- Вставайте, вставайте, мадам. - Он начал поднимать меня из грязи, нисколько не боясь запачкаться. - Если бы в доме не перегорела последняя лампочка, и я бы не поехал в город…
Я охнула.
- Нога…
- А! Понятно.
И подхватил меня на руки!
- Что с ногой?
- Не знаю. Болит страшно.
- Сейчас посмотрим. - Он засунул меня в свой "лендровер" так ловко, как если бы всю свою жизнь занимался исключительно этим.
В "лендровере" было тепло, но мои ноги остались на улице под дождем. Парень склонился над моей пострадавшей ногой и покачал головой.
- Ну, вас и угораздило!
Правая лодыжка разбухала над туфлей, превращаясь в подушку прямо на глазах.
- Что это? - испугалась я. - Никогда в жизни не видела такого!
- Сильный вывих, вероятно, вы порвали связки. - Он снял с меня туфлю, нога стремительно продолжала раздуваться.
- Связки?
- Не волнуйтесь, мадам. Лед, тугая повязка, через неделю вы затанцуете опять!
- Через неделю?
- Ну, через две. - Он вертел мою туфлю и пристально вглядывался в мое лицо.
- Что-то не так? - Я провела рукой по лицу, рука оказалась грязной. - Боже…
Он хмыкнул.
- Ничего. Дома умоетесь. Слушайте, а откуда я вас знаю?
Я вздохнула.
- "Коктейль с…", "Каналь попюлер"…
- С ума обалдеть! Правда?
- Не важно. Но почему вы сказали, что ждали меня завтра?
Он лукаво прищурился и склонил набок голову.
- А почему вы не сказали, что на самом деле вы Соланж Омье, когда по телефону договаривались смотреть мое имение?
- Какое имение?
- Как какое? Мое. Виноградники Бон-Авиро.
- Я не договаривалась с вами. Зачем мне смотреть ваше имение?
- Нет? Вы шутите? Вы же хотели его купить!
- А вы что, мсье, не спросили у покупательницы имя?
- Нет. Она сама представилась. - Он очень внимательно смотрел на меня, а дождь тек по его лицу. - Значит, Соланж Омье - это не псевдоним?
Его взгляд меня смущал.
- Это моя девичья фамилия. Но, может быть… - Слова давались мне с трудом. - Может быть, это была не покупательница, а, например, агент?
- Вы шутите? Какие еще агенты в наших краях?
- Агент по недвижимости.
- Агент по недвижимости? По недвижимости? Ох, вы меня уморите, мадам!
И он рассмеялся.
А дождь лил, лил, лил и тек по его лицу. Я сидела в машине, моя распухшая нога торчала снаружи, и владелец виноградников тоже стоял снаружи и смеялся, словно никакого дождя вовсе не существовало! И я засмеялась. Я ведь не думала никогда покупать никакого имения! Это ведь смешно, что кто-то мог решить, что я хочу купить имение или что я - агент по недвижимости! Я - агент! И что в виноградном имении перегорели абсолютно все лампочки! Это же дико смешно!..
Глава 3,
в которой белое облачко
Симпатичное, толстенькое, в виде снеговичка из двух белейших шаров - поменьше и побольше. На солнечно-голубом небе оно висело точно в центре окна, как в рамке. Листья растений на подоконнике заигрывали с ветерком. Цветки ласково сияли изнутри. По всему чувствовалось, что давно наступило утро. Я сладко потянулась, привычно подумав, не забыть бы сразу полить цветы, встала и начала одеваться, поглядывая на телефон. Позвонить, что ли, в больницу? Нет, потом. Если в состоянии Бруно что-то изменится, пока я буду приводить себя в порядок, из больницы позвонят. Они ведь обещали!
Вдруг моя будущая дочка толчком напомнила о себе, да так энергично, что я охнула и села на кровать. Еще один толчок, правда, заметно слабее, еще один, еще… Наконец она успокоилась, но я боялась пошевелить даже рукой.
Очень вовремя заскрипели деревянные ступени.
- Марк! Это ты?!
- Я! Встали, мои девочки? Проголодались, наверное? - Дверь приоткрылась, и он протиснулся боком, обеими руками держа поднос и внося дивный аромат свежей выпечки: круассаны благоухали на тарелке. - Бог мой! - Его голос и выражение лица изменились. - Что с тобой? Ты такая бледная!
Он поискал глазами, куда бы деть поднос. Аппетитные, необычно большие круассаны. Молоко в стеклянном кувшинчике. Прозрачный стакан. Открытая банка с джемом, из которого простодушно торчит ложка.
- Уже ничего. - Я даже улыбнулась. - Просто… просто она… - Я показала пальцем на свой живот.
- Что?! Что она? - Марк суетливо опустил поднос на кровать и присел рядом со мной.
- Говорю же, все уже прошло. Но она вела себя как-то слишком активно! Может быть, так и надо? Просто я не знаю…
- Испугалась? - Он мягко обнял меня сзади и губами коснулся моей шеи.
- Ага… - Я прижалась к нему спиной. Он был сильный и теплый и пахнул зубным эликсиром. - Зачем ты без конца полощешь зубы? Меня не раздражает твой табак. А откуда круассаны? Только не говори, что испек сам. В город смотался, пока я спала?
- Никуда я не мотался. Это Полетт для тебя испекла. И молоко тоже от ее коз. - Он потянулся одной рукой к кувшину, поднял его и стал наполнять стакан, продолжая второй обнимать меня.
- Полетт? Кто это? - Я смотрела, как белая струйка текла в стакан и молоко чуть-чуть пенилось.
- Здрасьте! Жена дядюшки Жака. Мадам Бетрав.
- Ну да, конечно… У него же есть жена… Марк поставил кувшин на поднос и протянул мне стакан с молоком.
- Пей! Теплое еще. И ешь круассаны. Только что из духовки!
- Не поняла…
- Что ты не поняла? Здесь она их испекла. Здесь. Они вместе приехали… - Он схватил круассан и откусил сразу половину. - Мм… С ума обалдеть! Ты в жизни таких не пробовала! Ешь. А то я сам все съем! - Он заглотал вторую половинку, запил молоком прямо из кувшина и принялся за следующий рогалик.
Это было так аппетитно, что я тоже начала есть.
- Вот, давно бы так, - довольно заявил он с полным ртом. - И давай все-таки позвоним твоему доктору? Хотя Полетт сказала, что это нормально, когда ребенок двигается в животе, лишь бы не слишком, чтобы вниз ножками не перевернулся и не запутался в пуповине.
- Что? Ты с ними об этом говорил?
- Да. - Он изумленно заглянул мне сбоку в лицо. Я увидела его округлившиеся глаза и смешной курносый нос. - А что такого? Я рассказал им, как ночью знакомил нашу девочку с луной и она общалась с нами.
- Ты с ума сошел! Я бы даже сказала, с ума обалдел! Как тебе только в голову пришло обсуждать с посторонними такие интимные вещи?
- Жак не посторонний. На всякий случай, он мой крестный. - Марк встал и подошел к окну; я смотрела на его напряженную спину. - А для Полетт и вообще подвиг переступить порог Бон-Авиро. Но сейчас Полетт сюда приехала… Слышу! Слышу! - Марк высунулся в окно. - Пожалуйста, еще две минуты, и я уже иду, Жак!
Он обернулся и виновато смотрел на меня, явно собираясь, но, не решаясь сказать что-то крайне важное. На фоне голубого неба в раме окна. Шторы по бокам показались вдруг занавесом, который вот-вот закроется, и я больше никогда не увижу Марка… Слишком страшно… Но я все-таки произнесла вслух:
- Бетрав приехал, чтобы арестовать тебя? Да? Он дает тебе время со мной попрощаться? Да? Бруно очнулся и дал показания против тебя? Да? Что ты молчишь? Марк?! - Я привстала, чтобы броситься к нему, но он опередил меня и уже опять сидел на кровати со мною рядом и обнимал, нежно целуя и заглядывая в глаза.
- Нет! Нет! Нет! Пока достаточно моей расписки о невыезде из города. Не волнуйся понапрасну! Мой ангел. Мое солнышко. Моя мамочка. Моя самая любимая девочка. Две мои самые любимые девочки…
- Что же тогда Бетрав делает здесь до сих пор? Разве ему не надо на службу?
Марк неожиданно весело хмыкнул.
- Так он на службе! Побеседовал со сборщиками о бродяге, сейчас подъедут строители, он и их должен опросить.
- А сборщики? Что они говорят? На чьей они стороне?
- Абсолютно все на нашей стороне. Только никто понятия не имеет, куда делся этот бродяга. Может, знают строители.
- Тогда что от тебя нужно Бетраву?
Он опять усмехнулся и погладил меня по волосам.
- Забыла? Сегодня ведь должны привезти черепицу! Жак сказал, что фуру уже видно на дороге. Выгрузим, съездим с тобой в больницу, навестим Бруно. Жак туда звонил, говорят, все без изменений, но из реанимации перевели в отдельную палату.
- Ну, тогда иди. - Я погладила его по лицу. Ощущение, что мы сейчас прощаемся навсегда, все равно не отпускало. - Или ты все-таки еще что-то должен мне сказать? Но не решаешься? Боишься расстроить?
Он кивнул.
- Ага.
- Лола написала статью?
- Да. - Долгий вздох. - Все, как ты и предполагала. В "Вечернем Куассоне" на весь подвал: "Тайна виноградников Бон-Авиро". Жак возмущен не меньше!
- То-то он с утра примчался. Так дай мне газету!
- Да я сам ее не видал! Жак в машине найти не может. Должно быть, дома забыл или вообще потерял. Тоже ведь на нервах.
- Допустим. Но неужели нет ни у кого из работников?
- Нету! Сборщики все здесь ночевали, никто вчера вечером в город не ездил.
- Но строители-то многие живут в городе.
- Так газета-то вечерняя. Вечером и прочитали, зачем утром ее с собой таскать?
- Ну, чтобы дать почитать тебе.
- Да они и без того все уверены, что я читал! Надо было вчера все-таки смотаться в киоск на вокзал!
- Кто же мог предположить, что она прямо в тот же день опубликует? Время нужно, чтобы статью написать. Тем более что, ты говоришь, целый подвал.
Марк махнул рукой:
- Ой, ладно. Не переживай. Жак уже позвонил в участок, как только там кто-нибудь освободится, газету привезут.
- Не морочь мне голову! В Интернете ж есть электронная версия здешней газеты!
- Может, мне неохота лезть в Интернет? Да и ты бы лучше не лазила… - Он чмокнул меня в лоб и поднялся на ноги. - Слушай, а ты не знаешь, куда я вчера дел ключ от погреба?
- То есть?
- Ну, вчера я без конца ходил туда за вином. А потом? Я не помню, куда я его дел!
- Понятия не имею!
- Черт, может, я его вообще не запер? - Он направился к двери. - Понимаешь, обещал Жаку угостить его тем самым сортом, который…
- Что? Уж не собираешься ли ты сейчас с ним пить?
- Не сейчас. Потом. Разгрузим черепицу, смотаемся с тобой в больницу, он опросит строителей. Отец с Кларисс приедут. Ну и посидим все, пораскинем мозгами…
- Слышь, Марк! - вдруг рявкнул из-за открывающейся двери низкий женский голос. - Машина пришла! С черепицей!
В спальню вкатилась, именно вкатилась - она была просто круглая - неожиданно низенькая для такого мощного голоса загорелая особа лет сорока пяти. Двигалась она почти неслышно.
Но больше всего потрясал не контраст голоса и роста, не беззвучность движений толстухи, а ее лицо: лицо Софи Лорен! Правда, слишком полное, но точная копия…
- О! - сказал Марк. - Пришла? Отлично. Заходи, тетя Полетт! Знакомься! Это моя Соланж. Ладно, девочки, не скучайте! Черт, куда ж я подевал этот ключ?..
Глава 4,
в которой мадам Бетрав
Шаги Марка звонко удалялись по лестнице, а мадам Бетрав рассматривала меня. Я не успела подняться, протянуть руку и вежливо произнести: "Очень рада. Марк много рассказывал о вас", - как она мгновенно подкатилась совсем близко, и между нами даже не было места, где бы я могла встать на пол.
- Так ты точно Соланж Омье из "Коктейля"? - спросила она и разгладила на моих коленях мое же платье.
- Разве не похожа? - Я заставила себя улыбнуться.
- Ха! - Она подмигнула и дополнительно разгладила мой подол. - Мало ли кто на кого похож! Сама видишь, - и потыкала толстеньким пальчиком свои щеки. - Что ж с того? Она - это она, я - это я. А про тебя с Марком люди всякое говорят.
- Э-э-э… Спасибо вам большое за круассаны и молоко. Просто потрясающие круассаны! А какое молоко! Козье молоко вообще очень полезно, но могу себе представить, как непросто управляться с козами! А у вас их много? Какой породы?..
Прекрасное Софи-Лоренское лицо светилось лукавством. Я не выдержала:
- Извините меня, мадам Бетрав, но мне нужно в ванную!
- Да брось ты всяких мадам! Просто Полетт! Ну, ступай, ступай. А я посуду грязную заберу да тоже пойду.
Я хотела возразить, что вполне способна и сама справиться с посудой, но она, проворно подхватив поднос, уже катилась к двери.
- Спасибо огромное! Не стоило бы…
В ответ - Софи-Лоренская улыбка через круглое плечико. Хлопок двери. Я вздохнула с облегчением и пошла в ванную, стараясь думать только о гигиенических процедурах, а не о родственно-деликатном жандармском надзоре и электронной версии "Вечернего Куассона".
С леечкой для комнатных цветов я вернулась в спальню, твердо решив сначала, как обычно, напоить свои растения, заняться уборкой, только потом позволить себе позвонить в больницу поинтересоваться состоянием Бруно и лишь после этого включать компьютер.
Но постель уже была идеально застелена! На ночном столике стоял поднос с красивым компотом в стеклянном кувшинчике и какой-то новой выпечкой - аромат восхитительный! - прикрытой салфеткой. А возле угощения в кресле сидела мадам Бетрав - коротенькие ножки не доставали до пола - и изучала местную газету…
Я воскликнула:
- Здесь эта статья?! Дайте мне!
- На, держи. - Она колобочком выпрыгнула из кресла, протянула мне газету. - А мне лейку давай. Ты сядь поудобнее или, может, ляжешь? Чтобы тебе было комфортно! И читай вслух, а я послушаю и заодно твои цветочки полью. Ну, чего ты застряла? Садись, ложись! Читай! Я вертела газету в руках.
- Я обязательно должна читать вслух? При вас?
- Не при мне, а для меня! Поняла? И кончай мне выкать. Это мужчины пусть нас величают, а мы, девочки, все на "ты"! И сядь ты или приляг, а то мне тяжело так с тобой разговаривать, голову все время вверх задирать!
- Все время?.. Вы… ты теперь будешь со мной все время?
- Сколько надо, столько и буду! - Она подошла к цветам, потыкала пальчиками землю, отщипнула пару сухих листиков. - Хорошие у тебя цветы! Этот как называется?
- Понятия не имею.
- А этот? Где покупала?
- Да не знаю я! Они всегда здесь были.
- И вот этот всегда цвел?
- Не знаю. У меня цветет.
- У меня такой тоже есть. - Она потеребила листья. - Никогда не цвел! И такой. Даже не знала, что цветут. Чем ты их поливаешь?
- Водой.
Она с искренним интересом цветовода смотрела на меня, и я добавила:
- Может, цветут оттого, что я пересадила все в новую землю? Старые горшки были ужасные, разномастные, я заменила горшки, ну и землю.
- А старые горшки куда дела? - Она заботливо поливала мои цветы, второй рукой ловко удаляя кое-где сухие листочки.
- Где-то в сарае валяются.
- Они тебе совсем не нужны? А то я бы взяла!
- Да, пожалуйста! Только они такие страшные, нелепые…
- Ну не нелепей меня! Сгодятся! Да сядь же ты, у меня прямо уж вся шея заболела на тебя голову задирать! И читай. Страсть до чего охота узнать, чего там эта тварь наваляла!
Я опустилась в кресло.
- Разве вы… ты еще до сих пор не читала?
- Нет. А когда? Вчера мой поздно пришел, злющий-презлющий на эту тварь. Все газетой махал да ругался. Я его, считай, до утра жалела, утешала. А чуть свет мы сюда поехали. Не поспав толком, собирались как лунатики. Я очки-то и позабыла взять!
- Как же вы… ты готовила?
- А! - Она вертанула кругленькой ручкой. - Стряпать я и с закрытыми глазами могу! А читать - все расплывается. Особенно газета. Мелко! И вязать, шить тоже теперь никак без очков. Да еще для телика одни - для дали, читать - другие, для близи. И те, и те забыла! Такая досада! Ну читай уже!
Глава 5,
в которой "Тайна имения Бон-Авиро"
"Вчера в имении Бон-Авиро известный кардиохирург доктор Бруно Дакор упал с лесов при странных обстоятельствах.
Бон-Авиро принадлежит некоему Марку Дени - несостоявшемуся художнику и любовнику бывшей телезвезды Соланж Омье, которая уже почти полгода открыто живет с ним в его виноградном имении и вскоре подарит ему ребенка.
В феврале этого года доктор Дакор оперировал мать Марка Дени. Операция прошла неудачно - мадам Дени скончалась на операционном столе. Пересадка сердца - дело достаточно сложное, процент риска летального исхода весьма велик. Тем не менее д-р Дакор был очень расстроен своей неудачей в тот день и отказался давать интервью в прямом эфире в передаче "Коктейль с…", ведущей и автором которой являлась тогда его жена Соланж Омье, сохранившая свою девичью фамилию в качестве псевдонима.
Об отказе от интервью доктор Дакор сообщил за несколько секунд до прямого эфира, устроив скандал в студии и практически сорвав программу. Руководство канала, конечно, нашло чем срочно заполнить пятничный эфир, однако в понедельник Соланж Омье было указано на дверь.
Решение было принято советом директоров "Каналь попюлер", не смог его изменить даже сам мсье Консидерабль - владелец значительного пакета акций канала и на протяжении почти двух десятков лет покровитель и, не исключено, что бойфренд упомянутой экс-звезды. Ситуация осложнилась тем, что из-за срыва прямого эфира с мсье Консидераблем случился тяжелый сердечный приступ, повлекший за собой фактическую отставку мэтра по состоянию здоровья.
Трудно сказать, каким образом Соланж Омье и Марк Дени друг друга нашли, но причин для мести доктору Дакору было достаточно у обоих. Наш земляк Дени не мог не винить Дакора в смерти своей матери, случившейся, вероятно, в результате халатности и спешки доктора из-за выступления в прямом эфире. А Соланж Омье именно из-за отказа мужа дать интервью (собственной жене!) потеряла престижную работу и бесценного покровителя. Кроме того, в случае смерти супруга ей достается гораздо больше, чем в случае развода.
На строительных же лесах, ставших роковыми для доктора Дакора, остановимся поподробнее. Как известно, виноградное имение Марка Дени было в полном упадке, и наш земляк искал на него покупателя. Но вот в его доме появилась Соланж Омье, и все финансовые затруднения виноградаря закончились до такой степени, что он даже затеял капитальный ремонт главного дома - мансарда, новая крыша.
Дело в том, что в качестве своеобразной моральной компенсации покойный ныне мэтр Консидерабль тет-а-тет преподнес экс-звезде ключи от нового "бугатти" ручной сборки, не забыв при этом все бюрократические формальности. Мы не будем настаивать на том, что это был подарок бойфренда, напротив - владельца канала, во славу которого долгие годы трудилась небезызвестная Соланж Омье. Выручки от машины с лихвой хватило на то, чтобы залатать все дыры имения Бон-Авиро. Мудрый шаг - доктор Дакор никогда не смог бы доказать, что жена тратит на любовника деньги их семьи.
Естественно, не смог бы доказать в том случае, если бы дело дошло до развода. Но зачем тратиться на развод, когда можно просто напоить супруга, заманить на строительные леса и руками молодого любовника, у которого с Дакором свои счеты, столкнуть вниз? Однако наш доблестный бригадир жандармерии Бетрав не торопится со следствием, и это понятно - не исключено, что Марк Дени - его незаконнорожденный сын.