- Повторяю: ты останешься здесь, Домине, - с трудом сдерживаясь, прошипел он. - Проклятие, какая-то девчонка ставит мне ультиматум!
Домине взглянула ему в глаза.
- Вы поступили со мной не лучше и тоже не оставили выбора! - гневно возразила она. - Вы лишили меня всего, к чему я привыкла и что когда-либо знала, швырнули в новую жизнь, открыв для меня ящик Пандоры. Что ж, посмотрим, сможете ли вы теперь меня контролировать! - И больше не проронив ни слова, она отворила дверь и выскочила на холодный утренний воздух.
Подбежав к кобыле, Домине схватила поводья и запрыгнула в седло, краем глаза заметив, что Мэннеринг появился на пороге домика. Смерив его презрительным взглядом, она ударила каблуками по бокам лошади и пустила ее рысью по вересковому ковру. Но размеренная скачка не принесла облегчения, мрачные мысли продолжали терзать рассудок девушки, и она пригнулась к шее Роузи, подгоняя ее каблуками и уговорами. Домине ничего не чувствовала в этот момент, кроме всепоглощающего желания убежать от охватившего ее отчаяния.
Ветер трепал ее свитер, взбивал челку, забавлялся с косой, пробегал леденящими пальцами по спине. Но было приятное возбуждение в борьбе с его мощью, триумфальное чувство свободы, от которого звенело в ушах, когда она врезалась в упругий поток. Пар из ноздрей кобылы смешивался на холодном воздухе с дыханием Домине, и та ослабила поводья, предоставив лошади самой выбирать путь.
Опомнилась девушка слишком поздно - неровные скачки Роузи и жесткость земли под ее копытами предупредили о том, что они мчатся по неизвестному Домине участку пустоши, который мог быть опасно изрыт кроличьими норами или того хуже - не ровен час, кобыла и незадачливая наездница могли угодить в вентиляционное отверстие, оставшееся от подземных выработок минувших лет.
Роузи споткнулась и, стараясь удержаться на ногах, сделала несколько скачков боком, взбивая копытами землю, а потом снова припустила в галоп. Домине хотела удержать ее, резко натянув поводья, но кобыла уже почуяла свободу и не собиралась подчиняться. Вместо этого она ринулась вперед. Домине одной рукой вцепилась ей в гриву, другой сгребла поводья и думала только о том, чтобы не вылететь из седла. Наконец у Роузи проснулась совесть - кобыла остановилась, в нервном возбуждении переступая с ноги на ногу; от ее шерсти валил пар. Домине вспотела от напряжения, и ее охватила дрожь при мысли о том, что она только что непреднамеренно подвергла опасности жизнь лошади - ведь та могла сломать ногу, попав копытом в кроличью нору. Сползая с ее спины, Домине нежно потрепала кобылу по шее, тяжело дыша и пытаясь разогнать панику. В этот самый момент она услышала конский топот и обернулась - прямо на нее летел вороной гунтер. Осадив жеребца, Джеймс Мэннеринг наклонился в седле, схватил Домине за шиворот и взбешенно встряхнул.
- Ты что, совсем спятила?! Идиотка! - заорал он. - Ты не понимаешь, что Роузи могла споткнуться и сбросить тебя?! Что ты хочешь доказать, Домине? Что небезопасно оставлять тебя одну?
Домине чувствовала смертельную усталость. Дрожащей рукой она смахнула с глаз спутавшиеся волосы и посмотрела на Джеймса безо всякого выражения. Ей нечего было сказать. Он старше и в десять раз сильнее ее, но она не испытывала страха. Со странным равнодушием она отметила, что его глаза больше не были холодными и загадочными - в них голубым огнем мерцал страстный гнев.
- Ну? - сурово продолжал он. - Ты ничего не скажешь в свое оправдание? Или ты от страха язык проглотила?
Домине помотала головой, не проронив ни слова, и на мгновение он закрыл глаза, словно для того, чтобы выкинуть из головы ее образ. Затем он тяжело вздохнул и хрипло проговорил:
- Ты могла разбиться насмерть!
Домине с трудом сглотнула.
- Я… не думала об этом, - дрожащим голосом произнесла она. - Простите, если доставила вам беспокойство.
- Беспокойство! - эхом отозвался он. - Какое неподходящее слово!
Его руки скользнули по ее плечам к горлу, но в этом - жесте не было грубости. Он осуждающе покачал головой:
- Что мне с тобой делать?
Домине била дрожь - не от холода, а от того, что девушка внезапно четко осознала очень важную вещь: как бы он к ней ни относился, отныне она чувствовала себя молодой женщиной с незнакомыми ранее желаниями. Она не могла сказать, откуда взялось это ощущение, но инстинктивно понимала, что Джеймс Мэннеринг с этого дня для нее больше, чем опекун, больше, чем чужой человек, которому она обязана подчиняться до достижения совершеннолетия. Справившись с волнением, она сухо произнесла:
- Мне холодно. Я хочу вернуться в дом.
Джеймс немедленно отпустил ее.
- Не отставай! - приказал он и пришпорил жеребца. Домине, уняв нервную дрожь, с трудом взобралась на спину Роузи, и кобыла пустилась вскачь вслед за гунтером. Когда они добрались до конюшни, девушка совсем окоченела и, спешившись, начала согревать непослушные пальцы своим дыханием, притопывая и подпрыгивая от холода. Она думала, что Джеймс ушел в дом, оставив гунтера на попечение работника фермы, но тот через секунду появился на пороге конюшни и, внимательно посмотрев на Домине, мрачно распорядился:
- Иди домой! Ты посинела от холода. Я расседлаю Роузи.
Домине поколебалась, но все же решила не спорить. Она кивнула и побрела к дому, ругая себя за то, что у нее не осталось смелости прекословить ему. Утренние волнения измотали ее морально и физически, и девушка пошла наверх в свою комнату с тяжелым сердцем.
Глава 6
Оставшуюся часть дня Джеймс провел взаперти в своем кабинете и даже не вышел к столу. Его мать и кузина не видели в этом ничего странного - он частенько работал без перерывов, перекусывая прямо за печатной машинкой.
После ужина, когда они втроем расположились в гостиной, миссис Мэннеринг сказала:
- Мелани, ты знаешь, что Джеймс завтра уезжает в Лондон?
- Разумеется, нет. Я узнаю все важные новости последней. - Она бросила взгляд на Домине, которая листала журнал. - А свою подопечную он берет с собой?
Миссис Мэннеринг вскинула темные брови:
- Она останется здесь конечно же.
Мелани поморщилась:
- Почему "конечно же", тетушка Джеральдина? Вы же знаете Джеймса. Он непредсказуем, и ему вполне может прийти в голову прихватить ее с собой.
- Мне известно, что Домине остается здесь, - натянуто произнесла женщина, не скрывая раздражения. - Домине, дорогая, не подашь мне сигареты? Они на журнальном столике. - Поблагодарив девушку, она откинулась на спинку кресла и с наслаждением выдохнула струю голубоватого дыма. - Ты когда-нибудь курила, Домине?
- Изредка, - призналась та. - Сестры в монастыре этого не одобряли, и мне приходилось прятаться от них.
Миссис Мэннеринг улыбнулась в ответ и неожиданно спросила:
- Как ты думаешь, дорогая, почему Генри забрал тебя из приюта?
Мелани сердито взглянула в ее сторону:
- Какое это имеет значение, тетушка Джеральдина? - В последнее время она взяла на себя обязанность защищать Домине.
- Большое, - отрезала миссис Мэннеринг. - Ну, Домине?
Девушка вздохнула и закрыла журнал.
- Я не знаю, - задумчиво произнесла она, глядя в пол. - Наверное, потому, что мы хоть и дальние, но все же родственники. Мой отец был его племянником.
- Да-да, - иронично усмехнулась миссис Мэннеринг, - однако я не думаю, что Генри проявлял какой-либо особый интерес к твоей семье до того, как случилась трагедия, не так ли?
Домине кивнула и пожала плечами:
- Мы обменивались открытками на Рождество, и то редко.
- А тебе не кажется странным, что он решил взять над тобой опеку после стольких лет молчания? - не отставала миссис Мэннеринг.
- Наверное, до того как погибли мои родители, он не считал, что мы нуждаемся в его помощи, - довольно напряженно заметила Домине.
Миссис Мэннеринг покачала головой:
- Совершенно не понимаю его мотивов.
- Разве для того, чтобы сделать доброе дело, нужен мотив? - тихо спросила Домине.
Женщина рассмеялась:
- Если бы ты знала Генри Фэрридея так же хорошо, как я, тебе бы этот вопрос и в голову не пришел.
Мелани взглянула, на измученное личико Домине и решила вмешаться:
- Возможно, дорогая тетушка, он просто хотел сбежать от ваших настойчивых попыток досадить ему. - Она усмехнулась: - И Джеймс скоропостижно собрался в Лондон по той же причине.
- Мелани! - Миссис Мэннеринг задохнулась от возмущения. - Ты прекрасно знаешь, что Джеймс едет в Лондон по делам!
- Разве? - Мелани скептически прищурилась. - А может быть, Джеймс боится, что, как только он высунет нос из своего кабинета, Ивонн примчится сюда, не успеют все и глазом моргнуть?
- Как ты смеешь разговаривать со мной таким тоном? - Теперь миссис Мэннеринг по-настоящему разозлилась. - Мелани, извинись сейчас же!
Племянница поудобнее устроилась в кресле, подтянув колени к подбородку.
- Ну ладно, ладно, - сказала она примирительно. - Я немного увлеклась. Но я все равно считаю, что никто не имеет права манипулировать жизнью других людей.
- Никто не манипулировал Генри Фэрридеем! - воскликнула миссис Мэннеринг, теряя самообладание.
- Согласна. Он был достаточно сильным человеком, чтобы не позволить этого, и потому бросил вас, найдя утешение в обществе внучатой племянницы.
Домине вздохнула. Миссис Мэннеринг и Мелани постоянно враждовали, и причиной их раздоров был Джеймс. Мелани оказалась права, подумала девушка, - миссис Мэннеринг старалась удовлетворить собственные амбиции за счет сына.
- Что ж, - поджала губы миссис Мэннеринг, - хотелось бы верить, что Генри не припас в рукаве козырь, который ждет своей очереди.
- Какой козырь? - насторожилась Домине. Мелани хихикнула:
- Не обращай внимания - моя тетушка любит судить о людях по себе!
- Мелани! - Миссис Мэннеринг с яростью затушила сигарету. - Я не намерена больше выслушивать эти дерзости! Если не можешь держать язык за зубами, будь добра, отправляйся в свою комнату!
Мелани никак не отреагировала на это замечание, лениво взяла журнал, который недавно листала Домине, и начала равнодушно разглядывать иллюстрации. Домине чувствовала себя неуютно. Она больше не могла сидеть здесь, слушать чужую перебранку и притворяться, что ей все равно. Вздохнув, она поднялась, и миссис Мэннеринг сурово спросила:
- Куда ты собралась, Домине?
- К себе в комнату.
- Почему? Ты тоже устала от этой грубиянки Мелани?
Домине покраснела.
- У меня… немного болит голова, - уклончиво пробормотала она, и Мелани громко фыркнула себе под нос.
В этот момент открылась дверь, и в гостиную вошел Джеймс.
В широких бежевых брюках и темном свитере он выглядел необыкновенно привлекательно, и у Домине сильнее забилось сердце. Он взглянул на ее запылавшие щеки и мрачно осведомился:
- Что происходит? Вы тут орете как резаные.
Мелани усмехнулась.
- Твоя матушка снова наводит порядок - учиняет суд и расправу, - язвительно заметила она, - и твоя подопечная решила ретироваться.
- Джеймс, ты и дальше позволишь Мелани грубить твоей матери или же попросишь ее удалиться? - процедила сквозь зубы миссис Мэннеринг.
Джеймс тяжело вздохнул:
- Ты отлично знаешь, что без Мелани "Грей-Уитчиз" развалится. Ты хорошая хозяйка, мама, но без ее помощи не справишься. У тебя весьма отдаленное представление о насущных потребностях жизни.
- Джеймс!
- Хочешь сказать, что я не прав? - Он засунул руки в карманы. - А что касается Домине, с этого дня ей не придется выслушивать ваши перебранки. Завтра мы с ней уезжаем в Лондон.
У Домине перехватило дыхание, и ей пришлось опереться на спинку стула. Джеймс только что сказал, что берет ее с собой!
Губы миссис Мэннеринг сжались.
- Это невозможно, Джеймс, и ты знаешь это. Девушка не может жить с тобой в одной квартире.
- Почему?
Миссис Мэннеринг прижала руку к горлу.
- Ты еще спрашиваешь?! - воскликнула она. - О, Джеймс, я не позволю тебе сделать такую глупость! Домине остается здесь. Кроме того… - Она запнулась. - Кроме того, Мелани требуется ее помощь. Она доказала свою полезность на ферме, не так ли, Мелани?
Та безразлично пожала плечами, и Домине поняла, что идея Джеймса нравилась ее подруге не больше, чем миссис Мэннеринг, а также что она по каким-то соображениям не стала высказываться по этому поводу. Такое отношение Мелани заставило девушку собраться с духом и решительно заявить:
- Не беспокойтесь понапрасну, миссис Мэннеринг. Я не поеду с вашим сыном. Я… предпочитаю остаться здесь!
Джеймс бросил на нее испепеляющий взгляд:
- Ты врешь, Домине.
- В Лондоне вы будете очень заняты, и я не хочу мешаться у вас под ногами.
Миссис Мэннеринг энергично закивала:
- Да, девочка права, Джеймс. - Она подошла к сыну и нежно взяла его под руку.
Джеймс отстранился и пронзительно взглянул на Домине.
- Ты хочешь остаться здесь? - сухо спросил он.
Домине затрепетала. Больше всего на свете она хотела уехать с ним, но это было бы предательством по отношению к Мелани, ведь она знала, какие чувства питает ее подруга к своему кузену. И самое главное, уныло думала девушка, он собирается взять ее с собой, потому что боится, что она убежит в его отсутствие, - кто знает, что с ней случится, и Джеймс не желает, чтобы это было на его совести. Он приглашал ее в Лондон не ради того, чтобы побыть в ее обществе. Он взрослый, опытный, талантливый мужчина, в то время как она - девушка-подросток, обуза, ответственность.
- Да, - сказала Домине. - Я хочу остаться.
Он пристально изучал ее лицо в течение еще одного волнующего мгновения, потом сурово кивнул:
- Да будет так!
Как только Джеймс уехал в Лондон, Домине пожалела о своем опрометчивом отказе. Целый день она представляла, как он мчится на машине сквозь ноябрьские туманы, и чувствовала в сердце ужасающую, гулкую пустоту. Решив, что физический труд - наилучшее лекарство от хандры, она присоединилась к Мелани на конюшне и работала там до тех пор, пока все ее тело не заныло от боли, и единственным ее желанием было добраться до постели.
В последующие несколько дней она использовала тот же метод, чтобы развеять свою меланхолию, и постепенно юношеская способность быстро восстанавливать физические и духовные силы справилась с мрачным настроением и постоянной усталостью.
Наконец наступил день премьеры, и пьесу Джеймса показали по телевидению. Миссис Мэннеринг распорядилась пораньше подать ленч, чтобы все смогли посмотреть постановку. Домине была приятно удивлена тем, что произведение Джеймса было основано на реальных событиях и написано в классическом стиле - оно не принадлежало к тем авангардистским экспериментам, которые оставляли у зрителей чувство недоумения и заставляли ломать голову над тем, что хотел сказать автор.
Когда передача закончилась, миссис Мэннеринг пошла в холл позвонить своему сыну и поздравить его с успешной экранизацией, а Домине и Мелани отправились на кухню готовить кофе.
Разливая молоко по кружкам, Мелани сердито сообщила:
- Тетушка Джеральдина все еще не отказалась от своих грандиозных планов: она устроила так, чтобы на презентации Ивонн была допущена в ложу продюсера во время показа.
Домине подавила тревожный холодок, закравшийся в сердце.
- Но это же бесполезно, правда? - как бы между прочим спросила она. - Очевидно, что Джеймсу Ивонн не нравится.
- Видишь ли, нет ничего сильней привычки, - грустно пояснила Мелани. - Тетушка Джеральдина полагает, что, если регулярно сталкивать их нос к носу, Джеймс постепенно привыкнет к мысли, что Ивонн всегда будет рядом. Несколько месяцев назад она думала, что преуспела в этом - Джеймс провел много времени с нашей богатенькой "невестой". Но тетушка ошиблась - он быстро устает от всяких безмозглых красавиц. По существу, в глубине души он настоящий йоркширец, а все его земляки - реалисты. Так что он ищет в женщинах нечто большее, чем привлекательную внешность и социальное положение. Только представь себе, каково это - жить с девицей вроде Ивонн, которая не интересуется ничем, кроме развлечений и нарядов! Или нарядов и развлечений, - наверное, они соперничают друг с другом за первое место. - Мелани неприятно рассмеялась. - Я привыкла думать, что Джеймс в один прекрасный день женится на мне, - помолчав, призналась она и вздохнула. - Но иногда мне кажется, что это тоже тщетная надежда. Я начинаю сомневаться, женится ли он когда-нибудь вообще, хотя он и любит женщин. По крайней мере, - она искоса взглянула на Домине, - он нуждается в них время от времени, как любой нормальный мужчина. - Она снова вздохнула и прислонилась к мойке из нержавеющей стали. - Скажи мне, Домине, что ты о нем думаешь? Домине вздрогнула и полезла в шкаф за коробкой печенья, чтобы скрыть от Мелани выражение лица.
- Он… очень добрый, - наконец вымолвила она. - Я имею в виду - это было очень любезно с его стороны взять надо мной опеку.
- О да, он добрый, - кивнула Мелани. - И умеет быть нежным. А еще у него отвратительный характер, я сама видела, как он избил парня, который дурно отозвался о его мамаше. Но у него есть обаяние, а за это многое можно простить. - Она задумчиво гладила прохладную сталь мойки. - Почему ты не поехала с ним в Лондон? - Вопрос прозвучал внезапно.
Домине опустила голову.
- Я… я не знаю, - призналась она. - А что?
Мелани с подозрением уставилась на нее:
- Послушай, ребенок, надеюсь, тебе не пришло в голову в него влюбиться? Я знаю признаки - сама через это прошла.
- Я не ребенок, ты же знаешь! - с достоинством ответила Домине.
Мелани улыбнулась:
- Да ну? Для меня, возможно, и нет, но Джеймсу Мэннерингу ты годишься в дочери. Ему тридцать семь, тебе семнадцать! В двадцать лет он уже вполне мог сделать ребенка.
Домине покраснела.
- Мне почти восемнадцать, - тихо отметила она, отбрасывая челку со лба. - В любом случае это бессмысленный спор. Я не влюбилась в Джеймса, а уж он-то точно не влюбится в меня!
- Что ж, может, и так, - кивнула Мелани. - Единственное, чего я боюсь, так это того, что Джеймс может заставить тебя страдать.
- О, не говори глупостей! - воскликнула Домине. - Посмотри, кофе сейчас убежит!
Мелани сняла турку с плиты и поставила ее на тележку, которую собиралась отвезти в гостиную, затем задумчиво взглянула на Домине.
- Ты привлекательная девушка, Домине, - тихо произнесла она. - Когда я тебя в первый раз увидела, ты устала с дороги, промокла, замерзла и казалась жалкой и какой-то потерянной. Но теперь, спустя три недели, хорошая деревенская пища и свежий воздух сделали тебя совсем другой, и я просто боюсь, что… - Мелани закусила губу и покачала головой. - Не позволяй Джеймсу причинить тебе боль, - сказала она и, больше не проронив ни слова, покатила тележку в гостиную.
Домине нахмурилась. Она могла сказать Мелани, что та немного опоздала со своим предупреждением. Джеймс уже причинил ей боль.
Шла вторая неделя после отъезда Джеймса, и Домине опять начала впадать в уныние, но однажды утром в "Грей-Уитчиз" заглянул Винсент Морли и пригласил девушку прокатиться в Скарбороу. Там жила его мать, он собирался навестить ее и думал, что Домине обрадуется возможности увидеть побережье и сам город. Миссис Мэннеринг любезно согласилась отпустить ее.