- Но ты меня заперла там. - Он пошевелил пальцами, стараясь показать ей, что ему на самом деле не выбраться из плена, в котором он оказался.
- Сейчас я тебя отопру, - пробормотала она и принялась стаскивать с себя джинсы.
Но, как часто случается, благие намерения ведут совсем не туда…
Рамона оказалась без джинсов, и рука Гая теперь могла действовать совершенно свободно. Он засмеялся и прошептал ей на ухо:
- Вот об этом я и мечтал.
Он теснее прижал руку там, где она лежала, потом его рука медленно двинулась вперед…
Внезапно Рамона развела ноги и обхватила его за талию. Еще ни с одним мужчиной она не вела себя так свободно и решительно. Но с этим была готова на все.
Рамона Сталлер верила в любовь с первого взгляда. Она тоже явилась на этот свет плодом столь же внезапной, горячей любви.
Гая не надо было приглашать дважды, его реакция оказалась мгновенной. Он мигом освободился от своих черных тонких брюк.
Рамона не чувствовала ни страха, ни боли. Прежде она не соглашалась на близость ни с одним парнем. Она позволяла себе заниматься играми с ними, но никогда не шла до конца. Рамона навсегда запомнила одну подслушанную фразу, которую ее мать сказала своей подруге:
- Не понимаю, почему все так боятся боли при первой близости. Ведь если ты сама очень хочешь, то боли нет…
Это нельзя назвать болью, соглашалась Рамона, просто преодоление барьера. И она почувствовала облегчение…
Рамона проснулась, когда за окном забрезжил рассвет. Широко открыв глаза, она оглядела комнату, потом Гая, пытаясь найти ответ на свой вопрос: правильно ли она поступила. Обычно Рамона не осуждала себя за поступки. Если она что-то сделала, то сделала это сама. Значит, она так решила.
Рамона повернула голову и снова посмотрела на Гая. Она увидела лицо счастливого человека. Ей нравились такие лица, она пристально разглядывала его, и по мелким морщинам, которые можно отыскать даже на юном лице, было ясно, что у этого человека легкий характер. Тонкие ниточки, бегущие от глаз, подтверждали: Гай любит улыбаться. А несколько едва заметных линий на лбу означали: он готов удивляться, причем не скрывая этого. Открытый характер! И никаких складок на переносице, этих неприятных признаков хмурости натуры.
С ним будет весело, подумала Рамона, и ее пальцы осторожно пробежались по груди Гая.
- Отличная реакция! - Она засмеялась, когда Гай поймал ее за руку и крепко стиснул. - Я думала, ты спишь.
- Сплю, но я вижу во сне все, что ты делаешь. Тебе хорошо? - Он открыл глаза.
- Бывает лучше, - капризно проворчала Рамона.
Гай широко открыл глаза.
- Как это? - не поверил он.
- Бывает лучше, - повторила Рамона. - Это когда ты занимаешься со мной любовью.
- Ты невероятная, - прошептал Гай. - Я так и знал. Я всегда хотел такую женщину, как ты… Тебе не больно, правда?
- Нет, нисколько, - тихо ответила она, чувствуя, как сердце ее переполняется от желания.
Рамона повернулась к Гаю, принялась целовать его лицо, потом ее губы побежали вниз по его шее, потом по груди, наконец добежали до пупка и замерли в ямочке.
- Что ты делаешь со мной, Рамона! - простонал он.
- Я еще не то с тобой сделаю, - пообещала она.
И сделала. Гай едва не лишился сознания, когда крепкие пальцы стиснули его плоть.
- Смотри, это стреляет! - Рамона радостно смеялась и не могла отвести глаз от своего кулачка. - Он растет с каждой секундой!
Гай приподнялся, схватил ее за плечи и повалил на себя.
- Он хочет выстрелить в мишень, - прошептал он.
Рамона летала, она отрывалась от его тела и снова опускалась на него, все сильнее возбуждаясь. А потом Гай подмял ее под себя, и Рамона вознеслась, как ей казалось, к самым небесам.
- Я счастлив, Рамона, - наконец придя в себя, признался Гай. - Я знал, что буду вот так счастлив.
Они выбрались из постели к полудню. Гай, убирая бутылочки из-под шампанского из всех углов, неожиданно радостно воскликнул:
- Полная!
- Не может быть, - отозвалась Рамона. Она вышла из ванной, замотавшись махровой простыней до самой шеи. - А где ты ее нашел?
- Возле того кресла. - Гай указал на дальний угол.
Рамона засмеялась.
- Тогда все понятно.
- Что тебе понятно?
- Это твоя королева. Она не могла позволить себе отвлечься, боялась пропустить и не увидеть, что мы с тобой делаем. Разве ты не заметил? Она следила за нами, как… как мексиканский гриф!
- Если честно, то не заметил, - признался Гай. - Я смотрел только на тебя.
- Когда мы пили с тобой из одной бутылочки, а за нами все остальные, ей было не с кем пить. Она осталась без пары.
- Да, ты лишила ее пары, это точно.
- Я снова поступила бы так же, - заявила Рамона, подходя к Гаю и целуя его в щеку.
- Садись, - потребовал он. - Вот две соломинки. Начнем.
Они втягивали в себя слегка теплое вино.
- Теперь мы знаем, кто наш крестный отец, - объявил Гай, переведя дух.
- Кто? - встрепенулась Рамона, высасывая из соломинки пузырьки.
- Ты не знаешь? Не зна-аешь? - Гай вложил в свой вопрос столько удивления, что Рамона не мигая уставилась на него. - Ага-а, ты меня обманула.
- Я?
- А кто хвастался отличной памятью? Я поверил. А это, значит, неправда. Ты можешь и меня забыть! - Гай театрально обхватил голову руками и принялся раскачиваться на стуле. - О горе мне, горе!
- Слушай, ты вправду горе. Горе-актер. Ты переигрываешь, Гай Гарнье. Слушай внимательно. - Она держала пазу, как актер на сцене. - Его зовут…
- Его зовут… - повторил за ней Гай.
- Принц Алан де Полиньяк!
- Ура! Значит, ты согласна выйти за меня замуж!
- Да кто тебе сказал?
- Но, если ты согласилась, что у нас есть общий крестный отец, то значит…
- Значит, мы с тобой брат и сестра!
- Но ведь ты не хочешь заниматься греховным делом - кровосмешением?
Рамона уставилась на Гая, потом рассмеялась и повыше подтянула махровую ткань на груди.
- С тобой не соскучишься. Мне нравится. Ты лучше признайся, сколько заработал на рекламе этого шампанского?
- Вполне достаточно, чтобы сделать тебе предложение. - Лицо Гая стало совершенно серьезным. Как будто не он, а его двойник только что дурачился и жонглировал словами.
- Что же ты мне предлагаешь? - Рамона выпустила соломинку из губ.
- Ты еще не догадалась?
- Но ты даже не намекнул…
- Я полагал, что моя жена будет более сообразительной, - фыркнул Гай.
- Ты шутишь. - Рамона уставилась на него. - Ты предлагаешь мне…
- Выйти за меня замуж.
- Но… зачем?
- Зачем? Ты еще спрашиваешь?
Гай потянулся к ней, дернул за кончик простыни, та развернулась - и Рамона оказалась перед ним совершенно нагая. Гай поднял ее со стула, прижал к себе, она безошибочно почувствовала его желание.
Бутылочка осталась недопитой, со стола скатились яйца, которые Гай успел приготовить на завтрак. Они оказались сваренными всмятку и растеклись по кафельному полу. Гай притиснул Рамону к стене, она обхватила его ногами и наблюдала, как внизу, на кафельном полу, желток растекается, подбираясь к его голым пяткам…
Гай застонал, и она почувствовала взрыв, от которого ей стало невероятно хорошо.
- Вот зачем, теперь ясно? - со свистом выдохнул Гай.
Рамона молчала, по ее лицу блуждала изумленная улыбка.
- Я где-то читала, что в твоем возрасте мужчины гиперсексуальны.
- Такой мужчина способен доставить тебе бесконечное удовольствие. Разве ты не хочешь?
- Хочу.
- Так ты согласна?
- На удовольствие?
- На брак!
Она наклонилась к нему и крепко поцеловала в губы.
- Да, я согласна.
- Ты будешь женой винного магната!
И она стала его женой. Произошло это двадцать лет назад.
Глава третья
Кризис в середине жизни
Сердце Гая ныло и болело, стоило ему остаться наедине с собой и снова вспомнить о своем дурацком обещании. Но… как он мог не дать это обещание? Рамона вынудила его, она приперла его к стенке.
- Я не хотела бы тебя видеть…
Когда она начала произносить эту фразу, он почувствовал, как побежали по спине мурашки. О нет! Она не должна договорить ее до конца. Не должна произнести то, чего он боялся. Есть слова, которые нельзя вернуть обратно, они все равно дадут о себе знать.
- …полгода, - закончила Рамона.
Он испытал искреннее облегчение. Жена не произнесла того, чего он боялся. Она не сказала самого ужасного: "никогда в жизни". Конечно, слова - не дела, не поступки, но за два десятка лет Гай хорошо понял, кто такая Рамона. Она из тех, кто не бросает слов на ветер.
- Хорошо, хорошо! - Он поднял руку, успокаивая жену. - Как скажешь.
- Ты можешь уехать в Париж?
- Да, конечно. - Он хотел спросить, что собирается делать Рамона все это время, но ему явственно вспомнились осколки битой посуды, усеявшие лужайку за домом.
- Мы не станем перезваниваться. Освободим друг друга на полгода от общения. - Она постаралась изобразить улыбку, желая смягчить неприятный разговор. - Представим себе, что у нас - накопленный за жизнь и неиспользованный отпуск.
- Попробуем, - согласился Гай, не рискуя спорить.
И вот теперь срок этого странного отпуска приближался к концу, а Гай все чаще задумывался о том, что случится после завершения срока. Его друг доктор Уильям объяснил ему очень четко, но Уильям почти не знает Рамону, он рассматривает ее как среднестатистическую женщину, оказавшуюся в кризисе середины жизни.
Рамона, знал Гай, - не среднестатистическая женщина. Она уникальная.
Он завязывал галстук перед зеркалом и увидел тени под глазами. Почему-то сегодня он не мог спать, мысленно прокручивая в голове события прошлого.
Гай полюбил Рамону с первого взгляда. Пообещал ей, что она станет женой винного магната. Он криво усмехнулся. Мать говорила ему, что точно такие слова произнес ее будущий муж. Отец Гая.
Но… потом он решил переложить столь почетную обязанность - достичь небывалых высот в виноделии и в виноторговле - на своего первенца, на сына.
- Я слишком рано женился, - так отец объяснил причину, по которой не стал великим в своем деле. - Но я не мог упустить твою мамочку, - добавил он, хитровато улыбаясь. - Я заботился о твоих интересах, Гай. Ни одна женщина не родила бы мне такого сына, как ты, такую дочь, как Элен. Я вас просто обожаю.
Но, вероятно, сказалась наследственность, поскольку Гай тоже не захотел упустить Рамону. Только она, был уверен Гай, могла родить ему потрясающего сына - Патрика.
Сердце Гая болезненно сжалось. Рамона выставила из дома и Патрика. Парень собирался уехать на Сейшелы на месяц позднее, но быстро переиграл планы.
Гай заметил, что с Рамоной что-то происходит. Она стала замкнутой и раздражительной. Она ничему не радовалась, она все делала так, словно исполняла обязанности. Ответственный по своей природе человек, Рамона не позволяла себе отказываться даже от того, что ей совсем не хотелось делать, если это нужно было Гаю, Патрику, семье.
- Я говорил сыну, - заявил отец, когда Гай представил родителям Рамону, - имей в виду моя американская фирма станет твоей. Гай должен поднять имя Гарнье на высочайший пьедестал. Это имя встанет в один ряд с великими именами в виноделии и в виноторговле. Наше имя завоюет Америку, наши вина станут подавать в лучших заведениях мира! Но для этого тебе тоже придется потрудиться, Рамона. Мой мальчик поспешил с женитьбой, но я понимаю его, ты хорошая девочка. Думаю, когда у вас родится сын, то он родится уже в семье винного магната.
Своенравный Патрик не стал ждать столь светлого мига, он родился, когда Рамона еще училась в институте.
Воспоминания о первых годах семейной жизни не помешали Гаю тщательно поправить узел любимого галстука - по светлому полю извивалась виноградная лоза с черными ягодами. Обычно он надевал его, отправляясь в клуб виноделов. Сегодня там чествуют коллегу. Внезапно Гай поморщился - наверняка он увидит там Элен. Свою сестру.
Кто бы мог подумать, что брат и сестра, выросшие в одной семье, равно обласканные родительской любовью, станут самыми настоящими врагами?
Элен Гарнье сделала себе имя в разных областях. Она профессор Сорбонны, химик, хозяйка виноградника. Пять тысяч бутылок шабли в год - вот ее доля в производстве вин во Франции.
Но, как выяснилось, этого Элен мало.
Отец поделил свои виноградники между Гаем и Элен, решив отойти от дел, они вместе с женой время проводили в путешествиях по свету, оказалось, это занятие чрезвычайно нравилось обоим.
Поначалу между братом и сестрой не было вражды. Она началась позднее, когда Поль, брат отца, подарил Гаю свой виноградник, очень крупный и очень прибыльный.
Оглядываясь назад, пытаясь анализировать отдельные моменты своей жизни, Гай начинал понимать кое-что… Чем именно могла быть недовольна Рамона.
Но чем она всегда была довольна - при этой мысли гордость переполнила его сердце - она всегда была довольна им как партнером. В постели у них не было никаких проблем. Они подошли друг другу сразу и навсегда.
Навсегда? - одернул он себя. Тогда почему - и гордость из сердца Гая выдуло словно ветром - почему она перед тем, как выставить его из дому, избегала близости?
Это не случилось внезапно. Это произошло постепенно, он поначалу даже не отдавал себе отчета в том, что жена засиживается допоздна в своей комнате, старается прийти в спальню, когда он уже спит. По утрам в ответ на его попытки заняться любовью отстраняется от него. А когда соглашается, то он не чувствует в ней прежнего жара.
Рамона просто исполняла свой долг, но, конечно, он и от этого получал удовольствие. Однако, как оказалось, ее это тяготило.
Все чаще Гай заставал Рамону перед зеркалом, она рассматривала свою шею, поворачивала голову так, чтобы явственнее увидеть мешки под глазами, и ее лицо становилось сосредоточенным и печальным.
- Ты не хочешь вернуться на работу? - неожиданно для себя однажды спросил Гай, увидев Рамону сидящей в кресле-качалке и бесцельно смотрящей в потолок.
- На работу? - удивилась она. - Зачем?
- Развеялась бы немного.
- Снова в этот кулинарный журнал для тупых домохозяек?
- Но у тебя была там замечательная винная колонка. Я до сих пор помню, как здорово ты подала мое новое вино.
- Тебе больше не нужна реклама. Я работала в журнале только ради твоей фирмы.
- Я ценю, дорогая. - Гай подошел к жене, собираясь поцеловать, но Рамона увернулась, причем так резко, что Гай опешил. - Тебе не нравится, когда я тебя целую?
- Мне надоели эти бессмысленные нежности! - резко бросила она.
- А что тебе не надоело? - легким тоном спросил он, не слишком вдумываясь в то, что говорит.
Мысли Гая были заняты совсем другим - на бирже, кажется, вот-вот пойдет игра на повышение. А это обещает… Он не успел додумать до конца, как до него дошел смысл сказанных женой слов:
- Мне все надоело. И все надоели. Я сама себе надоела. Я ненавижу свое старушечье лицо. Я ненавижу свою шею. Руки. Мне незачем жить. Мне нечем жить…
- Но… я люблю тебя, - нашелся поначалу опешивший Гай. - Патрик любит тебя.
- Да. Ты любишь меня. Ты любишь свой бизнес. Ты любишь свой дом. Ты любишь своего сына. Все твое. - Она выпрямилась, глаза его горели. - В этом мире все принадлежит мужчинам. Мир мужчин. А все мы, кто не мужчины, можем служить лишь предметом любви. Мы не можем иметь в этой жизни то, что мы любим.
- Но… разве… ты ведь любишь меня? - Потом, не желая услышать что-то неприятное, Гай поправился: - Ты ведь любила меня?
- Да, но мне этого мало. - Она втянула воздух и снова откинулась в кресле. - Гай, я прожила на свете сорок лет. Я была придатком тебя, и это понятно. Так живут все. Но я ничего не сделала своего.
- Но Патрик…
- Мне этого мало. И потом, Патрику я уже не нужна. Кто я? Что я сделала на этом свете? Зачем сюда приходила? Если я завтра умру, ничего не изменится в этом мире.
Гай похолодел. Он никак не думал, что дело настолько серьезно.
- Но… подумай о нас… Мы, твои мужчины, мы любим тебя. Без тебя нам будет ужасно… плохо…
- Опять! Снова! Вам будет без меня плохо! А мне с вами плохо! Мне плохо со всем миром! Потому что в нем нет моего собственного места!
- Но у тебя прекрасный дом, сад…
- А мои мозги? Куда мне их девать?
- Но ты могла бы найти свое дело…
- Я находила его. Давно. Я его потеряла. Это были машины, техника! А я сидела в дурацком журнале и вела вонючую колонку о винах!
Рамона с силой оттолкнулась, кресло заходило ходуном. Гай испугался, что оно опрокинется. Рамона зарыдала.
Гай стоял не двигаясь, потом метнулся в кухню и принес воды.
- Выпей, Рамона.
- Уйди со своей водой. Я ничего не хочу.
То была первая крупная ссора между ними. Даже не ссора, это было обвинение, которое Гай в общем-то не принял на свой счет.
Ему нравилось, как сложилась их жизнь, он был уверен, что и Рамона счастлива. Она помогала ему, занималась сыном, домом, садом. Она ходила в гимнастический зал. Великолепно выглядела для своих лет. Прекрасно одевалась. Если честно, Гай никогда не относился всерьез к ее трепетной любви к технике, но не имел ничего против, когда она время от времени садилась за руль своего "порше" и ехала в гараж в Вакавилл, где стоял ее любимец, грузовик МЭК, и в очередной раз перебирала что-то в его огромном нутре. Эту машину подарил ей давным-давно Фрэнк, дед по отцу. Иногда Рамона "проветривала", как она выражалась, застоявшийся МЭК, делала кружок-другой по Вакавиллу.
- Знаешь, Гай, - сказала однажды Рамона мужу, - я охотно прогулялась бы на МЭКе в Мексику. Я загрузила бы текилу и мескаль, попробовала продвинуть их на наш рынок.
- Это смешно! - бросил он, занятый тяжбой с сестрой, которая вознамерилась отсудить у него подаренный дядей виноградник. - Мы не можем распыляться.
- Но я говорю не о нас, я говорю о себе. Я чувствую, что вот-вот до этого кто-то додумается. Сейчас в моде мачо, а эти настоящие мужчины скоро уже не захотят пить приевшиеся и оттого пресные для них напитки - джин, виски. Они захотят нечто… Это "нечто" я и смогу им предложить.
Гай рассмеялся.
- Ты ничего не понимаешь в бизнесе, моя милая блондинка.
- Но я никогда не была дурой! - сердито парировала Рамона.
- Дорогая, давай поговорим об этом после. После того как я выиграю процесс.
- Считай, ты уже выиграл его. - Она усмехнулась. - Ты всегда выигрываешь у женщин. Как всякий мужчина.
- Как я хотел бы согласиться с тобой не думая.
Она ничего не ответила.
Гай выиграл процесс, потому что все претензии сестры были безосновательными. Элен, напрасно потратившаяся на дорогого адвоката, с тех пор стала злейшим врагом брата.
- Это не последняя наша схватка, милый мой братец, - пообещала она ему после суда. - Я выдавлю тебя с американского рынка. Обещаю.
- Желаю удачи, - со смехом отозвался Гай.