Голос звучал ровно и спокойно, но тело почему-то больше не подчинялось Грейс. Казалось, разожми Майкл объятия, и она рассыплется, как слепленная из песка фигурка.
- Грейс…
В горле застрял комок, и ей удалось лишь выдавить одно короткое слово:
- Да?
- Останови меня, - еле слышно прошептал Майкл. - Ты должна меня остановить.
Если бы это было в ее силах! Майкл медленно склонился к ней и легко, осторожно, как будто еще не зная, правильно ли поступает, коснулся ее губ.
Тело Грейс стало вдруг мягким и податливым, как подогретый пластилин. Майкл обнял ее за талию, и ей показалось, что она растворяется в нем. Почувствовав игру упругих мышц под плотной тканью рубашки, Грейс прильнула к его груди, наслаждаясь близостью мужского тела. Кончиком языка Майкл раздвинул ее губы, и она удивленно вздохнула, поняв, что именно этого хотела весь последний час. Инстинкт уже проснулся в ней и настойчиво толкал дальше.
Майкл, вдруг, схватил ее за запястья и отстранился от пылающего страстью лица.
- Нет, - выдохнул он. - Это невозможно. Это какое-то наваждение!
- Да. - Она высвободила руку из стальных тисков и провела пальцем по его верхней губе.
Майкл перевел дыхание, поймал ее палец обеими губами и легонько прикусил. От нахлынувшего наслаждения Грейс закрыла глаза и, совершенно не отдавая себе отчета в том, что делает и на что готова, потянулась к нему.
Второй поцелуй был властным, настойчивым, полным страсти и желания.
Отдаваясь новым, только что вспыхнувшим ощущениям, Грейс запустила пальцы в густые волосы Майкла. Все исчезло, отступило, и остался только океан блаженства. Грейс словно превратилась в маленький кораблик, уносимый всесильными волнами в неведомую даль.
Майкл, вдруг, опустил руки, и Грейс тут же подалась назад, дрожа от пронизывающего ее желания.
- Я должен перед вами извиниться. Вы - само искушение. Тем не менее я не имел права…
Грейс подняла голову, пораженная внезапно произошедшей с ним переменой. Что с ним? Откуда этот холодный тон? Неужели это его глаза еще секунду назад пылали огнем вожделения? Впрочем, предыдущий опыт общения с мужчинами быстро подсказал ей выход.
- Перестаньте оправдываться, Майкл, - с претензией на иронию ответила Грейс. - Ничего ведь не случилось. Случайный поцелуй, такое бывает.
Невероятно, но фокус удался. Сердце еще колотилось при воспоминании о его прикосновении, но голос был спокойным, даже насмешливым.
Лицо же Майкла уже приняло бесстрастное выражение, и ничто, если не считать блеска в глазах, не выдавало взятую под контроль страсть.
- Вы отвезете меня в Сиэтл? - спросила Грейс, не поднимая головы.
- Как скажете, - сухо ответил он. - Сейчас?
Грейс молчала.
- Когда?
- Завтра. Рано утром. Если вы позволите мне переночевать у вас.
- Конечно. Я приготовлю для вас комнату. Обед в шесть вечера.
Он повернулся и вышел из комнаты, не сказав больше ни слова, оставив ее наедине с сомнениями, страхами, печалями и надеждами.
6
Лиз Фэрроу никогда не считала себя звездой журналистики и не ставила перед собой высоких целей. Попав в газету в общем-то случайно, она продержалась первый год только потому, что никаких других вариантов трудоустройства не оставалось. В газете ее ценили за оптимизм, готовность всегда прийти на помощь, незлобивость и полное отсутствие амбиций. Лиз никому не завидовала, искренне восторгалась чужими успехами и не пыталась карабкаться по карьерной лестнице. Начальство видело в ней ценного работника, всегда готового отправиться туда, куда нужно, написать о том, о чем не решился бы написать другой, и при этом не строить из себя кандидата на Пулитцеровскую премию.
Шанс перейти на другую работу представился год назад, когда Лиз пригласили в отдел по связям с общественностью крупной лесоторговой компании. Взвесив возможные плюсы и очевидные минусы, она уже было согласилась, но, проведя неделю вне редакции, поняла, что приросла к своей беспокойной работе, сблизилась с коллегами и совсем не хочет расставаться с Грегом, которого прежде привычно воспринимала лишь в качестве не всегда приятного приложения к служебным обязанностям.
Так или иначе Лиз осталась в "Кроникл" и нисколько об этом не сожалела. Не сожалели об этом и десятки работавших в газете людей. Не сожалел никто. Кроме, наверное, Уилбура Макински.
Лиз не доверяла этому человеку и всегда удивлялась тому, что другие не разделяют ее мнения о нем. Даже Грег.
- Да, согласен, Уил парень не слишком компанейский, но зато настоящий профессионал, - говорил он каждый раз, когда Лиз высказывала вслух свое мнение о Макински. - Не понимаю, почему ты на него постоянно нападаешь.
- А я не понимаю, как можно быть таким слепым! - возмущалась Лиз. - Неужели ты не видишь, какой он омерзительный тип? Неужели не замечаешь, какие взгляды он бросает на женщин, когда думает, что его никто не видит? Знаешь, у этого типа глаза рептилии.
- Что ты имеешь в виду? - усмехался Грег, на которого ее жалобы не производили никакого впечатления.
- Ты знаешь, что я имею в виду! - горячись Лиз и, видя, что ей никто не верит, в отчаянии разводила руками. - Ладно, вы все ее увидите его настоящее лицо. Только не говорите потом, что ничего не замечали и вас никто не предупреждал.
Разговор с Грейс занял не более трех минут. Положив трубку, Лиз посмотрела на Грега.
- Ну что? - нетерпеливо спросил он.
- Грейс в безопасности. Мы договорились, что встретимся завтра у отеля и сразу поедем к Кеннету Дарреллу.
- Она так и не сказала, где находится? - поинтересовался Уилбур.
- Нет. - Лиз отвела глаза - ложь всегда давалась ей нелегко.
Если Макински и заподозрил что-то, то виду не подал.
- Ладно. - Он поднялся со стула. - Кстати, где ее ноутбук?
- У меня, - сказала Лиз и тут же быстро добавила: - Но Грейс не давала разрешения просматривать ее материалы, так что извини, Уил, но…
- Ты неправильно меня поняла, - холодно заметил Уилбур. - Я вовсе не собираюсь залезать в ее компьютер. Но ты на всякий случай передай его Гэлбрейту. Пусть уберет в сейф.
Лиз кивнула.
- Я так и сделаю. Но завтра утром захвачу с собой. Грейс просила…
- Хорошо, хорошо, - раздраженно бросил Макински, направляясь к выходу. - Собираемся в девять в редакции.
Едва дверь за ним закрылась, как Грег обрушился на Лиз с вопросами.
- Что сказала Грейс? Где она? Какую игру ты затеяла?
- Успокойся. - Лиз досадливо поморщилась. - У Грейс есть основания не доверять Уилу. У меня тоже. И я не знаю, где она сейчас находится.
- Почему ты не спросила?
- Потому что здесь был Уилбур. Неужели непонятно? По крайней мере она уверена, что ей ничто не угрожает.
- Ладно. - Грег опустился на стул. - А что там насчет компьютера? Думаешь, Макински хотел сунуть нос в те материалы, которые Грейс привезла из Нью-Йорка?
Прежде чем ответить, Лиза прошла через комнату, приоткрыла дверь и выглянула в коридор.
- Боже мой, ты становишься мнительной, Лиз. Мы же не в ЦРУ работаем.
- Помолчи и послушай меня. - Она вернулась на место. - Грейс рассказала, что ее редактор раскопал кое-что о Кеннете Даррелле, что-то такое, что поможет раскрыть тайну его личности. Ну, провести идентификацию.
- Хочешь сказать, что человек, у которого мы собираемся брать интервью, может оказаться не настоящим Дарреллом, а подставным лицом?
- Вот именно. В Нью-Йорке полагают, что Кеннет Даррелл - всего лишь псевдоним, за которым скрывается человек, имевший доступ к информации государственной важности.
- Возможно, он работал в Белом доме и узнал нечто такое, что власти хотели бы скрыть. Передать эти сведения в газеты невозможно - никто не хочет рисковать, публикуя непроверенные данные, - а потому Даррелл нашел другой путь.
- Хочешь сказать, что его романы не вымысел?
- Да. Я в этом уверена. Вспомни первую книгу, в ней, помимо прочего, говорилось о том, как ЦРУ готовило покушение на одного африканского лидера и для финансирования операции продавало оружие в страны Ближнего Востока.
- И, ты в это веришь? - Грег усмехнулся. - Да ему уже давно закрыли бы рот. Лиз подняла руку.
- Подожди. Во втором романе сюжет строится на том, что некая террористическая организация собирается отравить водохранилище в Монтане с помощью бежавших с Кубы противников Кастро, находящихся под опекой влиятельного лица из администрации президента.
- Но зачем им это надо? Кому выгодно прикрывать террористов?
- Как ты можешь быть настолько слеп? Все дело в деньгах. Любой теракт - это повод выколотить из конгресса дополнительные ассигнования.
- Пусть так. Тогда о чем же будет третья книга?
- Откуда мне знать? Но у Грейс есть на этот счет своя теория. Вполне, кстати, убедительная.
Грег насторожился.
- Ну-ну, расскажи. Может, ты перетянешь меня на свою сторону, и тогда мы вместе попытаемся спасти мир.
- Расскажу. - Лиз опасливо посмотрела на дверь. - Почему Даррелл, который никогда не давал интервью, вдруг согласился? Ты не задумывался?
- Задумывался. И у меня есть ответ.
- Какой же?
- Парень просто решил сшибить деньжат по-легкому. Может, ему не хватает на новые носки?
- Идиот! - Лиз схватила со стола первое, что попало под руку - тюбик с клеем, - и запустила в шутника, который, однако, был готов к такой реакции на свое заявление и ловко увернулся от снаряда.
- Ты просто свихнулась. Насмотрелась "Секретных материалов". Перестань, это же смешно - Грег поднял тюбик, подошел к Лиз и обнял ее за плечи. - У Грейс, похоже, тоже с головой не в порядке. Не удивлюсь, если она и все остальное придумала.
- Насчет Уила? А как же тогда ты объяснишь тот факт, что кто-то побывал в ее номере? Нет, Грег, мне она вовсе не показалась чокнутой. Здесь явно что-то происходит, и мне очень жаль, что ты относишься к этому так легкомысленно.
- Давай не будем спешить с выводами, хорошо? - предложил Грег, целуя ее в шею. - Поживем - увидим. А сегодня устроим себе небольшой праздник. Кто знает, может, завтра уже не наступит.
- А если оно все же наступит, я сделаю так, что ты об этом пожалеешь, - пробормотала Лиз и сжала зубками мочку его уха.
Как это могло случиться? Грейс осторожно открыла глаза. В комнате было темно. Светящиеся цифры будильника показывали без четверти четыре утра. Она прислушалась - за окном слышался какой-то шорох. Лиз рассказывала, что в здешних местах обитают красные лисицы, задающие по весне такие концерты, по сравнению с которыми вой мартовских котов звучит сладкой музыкой.
Как это могло случиться? Глаза привыкали к темноте, и из собравшихся в углах теней постепенно проступали незнакомые очертания: слева - нечто напоминающее присевшего отдохнуть медведя, справа - что-то похожее на склонившегося монаха в рясе. Прямоугольник окна стал заметнее - наверное, облака разошлись, в их просвет выглянула луна, - и в комнату просочилась белесая, словно разведенная молоком тумана жидкость. Просочилась и растеклась лужицей по деревянному полу, захватив самый край тонкого, с восточным орнаментом ковра.
Как это могло случиться?
Грейс повернула голову. Майкл лежал на спине с закрытыми глазами. Граница света и тьмы пролегла по его лицу, что делало его похожим на ритуальную маску.
Она стиснула зубы, сдерживая подступивший к горлу стон, и попыталась отвернуться, но взгляд как будто приклеился к застывшим полуоткрытым губам, которые, наверное, еще хранили тепло ее поцелуев.
Как это могло случиться?
После разговора в библиотеке Майкл куда-то уехал, попросив Грейс не выходить из дома и пообещав вернуться через пару часов. Грейс полежала немного на диване с книжкой в руке, потом попыталась уснуть, но быстро поняла, что отвлечься не удастся, что нервная система слишком возбуждена, а возбуждение такого рода лучше всего снимается работой или, по крайней мере, какой-то деятельностью.
В первую очередь она прошла по дому, заглянув во все комнаты и чувствуя себя при этом женой Синей Бороды. Однако ничего загадочного, таинственного или даже необычного не обнаружилось. Все выглядело вполне стандартно: обычная мебель, при покупке которой руководствовались не модой, не вкусом, а, как Грейс показалось, соображениями практичности и удобства; картины, не говорившие о хозяине ничего, кроме того, что деньги для него не проблема; телевизор и стереосистема, покрытые тонким слоем пыли. Несколько минут Грейс провела у полочки с компакт-дисками, но тоже не обнаружила ничего особенного. Собранные в библиотеке книги можно найти едва ли не в любом доме. Ванная не поразила ее золотым блеском кранов и наличием джакузи. Проинспектировав комнаты первого этажа, она вернулась на второй. Кабинет хозяина был надежно заперт на ключ, а вот спальня оказалась открытой, и Грейс, поборов смущение и подавив неуверенные возражения совести, все же переступила ее порог. Здесь ее ждал первый сюрприз.
Она в общем-то не собиралась удаляться от двери, но, пробежав взглядом по широкой деревянной кровати, застеленной клетчатым пледом, по старинному, украшенному ручной резьбой комоду, по встроенному шкафу и тонкому коврику на полу, натолкнулась на фотографию в серебряной рамке. Снимок был, похоже, сделан несколько лет назад, и краски успели утратить яркость, но время оказалось бессильным против красоты запечатленной на нем женщины.
Заинтригованная, Грейс подошла ближе. Женщине было около тридцати, и лицо ее с немного смущенной улыбкой, затаившейся в уголках губ, с ямочками на бледно-розовых щеках, с длинными густыми ресницами над широко открытыми смеющимися глазами, с упавшей на лоб вьющейся прядью каштановых волос, невольно притягивало взгляд. Она была не просто красива, но прекрасна, потому что обладать таким лицом могла лишь женщина, наделенная добротой, нежностью, умом и способностью понимать жизнь и радоваться ей, несмотря ни на что.
Но больше всего Грейс поразили ее глаза. Конечно, она не знала, кто фотографировал незнакомку, но ее взгляд говорил всё. Так можно смотреть только на того, кого любишь. И, поняв это - не умом, а особым, шестым чувством, которого напрочь лишены мужчины, - Грейс ощутила укол зависти. Других доказательств не требовалось: эти двое были счастливы.
Некоторое время она неподвижно стояла у полки, потом, повинуясь внезапному импульсу, схватила серебряную рамку и перевернула. На обратной стороне фотографии значились название и адрес фотомастерской, а ниже стояла дата - 11.09.01.
Одиннадцатое сентября 2001 года. Нью-Йорк.
Грейс снова перевернула рамку. Страшная отгадка подтвердилась - снимок был сделан у одного из входов во Всемирный торговый центр, судя по всему, за несколько минут до того момента, когда в одну из его башен врезался первый из захваченных террористами "боингов".
Майкл вернулся, как и обещал, через два с небольшим часа и застал Грейс в кухне.
- Ничего, что я позволила себе похозяйничать здесь? - с застенчивой улыбкой спросила она. - Честно говоря, проголодалась и…
- Я даже рад, что вы взяли на себя то, в чем я, признаюсь, не силен. А что готовите?
- Выбор продуктов в вашем холодильнике, к сожалению, оказался невелик, так что пришлось ограничиться всего лишь тремя блюдами. Майкл удивленно присвистнул.
- Ого! Я на такое не мог и рассчитывать. И чем же мы сегодня насладимся?
Она покачала головой.
- Увидите сами. Боюсь говорить заранее - а вдруг что-то не получится.
- Уверен, у вас получится все. Нужна ли моя помощь? Могу порезать лук или…
- Вы можете сделать нечто большее: найти себе какое-нибудь другое занятие на ближайших полчаса, - решительно объявила Грейс, стараясь не смотреть в лучистые глаза Майкла. - Если, конечно, не боитесь, что я подсыплю что-нибудь.
Он усмехнулся, заинтригованный сменой ее настроения. Уезжая, Майкл почти не сомневался, что, вернувшись, уже не застанет гостьи. Возможно, даже надеялся на это. Почему? Ответить на этот вопрос было не так-то просто.
Когда человек теряет самое дорогое, мир зачастую сжимается для него до объемов одной комнаты, а смысл жизни сводится к одному слову: отомстить. Поставив перед собой цель, он шел к ней с упрямством носорога, отбрасывая все, что могло стать помехой в осуществлении задуманного.
Грейс - помеха?
- Все готово. - Чистый женский голос разметал унылые мысли Майкла, как свежий весенний ветерок разносит серые, уже пролившиеся дождем, легкие тучи. - Позвольте пригласить вас к столу.
- С удовольствием.
Майкл легко поднялся и проследовал в кухню, ловя себя на том, что впервые за долгие месяцы любуется стройной женской фигурой. А почему бы и нет? Может быть, она послана ему как некий знак того, что жизнь продолжается, что пора выползать из раковины, выходить из добровольного заточения, на которое он обрек себя после того, как…
- Прошу.
Грейс остановилась у застеленного голубой скатертью стола - где только нашла? - и, повернувшись, робко, как студентка, явившаяся на экзамен к строгому профессору, улыбнулась.
- О! Вынужден признать, вы превзошли мои ожидания.
- Хвалить будете, когда попробуете. - Грейс опустилась на краешек стула.
- Минутку. Здесь кое-чего не хватает. - Он задумчиво потер подбородок и покачал головой. - Да, определенно не хватает.
- Чего же? - забеспокоилась Грейс. - Вот салат. Я нашла не все ингредиенты, но… - Она выразительно развела руками. - Это отбивные… с гарниром. Ничего другого я, к сожалению, не придумала. И десерт. Фруктовый торт. Если…
- Успокойтесь. Я совсем другое имел в виду. - Майкл пробежал взглядом по шкафчикам, открыл один из них и удовлетворенно кивнул. - Вот чего нам не хватало. - Он снял с полки бутылку вина. - Чилийское красное сухое. Говорят, неплохое.
Через пару минут рубиновая жидкость уже поблескивала в пузатых бокалах из тонкого стекла, тревожа обоняние легким, терпким ароматом.
- За вас, Грейс.
- За вас, Майкл.
Поначалу разговор не клеился, отдельные реплики терялись, как островки, в долгих паузах, но постепенно паузы сокращались, островки превращались в архипелаги, а на горизонте вырисовывался необъятный таинственный материк, пугающий и влекущий.
После второго бокала Грейс уже смеялась шуткам Майкла, а он все чаще и чаще позволял себе заглядываться на ее милое раскрасневшееся лицо, изящную шею, высокую грудь, соблазнительно колышущуюся под шелковой блузкой.
- Знаете, я бы с удовольствием выпил кофе.
- И я тоже.
- Но прежде, хочу предложить вам небольшую прогулку. Не против?
- Вовсе даже нет. - Грейс слегка покачнулась, поднимаясь, но это уже ничего не значило.
Ей хотелось продлить удовольствие, хотелось смеяться и быть рядом с Майклом, ощущать на себе его взгляд, опираться на его твердую руку, смотреть в его бездонные глаза. Ей хотелось жить!
Они шли по узкой, петляющей между деревьями тропинке, держась за руки, болтая ни о чем, смеясь, а их сердца бились все быстрее и быстрее, и разгоряченная кровь разносила по телу проснувшееся и с каждой секундой нарастающее желание.
Грейс вдруг шагнула с тропинки, наклонилась и сорвала какой-то цветок.