– Арсений! Или как вас там? Вы бредите? – рассердилась Дана. – Немедленно оставьте меня в покое! Или я позову полицию.
– Что? Полицию? – рассеянно переспросил Арсений. – Боюсь, что полиция не поможет. Никто, кроме вас, не поможет. Слышите, Дана?
– Михайловна! И прошу больше не фамильярничать!
– Боже мой, какая вы смешная… девчонка! Ну хорошо, не буду "фамильярничать". Неужели мизерная разница в возрасте – серьезная преграда? Это же такие пустяки, Дана! Извиняюсь. Михайловна.
– Скажите, что вам надо от меня? – как можно спокойнее сказала Дана, в душе проклиная себя за уступчивость.
– От вас?
Он молча смотрел на Дану, как бы изучая ее лицо, жадно поглощая взглядом каждую деталь по очереди: губы, нос, лоб, глаза. Остановившись на ее глазах, Арсений улыбнулся:
– Ничего не надо, только измените выражение глаз, прошу вас! Ведь вы другая! Я знаю! Я это видел! Буквально час назад вы смотрели как леонардовская мадонна! Что случилось за это время? Вас будто подменили!
– Хм. А ведь вы не врете. Чувствуется театральная школа. И жесты, и монолог – все отрепетировано. На твердую четверку. Поздравляю.
– Значит, высокий слог не для вас? – сузил глаза Арсений. – Вам ближе хамский сленг? Неужели я ошибся? Вы такая же отвязная телка, как мои однокурсницы? Вино, секс, сигареты – незатейливый набор их "ценностей". Хотя, нет, не то! Ваш образ – эмансипированная карьеристка, сухарь в гламурной упаковке. Ни души, ни сердца! Как же я ошибся! Прощайте!
– Постойте! – повелительно окликнула его Дана, уверенная, что последняя "реплика" была рассчитана на пущий эффект.
Но Арсений не обернулся. Он уже скрылся в толпе, а Дана еще чего-то ждала. Наконец до нее дошло, что он не шутил. Сорвавшись с места, словно спринтер, она побежала, нимало не заботясь о том, как выглядит со стороны.
Добежав до перекрестка, Дана поняла, что упустила его из виду, потеряла, быть может, насовсем. Она вертела головой, всматриваясь в людской поток, но высокой фигуры с кудрявой каштановой шевелюрой нигде не было.
Переведя дыхание, она повернула в обратную сторону. В голове отчетливо звучал приятный баритон Арсения: "Ни души, ни сердца!" Вот, оказывается, какая она в глазах мужчин. Неудивительно, что муж нашел утешение на стороне. Кому нужен "сухарь в гламурной обертке"?
Внезапная усталость навалилась бетонной стеной. Стрессы, пережитые в течение каких-то двух часов, настолько опустошили ее, что хотелось только одного, лечь и уснуть, не просыпаясь долго-долго, быть может, никогда.
Мелодия из мобильника отвлекла ее от фатальных мыслей.
– Добрый день! – бодро прозвучал голос Брусники. – Нам надо срочно встретиться. Вы не возражаете?
– Я очень устала, – плаксиво пожаловалась Дана и тяжело вздохнула.
– А где вы сейчас?
– Возле галереи.
– Так это в квартале от меня! – обрадовался этому факту, словно новогоднему подарку, Брусника. – Знаете что? Подождите меня пять минут, хорошо? Я мигом!
Она хотела возразить, но связь оборвалась. Очевидно, детектив уже мчался на встречу. Вздохнув еще раз, Дана побрела к скверу, что располагался напротив здания галереи. Там стояли скамейки, а именно это обстоятельство было самым важным для нее в этот момент.
* * *
Они устроились в ближайшем кафе, в полутемном, но уютном зале. Брусника заказал кофе и бутылку испанского вина. Дана безучастно смотрела в окно, пока шла суета с заказом, а детектив бросал на нее пристальные взгляды, не решаясь начать деловой разговор.
– Дана Михайловна, – наконец заговорил Брусника, кашлянув и поерзав на стуле, – боюсь, моя информация будет из разряда "клубнички".
– А? Клубнички? – очнулась Дана, переведя взгляд на мужчину. – Мне уже все равно, Леонид Владимирович. Клубничка, земляничка… Да хоть брусничка! Ой, извините!
– Ничего. Кхм! – снова кашлянул детектив. – Дело в том, Дана Михайловна…
– Вот что. Давайте без отчеств? Нам ведь не сто лет в обед, чтобы отчествами козырять? Я просто Дана, а вы – Леонид, идет?
– Кхм! Идет.
– Ну и какую ягоду вы заготовили для меня, Леонид? – осведомилась Дана, отпив из бокала почти половину.
– Всю неделю я не выпускал из виду вашего мужа, – почти официально докладывал Брусника. – Мною установлен ряд лиц, с которыми Олег Петрович вступал… кхм!.. в контакт.
Эта фраза далась бывалому детективу нелегко. Он полез в карман за платком, а затем долго промокал испарину, выступившую на лбу.
Дане надоела эта "прелюдия", да и усталость давала о себе знать. Хотелось поскорей домой, в постель, в ставшее привычным одиночество.
– Леонид, не тяните кота за хвост, прошу вас! – взмолилась она, залпом допив терпкое вино. – Лучше наполните мой бокал и закругляйтесь со своим отчетом. Что там за "секретные материалы"? Думаю, что ничего сенсационного. Я сама видела его "контакты", не далее, чем пару часов назад.
– Да? Не скажете, с кем?
– Отчего же? Скажу. С длинноволосой шатенкой. В его "Мерседесе".
– Это Лора Рынкина. Фотомодель, восемнадцати лет от роду.
– Рынкина, значит, – равнодушно кивнула Дана и сделала изрядный глоток пьянящего напитка. – И где он ее откопал? Эту Рынкину! На рынке? Ха-ха-ха!
Брусника натянуто улыбнулся и, снова прочистив горло, приступил к главному:
– Дана, это хорошо, что вы немного расслабились, потому что версия, которую я сейчас озвучу…
– Лёня! Вы прекратите это садо-мазо, в конце концов! Сколько можно отрезать по кусочку? Вы же причиняете мне боль!
– Хорошо, рубану одним махом. Три вечера подряд ваш муж имел встречи с особами мужского пола. В лесополосе, за кольцевой дорогой. Контакты происходили в автомобиле "Мерседес" черного цвета. Протяженность встреч от десяти до пятнадцати минут. После чего контактеры садились в свои авто и уезжали в сторону города.
– Ну и что? Почему эти факты показались вам подозрительными? Причем настолько, что вы так долго ходили вокруг да около?
– То есть как? А что… А вам… Так вы полагаете, что это нормально?
– А что тут ненормального?
– Погодите, Дана Михайловна! Но ведь это были молодые парни. Очень смазливой, я бы сказал, наружности…
– Ах, вот вы куда клоните! Так это что получается? Мой муж… Господи, а я не сразу… Ужас! Нет, это уж ни в какие ворота! Не может быть! Я не верю!!!
– Тише, Дана, прошу вас! На нас оглядываются. Давайте лучше я провожу вас. Официант!
Леонид усадил захмелевшую клиентку в свой "Форд", а затем на предельной скорости погнал автомобиль по вечернему городу. Всю дорогу они не обмолвились и парой слов. Когда остановились возле подъезда, Дана попросила детектива проводить ее до двери квартиры, а в лифте внезапно разрыдалась на его груди.
– Леня, простите меня, – хлюпая носом, бормотала она. – Я никогда… Это впервые… Сегодня просто жуткий день…
– Ничего. Бывает, – невозмутимо успокаивал Брусника, помогая даме выйти из лифта. – Давайте ключи, я открою. А то мало ли…
– Вы зайдете? У меня потрясающий джем из абрикосов. Мы выпьем чаю… Или хотите шотландского виски? Или…
– Нам только виски сейчас не хватает. Представляю физиономию вашего мужа, когда он застукает нас: оба вдрызг, с джемом на ушах.
– Ха-ха-ха! Почему на ушах? Это у Маркеса, в "Сто лет…" есть такая сцена. Читали? Оба партнера голые, вымазанные абрикосовым джемом…
– Нет. Нам такой вариант не подходит. Я не любитель сладкого. Вы ложитесь баиньки, а я поехал домой. Счастливо!
– Счастливо?! Вы оставляете меня абсолютно одну в этом склепе, где все напоминает моего порочного мужа, и при этом желаете мне счастья? Вы иезуит. Инквизитор. Садист!
– Спасибо и на этом. Спокойно ночи, Дана Михайловна!
– Постойте! Что мне теперь делать? Как жить с таким грузом? Ведь у меня в голове не укладывается, что мой муж… Как это… Боже, я это слово ни разу не произносила вслух, только читала в каких-нибудь журналах…
– Какое слово? Би…
Дана слишком проворно для ее состояния накрыла рот Брусники ладонью.
– Тш-ш! Что вы разбибикались в моем доме? – прикрикнула она. – Не смейте так называть моего мужа! Слышите? Я не верю! Я никогда и ничему не верю, пока не убедюсь… Тьфу ты! Не удостоверюсь сама! Вам это понятно?
– Вполне. Прощайте!
– Стойте!
Она вдруг прислонилась к стене прихожей, в которой происходил этот нелепый диалог, и начала медленно сползать вниз. Очевидно, последняя тирада отняла у бедной женщины остаток сил. Леонид подхватил ее у самого пола, осторожно поставил на ноги и ласково, как ребенку, предложил:
– Пойдемте в комнату.
– Угу, – только и смогла ответить она.
Он довел ее до кровати, уложил, снял обувь, накрыл одеялом.
– Спите, а я захлопну дверь. У мужа, надеюсь, есть ключи?
– У него все есть. Кроме совести. Леня, поцелуйте меня!
– Но… Это как бы…
– Что? Слабо? Или вы тоже не натурал?
– Почему? В этом вопросе я безнадежный ретроград. Но целоваться с женщиной, которая меня не любит, не намерен.
– Вот как? А вы… Вы могли бы полюбить такую, как я?
– Почему вас это интересует?
– Мне кажется, что я ущербна. И недостойна мужской любви. Вот и вы побрезговали мной…
– А сами вы не пробовали любить?
– То есть?
– У меня сложилось впечатление, что сами вы ни разу по-настоящему не любили. И не любите. От этого все ваши беды. Простите уж меня за жестокость, но иногда она эффективнее льстивого вранья.
– Да, это холодный душ. Я даже протрезвела. Уходите, я хочу спать. Спасибо за услугу.
Она отвернулась и затихла. Брусника выключил свет и на цыпочках покинул квартиру.
* * *
Олег наконец-то ушел, и Дана могла спокойно встать и заняться своими делами. Все это время, пока он собирался на работу, она притворялась спящей. Ей невмоготу было разговаривать с мужем, тем более готовить ему завтрак.
Несмотря на вчерашний хмель, сильно ударивший в голову, она все помнила. Сногсшибательная новость о муже отошла на второй план, уступив пальму первенства откровениям Брусники по поводу ее холодности. "Вы никого и никогда не любили. И не любите. От этого все ваши беды". Эта фраза так крепко засела в ней, что ни о чем другом она не могла думать.
Как робот, Дана двигалась по квартире: умывалась, варила кофе, а в голове рефреном стучало одно и то же – не любила и не любите, не любила и не любите… К этой фразе вдруг прилепилась еще одна, от Арсения: "Ни души, ни сердца".
Так вот она какая! Холодная, бессердечная, бездушная стерва!
Неудивительно, что даже Брусника отказал ей в такой малости – поцеловать на сон грядущий.
А почему собственно "даже Брусника"? Чем он не вышел для нее? Простоват, как ей почудилось вначале? Оказалось, не так уж и прост господин Брусника. Какой урок она получила от обыкновенного деревенского парня! Выходит, что все ее прежние представления о людях гроша ломаного не стоят? Да что там "о людях"! О себе, родимой, пора призадуматься. Понять, что она есть в этом мире, какова ее настоящая цена, и не слишком ли она завышена?
Из задумчивости ее вывел звонок Брусники. Леонид как ни в чем ни бывало поздоровался и заговорил о новой выставке:
– Вы обещали показать Мечникова. Смею ли я надеяться на такое чудо?
– Опять вы отнесли бедолагу-художника к отряду приматов? Ладно, шучу. Выставка завтра, так что приглашаю ровно к шести. Сможете?
– Конечно! Брошу все дела…
– Кстати, по поводу дел… Я бы хотела сама убедиться в том, что мой муж… Короче, лучше один раз увидеть. Вы понимаете?
– Безусловно. Но это не так легко, как может казаться непрофессионалу.
– Ничего, я преодолею любые трудности. Слишком многое поставлено на карту.
– Хорошо, послезавтра я возьму вас с собой. Одеться лучше во что-нибудь спортивное, неброское.
– Мы что, по-пластунски поползем?
– А вы зря смеетесь.
– Мне, как ни странно, не до смеха.
– Извините. Но детективу многое надо уметь. В том числе и по-пластунски ползать. Как у вас с физподготовкой?
– У меня первый разряд по легкой атлетике.
– Ого! Никогда бы не подумал.
– Сомнительный комплимент.
– Простите. Такие уж у меня манеры. Деревенские. Это неистребимо.
– Ладно, прощаю. И прощаюсь. До завтра!
Отключив трубку, Дана ощутила эмоциональный подъем. Разговор с детективом поднял настроение. Ей захотелось двигаться, работать, общаться с людьми.
Наскоро позавтракав, она помчалась в галерею. Марья Сергеевна, конечно, опытный сотрудник, но не мешает самой, лично, проверить готовую к показу экспозицию и внести, если потребуется, последние поправки.
На середине пути Дана неожиданно свернула с маршрута и поехала в квартал модных бутиков. Вскоре она входила в знакомую дверь дорогого магазина, где бывала регулярно, но не часто, а как правило, перед каким-нибудь особым случаем. Предстоящая презентация к таким случаям не относилась, была "текущим моментом", но сейчас Дана преследовала иную цель – срочно поменять имидж. Все равно как, лишь бы расстаться с прежним, скучным и унылым, как небо в этот серенький день.
– Добрый день, Дана Михайловна! – радушно встретила ее сама хозяйка бутика. – Вы очень вовремя. Я только из Италии, с новой коллекцией. Присаживайтесь, мы сейчас!
Товар еще не успели распаковать. Продавец, пухлая блондиночка, суетливо вскрывала пакеты и коробки, а хозяйка раскладывала вещи на стеклянный прилавок.
– Вот, прошу вас. Выбирайте.
– Увы, ни одна вещь не подходит.
– Но… – обескураженная хозяйка бутика впервые за свою практику не нашла нужных слов.
– Здесь все серое и черное, а мне бы что-нибудь яркое. Оранжевое, например.
– Оран… Оранжевое?!
Чтобы вывести несчастную женщину из ступора, Дана торопливо пояснила:
– Понимаете, пригласили на бал-маскарад. Безусловно, рядиться в карнавальный костюм я не буду, но и белой вороной не хотелось бы выглядеть…
– А-а, поняла! – обрадовалась хозяйка и с таинственным видом убежала в подсобное помещение.
Через пять минут она вернулась с охапкой одежды такой радужной расцветки, что у Даны зарябило в глазах. Она мужественно вошла в примерочную и первым делом прикинула на себя короткий пиджак кораллового оттенка. Проворная продавщица подобрала к нему аксессуары: шарф, перчатки и даже широкополую шляпу из шоколадного велюра.
– По-моему, очень элегантно, – не совсем уверенно прокомментировала хозяйка.
– Супер! – безапелляционно заявила блондинка и добавила: – Трендово! Все просто лягут!
– Рядом обувной бутик, Дана Михайловна, – не давая передышки покупательнице, зачастила хозяйка. – Я видела там бесподобные замшевые туфли на скрытой платформе. Как раз под цвет шляпы.
– А может, все это слишком кричаще… – пошла на попятную Дана, но ее перебили жаркими аргументами о "европейском шике и неотразимости", и ей пришлось согласиться.
В комплект к пиджаку Дане всучили еще несколько вещей: пару блузок: розовую и цвета фуксии, белые брюки и узкую бордовую юбку.
Заполнив багажник покупками, она поехала на работу с чувством обновления. "Заявлюсь на презентацию, как новый пятак. Неотразимая в своем европейском шике", – посмеивалась она, испытывая при этом неясное беспокойство.
* * *
Анжела поправила прическу и критически оглядела себя в большом зеркале фойе.
Собственное отражение ей понравилось: высокая красавица в элегантном костюме из бронзовой парчи и супермодных ботильонах. Ни дать ни взять – Дженнифер Гарнер. Даже, местами стройнее.
Жаль, что этого никто должным образом не оценит. Эдуард уже весь в ожидании. Вон как зыркает по сторонам своими подслеповатыми глазками! Не дай бог, пропустит важный момент – явление народу главного украшения презентации, снежной королевы по имени Дана.
Фи! На что там смотреть? Фигура подростка – ущипнуть не за что. Вместо нормального платья опять напялит какой-нибудь сверхдорогой, но тусклый трэш, даже шарфик для разнообразия не накинет! И где только откапывает такое тряпье?
Ах, да! Как же она забыла? Тот костюмчик цвета линялых занавесок, кажется, приобретен в "Галерее Лафайет", о чем подруга не преминула похвастать.
Боже, сколько сил потрачено на ее эстетическое перевоспитание! Всю впустую! Это уже диагноз…
Мысли Анжелы резко оборвались, смешались, а глаза расширились в неподдельном изумлении – по лестнице спускалась Дана в совершенно немыслимом наряде: облегающий коралловый пиджак с баской, фиолетово-бордовая юбка-карандаш и свекольного оттенка шифоновый шарф в бирюзовых и бежевых разводах.
Шум в фойе затих. Взгляды гостей устремились на "главное украшение презентации".
Первым опомнился Эдуард. Не взирая на солидный вес и возраст, он резво кинулся к Дане, галантно поцеловал ручку и рассыпался в дифирамбах. Она улыбалась, стараясь скрыть неловкость.
Анжела даже скрипнула зубами – до чего органично выглядела подруга в новом образе! А легкое смущение, с каким она принимала комплименты, делало ее моложе и еще привлекательней.
Поблагодарив Эдуарда, Дана обратилась к гостям с приглашением подняться на второй этаж, в "сиреневый" зал, где все было готово к открытию выставки.
Сдержанно переговариваясь, гости заполняли зал, дизайн которого был решен в нежно-лиловой гамме. Началось ознакомление с произведениями скульптора Рогожина. Сам автор принимал бесчисленные поздравления и выглядел именинником.
Ждали появления Преснина, чтобы начать презентацию. Взглянув в очередной раз на входную дверь, Дана почувствовала, как тело обожгло горячей волной.
В широком проеме двери стоял Арсений и озабоченно всматривался в снующих по залу людей. Вот его взгляд на секунду остановился на Дане и по инерции заскользил дальше, очевидно, ее колоритный костюм сбивал с толку, но через мгновение он вернулся обратно, и озабоченное выражение сменилось удивлением, удивление – восторгом.
Парень явно любовался ею. Казалось, еще немного, и восхищение, разлитое в его карих глазах, брызнет по залу золотым фейерверком.
Дана переполошилась. У столь откровенной сценки могли быть случайные свидетели. Не хватало, чтобы ее уличили в мезальянсе с этим мальчишкой! Круто повернувшись, она устремилась к группе людей, среди которых маячила долговязая фигура Мечникова.
– Виктор Ильич! – слегка запыхавшись, окликнула она художника. – Извините, можно вас на минутку?
– Весь внимание, – пробасил он, сдержанно улыбнувшись.
– Я по поводу вашей выставки… – на ходу придумывала Дана.
– Да? Что-то поменялось?
– Нет… То есть да, немного… Мне тут пришла идея… Э-э… А что если изменить характер презентаций? Всем прискучила слащавость атмосферы, в которой автора расхваливают до небес. Гораздо интереснее, когда разговор, так сказать… М-м… Обострен спором, разными точками зрения… Другими словами, нужна дискуссия, полемика! Как вы думаете?
– И вы решили разругать Мечникова? Для почина, так сказать, – снова улыбнулся художник, однако его синие глаза оставались серьезны.
– Нет, что вы! Зачем ругать? Здоровая критика всегда хороший стимул… Для формирования свежего взгляда… На привычное, ставшее рутиной… Ну вы понимаете меня?