Каким наслаждением было наблюдать его изумление, когда он увидел, что скрывалось под платьем. По правде говоря, Эмбер рассчитывала на такой эффект. В прошлый раз она стояла перед ним в простом бюстгальтере и ужасных трикотажных трусиках. Теперь она готова поразить Коннела самым соблазнительным бельем, какое нашла. Прежде всего, Эмбер выбрала цвет – темно-синий, как сапфировые глаза мужа. Шелковый бюстгальтер приподнимал грудь, и нежные полушария возвышались над тончайшим кружевом, как шарики сливочного мороженого в стаканчике. Маленькое бикини едва прикрывало ягодицы. Она одобрительно застонала, когда Коннел властным жестом положил ладонь на полупрозрачный треугольник спереди.
– Ух ты, высший класс, – пробормотал он, стягивая с нее трусики и нащупывая застежку бюстгальтера. – Всегда хотел увидеть тебя именно такой.
– Признайся, ты ведь часто делал это? – спросила Эмбер, видя, что Коннел уставился на ее грудь. – Представлял меня в нижнем белье?
– Отказываюсь отвечать на этот вопрос, чтобы не компрометировать себя. А теперь, Эмбер, тебе придется раздеть меня. Боюсь, я слишком возбужден, чтобы справиться с задачей.
Пальцы Эмбер дрожали, но ей было все равно, даже если Коннел заметил. Ее вдруг охватили безудержное вожделение, желание ощутить прикосновение его рук к коже, почувствовать его внутри себя.
Сняв с Коннела пиджак, она повесила его на спинку стула. С трудом справляясь с пуговицами, стянула рубашку и принялась за ремень брюк. Эмбер не сдержала вздоха радости, когда расстегнула молнию и высвободила твердый возбужденный пенис. При полном отсутствии опыта, она не испытывала смущения. "Каждая женщина когда-то делает это впервые", – говорила она себе. Ей невероятно повезло, что ее научит всему такой великолепный мужчина, как Коннел. В качестве эксперимента Эмбер провела пальцами по мощному стволу, но Коннел перехватил ее запястье и нахмурился.
– Нет, – сказал он, – нельзя трогать мужчину, когда он перевозбужден. Если я потеряю контроль, ты рискуешь лишить себя главного удовольствия.
Эмбер не стала упрекать его в излишней анатомичности, хотя для нее секс не ограничивался физическим удовлетворением. Мысль о том, что ее прикосновение имеет такую силу, привела ее в восторг. Эмбер предпочла подчиниться, поскольку не могла аргументировать свою точку зрения и не хотела вступать в спор. Она молча наблюдала, как Коннел натягивает презерватив. Он включил душ и сверху на них обрушились теплые струи.
Сладкие эмоции захватили Эмбер, когда Коннел обнял ее, прижал к себе, и она прильнула к его влажной, шероховатой от волос груди. Наклонив темноволосую голову, он жадно захватил губами набухший сосок. Эмбер чуть не задохнулась, чувствуя, как пальцы Коннела скользнули в промежность. Она не понимала причины захлестнувшего ее жара: то ли виноваты были струи горячей воды, то ли жар исходил изнутри. Запрокинув голову и подчиняясь ритму движений, Эмбер отдалась во власть невероятных ощущений.
Коннел дважды доводил ее до оргазма. Один раз, когда был глубоко внутри ее, но второй раз внезапно: она не ожидала, что это будет так скоро. Только что Эмбер таяла в объятиях Коннела, как вдруг ее тело пронзил сильнейший спазм, и она задохнулась в экстазе. Эмбер все еще пыталась восстановить дыхание, когда Коннел приподнял ее, дожидаясь, чтобы она обвила ногами его бедра и обняла за шею, потом, прижав к стене, он медленно вошел в нее.
Он был такой большой. Эмбер издала слабый стон. Такой большой, что целиком заполнял ее, словно они созданы друг для друга. Ее тело идеально подходило для того, чтобы принять его и только его. Эмбер чувствовала, как внутри снова нарастает возбуждение, и уловила его ответную реакцию – они были неразделимы. Когда она достигла пика, Коннел не сдержал хриплого вздоха, и его тело содрогнулось в оргазме. Потрясенная тем, что происходило с ними, она бессильно уронила голову ему на плечо, ощущая на губах соленый вкус слез.
Эмбер не открывала глаз, пока Коннел закутывал ее в пушистое полотенце. Вытерев досуха, он отнес ее в спальню. Нетерпеливой рукой сдернул одеяло, и красные лепестки роз разлетелись по персидскому ковру. Эмбер они напомнили огромные капли крови, и ее сердце почему-то болезненно сжалось. Уложив Эмбер на простыни, Коннел устроился рядом.
– Если не расчешу волосы, у меня на голове будет воронье гнездо, – пробормотала она.
– Хочешь заняться прической? – Губы Коннела касались ее шеи, поэтому голос звучал приглушенно. – Или предпочтешь что-то другое, более интересное?
Повернув голову и подставляя грудь под его поцелуи, Эмбер снова закрыла глаза. Выбор был очевиден.
– Что-то другое.
На этот раз они занимались любовью не спеша, как в замедленном кино. Вероятно, Коннел задался целью изучить пальцами все изгибы ее тела. Его поцелуи были ленивыми, а погружения – глубокими. Оргазм, казалось, длился целую вечность. Крепко обняв ее трепещущее тело, он лежал рядом, поглаживая все еще влажные волосы. Прижавшись щекой к его груди, Эмбер слушала глухие удары сердца.
Веки отяжелели, а тело будто налилось свинцом. Открыть глаза представлялось почти непосильной задачей, но Эмбер не терпелось задать еще один вопрос. С усилием она повернула к нему голову.
– Коннел?
– М-м-м?
Она поколебалась.
– Ты подумал, что я спрошу, почему ты до сих пор не женился, и удивился, что меня не интересовал ответ?
– И что?
– Теперь он меня интересует. – Эмбер упорно не отводила взгляд. – Почему?
Коннел убрал руку с ее головы, удивляясь, почему она повела себя так скучно и предсказуемо, почему напрочь разрушила сентиментальную атмосферу, в которую он погрузился. Позволь женщине немного интима, и ей захочется получить все. Возможно, наступило время преподать урок и поставить ее на место, несмотря на пережитый с ней великолепный секс. Он покачал головой в полном недоумении: у Эмбер отсутствовал опыт, но она оказалась удивительно темпераментной. Стоило дотронуться до нее, как его охватывала дикая, необузданная страсть. Впрочем, она не должна знать об этом. Коннел чувствовал, как бьется жилка на виске. Определенно она не должна знать.
– Удивляюсь, как человек с твоей биографией решил задать такой вопрос, – пробурчал он. – Для меня это все равно что на скачках делать ставку на хромую лошадь.
– Другой причины нет? Только потому, что все шансы против?
Коннела насторожила ее настойчивость.
– Задаешь слишком много вопросов, Эмбер, – тихо заметил он. – Мужчины не любят допросов сразу после секса.
Вероятно, по взгляду Эмбер догадалась, что его терпение на исходе.
– Ладно. Тогда почему бы нам не заняться сексом, – предложила она, не моргнув глазом.
Мысленно Коннел аплодировал ее непосредственности, думая о том, чего еще хотел бы проделать с Эмбер. Для начала можно подразнить ее интимными ласками лона или поставить на колени, прижаться бедрами к великолепным ягодицам и войти в нее сзади. Однако он все еще испытывал дискомфорт от своих откровенных признаний, и ему требовалось время, чтобы обрести контроль. Секс может подождать.
– Боюсь, не сейчас.
– Ты уверен? – разочарованно протянула Эмбер.
Откинув одеяло, Коннел встал, подошел к шкафу, взял в охапку джинсы и свитер, потом с сожалением повернулся к Эмбер:
– Мне придется немного поработать, а тебе надо отдохнуть – день был долгим. Разбужу тебя перед ужином. Хочешь куда-нибудь пойти? Или я могу заказать столик в одном из ресторанов отеля, если не возражаешь.
Эмбер смотрела на него в растерянности: меньше всего она думала о еде. Все, чего ей хотелось, – это лежать с ним рядом, нежась в его объятиях. Она мечтала о том, чтобы вместе заснуть, а проснувшись, увидеть его темную голову на подушке, поцеловать, заняться любовью. Однако, судя по решительному настрою, с которым он удалялся в гардеробную, у Коннела были совсем другие планы.
– Может быть, работа подождет?
– Извини, – сдержанно улыбнулся он. – Вероятно, ты забыла, что я зарабатываю деньги на твою красивую жизнь.
Замечание явно было адресовано ей как напоминание о том, что она из категории людей, живущих за чужой счет. Эмбер без труда уловила намек. Она обиженно замолчала, глядя в удаляющуюся спину мужа. Удивительно, как совершенно обнаженный мужчина может олицетворять мощь и власть, думала она, наблюдая за плавным движением бледных ягодиц и сильных ног. Это напоминало ей поэзию движения, безмолвный танец. Мысленно Эмбер просила его подарить ей хоть один взгляд, но Коннел вышел не оглянувшись.
Глава 11
Дальнейшие события напоминали игру в кошки-мышки, и в этой игре не было правил. Несмотря на шутливое замечание Эмбер об отсутствии ограничений, их было предостаточно.
Не задавай вопросов.
Не планируй будущего.
Не испытывай эмоций. Это было особенно тяжело. Кроме физического влечения, ей не дозволено испытывать к загадочному и прекрасному мужу никаких чувств, потому что он их просто не потерпит.
Однако Эмбер скоро поняла, что не способна мгновенно переключать эмоции на "горячо-холодно", как это удавалось Коннелу.
Вечером того же дня Коннел разбудил ее, нежно поглаживая грудь ладонью. Следующий час они самозабвенно занимались любовью, а потом спустились в один из ночных ресторанов отеля. Мерцающие лампы на темно-синем потолке удачно имитировали звезды, а экзотические цветы на столах полыхали огненно-красным и бордовым. Хотя администрация очень строго охраняла личную жизнь постояльцев, кому-то в ресторане удалось заснять новобрачных на мобильный телефон, и на утро фотография появилась в прессе. Эмбер было смешно смотреть на нее. Или грустно? Коннел склонился, внимательно слушая, что говорит Эмбер. На мгновение могло показаться, что ему действительно интересно. Но это фальшь и чистое притворство. Коннелу важно произвести впечатление, чтобы для общества молодожены выглядели счастливыми. Пусть даже это не соответствует действительности.
Через пять дней относительно мирного сосуществования и почти непрерывного секса, молодая пара переехала в особняк Коннела в Ноттинг-Хилле. Эмбер оказалась в новой для себя обстановке. Она не могла привыкнуть к высокому четырехэтажному дому, выходящему окнами на площадь с красивым сквером в центре. При других обстоятельствах она бы наслаждалась роскошным окружением, но Эмбер не находила себе места среди вещей Коннела. Здесь, кроме одежды, ей не принадлежало ничего. Вокруг была его территория, и Коннел не хотел и не считал нужным изменить что-либо в угоду ей. Впрочем, какой смысл, если она покинет этот дом через три месяца, когда истечет срок их короткого супружества?
– Придумала ли ты, чем займешься, когда я уйду на работу? – вопросительно поднял брови Коннел, закончив объяснять, как включать сложную новомодную кофейную машину.
Эмбер ничего не приходило в голову. Шопинг потерял для нее былую привлекательность, а прежний круг общения совсем перестал интересовать. Нетрудно догадаться, что ей хотелось проводить время с одним-единственным человеком – своим мужем, но он не разделял ее энтузиазма. В отличие от Эмбер, жизнь Коннела была четко регламентирована. Возможно, он просто не испытывал к ней чувств, кроме физического влечения и ответственности.
После утреннего секса он отправлялся в офис. Эмбер завидовала Серене, которая видела Коннела весь день, в то время как ей оставалось несколько вечерних часов после его возвращения. Немного утешало то, что стояла теплая майская погода, и Эмбер могла проводить много времени на воздухе. Она брала альбом для эскизов или книгу, шла в сквер и садилась на скамейку возле клумбы с лилиями, наслаждаясь их душистым ароматом.
Так прошло две недели. Она получила письмо от отца, переданное ей Мэри-Элен. Отец писал, как он рад известию о том, что она вышла замуж за Коннела.
"Он всегда восхищал меня. Возможно, Коннел – единственный мужчина на планете, способный справиться с тобой".
Как ни странно, слова отца вызвали слезы, потому что она была совершенно согласна с ним. Кто, кроме Коннела, мог заставить ее удовлетворенно мурлыкать, как кошка? Разве часы, которые удавалось урвать наедине с властным ирландцем, не напоминали райское блаженство?
Эмбер приходилось напоминать себе, что Коннел смотрит на их отношения совсем иначе. Для него их вынужденный брак – обуза, которую он терпит ради старого долга к отцу и в силу гипертрофированного чувства ответственности.
Стараясь не думать о будущем, Эмбер тем не менее возвращалась к мысли о том, чего она лишится, когда все закончится. В первую очередь, конечно, секс. Однако были и другие, не менее приятные вещи. Например, завтрак в постели по выходным или поцелуй среди ночи, которым Коннел будил ее. Прогулки по Лондону, когда ты видишь знакомый город глазами другого человека, даже если твой компаньон предпочел бы в это время оказаться не здесь, а где-то еще.
Приготовив себе чашку кофе, Эмбер выглянула в окно на тихую улицу Ноттинг-Хилла. Прошлой ночью она проснулась на рассвете оттого, что вдруг в полной мере осознала неизбежность расставания. Впервые у нее хватило смелости признать это. Страх вполз в сердце, как взломщик, проникший в дом через подвальное окно. Эмбер охватило отчаяние, когда она поняла, что любит Коннела и хочет сохранить их брак. Более того, она готова приложить все усилия, чтобы удержать Коннела, иначе всю оставшуюся жизнь будет сожалеть, что позволила ему уйти.
В отчаянной надежде повернуть время вспять, доказать, что она не легкомысленная пустышка, Эмбер начала готовить мужу по вечерам изысканные блюда. Ей пришлось вспомнить все, чему ее учили когда-то на незаконченном курсе кулинарии, и она подавала изумленному Коннелу отменное сырное суфле или мягкие меренги во французском соусе.
Эмбер стала читать в журналах раздел мировых новостей, чтобы обсуждать их за ужином. Иногда ей казалось, что она напоминает карикатуру на старомодную домохозяйку, но ей было безразлично. Короче говоря, она делала все, чтобы доказать Коннелу, что она не прежняя ветреная Эмбер, которую друзья-гуляки выносят на руках из ночных клубов.
Напрасно она рассчитывала на драматический перелом в отношениях. Ее сексуальный, но сдержанный в эмоциях муж по-прежнему держал дистанцию. Несмотря на то что Эмбер наслаждалась мощным физическим влечением, не угасавшим между ними, она ловила себя на мысли, что немного разочарована, когда ей приходится разогревать остывшую еду, потому что Коннел в середине ужина хватал ее на руки и тащил в спальню.
Вероятно, в какой-то момент он почувствовал ее беспокойство, поскольку однажды утром он задержался у двери перед уходом на работу.
– Ты слишком много времени проводишь у плиты в последнее время, – сказал он. – Думаю, пора сделать перерыв, как ты на это смотришь?
– Хочешь вежливо намекнуть, что тебе надоела моя стряпня?
Коннел поднял брови:
– Скорее завуалированный вопрос: не хочешь ли ты пойти сегодня поужинать в городе?
– В середине недели? – Эмбер старалась скрыть глупую радость, чувствуя себя Золушкой, которую пригласили на бал. – С удовольствием!
– Прекрасно, – сказал Коннел, глядя в окно на машину, поданную водителем к подъезду. – Закажи где-нибудь столик на восемь часов и сообщи в офис адрес ресторана. Я подъеду прямо туда.
Эмбер заказала стол и долго раздумывала над тем, что надеть. Она была взволнованна, как школьница, которую пригласили на первое свидание. О ресторане "Кло-Маджоре" много писали в прессе: его называли "самым романтическим заведением Лондона". Хотя слово "романтический" вызывало ироническую улыбку, но газеты отмечали, что там прекрасно кормят. Эмбер не требовала от Коннела сентиментальных чувств – он не способен на это, ей лишь хотелось, чтобы отношения продолжались.
Для вечернего выхода Эмбер выбрала простое, но сексуальное платье из облегающего бордового шелка. Она вся кипела от возбуждения, когда садилась в такси, чтобы ехать в Ковент-Гарден.
Однако настроение счастливого ожидания быстро развеялось: Коннел не появился в восемь. Не было его и в восемь двадцать. Поджав губы, Эмбер покачала головой, когда официант предложил ей второй бокал шампанского. Она уже выпила один на пустой желудок, и голова немного кружилась. Ей было неловко сидеть за столиком одной, когда вокруг пары и группы посетителей разговаривали и смеялись. Расположенный рядом с всемирно известным рынком, стилизованный под старину зеркальный зал напоминал сад: с потолка свисали гирлянды белых цветов, так похожих на живые, что хотелось потрогать их руками или сорвать веточку. Эмбер была далека от того, чтобы любоваться волшебно-сказочным интерьером – ее охватила паника. Почему она решила, что приглашение в ресторан вдруг все изменит к лучшему? Почему Коннел надумал вызволить ее из крошечного мирка, где держал до сих пор? Соизволит ли объяснить, если вообще появится здесь? Эмбер незаметно взглянула на часы: она не хотела выглядеть так, словно ее обманули и партнер не придет. Но что, если…
Наконец, спустя тридцать пять минут после назначенного времени, в дверях возникло замешательство, и на пороге появился Коннел. Все головы повернулись к нему, когда он решительно направился к ней и сел за стол, игнорируя предложенный официантом бокал шампанского.
– Ты опоздал, – сказала Эмбер.
– Знаю и приношу извинения.
– Что случилось? Уж не Серена ли тебя задержала?
Он нахмурился:
– Не знаю, на что ты намекаешь, Эмбер, не буду даже гадать. У меня был разговор с принцем Лучано. Я не мог прервать беседу, сказав, что меня ждут в ресторане.
– Тебе не пришло в голову пригласить меня для участия в переговорах, учитывая, что я присутствовала на первом показе картины?
Коннел уставился на нее в недоумении. Эмбер разозлилась – она имела на это некоторое право. Но чего она хочет? Он не собирался опаздывать, но не ожидал, что ему позвонит наследный принц Мардовии, чтобы обсудить детали сделки. С какой стати ему привлекать Эмбер для участия в переговорах, если ее это не касается и никогда не будет касаться. Скоро она покинет его. Их брак останется в прошлом. Понимает ли она, что он держит дистанцию между ними для их общего блага? По этой причине он не допускает эмоционального сближения и не возвращается к откровенному разговору, когда открылся ей больше, чем кому бы то ни было. Чувство уязвимости до сих пор не покидает его. Какой смысл в сближении, если их связь подходит к концу? Кроме того, Коннел вообще никогда ни с кем не был близок.
Однако на деле ему совсем нелегко давалась дистанция с женщиной, на которой он женился. Ему было трудно днем забыть о том, как обнимал ее ночью. Коннела пугала мысль, что он близок к тому, чтобы утратить контроль. Сжав губы, он снова поклялся, что больше никогда не позволит эмоциям взять верх над рассудком.
– Тебе даже в голову не приходило, – продолжала Эмбер дрожащим голосом, – потому что я ничего не значу для тебя, правда? Пустое место!