Кстати о детях. Совершенно не ясно, является ли будущий ребенок экс-звезды ребенком мсье Дени, ведь известно, что официальной причиной ухода Соланж Омье с телевидения была ее беременность. За доктором Дакором звезда замужем уже более шести лет, давно пора бы обзавестись потомством.
А пока хочется пожелать доктору Дакору скорейшего выздоровления, только он сможет пролить свет на это загадочное и столь прозрачное преступление, когда выйдет из комы. Впрочем, на сегодняшний день состояние его здоровья крайне тяжелое, и врачи готовятся к самому худшему: всемирно-известный кардиохирург может превратиться в растение. Но, может быть, хоть это заставит жандармерию заняться делом?
Жерар Филен".
Глава 6,
в которой крайняя степень возмущения
- Вот мразь! - по мере моего чтения периодически басила Полетт, плескала нам компотику и отрезала по ломтику кекса, который был просто фантастическим - таял во рту, с цукатами, грецкими орехами, изюмом и еще чем-то загадочным и совершенно изумительным.
Едва я проглатывала очередную порцию, как она торопила меня читать дальше. Наконец прозвучала подпись: "Жерар Филен", - и мадам Бетрав со сжатыми кулачками натурально подпрыгнула в кресле.
- Ну и гадина! Хоть бы своим именем подписалась! Но так, исподтишка, поливать грязью всех вплоть до моего Жака!
Я отшвырнула газету. Жерар Филен, Жерар Филен - что-то очень знакомое, но я никак не могла вспомнить человека с таким именем.
- Гадина… - повторила Полетт, внимательно глядя на последний кусочек кекса.
- Бери, - сказала я. - Я уже наелась.
- Еще чего! Так нечестно. Давай поровну! - Она разрезала его и ножом пододвинула мне чуть большую порцию, поглядывая на пустой кувшин. - Тьфу! Не рассчитала я с компотом. Подожди, никуда не уходи! Я сейчас еще принесу. Слушай, а давай винца? А? Ну по чуть-чуть? Хуже-то от глоточка вина еще никому не бывало.
Я усмехнулась.
- А не проще, если мы вдвоем спустимся на кухню? Там все есть, и вино, и минералка. И вообще, тебе не кажется, что уже пора начинать готовить обед?
- Обед? - Маленькая ручка крутанулась в воздухе. - А! Успеется! У тебя людская кухня такая шикарная! И посуда! Прям жалко. Хоть ресторан открывай! Ну, чего ты тормозишь? Пошли, пошли! - Она мгновенно подхватила поднос и покатилась к двери; я едва поспевала следом. - Слушай, одного я не пойму, Консидерабль - правда твой любовник или она это выдумала? - Мы спустились с лестницы, и Полет, распахнув дверцу холодильника, изучала его содержимое. - Вот чудаки! Вина своего завались, а у них полхолодильника пивом забито! - Она пощелкала пальцами по жестянкам.
- Просто Марк любит пиво…
- Я и говорю, чудаки! И фрукты покупные…
- Но киви и манго у нас не растут!
- Дались они тебе! Деньги портить. А вино-то где? Не вижу ни одной бутылки!
- Не может быть! - Я подошла поближе, тоже заглянула в холодильник. - Да вот же! - Я потянулась к глиняному кувшину.
- Так бы и сказала, что не в бутылке, а в кувшине. - И он был уже в ее руках! - Ты давай сядь, сядь, а то мне опять надрывать шею.
Я послушно опустилась на диванчик - самое низкое из того, чтобы было на первом этаже.
- Ну, выдумала подруга или правда путь на экран лежит через диван?
- Все не так просто, Полетт. Для кого-то, не исключаю, так, но мои отношения с Консидераблем складывались иначе.
- То есть ты ему подольше не давала, чтоб не бросал?
- Да нет же! Пойми, он стал моим учителем, почти отцом. Понимаешь, у меня не было отца. А Консидерабль, умный, добрый, взрослый человек, стал возиться со мной. Я ужасно его полюбила! Правда. Искренне. И все остальное произошло потом как-то само собой… Я просто не знала, как иначе выразить ему свою любовь!
- Отца не было вообще?.. Это у тебя чего? Пармская ветчина? Обожаю! Будешь?
- Был, конечно. Бери-бери, ешь что хочешь. Я уже сыта. Я даже ношу его фамилию. Но родители развелись, когда я была совсем маленькой, и он уехал к новой семье в другой город. Я его практически не видела.
- А с отчимом не сложилось? Понятно. А где у тебя хлеб?
- Да этих отчимов было с десяток! Хлеб вон в шкафу, открой верхние створки… Мать была просто одержима идеей снова выйти замуж, и ей было совсем не до меня, а уж им - тем более. Но они все от нее довольно быстро сбегали. С ней очень трудно жить под одной крышей.
- И ты тоже сбежала? С Консидераблем?
- Я сбежала, потому что хотела учиться. Не было бы Консидерабля, я бы все равно сбежала! Я не хотела жить как она, не хотела выходить замуж за соседа, как она, лишь только потому, чтобы у меня был му-у-уж! А потом всю свою оставшуюся жизнь тратить на поиски нового!
- А я хотела за соседа… - Прекрасные Софи-Лоренские глаза вдруг повлажнели. - И вышла, и родила девчонок…
- Извини. Я не думала тебя обидеть. Просто я сама не своя от этой всей ситуации и плохо соображаю, что говорю.
- А вино вы из каких бокалов пьете? - Она отвернулась и с нарочитой сосредоточенностью изучала посуду в буфете.
Низенькое, круглое женское существо в бесформенном темном платье с наивными оборочками. В разбитых туфельках на стоптанных каблучках. Жидкие волосики, аккуратно подобранные в пучок пластмассовой заколкой с полустертой "позолотой" и разноцветными пластиковыми стразами.
- Бери любые, Полетт. Только я вино не буду. Я налью себе минералки… Правда, я не думала тебя обидеть…
Я собралась встать и принести себе минералки, но она резко крутанулась ко мне. Прекрасное лицо теперь старательно изображало
улыбку. Настолько же прекрасное, насколько неуместное рядом с кургузым шарообразным тельцем без шеи.
- Ой, да сиди, сиди! - Коротенькие ручки запорхали. - Я тебе все дам! Точно минералки? Лучше сбегаю-ка я за компотом на людскую кухню. - Она подхватила пустой стеклянный кувшин, а в следующий миг была уже на пороге дома. - Я его литров десять наварила! - И скрылась за дверью.
На миг в темноватое помещение влетел яркий поток света с дружно заплясавшими в нем пылинками. Гомон голосов, звуки движения, работы. И снова все стихло. Каменная кладка старинного дома заботливо гасила внешний шум.
Окна, что ли, открыть, а то прямо как в склепе, подумала я, обводя глазами первый этаж. Если не считать большого нового холодильника и кое-какой новой кухонной утвари, все здесь было точно так же, как и полгода назад, когда я впервые увидела эти облупленные крашеные стены кое-где даже со следами плесени, этот потемневший от времени потолок с массивными балками, очень большой деревянный стол даже не на четырех, а на шести толстых ножках. Разномастные стулья, два из которых явно очень древние и наверняка бесценные, настоящий антиквариат. Антикварный же буфет позапрошлого века с гранеными разноцветными стеклышками и медными прутиками перекладин между ними, но, похоже, безнадежно утративший свою ценность - за долгую жизнь его красили и перекрашивали не раз и белой, и всякими другими красками. Ровесник ему - диван, покрытый полупротертым гобеленом неведомого возраста и происхождения. Еще один диванчик - на котором я сейчас сижу - куцый и низенький.
Два кресла: одно высокое, солидное, кожаное, с ушками и подлокотниками, другое - некогда бордовое или даже красное в клетку, разлаписто-бестолковое, шестидесятых годов прошлого столетия. Под ними - старинный небольшой и до сих пор еще мохнатенький ковер. Марк им очень гордится - он выткан монашками и был приданым его прабабушки, получавшей "образование" в том монастыре. Внушительные часы в резном корпусе - из того же приданого. И совсем уникальная вещь - клавикорды, но Марк даже не может сказать, кто и когда на них играл. Замечательный по строгой красоте камин, хотя им нельзя пользоваться - не действует дымоход. Над камином висят охотничьи ружья - тоже гордость Марка, и он знает историю каждого и историю каждого из их хозяев. Остальные стены густо увешаны картинами в рамах и без. А на каминной полке стоят разнообразные подсвечники - своего рода коллекция его матери - и керосиновая лампа. Именно эта лампа светила нам в первый день моего здесь появления.
Глава 7,
которая опять полгода назад
Марк внес меня в дом на руках, небрежно толкнув ногой входную дверь.
- Лола! Смотри, какая у нас гостья!
В нос ударил характерный запах старого сыроватого дома, смешанный с ароматами какого-то пряного кушанья, и я вдруг поняла, что жутко хочу есть… Здесь было тепло, но еще темнее, чем на улице, где по-прежнему лило с мрачного неба.
Из полумрака нам навстречу метнулась высокая тоненькая девушка, пожалуй, даже подросток.
- Что за гостья?! - Очень возмущенный голосок. - Она ж вся в грязи! Кого ты приволок? Ты с ума сошел! Ой… боже… - Лола подошла ко мне совсем близко, и я уже вполне отчетливо видела хорошенькое юное личико и растерянные большие глаза. - Ой… Марк! Этого не может быть! Это ж сама… Ой! Нет!.. - Длинные пальчики с остатком облезлого маникюра на ногтях прижались к ее щекам. - Этого не может быть, Марк!..
- Может, может, Лола! Ты давай свет тут организуй! Свечи, что ли, зажги. И поищи эластичные бинты! Они точно должны быть! В аптечке! - Он уверенно нес меня куда-то; Лола торопливо семенила следом.
- Ни в какой они не в аптечке, а в буфете! Я знаю, где они! А где ты ее взял? И почему она в грязи? Зачем бинты?
- Ногу она вывихнула! Упала, не может ходить! И поищи, что ей надеть после ванны! - Он стал подниматься по лестнице. - Халат какой-нибудь потеплее, чтобы…
- Халат - ерунда! Но с ванной проблема, Марк. Бак пустой. Надо греть тридцать минут!
- С ума обалдела? Какие еще тридцать минут?! - Марк пихнул ногой какую-то дверь, и мы оказались вроде бы в спальне. Здесь было немного светлее.
- А сколько, Марк? Ну, двадцать пять! Не меньше!
- Подождите! - вмешалась я, выходя из оцепенения.
Они замерли на месте и смотрели на меня так, будто секунду назад меня здесь вовсе не существовало.
- Спасибо огромное за заботу, но, думаю, моей ноге сейчас полезнее лед, чем горячая ванна. А одежды у меня в машине полно. И если вам, Марк, будет не сложно…
- Не сложно ему, не сложно! - перебила Лола. - А вы правда сама… э-э-э… Соланж Омье?.. - Мое имя она произнесла с придыханием и восторгом.
- Правда, правда! - закивал Марк. - Между прочим, Лола - ваша самая горячая и пламенная фанатка!
Лола потупилась.
- Ну, Марк…
- Да, да, да! Истинная фанатка! Она так переживала, когда узнала, что вы больше не будете вести "Коктейль"! Лола, ну не стой ты! Свечку, что ли, принеси! - Марк сделал пару шагов и остановился у двери в конце комнаты. - В ванной ведь будет полная темень! Ванна не ванна, но умыться-то гостье надо?
- Ты меня не слышал, Марк? Бак пустой! Набирать да греть полчаса! Не волнуйтесь, мадам! Я сейчас моментально вскипячу чайник! Чтобы умыться, вам хватит! - Она развернулась и бегом побежала вниз по заскрипевшей лестнице. - А ты не стой, Марк, неси ее сюда и сходи за ее одеждой! Это ж ужас, какая она грязная! - донеслось уже снизу.
- Извините, - пробормотал Марк и понес меня обратно. - Мне так неловко, что у нас ни воды, ни света…
- Не страшно. Это мне неловко! Свалилась на вашу шею.
- Да ну, какие пустяки…
- Лола - это ваша сестра? Он фыркнул.
- Нет, что вы! Лола ухаживала за моей мамой, когда мама болела. А теперь просто заходит, ну чтобы помочь по хозяйству.
- Хорошенькая. Ваша невеста?
- Шутите? Ей семнадцать лет! А мне тридцатник!
- Ну, так что же? Можно и подождать, если она нравится вам и, похоже, вашей маме. Да?
- Нет, - неожиданно сухо ответил он. - Моей маме уже никто не нравится. Ее нет больше на свете.
- О… Простите, я не знала… Я…
- Пожалуйста, не будем об этом. - Он опустил меня на низенький диванчик. - Лола, ну что ты там копаешься?
- Сейчас, сейчас!
На большом столе вспыхнула керосиновая лампа, осветив нежное лицо и фигурку, и я еще раз подумала о том, до чего же хорошенькая девушка.
- Лола, а чайник?
- Я не могу все делать одновременно! - Она схватила электрический чайник и ковшиком стала наливать в него из ведра воду. Обернулась ко мне и со смущенной улыбкой добавила: - Не волнуйтесь, мадам. Он закипает ровно за минуту! Это очень хорошая фирма. Я сейчас принесу вам полотенце. - И стремглав унеслась вверх по лестнице.
- Спасибо, Лола! - крикнула я ей вслед и тихо сказала Марку: - Она, правда, хорошенькая и очень славная девочка.
Он с заметным недовольством передернул плечами. Снял свою перепачканную куртку, свернул ее грязью внутрь, положил на ближайший стул.
- Мне-то что? - Подошел к раковине, открыл кран и стал мыть руки.
- По-моему, она в вас влюблена…
Он обернулся и пристально посмотрел на меня.
- Не придумывайте! - Завернул кран, обтер руки какой-то тряпкой, шагнул к буфету. Вытащил из буфета миску, повертел в руках, убрал обратно, достал побольше. Оттуда же извлек чистое кухонное полотенце и направился к ведру с водой, из которого Лола наполняла чайник. - Если уж она влюблена в кого, то в вас!
Без куртки, в футболке с коротким рукавом он оказался еще более плечистым, а оттого даже, пожалуй, коренастым. И двигался он немножко косолапо, и кисти рук были непропорционально великоваты, и эта дурацкая короткая стрижка, и курносый нос, и теперь я уже точно знала, что он моложе меня на целых пять лет, но…
Он налил в миску воды, опустил туда полотенце, подошел ко мне, присел на корточки, поставил миску на пол и заговорщицки понизил голос:
- Вы себе даже представить не можете, какое чудо для нее сотворили своим появлением. - Осторожно стянул носочек с моей распухшей ноги, закатал штанину моих перепачканных грязью брюк. - Вы ее кумир! - Он снизу вверх смотрел мне в глаза.
- Вы мне это уже говорили. - Я едва справлялась с дыханием от уверенных и очень нежных прикосновений его огромных рук к моей ноге. Наверное, следовало бы самой освободить от всего свою ногу, но…
- Вам неприятна популярность? - Его взгляд сделался еще более пристальным, а руки ловко оборачивали холодным полотенцем мою щиколотку.
- Да, Марк. - Я больше не могла выносить его взгляд и отвернулась. - У вас есть запретная тема. У меня тоже.
- Понимаю. Но, пожалуйста, будьте снисходительны к Лоле. Она же еще совсем ребенок.
Где-то наверху в темноте - горящая лампа отсекала теперь верхнее пространство дома - скрипнула и открылась дверь. Легкие шаги по деревянным половицам.
- О! Марк! Ты еще здесь? Или ты уже принес ее одежду? - Лола появилась на лестнице, нагруженная смутными в полутьме вещами, и, спускаясь, заговорила уже со мной: - Мадам! Я несу вам полотенце и большой плед! И еще несу чистый таз. В нем никто никогда не мыл ноги! Только умывалась мама Марка. Такая была чистюля!
Я видела, как Марк поморщился.
- Ладно, милые дамы, - тем не менее, весело сказал он, вставая во весь рост. - Я пошел! Не скучайте без меня. Вернусь через полчасика. Почаще меняйте холодный компресс. Вернусь - наложим тугую повязку.
Лола растерянно посмотрела на него, на меня, на него.
- Как это через полчасика? Я же слышала, как подъехала твоя машина!
- Но ее вещи в ее машине, а не в моей!
- Как это? - От растерянности Лола в обнимку со своей ношей даже опустилась на ближайший стул. - Ой, а лампочки! Ты же ездил за лампочками… А привез ее…
- Лола, я вам все объясню, - сказала я. - Идите, идите, Марк, а то совсем темно делается!
- Нуда. Ваша-то машина открытая стоит… Слышь, Лола! Не утомляй гостью дурацкими расспросами и сама поменьше глупостей болтай!
- Что ж я, дура совсем, что ли, что ж я совсем не понимаю… - повторяла Лола, а он смотрел на меня и не двигался с места.
Смотрел так, будто я могла исчезнуть в любую секунду.
- Ну идите же, идите, - поторопила я, только сейчас окончательно осознавая, что абсолютно все мои вещи и даже документы сейчас в машине, которая брошена неизвестно где.
- Да-да… - словно придя в себя, произнес он и ринулся к куртке на стуле. Схватил ее, начал надевать, по-прежнему не сводя с меня взгляда.
- Ты чего? - сказала Лола. - Так и пойдешь в грязной?
И тут снаружи донесся шум подъехавшей машины. Мы все переглянулись так, как если бы нас застали за чем-то ужасным.
- Кого еще принесло в такую дождину? - недовольно проворчала Лола, опуская на пол таз и вскакивая со стула.
Она ринулась к двери, Марк - за ней.
- Подожди, я сам! - Он распахнул дверь. На пороге стоял высокий человек в черной, блестящей от дождя накидке и форменной фуражке. Со своего места я не видела его лица.
- О! Здорово, дядя Жак! - сказал Марк, протягивая ему руку. - Какими судьбами? Заходи!
- Здорово! - добродушно ответил тот, шагнул внутрь, и они обменялись рукопожатием. - А у тебя чего телефон не работает?
- Ага, - встряла Лола. - Отключили за неуплату! Добрый вечер, дядя Жак! А мобильник он в колодец уронил.
- Свет тоже за неуплату отключили?
- Ха! - фыркнул Марк. - Нет! У меня же свой движок. Просто лампочки кончились! Заходи, не стой на пороге!
- Да погоди ты! Тут дело такое…
- Какое?!
- Ну как тебе сказать… Короче! Я тебе во двор "бугатти" на тросе приволок…
- "Бугатти"?.. - выдохнула Лола. Марк закашлялся.
- Ну да, - сказал дядя Жак, глядя в пол, и почесал рукой под фуражкой. - "Бугатти". Красный. В твоих виноградниках стоял. Крыша сломана. Бензин кончился. И битком набит сумками с бабьим шмотьем!
Лола покосилась в мою сторону.
- Черт знает что!.. - продолжал жандарм. - Просто пусть у тебя в сарае постоит, чего ему под дождем мокнуть? Пока еще разберемся чей, да что, как сюда попал, куда делась его хозяйка… Ладно?
- Дядя Жак, понимаешь, дело в том… - откашлявшись, начал Марк.
- Офицер! - сказала я. - Простите, что вмешиваюсь, но это мой "бугатти", и я никуда не делась. Я здесь.
Глава 8,
в которой шеф местной жандармерии Бетрав
- Что ж, теперь мы можем поехать в участок и составить протокол о возврате утерянной собственности, - официально заявил он, выслушав сначала рассказ Марка, потом - мой и изучив мои документы.
За это время Лола сбегала за парой моих сумок, я умылась и сменила грязную куртку на чистый жакет, а моя нога получила бесчисленное количество холодных компрессов и уже перестала реагировать не только на холод, но и на прикосновения рук Марка, а затем даже на тугую повязку. И бессчетное же количество раз Лола заглянула в духовку, откуда тек запредельно аппетитный дух, пока не выключила там огонь. Я видела ее отчаяние и чувствовала, что она не только голодна не меньше меня, но и явно рассчитывала на романтический ужин с Марком, безнадежно из-за меня сорвавшийся…
- Но, дядюшка Жак! - взмолился Марк. - Все ж свои! Зачем тебе протокол? Что изменится?
- Конечно, дядюшка Жак! Пожалуйста, не надо никуда ездить! - жалобно поддержала Лола. - Лучше поужинайте с нами! Большая лазанья. На всех хватит. Ну-у, дядюшка Жак!
Шеф жандармов постукивал длинными узловатыми пальцами по столу и хмурился. От добродушного дядюшки Жака сейчас в нем не было и следа.