Этта Мэй, пятидесятишестилетняя женщина, работала диспетчером в полиции. Она необъяснимым образом сочетала в себе обязанности матери, советчика и доверенного лица для всех, с кем работала бок о бок, и могла излагать свод законов и пояснять уголовные процедуры с такой же легкостью и уверенностью, с какой делилась мудростью и практическими советами.
- Рисовая каша, детское питание, еще подгузники… - Клинт нагибался и вытаскивал из сумки называемый по списку предмет, кладя его на пол рядом с собой. - Погремушки, кольцо для зубов, ночной комбинезон.
Шерри осматривала кучу покупок.
- Здесь никак не на две недели, - заметила она.
Клинт выпрямился и пожал плечами.
- Детям нужно много вещей.
Он вытащил последний предмет из сумки - мягкого белого медведя с ярко-розовым носом.
- Да, вот без этого никак нельзя было обойтись, - сухо подметила Шерри.
Клинт снова пожал плечами и глуповато улыбнулся.
- Я не смог устоять. - Его голубые глаза искрились удовольствием, как будто он уже усаживал мишку рядом с Кэтрин.
Конечно, он не смог устоять, подумала Шерри, и сердце ее пронзила боль. Каждый папочка считает долгом купить своему малышу первого плюшевого мишку.
- Я уже поужинала и покормила ее. Подгузник сменила практически только что, поэтому некоторое время ей ничего не будет нужно. Поскольку ты теперь дома, я наконец пойду распакуюсь и устроюсь у себя в комнате.
Клинт посмотрел на нее с удивлением, потом его темные брови сошлись к переносице.
- Ты уже поела? А я-то думал, может, мы… ну, понимаешь… поужинаем вместе.
- Клинт Грэм, тебе не одурачить меня, - ответила Шерри, собирая детские вещи с пола. - Ты полагал, милый, что придешь домой к ужину - ужину, над которым я потела бы целый день. - Она с видом всезнайки усмехнулась. - Я всегда подозревала, что в тебе скрывается домашний тиран.
Он засмеялся и поднял руки, словно сдаваясь.
- Ладно, признаюсь, я не отказался пофантазировать немного насчет того, что приду сегодня домой и с порога учую фантастический запах домашней стряпни. Насколько я помню, ты имела обыкновение готовить тушеное мясо.
- Это было давно. С тех пор я не так уж часто стою у плиты. - Шерри понесла мишку и прочие покупки на кухню, чувствуя спиной, что Клинт неотступно следует за нею. - Я здесь только для того, чтобы присматривать за ребенком, пока ты на работе, - четко выговаривала она, кладя детское питание в буфет. - За ребенком, а не за тобой.
- Я помню. Прости. - В его голосе звучали нотки искреннего раскаяния. - И я очень ценю все, что ты делаешь для меня… и для Кэтрин. - Он произнес имя девочки мелодичным проникновенным тоном, и стало ясно - Клинт не только принял предположение, что Кэтрин его ребенок, но и был почти уверен в такой возможности.
Шерри ставила последнюю коробку в буфет, как вдруг из гостиной донесся громкий вопль девочки. Шерри посмотрела на Клинта многозначительно и отчеканила:
- Официально я закончила свое дежурство. Если понадоблюсь тебе, найдешь меня в моей комнате.
Не дожидаясь ответа, она вышла из кухни и направилась по коридору в пустующую комнату. Вошла, закрыла за собой дверь и на мгновение прислонилась к ней, пытаясь понять бушевавшие в душе противоречивые чувства.
Детская кроватка и детское питание, погремушки и игрушечные мишки - все это Шерри изгнала из своей жизни, а еще желания, которые рождались у другой женщины, казалось, целую вечность назад.
Шерри оттолкнулась от двери и принялась распаковывать привезенные вещи. Нет вины Клинта, не успокаивался внутри нее тихий голос, и тем более вины Кэтрин в создавшейся ситуации. Однако Шерри все же не могла удержаться, чтобы не корить именно их с того момента, как неохотно согласилась помочь Клинту разобраться с неожиданно возникшими сложностями.
Шерри закончила выкладывать свои туалетные принадлежности, потом опустилась на краешек кровати. Ребенок Клинта… Она разорвала их помолвку несколько лет назад, потому что страстно желала ему того, чего не могла дать она, - детей.
Если ребенок на самом деле дочь Кэнди, какие же чувства должны были владеть этой женщиной, когда она оставляла девочку на крыльце дома Клинта, приложив только весьма невразумительную записку?
И какие могли возникнуть у Кэнди трудные обстоятельства? Очередная ревнивая жена, которая захотела спустить с нее шкуру? Или ее соблазнил круиз по Карибскому морю, где маленький ребенок помешает ей развернуться во всем блеске?
Таким образом, Шерри опять утвердилась в очевидном факте, что Клинт не виноват в случившемся, что просить помощи он мог только у нее, Шерри, и она имела полную возможность отказаться или согласиться. Она выбрала последнее, но пока ее действия не отличались безупречностью.
Шерри встала, полагая, что теперь пришло время для извинения. Но не успела она дойти до двери, как раздался стук.
- Прости за беспокойство, - сказал Клинт, открывая дверь. Он снял форму и теперь был одет в потрепанные джинсы и синюю футболку. - Ты не поможешь мне собрать кроватку? Вдвоем, похоже, будет легче справиться. - И он показал отвертку и плоскогубцы.
- Конечно, - согласилась Шерри, и они пошли в гостиную. - Где собираешься поставить? - спросила она.
- Ну… - Клинт на миг сдвинул брови в раздумье. - Полагаю, в моей спальне. Бери Кэтрин, я понесу все остальное.
- Ладно. - Шерри взяла девочку на руки, глубоко вдохнув запах детского тепла, запах далекого детства, вызвавший у нее чувство мучительной радости.
Большая спальня Клинта была типично мужским обиталищем. Красивое синее покрывало лежало на постели королевских размеров, а тяжелый, темного дерева двустворчатый шкаф занимал большую часть одной из стен. Остальные стены были украшены живописными фотографиями ручьев, в которых плескалась форель. На туалетном столике между флаконами с одеколоном умостилась деревянная вазочка в виде утки для мелких монет.
Клинт сложил составные части кроватки у единственного в комнате окна. Шерри положила ребенка на спину в центре кровати, и Кэтрин загукала, довольная, что снова обнаружила пальчики своих ног.
- Клинт, прости, я вела себя как идиотка, - призналась Шерри, придерживая боковую стенку кроватки, пока Клинт вставлял ее в паз.
Он улыбнулся, собрав в уголках глаз привлекательные морщинки, так хорошо знакомые Шерри.
- Нищему не приходится выбирать между Шерри с причудами и вообще никакой Шерри.
Улыбка Клинта потускнела, и он накрыл руку Шерри своей рукой. Она всегда любила его руки. Большие, сильные, умелые руки, они скрывали в своих ладонях ее маленькие ладошки целиком.
- Очень благодарен тебе за помощь. Я правду сказал сегодня утром, что не хотел бы доверить малышку никому, кроме тебя.
Тепло его руки, казалось, окутало все ее тело и проникло в самое сердце. Так нежно друг не прикасается, чувство ощущалось гораздо более глубокое и откровенное.
Шерри отвела от Клинта взгляд, смущенная странным жаром, который охватил ее. Она вздохнула с облегчением, когда Клинт убрал свою руку, взял отвертку и принялся за работу.
- Уолт вволю потерзал тебя, прежде чем дать наконец отпуск? - спрашивал он, а тем временем его длинные пальцы ловко пристраивали на место медный винт.
- Уолт больше ничем и не занимается, кроме как доставляет мне неприятности.
Клинт рассмеялся.
- Он самый большой скупердяй, какого когда-либо видел этот город. К тому же я никогда не встречал другого человека, который, как он, ожидает от каждого наступающего дня одних несчастий.
Смех Шерри присоединился к его смеху, когда она представила своего босса.
- Если Уолтер не стонет, то он скулит.
Она подняла вторую стенку и поставила на место. Клинт помолчал и взглянул на Шерри, ища ее взгляда.
- Ты не скучаешь по прежней своей работе в школе? - наконец спросил он.
Шерри физически ощутила, как между ними снова вырос барьер, ее защитная стена, охранявшая от эмоций, способных причинить ей боль.
- Нет, - ответила она резче, чем намеревалась. Подумав, с усилием выдавила из себя слабую улыбку. - Мне нравится работа в баре. Нравится работа по ночам. Симпатичны люди, с которыми я встречаюсь. Да и чаевые получаю неплохие. - И Шерри чуть-чуть приподняла подбородок, словно бросая Клинту вызов, если он решится возразить.
Клинт долго изучал ее лицо, потом кивнул чему-то и вернулся к прерванной работе.
Через несколько минут кроватка была собрана и матрас лежал на своем месте. Шерри постелила простыни, которые прислала Этта Мэй, а Клинт тем временем взял малышку со своей кровати.
- Я собираюсь поджарить пару гамбургеров, - сказал он, когда они вышли из комнаты. - Ты уверена, что не хочешь поесть?
- Уверена. Я всю ночь провела на ногах и так измучилась, что, если не возражаешь, на сегодня с меня уже хватит, я пойду спать.
Шерри ни за что не хотела сидеть на кухне и смотреть, как Клинт готовит ужин, в то время как в своем сиденье малышка гукает и размахивает ручками. Это слишком глубоко ранило бы ее чувства, слишком напоминало бы ей тот дом, о котором она когда-то мечтала.
- Полотенце найдешь в ванной, и если тебе понадобится что-нибудь еще, только спроси, - ответил Клинт, который выглядел сейчас таким неотразимо привлекательным, стоя у окна и держа инструменты в одной руке, а ребенка в другой.
- Уверена, справлюсь сама. Увидимся утром, - добавила Шерри, развернулась на каблуках и направилась в свою комнату.
Здесь она взяла сорочку, халат и пошла в ванную, собираясь улечься надолго в горячую воду и снять с души и тела напряжение, которое давило на плечи и ощущалось в спине весь день.
Она не солгала Клинту, говоря, что измучилась. Предыдущей ночью она работала до трех, потом телефонный звонок разбудил ее сразу после семи. Обычно Шерри требовалось восемь часов сна, чтобы почувствовать себя отдохнувшим человеком.
Она решила, дабы взбодриться, постоять под горячими струями душа. Впитывая всеми порами влагу, Шерри думала о том трепетном моменте, когда ладонь Клинта накрыла ее руку.
В тот краткий миг она вспомнила, как некогда прикосновение его руки заставляло ее колени дрожать, а дыхание замирать в горле. Она вспомнила, как объятия Клинта, его поцелуи делали ее клятву сохранить девственность до свадьбы такой непомерно тяжкой.
Определенно в этом вернувшемся из прошлого видении виноват недостаток сна, решила Шерри. Дни романтики и любовных переживаний, если дело касалось ее и Клинта, давно миновали.
Шерри долго стояла под душем, расслабляясь в потоке теплой воды. Наконец, закончив, она вытерлась и скользнула в ночную сорочку, потом открыла дверь ванной настежь. Ноздри уловили запах поджаренного бифштекса, и Шерри предположила, что времени прошло достаточно, чтобы Клинт успел съесть свой ужин.
Взявшись за ручку двери своей спальни, Шерри услышала тихое бормотание низкого голоса, доносящееся из гостиной. Шерри заглянула туда и увидела Клинта, сидящего на диване с Кэтрин, уютно примостившейся у него на груди.
- Милая маленькая девочка, я здесь, с тобой. Вот он я и никуда не уйду. - Шерри никогда не слышала, чтобы его голос был таким нежным: он звучал словно глубокий, мелодичный напев любви. Рука Клинта поглаживала девочку по голове, убаюкивая ее.
И так могло случиться на самом деле в их жизни, подумала Шерри, когда вдруг в голове пронеслись давние образы. Она легко могла вообразить себя на этом диване, с дочерью на руках, и обе они были бы защищены крепким объятием Клинта.
Шерри моргнула, чтобы стереть обманчивый зрительный образ, ее глаза были полны слез. Дурацкие мечты, вот как это называется.
Она отступила от двери гостиной, сглотнув снова и снова подступавшие слезы. Она всегда чувствовала, что из Клинта может получиться замечательный отец, и только что увиденная сцена подтверждала это. Он уже окружил любовью и заботой ребенка, которого считал, похоже, своим.
Что же, Шерри всегда желала ему именно такого счастья. Но жить в одном доме с этим ребенком, видеть Кэтрин и Клинта вместе - эта идиллическая сценка пробуждала в Шерри чувства, которые она, казалось, оставила другим. Так она думала, полагая, что справится, но сейчас понимала: вынести подобное будет слишком тяжело.
Первым делом утром надо объяснить Клинту, что она не может больше быть с Кэтрин. Как ни дорог он ей, как ни хочет она остаться помочь ему, Шерри сама нуждается в защите собственного сердца.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Клинт с трудом приоткрыл один глаз, мучительно пытаясь уяснить, не заснул ли он, оставив телевизор включенным. Похоже, нет… Он лежал не на диване, а в постели, и шум, разбудивший его, производил не телевизор.
Когда ему удалось стряхнуть с себя остатки сна и сознание наконец-то вернулось в полной мере, Клинт сел и точно понял, вернее, увидел, кто разбудил его.
Кэтрин. Она лежала на спинке, размахивая руками и колотя ножками в воздухе. Ее ручки раскрывались и сжимались, словно бы пытались ухватить бледный свет нарождающегося дня, который просачивался сквозь окно.
Сейчас ее ничто не беспокоило, но она всю ночь спала урывками. И Клинт, соответственно, тоже.
В полночь он дал Кэтрин бутылочку и сменил подгузник. В два часа он сидел рядом с кроваткой девочки и гладил ее щечку, пока она не уснула. В три он качал ее на руках и спел все колыбельные, которые ему самому в детстве не пели.
Хотя было еще очень рано и Клинт чувствовал усталость от недосыпа, он ощущал глубочайшее удовлетворение от своего неожиданного отцовства. С каждым моментом уверенность в том, что Кэтрин - его ребенок, росла.
Он не понимал, почему Кэнди не сказала ему, не знал, что за игру она вела сейчас, но если с ее стороны это была уловка, чтобы получить от него поддержку - и эмоциональную, и финансовую, - то она может быть уверена абсолютно, что Клинт собирается стать маленькой девочке отцом во всех смыслах этого слова. Он будет платить алименты и добьется права на посещения и встречи, а если обнаружит, что Кэнди не годится на роль заботливой матери, тогда будет сражаться с ней в суде за опекунство. Но сначала надо выяснить, что же происходит на самом деле. А это значит: ему надо встать с постели.
Клинт скатился с кровати, натянул джинсы и подошел к кроватке. Кэтрин улыбалась. Словно солнечный лучик, эта беззубая гримаска проникла в самые глубины души Клинта и согрела их. Кэтрин - его ребенок. Дочка.
- Привет, милая, - сказал он и коснулся пальцем ее щечки. - Ты готова менять подгузник? - Она взбрыкнула ножками, словно побуждая его поторопиться. - Ладно, ладно. - Клинт сменил ей подгузник, взял на руки и понес на кухню.
Как только он положил ее на сиденье, она забеспокоилась, и Клинт уже понял, что это, должно быть, от голода. Он поторопился приготовить Кэтрин бутылочку, а потом свернул и подложил под нее полотенце, чтобы девочке удобнее было пить, пока он сварит себе столь необходимый сейчас кофе.
Он спросил себя, встала ли уже Шерри. Проходя мимо ее двери, Клинт не слышал никакого шума. Он знал, что Шерри привыкла не ложиться допоздна из-за специфики своей работы. Но прошлым вечером она легла в постель в смехотворно ранний час.
Клинт взглянул на часы. Без каких-то минут шесть. Он даст Шерри еще часок, а потом ему придется разбудить ее, чтобы ехать на работу.
Вскоре он наливал себе кофе, потом сел за стол и, обхватив голову руками, вернулся мыслями к женщине, что спала в скромно обставленной комнате.
Обычно между ними редко возникало чувство неловкости, но с тех пор, как Шерри приехала сюда помочь ему с Кэтрин, произошло нечто странное, и Клинт не был уверен, понимает ли, что же именно.
Но твердо знал только одно: он не хочет сделать неверный шаг и подвергнуть риску дружбу, которую они умудрились сохранить, когда оставили свою сентиментальную любовь. Тогда ему было только двадцать три. Юношеское увлечение. Так ли это было? Что происходило между ними? Часто за прошедшие пять лет Клинт убеждал себя: их посетила первая невинная любовь, которая так и осталась в рамках простой юношеской фантазии.
Но в то время их любовь не казалась ему ни детской, ни несерьезной. Чувство к Шерри поглотило его целиком. Совместные планы на будущее наполняли его жизнь счастьем и удовлетворением, которого он не знал ни до, ни после. Но все закончилось ничем, и это было горькой частью прошлого, о которой Клинт редко размышлял.
Шерри решила расстаться с ним, убеждая его, что ее любовь к нему изменилась, и все, что она говорила и делала в последующие годы, не указывало на что-либо иное. Она сделала свой выбор в том, что касалось Клинта, и казалась довольной своей жизнью. Все, хватит, той истории был положен конец в прошлом.
К тому времени, когда Клинт допил свой кофе, Кэтрин высосала почти всю бутылочку и опять уснула. Он снова взглянул на часы и понял: пора поднимать Шерри.
Клинт налил еще чашку кофе, добавил две ложки сахара и щедро плеснул молока, как любила Шерри. Взяв чашку, он пошел по коридору к закрытой двери ее спальни.
Клинт вежливо постучал костяшками пальцев по дереву, подождал ответа. Ничего. Ни звука, словно с той стороны двери не было никого живого. Клинт постучал громче.
- Да… - донесся до него сонный голос, и Клинт воспринял ответ как разрешение войти.
В тот же миг, едва открыв дверь, Клинт понял свою ошибку. Шерри резко села на кровати и сгребла простыни к груди, но все же Клинт успел заметить тонкие бретельки темно-красной ночной рубашки, коснуться взглядом нежной кожи цвета сливок и холмиков груди, едва прикрытых тонким шелком.
Жар полыхнул в нем. Неожиданно. Внезапно. Так, видимо, чувствуют себя в геенне огненной, подумал Клинт.
- Мм… я принес кофе, - сказал он и в смущении откашлялся. Комната показалась ему меньше, чем была раньше, и Клинт почувствовал, что даже дышать стало труднее.
- Спасибо… поставь там. - Шерри указала на туалетный столик и в замешательстве пригладила рукой короткие волосы.
Клинт кивнул и поставил чашку. Вдыхая цветочный запах то ли духов, то ли туалетной воды, наполнявший комнату, он вдруг подумал, сколько же воспоминаний связано у него с Шерри и этим тонким ароматом.
- Э-э… мне через несколько минут пора отправляться на работу. - Он избегал смотреть прямо на Шерри, а разглядывал какую-то точку у нее над головой.
- Хорошо… дай мне несколько минут, и я буду готова. - Она тоже не смотрела на Клинта, а намеренно удерживала взгляд на чем-то слева от него.
Клинт выскользнул из комнаты и вернулся на кухню. Опустился на стул и медленно вдохнул и выдохнул, ожидая, когда наконец охвативший его жар схлынет и температура тела будет снова нормальной.
Но образ Шерри, такой мягкой и ранимой, все еще стоял перед глазами Клинта. Она показалась совсем беззащитной, а может, ему это только привиделось в утреннем солнце, которое золотило их нежными лучами.
Ее волосы были взъерошены, глаза напоминали лесные озера, подернутые ряской дремоты. Она сидела в кровати теплая и податливая, пробуждая в нем грешные мысли. Поддавшись им, хотелось сбросить с себя условности и, как прежде, прижаться к чувственному телу этой женщины, прикоснуться к ее мягкой коже, которая на секунду открылась взгляду, вспомнить своими ладонями ее грудь, наслаждаясь интимной близостью их тел.
Клинт резко отодвинул стул и встал; внезапное движение и скрежет стула по полу испугали Кэтрин, которая открыла рот и заревела в знак протеста.