Видя, что она с трудом сдерживает слезы, Ласло нахмурился. Это была правда. Он действительно не вселил в нее уверенности. Теперь он понял, как последствия неудачного брака ее матери отразились не только на Пруденс, но и на Эдмунде с женой. Они вырастили Пруденс, заботились о ней. Ласло представлял себе, что почувствовал Эдмунд, когда узнал, что девочка, которая была ему как дочь, плачет из-за мужчины, который во многом похож на ее вероломного отца.
Тяжело вздохнув, Пруденс печально посмотрела на него:
– Эдмунд просто дал мне совет относительно того, как мне следует поступить. Но он также сказал, что решение должна буду принять я сама. – Ее глаза увлажнились. – И я его приняла. Я пришла к выводу, что ты не особенно дорожишь нашими отношениями, поэтому решила их разорвать. Эдмунд ни в чем не виноват перед тобой. Они с Дэйзи просто пытались меня защитить. Можешь думать, что хочешь, но правда состоит в том, что наши отношения разрушились не из-за других людей и их мнений, а из-за того, что у нас было слишком много секретов друг от друга. По правде говоря, мы были до конца откровенными друг с другом, только когда общались на языке ласк и поцелуев.
Ласло молча смотрел на Пруденс. Никогда еще она не казалась ему такой красивой и такой ранимой. Его переполняло чувство вины и сожаления. Семь лет назад он сказал ей, что никогда не простит ее за то, как она с ним поступила. Сейчас он понял, что это ему нужно просить у нее прощения. Что это он, ее муж и любовник, должен был укрепить ее веру в людей и, что самое главное, в саму себя. Он этого не сделал. Тогда она обратилась за поддержкой к единственному человеку, который всегда был рядом с ней и никогда ее не подводил.
– Ты, должно быть, очень любишь своих дядю и тетю, – наконец сказал он.
Ее взгляд наполнился теплотой.
– Они не идеальны, но они моя семья, Ласло, и я их люблю. Я доверяю им.
– Больше, нежели мне?
Его вопрос сбил Пруденс с толку. Она чувствовала себя опустошенной. Встретившись взглядом с Ласло, она поняла, что для него очень важен ее ответ. Для нее было бы намного проще солгать, чтобы успокоить его, положить конец этой ссоре и уйти зализывать раны. Но она так устала от лжи и недомолвок, поэтому набралась смелости и кивнула.
Его глаза цвета янтаря неистово засверкали.
– А что ты хотел от меня услышать? – строго спросила она. – Неужели прошлое ничему тебя не научило? Я хочу быть с тобой честной, и мне хотелось бы думать, что ты тоже этого хочешь. Мой ответ "да", Ласло. Я доверяю им больше, чем тебе и даже самой себе.
Ласло долго смотрел на нее, поджав губы.
– Я тоже хочу быть с тобой честным, – тихо произнес он наконец. – Ты была права, когда сомневалась во мне. Когда не доверяла мне.
Ошеломленно уставившись на него, она пробормотала:
– Что ты имеешь в виду?
– Я скрыл от тебя правду о своих венгерских корнях. Ты чувствовала, что я не до конца с тобой откровенен, и не доверяла мне. Принимая во внимание это и все мои исчезновения, я думаю, что у тебя были все основания для того, чтобы положить конец нашим отношениям. – Он глубоко вдохнул. – На самом деле меня удивляет то, что ты так долго оставалась со мной. – Протянув руку, он нежно погладил Пруденс по щеке. Его пальцы при этом слегка дрожали. – Я не всегда был добрым и справедливым. Когда ты со мной порвала, я сначала винил во всем твоего дядю, а потом тебя. – Он тяжело вздохнул. – Но в том, что произошло, я не могу винить никого, кроме самого себя. Я лишь усилил твои сомнения, а потом стал злиться на тебя за то, что ты мне не доверяла. Я был слишком зол, чтобы заглянуть в глубь проблемы. Прости меня за все, Пруденс. Я рад, что этот разговор состоялся. И еще я рад, что ты здесь, – добавил он после небольшой паузы.
По щеке Пруденс покатилась слеза, и у него защемило сердце.
– Не плачь! – сказал он, смахнув слезу кончиками пальцев. – Мы определенно сами все для себя усложнили. Я думал, что у нас все получится само собой, а ты была уверена в обратном. – Он взял ее лицо в ладони: – Но у нас с тобой не все так плохо, правда? Полагаю, в плане секса мы можем дать фору многим парам.
Здесь Пруденс не могла с ним поспорить. Им было хорошо в постели. Каждое выяснение отношений заканчивалось у них интимной близостью. По какой-то причине эта мысль вызвала у нее лишь досаду.
Посмотрев на нее, Ласло снова нахмурился. Он знал, что причинил ей боль, и ему больше всего на свете хотелось заключить ее в объятия, но, почувствовав, что может нарушить хрупкое понимание, зарождающееся между ними, не стал этого делать.
– О работе не беспокойся, – сказал он. – Позже я позвоню твоему дяде и поговорю с ним. Как ты думаешь, он узнает мой голос?
Пруденс медлила с ответом. Она понимала, что Ласло пытается все исправить. Ей не верилось, что он признал свою вину. Такое было впервые. Она улыбнулась и покачала головой. Судя по выражению его лица, он почувствовал сильное облегчение.
– Хорошо. Мне бы не хотелось, чтобы он примчался тебя спасать. Ты ведь тоже этого не хочешь, правда?
– Не хочу.
Он очаровательно улыбнулся и стал похожим на того Ласло, в которого она когда-то влюбилась.
– Обещаю хорошо себя вести и не говорить ничего такого, что могло бы вывести тебя из себя.
– Давай не будем искушать судьбу, – рассмеялась Пруденс.
– Откуда такая суеверность, моя дорогая женушка?
Он сказал это в шутку, но ласковое обращение зажгло в ее сердце огонек надежды.
Запретив себе придавать значение его словам, она посмотрела на часы. Ей лучше уйти, пока она не сказала ничего такого, о чем жалела бы потом.
– Наверное, мне следовало бы вернуться в замок и продолжить разговор с твоим дедушкой, но он обычно в это время отдыхает. Я не знаю, что делать…
– Возможно, я могу тебе с этим помочь.
Заключив Пруденс в объятия, Ласло взял ее руку, перевернул ладонью вверх, поднес ее к губам и медленно провел кончиком языка по линии жизни.
– Твоя кожа такая гладкая, что прочитать будущее сложно. – Его горящий взгляд скользнул по лицу Пруденс, и по ее телу прокатилась волна огненной лавы. – Но я вижу в твоей жизни высокого темноволосого мужчину.
Отдернув свою руку, Пруденс покачала головой и с трудом удержалась от смеха.
– Я бы не сказала, что Якоб высокий. Да и волосы у него светлые.
– Мужчина, о котором идет речь, не работает юристом. Он такой же умный, но только молодой и сексуально привлекательный.
– И у него явно завышена самооценка, – поддразнила его Пруденс. – Или может, ему просто нужно сходить к окулисту?
– Вполне возможно, что за годы, проведенные в этом мрачном замке, его зрение испортилось, – улыбнулся он, крепче прижав ее к себе. – Наверное, ему следует держать тебя там, где он может лучше тебя видеть.
С этими словами он запустил пальцы в ее волосы и накрыл ее губы своими.
Глава 8
Перебирая бумаги, лежащие у него на коленях, Янош издал торжествующий возглас и улыбнулся Пруденс:
– Наконец-то я это нашел. Какое облегчение! – Бросив взгляд на старинные часы в углу гостиной, он возмущенно покачал головой. – Даже не представляю, где сейчас Ласло. Иногда мне кажется, что Бешник обладает лучшими манерами, нежели он. Бешник, по крайней мере, знает, когда в этом доме принимают пищу.
Захлопнув свой ноутбук, Пруденс произнесла с некоторым смущением:
– Он сказал мне, что, скорее всего, немного задержится. У него какие-то дела на верхнем поле.
Ей все еще не верилось, что Ласло начал предупреждать ее о своих опозданиях.
– Думаю, мне нужно будет поговорить с вашим дядей.
– Зачем? – пробормотала она. – Есть какие-то проблемы?
Янош покачал головой и тепло улыбнулся:
– Не нужно так беспокоиться, дорогая. Я просто подумал, смогу ли я убедить его в том, чтобы он позволил вам остаться здесь навсегда. Я вами очень доволен. Во-первых, вы в одиночку справляетесь с массой бумаг, накопившихся за сорок лет. Во-вторых, что гораздо важнее, вы научили моего внука предупреждать вас о его опозданиях.
Пруденс чуть не поперхнулась кофе.
– Не думаю, что это моя заслуга, – произнесла она, краснея.
– Уж не моя точно, – рассмеялся Янош. – Но не беспокойтесь. Вам не придется всю жизнь провести в этом мрачном, старом замке. Я знаю, что в этом случае вы скучали бы по своей семье.
– Признаться, сперва я действительно скучала по дяде и тете, но вы сделали все для того, чтобы я чувствовала себя здесь как дома. Мне очень нравится ваш замок. В нем подходящая атмосфера для ваших сокровищ. Признаться, он напоминает мне одно из моих любимых мест – Музей Соуна в Лондоне. Архитектор Джон Соун когда-то жил в этом здании, наполненном прекрасными произведениями искусства и старинными часами. Это удивительное место. Эдмунд говорит, что оно служит мне чем-то вроде церкви. Когда мне грустно или когда я, напротив, испытываю большую радость, я прихожу туда. – Все часы в замке одновременно забили, и она вздрогнула от неожиданности. – Пора идти в столовую? Может, мне следует сначала сбегать вниз и предупредить Розу, что Ласло…
– Ласло что?
В комнату вошел Ласло в джинсах и серой толстовке. За ним следовал Бешник. Подойдя к своему дедушке, Ласло наклонился и поцеловал его в макушку, затем весело посмотрел на Пруденс и добавил:
– Что я умираю с голоду или что я пришел вовремя?
Плюхнувшись на диван, он уставился на губы Пруденс, и ее сердце учащенно забилось.
– Как дела, Пруденс? Ты тоже голодна?
Боясь, что Янош может обо всем догадаться, она ответила:
– Да. Пойду скажу Розе, что ты уже пришел.
– В этом нет необходимости, – мягко ответил он. – Перед тем как подняться сюда, я заглянул к ней на кухню. Да, кстати, мне звонил Якоб. Он сказал, что заедет сегодня часов в восемь.
Янош задумчиво посмотрел на своего внука:
– Невероятно. Ты не опоздал и не забыл передать мне сообщение от Якоба.
Ласло небрежно пожал плечами:
– Не понимаю, что здесь такого, дедушка.
Тот рассмеялся:
– Признаться, я не только приятно удивлен, но и слегка шокирован.
– Тоже мне повод, – пробурчал Ласло и перевел взгляд на Пруденс. – А ты что думаешь, Пруденс? Может ли барс переменить пятна свои?
В присутствии Яноша ей следовало помалкивать, но она захотела немного поддразнить Ласло.
– Не уверена. Ты сравниваешь себя с барсом? По-моему, ты больше похож на волка. Дрессированного волка, который зайдет в дом, но только в том случае, если оставить дверь распахнутой.
Ласло прищурился, и она подумала, что он действительно похож на хищника, готовящегося наброситься на жертву.
– Если я волк, означает ли это, что ты ягненок? – мягко спросил он, и сердце Пруденс подпрыгнуло.
Глубоко вдохнув, она сосчитала про себя до десяти и изобразила на лице непринужденную улыбку.
– Скорее, я какое-нибудь колючее и пугливое животное. Например, еж.
Губы Ласло растянулись в улыбке.
– Ежи не всегда колючие. Когда они чувствуют себя в безопасности, они расслабляются и опускают свои иглы.
– И что тогда происходит? – спросила она, дерзко вскинув подбородок. – Полагаю, их съедает волк?
Он поднял бровь:
– Все зависит от поведения ежа.
Пруденс бросило в жар.
– Он вас дразнит, дорогая, – сказал Янош.
– А как насчет вас, Янош? – поспешно спросила она, переведя взгляд на пожилого мужчину. – С каким животным вы себя ассоциируете?
Янош отложил бумаги, которые перебирал, и задумчиво нахмурил брови.
– Судя по состоянию моей памяти, я, скорее всего, золотая рыбка.
Все дружно рассмеялись.
– Ты обманщик, дедушка. Память у тебя гораздо лучше, чем у меня, – мягко произнес Ласло. – Что касается Пруденс, у нее тоже прекрасная память. Мне бы хотелось, чтобы она кое-что забыла. – Улыбаясь, он внимательно посмотрел на нее. Пруденс встретилась с ним взглядом, и его лицо внезапно посерьезнело. – На самом деле я бы хотел, чтобы она забыла многие вещи. Мне бы также хотелось многое изменить, – добавил он после небольшой паузы.
Его голос был напряженным, в нем слышались тревожные нотки, но выражение лица оставалось невозмутимым. У Пруденс засосало под ложечкой. Может, она приняла желаемое за действительное? Пока она терялась в догадках, Ласло внезапно поднялся и подошел к Яношу.
– Дедушка, у меня есть новости, и я хочу ими с тобой поделиться.
Янош рассмеялся и медленно покачал головой:
– Я чувствовал, что что-то произошло. Может, ты и похож на волка, но сегодня ты все утро был как кошка на раскаленной крыше. Давай выкладывай свои новости.
– Кайян приехал, – спокойно произнес Ласло, но его глаза весело блестели.
Пруденс вежливо улыбнулась. Она не знала, кто такой Кайян, но оба мужчины, очевидно, были рады его приезду.
– Он прибыл вчера, когда ты уже спал. Я помог ему установить фургон на северном поле. Все остальные должны приехать сегодня. В эти выходные Михай собирается крестить Павла. Они с женой попросили меня стать крестным, – улыбнулся он.
Янош медленно поднялся, заключил внука в объятия и похлопал его по спине:
– Поздравляю, Лаци. Быть крестным весьма почетно.
Пруденс хотелось обнять мужчину, в объятиях которого она проснулась утром, но, разумеется, она не могла этого сделать в присутствии Яноша.
– Я тоже тебя поздравляю, Ласло, – сказала она. – Каковы будут твои обязанности? Тебе придется принимать активное участие в жизни крестника?
Неожиданно его лицо помрачнело, и он пожал плечами:
– Возможно.
Подобная перемена настроения удивила Пруденс. Она чувствовала, как он отдаляется от нее, и не могла понять причину.
– Уверена, Михай захочет этого, – сказала она. – Видно, что он тебя очень уважает.
Пожав плечами, он, не глядя на нее, произнес безразличным тоном:
– Я его кузен. В качестве крестных цыгане всегда выбирают родственников.
– Я не знала.
– Откуда тебе знать?
Его слова подействовали на нее как пощечина. Внезапно почувствовав усталость, она закусила губу и отвернулась. Как она могла быть такой идиоткой? Как она могла подумать, что они стали ближе?
Янош, похоже, не замечал напряжения, повисшего между ними. Его лицо по-прежнему сияло.
– Он последователь великой традиции, Пруденс. И у его отца, и у деда по отцовской линии было много крестников. Уверен, что Ласло от них не отстанет. Все его очень любят. – Янош заговорщически посмотрел на Пруденс. – Общение с ребенком пойдет ему на пользу. Живя в мрачном замке вдвоем со стариком, он стал слишком серьезно относиться к жизни.
– Он может быть напряженным, – осторожно произнесла Пруденс.
– Вообще-то я все еще нахожусь в комнате, – заметил Ласло. Посмотрев на его лицо, она обнаружила, что его настроение снова изменилось. – Может, хватит меня обсуждать? У нас есть более важная тема для обсуждения. Нам нужно готовиться к приему гостей.
– В ближайшие несколько дней мы все будем очень заняты, – сказал Янош. – Вы тоже, моя дорогая, – улыбнулся он Пруденс. – Чужаков обычно не приглашают на цыганские торжества, но вы наша гостья, поэтому вас примут как члена семьи.
Пруденс почувствовала, как кровь отхлынула от ее лица. Ласло никак не отреагировал на слова Яноша. Наклонившись, он гладил Бешника. Наверное, он отвлекся и ничего не слышал. Если бы он все слышал, он определенно возразил бы, не так ли? Он вряд ли захотел бы, чтобы она присутствовала на их семейном празднике.
– Полагаю, Кайян захочет устроить после крещения вечеринку? – Янош посмотрел на Пруденс. – Кайян самый старший из всех членов семьи Циффра. Мы с ним вырастили Ласло.
Она кивнула и почувствовала облегчение, когда Ласло поднял на нее глаза и нахмурился. Слава богу! Сейчас он скажет Яношу, что они не могут ее пригласить на семейный праздник.
Но мгновение спустя он просто кивнул и сказал:
– Да, я думаю, что мы можем устроить его в сарае. Там более чем достаточно места для столиков и танцевальной площадки.
– Несомненно, праздник будет веселым, поскольку цыгане жить не могут без песен и танцев, – сказал Янош. – Вы сможете познакомиться со всеми родственниками Ласло.
Пруденс заставила себя улыбнуться:
– Вы очень любезны, но я не думаю, что мне следует навязываться.
Янош посмотрел на часы:
– Не говорите глупости. Ласло, переубеди, пожалуйста, Пруденс. Я пойду найду Розу, а потом мы выпьем по бокалу шампанского за здоровье малыша.
Когда он удалился, Пруденс обратилась к Ласло:
– Почему ты ничего не сказал? Ты же знаешь, что я не могу пойти на этот праздник!
Его глаза сузились.
– Ты правда не хочешь навязываться? Может, мне напомнить тебе, как ты получила назад эту работу?
– Разумеется, меня беспокоит не это, – сердито произнесла она. – Что, если меня кто-нибудь узнает?
Он пожал плечами:
– Мои родственники тебя не узнают, а если и узнают, то никто ничего не скажет. Те, кто тебя видел, вряд ли тебя вспомнят. Рядом с тем местом, где они в то время жили, ходило множество посторонних девушек. Сомневаюсь, что кто-то тебя запомнил.
Пруденс замерла в оцепенении. Как всего несколькими словами можно причинить такую сильную боль? Как он может быть таким бесчувственным и жестоким после того, как был с ней так нежен всего несколько часов назад?
– Я понимаю, – машинально ответила она. – Давай надеяться, что все будет так, как ты сказал. А теперь позволь мне пойти взглянуть на несколько красивых картин.
Пруденс поднялась и сделала шаг в сторону двери, но Ласло преградил ей путь.
– Прости меня! – неожиданно произнес он.
– Что ты сказал?
Его широкие плечи напряглись.
– Прости, – тихо повторил он. – Мне не следовало говорить тебе этих слов. На самом деле я так не думаю.
Пруденс была потрясена, когда увидела в его глазах боль и страх.
– Пожалуйста, не уходи, – пробормотал он.
– Тогда зачем ты мне это сказал?
– Не знаю. Наверное, хотел сделать тебе больно.
– Почему ты захотел сделать мне больно? Я думала, что мы уже прошли этот этап. Ты сказал, что хотел бы, чтобы я забыла многие вещи, и что ты сам хотел бы измениться.
– Все это было сказано от чистого сердца. – Его голос слегка дрожал. – Но, говоря с дедушкой о предстоящих крестинах, я думал о том, что столько лет скрывал от него правду, и о том, как плохо я обращался с тобой. В этом и была причина внезапной перемены моего настроения. – Он поморщился. – Я просто сомневаюсь, что смогу давать обещания, стоя перед толпой родственников.
Пруденс сглотнула. Она не привыкла видеть Ласло таким растерянным и не знала, как ему помочь.
– Почему ты в себе сомневаешься? – спросила она, взяв его за руку.
В течение нескольких секунд он смущенно на нее смотрел, затем сжал ее руку, и она с трудом сдержала слезы.
– Тебе определенно нет необходимости задавать мне этот вопрос.
Заглянув в его глаза, Пруденс, к своему удивлению, обнаружила, что забыла все плохое, что было между ними, и простила его. Ведь она его любит, а разве прощение не высшая форма любви?