– Объяснимо, – твердо повторила она. – Но спонтанно. Это был единичный случай. Ты предлагаешь повторять его снова и снова. Это невозможно.
– Я не предлагаю тебе делать ничего такого, чего мы не делали раньше. – Его тон был мягким, но настойчивым.
– Нет, Ласло, – возразила она. – Я не делала этого раньше. У меня не было интрижки с мужем, с которым я не общалась много лет. С мужем, который меня не любит и который по странному стечению обстоятельств стал моим боссом. Все это неправильно по многим причинам.
На его лице появилась теплая улыбка, которая согрела ее подобно солнечным лучам.
– Нет, Пруденс. Это не может быть неправильно. То, что происходит между нами, удивительно и всепоглощающе. Я не знаю, сработает ли мой план, но, когда я держу тебя в своих объятиях, у меня возникает такое чувство, будто у нас нет друг от друга никаких секретов. Между нами существует незримая, но прочная связь. Я говорю не только о физическом влечении. Мне нравится проводить с тобой время.
Пруденс знала, что ей следовало отклонить его предложение, но искушение было слишком велико. Если она не будет осторожной и рассудительной, ее предаст собственное тело.
– Только когда это тебе нужно, – произнесла она с укором.
Прочитав в ее взгляде сомнения, Ласло едва удержался от того, чтобы не заключить ее в объятия. Он мог бы страстно целовать ее до тех пор, пока она не утратит желание сопротивляться, но у него появилась идея получше.
Глава 7
– Пойдем со мной. Я хочу кое-что тебе показать.
Ласло протянул Пруденс руку, и она ее приняла. Они медленно шли по жесткой траве, пока не добрались до небольшой группы невысоких деревьев с поникшими ветвями. Остановившись, он отпустил ее руку.
– Зачем мы сюда пришли? – спросила она.
– Чтобы с ним встретиться.
– Встретиться? С кем? Мы же находимся посреди луга.
– Мы встречаемся с моим кузеном, – улыбнулся Ласло. – И это не луг, а наш яблоневый сад, – сказал он, снова взяв ее за руку. – Много лет назад в замке делали свой собственный сидр.
Пруденс насторожилась:
– С твоим кузеном? Ему не будет неловко? Он ведь знает, что мы с тобой женаты.
– Расслабься. Это другой кузен. У меня около тридцати двоюродных братьев и сестер. – Протянув руку, он убрал ей за ухо прядь волос. – Его зовут Михай, и он не знает, что мы женаты. Об этом знают только мой кузен Матиас и мой двоюродный дедушка. Их здесь нет, но они в любом случае никому ничего не сказали бы. Скорее Бешник проболтается, чем они. – Не отпуская ее, он приложил свободную руку козырьком ко лбу и вгляделся в даль. – Михай уже едет.
Присмотревшись, Пруденс увидела мужчину, едущего верхом на белой лошади. Ласло помахал ему рукой.
– Михай! Как дела? – крикнул он, когда всадник приблизился.
Увидев за его спиной фургон, украшенный деревянной резьбой, Пруденс изумленно уставилась на него:
– Ничего себе. Это же дом на колесах, не так ли?
Она посмотрела на Ласло, и тот кивнул. Затем он отпустил ее руку и подошел к своему кузену, который к этому моменту уже спешился. Мужчины обнялись и похлопали друг друга по спине. После этого Ласло повернулся и подозвал к себе Пруденс.
– Михай, это Пруденс, – сказал он своему кузену. – Она работает на моего дедушку. Пруденс, это мой кузен Михай. Он мне как брат. Мы с ним хорошие друзья. Только не позволяй ему петь для тебя.
Михай наклонил голову набок и улыбнулся:
– А ему не позволяйте играть для вас на гитаре. – Он поморщился. – У меня до сих пор проблемы со слухом. Ласло, куда ты хочешь поставить фургон? Мне нужно ехать назад. – Он глуповато улыбнулся Пруденс. – Моя жена сейчас рожает пятого ребенка, и я должен как можно скорее вернуться домой.
Мужчины быстро установили фургон среди яблонь, после чего Михай сел на лошадь, попрощался и уехал.
– Интересно, что внутри фургона, – сказала Пруденс Ласло.
– Так зайди туда. Там есть кровать, комод и плита.
Пруденс поднялась по ступенькам в фургон. На его стенах были нарисованы замки и розы, на кровати лежали яркие подушки. Сглотнув, она вернулась вниз.
– Ну? Что скажешь? – спросил Ласло после небольшой паузы. Его лицо при этом было напряжено. Тогда Пруденс вспомнила, как когда-то он обвинил ее в том, что она избегает его родных. Очевидно, он хотел узнать, что она думает о его кузене.
– Мне он показался милым, – улыбнулась она.
Ласло рассмеялся:
– Я имею в виду не Михая, а фургон. Тебе он понравился?
– Да.
– Ты говоришь искренне или просто пытаешься быть вежливой?
– Разумеется, я говорю искренне. Внутри фургона очень красиво. Тебе повезло, – подразнила его она. – У тебя есть и замок, и фургон. Не слишком ли жирно будет?
Он улыбнулся, но тут же посерьезнел.
– На самом деле фургон не мой. Я обустроил его для другого человека.
– Для кого? – прошептала она, но тут же нашла ответ на свой вопрос. – Для меня?
Ласло кивнул:
– Этот фургон должен был стать моим свадебным подарком тебе. – Он не собирался говорить Пруденс, что этот фургон предназначался для нее. Он просто хотел показать его ей, чтобы она смягчилась. Только женщина с каменным сердцем не увидит романтику в цыганском доме на колесах. – Но жить, очевидно, мы в нем не стали бы.
– Почему? Там есть все, что нужно. Жить там, должно быть, романтично.
– Там есть все, кроме водопровода и туалета. В отсутствии возможности помыться нет никакой романтики.
– Почему Михай сохранил этот фургон?
– Они с моим дядей реставрируют цыганские фургоны, – ответил Ласло. – Когда я сбежал из коттеджа на днях, я отправился к своему дяде. Там я вспомнил про свой фургон. Я не смог забрать его сразу, потому что у него было сломано колесо. Михай сказал, что починит его и привезет сюда. – Он пристально посмотрел на Пруденс: – Я хотел, чтобы ты увидела фургон перед тем, как уедешь.
Внутри у Пруденс все упало, и она мысленно отругала себя. Разумеется, она уедет отсюда, когда закончит работать. Ласло согласился с ней развестись. Но тогда почему ей вдруг стало так холодно, словно солнце внезапно перестало светить? Прогнав от себя эти мысли, она спросила:
– Фургон действительно мой? Я могу в нем переночевать?
Ласло так долго не отвечал, что она подумала, что он ее не услышал, но затем он кивнул.
– Я имела в виду, с тобой, – добавила она, немного помедлив.
Воздух между ними наэлектризовался. Их взгляды встретились, и у нее перехватило дыхание. Ласло медленно подошел к ней и запустил пальцы в ее волосы.
– Ты хочешь, чтобы я остался на ночь в твоем фургоне? Ты уверена? Между нами все так сложно.
Отстранившись, она протянула ему руку:
– В таком случае мы постараемся все делать просто. Давай ограничимся тем, что у нас получается лучше всего.
Затем она взяла его за руку и повела к фургону.
Пруденс разбудило пение птиц. Фургон был наполнен ярким и теплым солнечным светом. Какое-то время она лежала на спине и наслаждалась приятной болью, которая разливалась внутри ее. Затем она перевернулась на бок, вытянула руку в сторону и провела ей по простыне. Она была еще теплой и сохранила запах Ласло.
Последнюю неделю они все свое свободное время проводили в постели. Поначалу, когда она лежала ночью без сна в его объятиях после долгого марафона страсти, она боялась, что с наступлением утра чары рассеются, и они снова станут противниками. Но с каждым днем этот страх становился все слабее. Утром они продолжали вести себя как молодожены. Их отношения казались ей такими естественными, что она быстро ко всему привыкла.
Обычно Ласло просыпался раньше нее и приносил ей завтрак в постель. Иногда он просто лежал рядом, ждал, когда она проснется, или будил ее поцелуем. Он заставлял ее чувствовать себя смелой, обновленной и более энергичной, чем когда-либо.
Пруденс закусила нижнюю губу. Скоро все закончится, и она вернется в Англию к своей привычной жизни без страсти. Жизни без Ласло.
Вздохнув, она перебралась на край кровати и села. Она целую неделю жила настоящим, изо всех сил стараясь не думать о том, что будет дальше, и игнорируя щемящее чувство, которое возникало у нее в такие минуты, как эта. Если ее сердце вновь будет разбито, она не сможет никого в этом винить, кроме самой себя. Ласло не предлагал ей ничего, кроме секса. Цель их романа – пресытиться друг другом, чтобы продолжить жить дальше, забыв друг друга навсегда. Но, несмотря на то, что они много занимались сексом, ее влечение к нему нисколько не ослабло. Напротив, каждая минута, проведенная с ним, лишь напоминала ей о том, почему она влюбилась в него семь лет назад.
– Обычно я не люблю говорить о делах за едой, но мне бы хотелось узнать, Пруденс, как продвигается ваша работа, – сказал Янош, сидящий во главе стола.
Пруденс положила вилку. В словах хозяина замка не было ничего необычного, но, услышав странное напряжение в его голосе, она помедлила с ответом. Янош выглядел усталым, и это ее встревожило.
– Это только начало, но определенные подвижки уже есть.
Посмотрев на своего дедушку, Ласло нахмурился:
– Ты сегодня бледный, дедушка. Ты хорошо себя чувствуешь?
Янош кивнул:
– Я в порядке, Лаци. Я просто глупый старик.
– Это не так, – возразил Ласло. – Скажи, тебя что-то тревожит.
Пожилой мужчина покачал головой:
– Все нормально, правда. Просто каталогизация, похоже, займет больше времени, чем я ожидал.
Пруденс охватило чувство вины. Всю эту неделю она была так поглощена Ласло, что все остальное, включая работу, отошло на второй план.
– Пожалуйста, не беспокойтесь, Янош, – быстро сказала она. – Мне следовало предупредить вас о том, что этот этап работы всегда продвигается медленно. В документах всегда много пробелов.
– Особенно когда коллекция принадлежит старому дураку, который не помнит, где, когда или у кого он купил тот или иной предмет искусства? – спросил Янош.
Пруденс покачала головой:
– Вовсе нет. Удивительно, но многие владельцы, чьи коллекции стоят сотни тысяч фунтов, вообще не имеют никаких записей.
– Им нужна помощь Пруденс, – улыбнулся Янош.
– Им придется обойтись без нее, – сказал Ласло. – Она наша.
Его глаза блестели, и Пруденс так разволновалась, что чуть не потеряла нить разговора.
– Мне жаль, что вы беспокоились, – извинилась она, прокашлявшись. – Уверена, Эдмунд будет рад обсудить с вами процесс каталогизации.
– Думаете, я могу поговорить с ним по телефону? – спросил Янош.
– Конечно. Он будет очень рад. – Она закусила губу. – Мне не всегда по душе то, что говорит мой дядя, но он чаще всего бывает прав.
– Правда? – спросил Ласло, пристально глядя на нее. Его черты были спокойны, но глаза сверкали от гнева. – Очевидно, у твоего дяди полно талантов. Нам несказанно повезло, что мы имеем возможность с ним пообщаться.
Ласло почувствовал приступ тошноты. Подумать только! Эдмунд Сеймур – дядя Пруденс! Как она посмела предположить, что он, Ласло, позволит этому человеку высказать свое мнение?
– Дедушка, я сам со всем этим разберусь, – мягко произнес Ласло. – Думаю, что тебе нужно как следует отдохнуть. – Протянув Яношу руку, он помог ему подняться. – Ты можешь устроиться поудобнее и почитать один из бесконечных русских романов, которые ты так любишь.
Игнорируя все возражения пожилого мужчины, он вывел его из комнаты.
– Нет, дедушка, я настаиваю на том, чтобы ты отдохнул. Мы сами справимся. – У двери Ласло остановился и холодно посмотрел на Пруденс: – Не звони пока своему дяде. Я хочу сперва поделиться с тобой своим собственным мнением. Жди меня здесь.
Когда они ушли, Пруденс отодвинула от себя тарелку. Ласло, очевидно, разозлился на нее, но она не знала, по какой причине, и терялась в догадках. Как же ее всегда раздражали перемены в его настроении!
Через десять минут она раздраженно покачала головой и поднялась из-за стола. Похоже, Ласло забыл о том, что хотел с ней поговорить. Ей, в отличие от него, нужно работать. Но сначала она позвонит своему дяде.
Ласло догнал ее, когда она подходила к коттеджу.
– Какого черта ты ушла? Я же велел тебе ждать!
Его взгляд по-прежнему был полон ярости.
Она сохранила внешнее спокойствие и пожала плечами:
– Я ждала, но ты не пришел. Мне нужно сделать кое-какие записи, так что если ты не возражаешь…
– Возражаю. Нам нужно поговорить.
– Я сейчас правда буду занята. Может, поговорим позже?
Резко повернувшись, Пруденс поднялась на крыльцо и открыла дверь. Прежде чем она успела ее закрыть, Ласло проследовал за ней в гостиную.
– Что ты делаешь? – возмутилась она. – Ты не можешь вот так сюда ворваться!
– Не смей никогда от меня уходить. Я велел тебе ждать!
Его приказной тон вывел ее из себя.
– Я ждала. Но если ты думал, что я буду сидеть там целый день…
– Дедушка расстроился, и я пытался его успокоить. Но тебе это, наверное, безразлично, – холодно произнес он.
– Это неправда, Ласло. Мне небезразлично благополучие твоего дедушки. Я хочу ему помочь. Именно поэтому я собираюсь позвонить дяде Эдмунду.
Ласло решительно покачал головой:
– Ты этого не сделаешь, если не хочешь потерять работу!
Пруденс была в замешательстве. Наверное, Ласло спятил. Это было единственное объяснение, которое пришло ей на ум.
– В чем проблема? Я тебя не понимаю. Если бы Эдмунд не заболел, он бы сам сюда приехал. Тебя это устраивало, но сейчас ты почему-то запрещаешь мне ему звонить. Знаешь, иногда для того, чтобы решить проблему, нужно просто выслушать другую точку зрения. – Увидев на лице Ласло презрительную усмешку, она добавила: – Твоя главная проблема состоит в том, что ты так уверен в собственной правоте, что не допускаешь наличия другой точки зрения.
– Это неправда, – произнес он обманчиво мягким тоном. – Я знаю все о других точках зрения. Особенно если дело касается твоего дяди.
Пруденс часто заморгала:
– Что ты имеешь в виду? Ты никогда даже не разговаривал с моим дядей. С ним говорили твой дедушка и Якоб.
Ласло мрачно улыбнулся, и у нее перехватило дыхание.
– Я говорил с ним, но не о каталогизации.
– Я по-прежнему ничего не понимаю.
– В таком случае позволь мне все тебе объяснить. Семь лет назад я пришел к тебе домой. Я хотел с тобой поговорить.
Сердце Пруденс замерло на мгновение.
– Я тебе не верю, – пролепетала она.
– От этого мои слова не перестанут быть правдой.
– Ты лжешь, – прошептала она, хотя уже поняла, что это не так. Его взгляд, полный гнева и горечи, был красноречивее любых слов.
– Тебя не было дома. Ты отправилась за покупками. – Последнее слово он произнес так, словно оно было грязным ругательством. – Как ты думаешь, что я почувствовал, когда узнал, что, пока я сидел в полицейском участке, моя жена ходила по магазинам? – Он невесело рассмеялся. – Прости. Ты ведь не знала, что мы с тобой женаты.
Пруденс сжала руки в кулаки. До этого момента она не собиралась упоминать о его аресте, но его презрение пробудило застарелую боль и страх.
– А что еще мне оставалось делать? Между нами все было кончено. Твои проблемы с законом меня не касались.
– Полицейские забрали меня в участок и допросили. Выяснив, что я не причастен к тому, в чем они меня подозревали, они меня отпустили. Но ты этого не знала, потому что отправилась за покупками, – произнес он с укором.
– Между нами все было кончено…
– Нет, не кончено. Мы просто поссорились. Ты правда думала, что я позволю тебе вот так просто отказаться от нашего брака?
Пруденс покачала головой:
– Я спросила тебя, как много усилий ты готов приложить, чтобы сохранить наш брак. – Ее голос сломался. – Ты помнишь, каким был твой ответ? Ты сказал, что вообще не готов делать над собой усилия.
– Я просто на тебя разозлился. Я только что вернулся. Я устал и хотел принять душ.
– И это означало, что ты мог положить конец нашим отношениям?
– Нет. Поэтому я и отправился к тебе сразу, как только меня выпустили из участка. Ты не пришла ко мне, чтобы узнать, в порядке ли я. – Замолчав, он раздраженно посмотрел на нее. – Я знаю, что ты не считала наш брак настоящим. Да, мы поругались, но неужели ты не чувствовала, что связана со мной?
Горечь в его тоне подействовала на нее как пощечина.
В комнате воцарилась тишина. Затем Ласло ее нарушил:
– Я не мог понять, что изменилось. В тот день ты была другой. Не похожей на себя обычную. – Он смерил ее суровым взглядом, от которого ей стало не по себе. – Но затем я встретился с твоим дядей, и все сразу встало на свои места. – Он мрачно улыбнулся и кивнул. – Кстати, ты права насчет его точек зрения. Мне не понравилось его мнение. Оно меня расстроило, но, признаться, ничуть не удивило. Разве оно могло меня удивить? Я уже слышал его раньше.
Пруденс не могла пошевелиться, словно ее парализовал его яростный взгляд.
– Я не понимаю…
– А я думаю, что понимаешь. Когда нужно решить проблему, полезно выслушать другую точку зрения.
Пруденс узнала собственные слова, и ее бросило в дрожь.
– Было так странно услышать от него твои слова. Это было безупречное представление. Должно быть, ты много репетировала.
– Н-нет, – пролепетала она. – Все было совсем не так.
– Все было именно так, Пруденс. Или ты хочешь мне сказать, что он посоветовал тебе остаться с твоим парнем?
– Нет.
Глядя на ее бледное, как полотно, лицо, Ласло почувствовал угрызения совести.
– Тебе следовало подождать и выслушать меня, но ты этого не сделала. Ты предпочла выслушать человека, который никогда со мной не встречался, но презирал меня. – Ласло наклонился вперед. – Ты знаешь, что он назвал меня лжецом и шарлатаном? Сказал мне, что все знает о таких, как я.
Ласло мрачно рассмеялся, и щеки Пруденс вспыхнули.
– Он сказал это вовсе не потому, что в твоих жилах течет цыганская кровь, – сказала она.
– Я тебя умоляю, Пруденс. Думаешь, я идиот?
Она покачала головой:
– Нет, но я знаю, что он имел в виду совсем не это. Он просто беспокоился обо мне. Боялся, что все может плохо кончиться. Наверное, он думал, что я повторяю судьбу своей матери, и хотел этому помешать.
К ее глазам подступили слезы, и она отвернулась.
– Ты исчез на десять дней, Ласло. Я не знала, что и думать. Я оставила тебе множество сообщений. Однажды Эдмунд пришел с работы и застал меня плачущей. – Она издала сдавленный смешок. – Похоже, я его напугала. Я не рассказывала им с Дэйзи о нас. Просто сказала, что познакомилась на ярмарке с парнем. – Пруденс обвела взглядом гостиную. – Я поговорила с Эдмундом, и он дал мне совет. Но ему не удалось меня переубедить. Когда я после разговора с ним отправилась искать тебя, я все еще хотела сохранить наши отношения. Я сделала бы все, чтобы быть с тобой. – Ее нижняя губа задрожала, и она прикусила ее. – Но ты даже не попытался заверить меня в том, что тебе нужны наши отношения.