- Конечно, дорогая, - согласилась та, внимательно посмотрев на девушку. - Я уверена, что ты привыкла развлекать сама себя.
Домине кивнула, вышла из столовой, миновала гостиную и, только оказавшись в холле, протяжно выдохнула, испытав невероятное облегчение. "Славу богу", - пробормотала она, чувствуя себя так, словно только что вырвалась из клетки с дикими львами, и, накинув пальто, выскочила во двор через боковую дверь, которой они с Мелани и Джеймсом воспользовались утром.
Погода стояла прохладная, но воздух был упоительно свеж, и Домине, подняв воротник и засунув руки в карманы, неспешно направилась к конюшне. Времени у нее было достаточно, никто ее не подгонял, и она с любопытством глядела по сторонам. Вокруг теснились разнообразные хозяйственные постройки, мужчина в рабочей одежде поливал из шланга загон для скота. Пока Домине, дрожа на ветру, стояла во дворе, из-за угла сарая вышла Мелани с ведром в одной руке и метлой в другой.
- Вот это да! - удивилась она. - Что это ты здесь делаешь?
- Пришла узнать, не нужна ли тебе моя помощь, - смущенно вымолвила Домине.
Мелани недоверчиво воззрилась на нее:
- Ты серьезно?
- Конечно серьезно. Миссис Мэннеринг сказала, что вам не хватает рабочих рук, и я подумала, что могла бы чем-нибудь помочь.
- Это ее идея? - с подозрением спросила Мелани.
- Нет, моя. Возможно, я кажусь не слишком крепкой, но могу заверить тебя, что в монастыре нам приходилось усердно трудиться. За нами никто не ухаживал. Мы сами застилали кровати и содержали свои комнаты в чистоте, а еще раз в неделю нас заставляли прибирать в столовой и комнате отдыха.
Мелани криво усмехнулась.
- Это немножко не то, - задумчиво сказала она. - Не боишься запачкать руки?
- Нет, - улыбнулась Домине. - Я даже думаю, что эта работа мне понравится, - призналась она.
Мелани пожала плечами:
- Что ж, твое дело. Но если Джеймс начнет ворчать по этому поводу, скажи, что я здесь ни при чем!
- Обязательно! - пообещала Домине и вслед за Мелани направилась к сараю.
Позже она обнаружила, что Мелани может быть довольно занимательной собеседницей. Ее язвительность, до сих пор избиравшая мишенью то тетушку Джеральдину, то Джеймса или Домине, теперь превратилась в добродушный юмор, и после того как Домине поскользнулась на залитом водой дощатом настиле коровника, оцарапала руки и коленки, вычищая курятник, и под конец случайно заперла себя в стойле с быком, девушки забыли свою прежнюю вражду.
Было довольно поздно, когда Домине покинула Мелани, оставив ее запирать свинарник, и вернулась в дом. В холле она с ужасом взглянула на свое отражение в зеркале. В волосах торчали соломинки, руки и ноги почернели от грязи, а туфли были так сильно перепачканы в навозе, что она даже не решилась ступить в них на ковер и сняла перед тем, как подняться по лестнице в свою комнату.
Первым делом девушка приняла горячую ванну, затем переоделась к ужину. У нее не было времени, чтобы превратить какой-нибудь из своих старомодных костюмов в вечерний наряд, и поэтому пришлось довольствоваться тем, что имелось. Она надела темно-красную юбку из крепа и белую блузку. Вопреки ожиданиям, результат ее не разочаровал. Но волосы по-прежнему приводили Домине в уныние. Коса выглядела так по-детски и неуклюже, что девушка в порыве отвращения распустила ее. Но лучше не стало. Волосы были слишком длинными, и в неопрятной копне она не находила никакого изящества. Порывшись в ящиках шкафа, она извлекла красный шифоновый шарф, подаренный ей на прошлое Рождество одной из подружек, и перехватила им волосы на затылке, но через несколько секунд в раздражении сняла его, отбросив и этот вариант.
В тот самый момент Лили объявила, что ужин готов.
Домине снова поспешно заплела косу и сбежала по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки. Все, кроме Джеймса, уже сидели за столом, и по плотно сжатым губам миссис Мэннеринг девушка поняла, что та в очередной раз успела повздорить с сыном.
- Ты опоздала, - резко произнесла миссис Мэннеринг и, словно извиняясь перед Ивонн за невоспитанность подопечной, развела руками. Когда она снова взглянула на Домине, выражение ее лица посуровело. - Сегодня ты опоздала к завтраку, к ленчу и к ужину. Неужели это так сложно - приходить вовремя? Разве я многого прошу?
- Мы не в гостинице, тетушка Джеральдина, - вкрадчиво вмешалась Мелани. - Если вы хотите, чтобы все строго подчинялись требованиям, вам придется бить в гонг за пять минут до того, как подают на стол!
Миссис Мэннеринг смерила племянницу презрительным взглядом:
- Спасибо за совет, но воспитанному человеку пунктуальность повредить не может, не так ли, Ивонн?
Ивонн явно была не в духе и с прохладцей в голосе откликнулась:
- По крайней мере, лучше прийти с опозданием, чем вовсе не явиться!
Миссис Мэннеринг тяжело вздохнула:
- Да, дорогая, мне ужасно неловко. Я бы не попросила тебя остаться, если бы знала, что…
- Избавьте меня от извинений, - отрезала Ивонн. - Теперь уже ничего не исправишь! В этот самый момент я должна была бы ужинать с Гамильтонами! А Джеральд Гамильтон не тот человек, которого можно безнаказанно игнорировать!
Мелани состроила гримасу Домине, и та с трудом сдержала смешок. Прислушиваясь к своим ощущениям, она неожиданно обнаружила, что уже не чувствует себя лишней в этом доме, во всяком случае, желание бежать из "Грей-Уитчиз" куда глаза глядят и то состояние безысходности, которое овладело ею днем, исчезли. Теперь чужой была Ивонн. Домине гадала, куда запропастился Джеймс. Уехал по делам? Или просто отказался от ужина?
- Подумать только! - не унималась Ивонн. - Он, оказывается, попросил подать ужин в кабинет! Неужели ему сложно было выйти к столу?
Мелани вздрогнула.
- Ты производишь слишком много шума, Ивонн, - насмешливо пробормотала она.
Домине поперхнулась чаем, и Мелани пришлось похлопать ее по спине.
Ивонн покинула "Грей-Уитчиз" сразу после ужина - укатила в красном спортивном автомобиле, даже не попрощавшись с Джеймсом. Миссис Мэннеринг тотчас удалилась к себе, сославшись на головную боль, а поскольку Мелани невозможно было оторвать от книги по разведению лошадей, Домине ничего не оставалось, как подремать перед телевизором и рано лечь в постель.
Прошло несколько дней. Домине редко виделась с Джеймсом Мэннерингом - тот погрузился в работу, постоянно связывался по телефону с Лондоном, и его мать ворчала, что телефонная компания скоро завалит их счетами. Она все еще злилась на сына за то, как он вел себя с Ивонн Парк, но Джеймс, похоже, не обращал на это никакого внимания.
Домине проводила время, исследуя окрестности и помогая Мелани на ферме. Отношения между ними окончательно наладились, - очевидно, Мелани считала, что подопечная Джеймса не представляет для нее опасности, пока тот занят работой. Когда девушки поближе узнали друг друга, Мелани призналась в любви к своему кузену и со вздохом добавила, что он был единственной причиной, по которой она терпела колкости Джеральдины Мэннеринг. Хотя Домине уже успела проникнуться к новой подруге симпатией и высоко ценила ее доверие, она не могла разогнать тревогу, вызванную ее словами. Впервые за последние девять лет Домине жила в обычном доме, в семье, и, возможно, именно поэтому она не хотела, чтобы ее опекун задумывался о женитьбе на ком-либо в данный момент. Во всяком случае, она сочла это объяснение разумным.
Погода оставалась теплой и безветренной, но по утрам уже начинало подмораживать. Домине всегда вставала рано и, оседлав Роузи - кобылу, с которой успела подружиться, - отправлялась на прогулку по вересковой пустоши. Иногда к ней присоединялась Мелани, но чаще всего девушка гуляла одна и уже не вспоминала о том, как разгневался Джеймс в то утро, когда она ускакала вперед, заставив его поволноваться. В конце концов, она никогда не забредала слишком далеко от дома и к тому же чувствовала себя вполне способной избежать общества отвратительных типов, которыми пугал ее опекун, если вдруг на них натолкнется.
И все же однажды утром она пережила несколько довольно неприятных мгновений, когда увидела, как к ней галопом приближается всадник. Незадолго до этого Долине спешилась, отпустив Роузи пощипать травку, и теперь в панике схватила кобылу под уздцы, готовая вскочить в седло и умчаться, но вдруг, к своему невероятному облегчению, узнала Винсента Морли.
- Эй, привет! - бодро крикнул он, так лихо заставив Гребца остановиться, что тот взвился на дыбы. - Какой приятный сюрприз!
- Я еще ни разу не видела вас на торфяниках. - Домине улыбнулась и отпустила поводья Роузи.
Винсент спрыгнул на землю.
- Вы хотите сказать, что часто гуляете здесь?
Домине кивнула.
- Ясно. Придется мне взять это на заметку и почаще выбираться на вересковые пустоши. - Он хитро подмигнул, и девушка рассмеялась в ответ.
- Обычно я приезжаю на этот холм, чтобы полюбоваться морем, - сообщила она. - Отсюда открывается чудесный вид.
- А вы бывали на побережье? В Витби или Скарбороу?
Домине покачала головой:
- Нет. Вообще-то я еще нигде не бывала. Мистер Мэннеринг пишет пьесу, а я стараюсь не отъезжать далеко от дома в одиночестве. Так что в основном занимаюсь тем, что помогаю Мелани на ферме.
- Святые Небеса. - изумился Винсент Морли. - А ваш опекун об этом знает?
Домине вздрогнула.
- Не уверена. Это важно?
- Ну, наверное, нет, - с сомнением протянул управляющий и нахмурился.
- Мне очень нравится эта работа, - искренне призналась Домине и, немного помолчав, вздохнула: - Здесь так хорошо, правда? Мне никогда не наскучат вересковая пустошь, море, этот покой…
Винсент покачал головой.
- Вы необычная девушка, - задумчиво проговорил он. - Большинство ваших ровесниц стремятся к ярким огням столицы и обязательно воспользовались бы знакомством с известным драматургом. Я думал, Джеймсу будет трудно удержать вас здесь.
Домине отвела взгляд.
- Мне кажется, сейчас он и вовсе не стал бы утруждать себя. Он так погружен в работу, что не замечает ни меня, ни других домочадцев.
Винсент достал сигареты, предложил одну Домине, и в течение нескольких минут они молча курили. Затем молодой человек сказал:
- Полагаю, вам все же придется в скором времени отправиться в Лондон, ведь пьеса Джеймса, которую ставят на телевидении, через несколько дней выйдет на экран.
- Правда? - удивилась девушка и откинула челку со лба. - Я не знала. Вы думаете, Джеймс захочет присутствовать на премьере? - Домине не задумываясь произнесла его имя. Она сказала "Джеймс", а не "мистер Мэннеринг" или "опекун" и даже не заметила этого.
- Ну конечно. Это важное событие, и драматург не может оставаться в тени.
Сердце Домине затрепетало.
- Понимаю. Мне будет жаль уезжать, - сказала она и поняла, что кривит душой: Йоркшир привлекал ее прежде всего потому, что здесь она обрела кров, но без Джеймса Мэннеринга дом станет другим. Пусть он редко показывается из кабинета и вечно недоволен своей подопечной - он рядом, и это самое главное.
Внезапно они услышали стук копыт, почти одновременно обернулись, и Домине приложила ладонь козырьком ко лбу, стараясь рассмотреть против солнца, кто к ним приближается. Когда она узнала своего опекуна, сердце в ее груди заколотилось сильнее.
Мэннеринг осадил вороного гунтера в нескольких шагах от них и мрачно махнул рукой в знак приветствия.
- Так вот куда ты забралась, - произнес он сухо, обращаясь к Домине. - Мелани сказала мне, что ты уехала одна.
- Я… это правда, - поспешно сказала Домине. - С мистером Морли мы столкнулись всего пару минут назад.
- Да ну? - Джеймс сурово посмотрел на Винсента. - Не знал, что ты любишь утренние прогулки верхом в этих краях.
- Я бываю здесь довольно редко, - спокойно ответил Винсент, - и встретил мисс Грейнджер совершенно случайно.
Джеймс сдержанно кивнул и повернулся к девушке;
- Ты готова ехать назад, Домине?
Девушка раздавила каблуком окурок и взяла кобылу под уздцы.
- Да, готова, - согласилась она, запрыгивая в седло.
- Тогда я не говорю "прощайте", мисс Грейнджер, - улыбнулся Винсент, слегка поклонившись. - Быть может, однажды утром мы снова увидимся.
Домине ответила ему улыбкой, и управляющий, пришпорив коня, ускакал прочь. Когда стук копыт затих вдали, Джеймс наклонился в седле и схватил поводья Роузи.
- Я хочу поговорить с тобой, Домине, - сурово сказал он, - и сейчас для этого вполне подходящее время.
Девушка поежилась.
- Мне холодно, - произнесла она, нервно сглотнув. - Не лучше ли поговорить в доме?
- Нет. Моя мать старательно следит за тем, чтобы мы с тобой не оставались наедине.
- Не могу представить почему, - еле слышно сказала Домине, чувствуя, как к щекам предательски приливает кровь.
- Не можешь? - Его смех звучал неприятно. - Тогда, очевидно, ты в последнее время не смотрела на себя в зеркало. Хорошее питание, свежий воздух и конный спорт пошли тебе на пользу. Ты становишься очень привлекательной девушкой.
- Благодарю вас, - пробормотала она, тщетно пытаясь сохранить небрежный тон.
Джеймс несколько секунд наслаждался произведенным эффектом, затем огляделся и произнес:
- Следуй за мной.
Он пустил лошадь легким галопом, и Домине покорно поскакала за ним, глядя по сторонам и стараясь запомнить какие-нибудь ориентиры, поскольку этот участок пустоши был ей малознаком. Вскоре она увидела, куда направлялся Джеймс. За ближайшей возвышенностью скрывался пастуший домик, на скорую руку сколоченный из необструганных досок и предназначенный, вероятно, для того, чтобы в непогоду давать приют фермерам, ищущим заблудившихся овец.
Остановившись возле домика, Джеймс спешился и привязал гунтера у коновязи, затем протянул руку подъехавшей Домине, но та легко спрыгнула на землю, отказавшись от его помощи, и вошла в домик. Это было скромное, выстуженное ветрами жилище, в самом центре стояли грубо сколоченные лавка и стол, в углу пылилась спиртовая плитка. Но, по крайней мере, здесь было теплее, чем на морозном утреннем воздухе, а в солнечных лучах, пробивавшихся сквозь грязное оконце, уютно кружились пылинки:
- Что вы хотели мне сказать? Что мы уезжаем в Лондон через пару дней? - спросила Домине, присев на краешек лавки, подальше от опекуна.
Джеймс насупился.
- Откуда тебе это известно?
- От мистера Морли. Он сказал, что вашу пьесу скоро будут показывать по телевизору.
- Верно, - буркнул Джеймс, пиная сапогом ни в чем не повинную ножку стола. - Моя матушка, наверное, уже пожаловалась тебе, что я несколько дней подряд висел на телефоне. Теперь понадобилось мое непосредственное присутствие, к тому же для меня премьера этой пьесы очень важна.
- Конечно, - кивнула Домине.
- Дело в том, что я не хочу брать тебя с собой, - быстро продолжил он.
Девушка подняла голову.
- Что?
Мэннеринг вздохнул:
- Ты слышала, что я сказал, Домине. Я хочу, чтобы ты осталась в "Грей-Уитчиз".
- Но почему?! - с обидой выпалила она. - Вы настояли на том, чтобы я жила здесь, с вами, несмотря на то что дедушка Генри даже не упомянул мое имя в завещании. А теперь вы говорите, что возвращаетесь в Лондон и не берете меня с собой! Вы с самого начала собирались так со мной поступить - привезти сюда и бросить?
Джеймс закусил губу.
- Я не бросаю тебя, Домине! - нетерпеливо воскликнул он. - Разве ты не понимаешь, что нам нельзя жить в одной квартире в городе?!
- Почему нельзя? - угрюмо спросила она.
- Только не прикидывайся бестолковой! Неужели я должен объяснять тебе такие вещи? Боже, да люди сразу начнут болтать, что я с тобой сплю!
Домине вздрогнула и залилась краской.
- Не бойтесь, никто вас не заподозрит, ведь вы считаете меня ребенком! - с болезненным усилием выдохнула она.
- Проклятие! Всего лишь несколько минут назад я признал, что ты привлекательная девушка…
- Как мило! - Глаза Домине блестели от подступавших слез. - Вы настоящий джентльмен!
- А как еще мне тебя называть? - Джеймс не на шутку разозлился. - Клевая чувиха? Извини, но я не привык к современному молодежному жаргону!
- И я тоже! - свирепо выкрикнула она. - Если вы не забыли, единственному человеку, с которым я общалась за стенами монастыря, было за семьдесят. - Она сжала кулаки. - И в отличие от вас он держался со мной на равных!
- Еще бы! - ехидно заметил Джеймс. - В таком возрасте все старики впадают в детство, и Генри - не исключение!
Домине скривилась от боли, которую он так безжалостно причинил.
- Да вы просто завидуете ему! - выкрикнула она. - Потому, что он был достаточно порядочным, чтобы взять на себя заботу о сироте!
Джеймс сокрушенно покачал головой.
- Это не так, Домине, - устало проговорил он. - Почему ты не хочешь меня понять? Послушай, мне жаль, но я действительно не могу взять тебя с собой в Лондон. Ничего не поделаешь.
- Совсем ничего? - тихо и обреченно спросила она, забыв о своем гневе.
Джеймс обошел стол, сел рядом с девушкой и, положив руки ей на плечи, заглянул в глаза:
- Послушай, Домине, я не хочу причинять тебе боль. Проклятие, я знаю, каково это - чувствовать себя покинутым и одиноким! Не бойся, я уезжаю не навсегда. - Он нежно встряхнул ее. - Не успеешь ты заметить мое отсутствие, как я вернусь!
- А вы привезете мне симпатичного плюшевого мишку, чтобы я могла брать его с собой в постель? - съязвила Домине, пряча слезы за злой усмешкой.
Пальцы Мэннеринга сжались на ее плечах.
- Обойдешься без мишки, а вот хорошая порка тебе бы не помешала! - прошипел он.
- И кто же это сделает? - продолжала ехидничать Домине, не в силах остановиться. - Вы? Собственноручно?
- Не надейся, рука не дрогнет, - с холодной яростью произнес Мэннеринг. - И не вздумай удрать в мое отсутствие. Если ты сделаешь это, я найду тебя, из-под земли достану, и тогда…
Домине вырвалась из его сильных пальцев и отвернулась, теребя косу.
- Уезжайте, куда хотите, я и не думала вас удерживать, - тихо сказала она, ненавидя себя за то, что готова была расплакаться.
Она посмотрела сквозь замызганное оконце домика на безмятежную и равнодушную к людским страстям пустошь и подумала, что свист ветра на диком, безжизненном просторе созвучен отчаянию, которое затопило ее душу. Она рождена в одиночестве бродить по торфяникам, любить холмы и ледяное море, но все же мысль о том, что Джеймс возвращается в Лондон и оставляет ее здесь, заставляла ее страдать. Вдобавок до Рождества оставалось пять недель, и он мог не вернуться к этому времени. Плечи Домине безвольно поникли. Даже если он успеет уладить все дела в Лондоне, едва ли ему захочется провести рождественскую неделю в этой глуши. Он богат, сравнительно молод, привлекателен для женщин, и у него было достаточно времени и возможностей, чтобы отшлифовать свой утонченный вкус. Ей больше не представится шанс провести вдвоем с ним хоть несколько дней: минует Рождество, а там недалеко и до ее восемнадцатилетия, полгода пролетят в один миг. Эта мысль придала ей храбрости. Не глядя на него, она произнесла:
- Если вы не возьмете меня с собой, я сама приеду в Лондон, и вы не сможете мне помешать!
Джеймс выругался сквозь зубы.