потом еще раз поцеловав, отпустил. Девушка немедленно схватила книгу счетов, стала судорожно листать ее, чувствуя, как заливается краской под его внимательным взглядом. Сказала неуверенным, слегка дрожащим голосом, не поднимая глаз:
– О чем вы, Дмитрий! Я знаю, что вам и в голову никогда не придет обижать меня, или госпожу графиню, или тетушку Магдалену. Не обращайте внимания на всю эту чепуху насчет пикника и прочего. Я думаю у вашей бабушки просто сегодня дурное настроение.
Он молча кивнул, выражая свою признательность и тоже занялся делом. Но время от времени поглядывал на Сашеньку со странным выражением, то ли что-то хотел спросить, то ли ждал, что она что-то скажет. Собственно сам Дмитрий знал, что ему сейчас больше всего хочется протянуть руку и коснуться пышных локонов, выбившихся из прически, только дотронуться и больше ничего.
В Москву Дмитрий ехал, действительно, совсем не ради развлечений. Встреч было назначено больше десятка, но он все же сумел, как и рассчитывал, уложиться в три дня. Все переговоры были закончены, важные сделки совершены, договора подписаны. Адвокат, занимающийся его делами в столице, получил четкие указания, которыми должен был руководствоваться до следующего приезда графа через месяц – одним словом, завтра рано утром можно было уезжать.
Дмитрий вышел из гостиницы и направился к небольшому, но приличному, с достойной кухней ресторанчику, находящемуся неподалеку. Не успел он пройти нескольких шагов, как его окликнул высокий, светловолосый молодой человек.