- А в вашей жизни не было периода, подобного тому, о котором я вам только что рассказал.
- Нечто похожее было.
- Было? Вы ставите глагол только в прошедшем времени? А если попытаться перевести его в настоящее время или даже в будущее?
- В свете того, что произошло в тот вечер между нами? - Эстер задала свой вопрос нарочито прозаическим тоном, желая продемонстрировать абсолютное отсутствие интереса к такому повороту их беседы.
- Да, именно.
- Теперь скажу вам с полной серьезностью: я осознала необходимость поставить четкие границы в наших с вами отношениях. Я знаю, каких границ мне не стоит переступать, и всячески пытаюсь доказать вам свою верность принципам.
Билл не проронил ни звука. Эстер, повернувшись, чтобы лучше видеть его лицо, неожиданно спросила:
- О чем вы сейчас думаете?
- Я размышляю над тем, чтобы предложить вам некую форму отношений, которые ни одного из нас ни к чему бы не обязывали. И обдумываю, как бы это точнее сформулировать, чтобы не схлопотать очередную пощечину.
- О чем вы?
- Постараюсь объяснить. Ну, скажем, вариант из области фантастики. Представьте себе, что вы вдруг ощутили неведомую доселе физическую тягу к гипотетическому мужчине, почему бы вам в этом случае не позвать меня? К тому же вы теперь знаете обо мне достаточно, если не сказать почти все.
Лицо Эстер залила краска.
- Я буду вынуждена подавить в себе нарождающуюся к вам симпатию, - грустно сообщила она.
Он мягко засмеялся.
- Надо мной висит какое-то проклятие. Проблема заключается в том, что мое чувство к вам значительно выходит за границы просто симпатии. Дело дошло до того, что я ворочаюсь в постели и не могу заснуть.
- Между прочим, не далее чем сегодня вы упомянули, что были бы готовы довольствоваться малым, - резко оборвала эту жалостливую речь молодая женщина.
- А я и не отказываюсь от своих слов… Малые удовольствия - тоже удовольствия. Значит, я могу поцеловать вас, вы это имели в виду?
- Отнюдь нет! Не делайте этого, - поспешно проговорила Эстер, сделав попытку отодвинуться от Билла. Но осталась на месте, уже споря не с ним, а сама с собой. Его провоцирующая близость, пронзительный взгляд голубых глаз, которые, казалось, проникали в самую душу, его великолепно очерченный рот с подрагивающими уголками губ, рука, легко лежавшая на ее колене, - все это не столько отталкивало, сколько влекло к себе.
- А теперь, Эстер, о главном, - сказал он мрачно. - Вы знаете, и я знаю, как у нас хорошо получается, когда мы… вместе. Более того, не будет преувеличением сказать, что наши руки тянутся друг к другу, если мы оказываемся рядом. Вы, правда, называете это временным помутнением разума, отклонением от нормы, глупостью или как там еще? Утверждаю, что ваши губы, когда я их целую, становятся податливыми. Да и не только губы, но и грудь реагирует на мои прикосновения. Если вы сомневаетесь в этом, я могу доказать это хоть сейчас.
И он перешел к действию. Уильям положил руки ей на плечи, потом опустил ладони и накрыл ее грудь. И все стало происходить так, как предрекал обольстительный мужчина. Эстер почувствовала, что напряглась грудь, набухли соски, натягивая невесомый ажур лифчика. Их дыхание слилось, когда он стал ласкать ее и целовать. Стало бессмысленно отрицать очевидное.
Она еще попыталась убедить себя, что случившееся с ней вовсе не реакция на физическую близость с Биллом, а запоздалое сочувствие к его рассказу о тяжелом детстве, но стоит ли лукавить с самой собой? Ласки были приятны, и тело честно призналось в этом, пока ум искал оправдание.
- Ну что, нужны еще доказательства? - Глаза Уильяма были полуприкрыты, его дыхание обжигало ее щеку.
- Нет, - прерывисто дыша, призналась Эстер. - Вы действительно можете быть неотразимо милым, если захотите. Это правда. Но я уже один раз столкнулась с подобным качеством, и последствия для меня оказались просто трагическими.
Билл ревниво прервал ее.
- Да разве он мог поцеловать вас вот так?
Молодая женщина ответила не сразу. Но ответила и, как всегда, постаралась быть честной.
- Нет, так он не умел.
Самоуверенный собеседник настаивал на еще большем признании:
- Те былые поцелуи не могли быть столь сладостными… - Ну что он к ней пристал! Черт возьми, ему-то что за дело? - Не понимаю, почему мисс Олдфилд дала свое согласие пойти с мистером Патриком Керром под венец?
Его неосторожная фраза вернула Эстер на грешную землю.
- А вот это вас не касается!
- Э, нет! - настаивал Билл. - Касается, еще как касается!
И вот тут Эстер всерьез разозлилась. Она заговорила быстро, нервно.
Уже не следя за собой, обличала былые связи своего несостоявшегося героя мистера Картера, его эгоизм, самонадеянность и прочее, прочее, прочее.
- Эстер, - попытался прервать ее вконец обескураженный обличениями мужчина. - Я же не сказал вам ничего обидного, а вы готовы расцарапать меня, как взбесившаяся кошка.
- Вовсе нет!
- К сожалению, дорогая, да. И вам это явно не к лицу.
- А что бы вы хотели услышать от меня в подобной ситуации?
Но надо прекратить этот бессмысленный разговор и выйти из создавшегося положения, не потеряв лица.
- Благодарю вас, сэр, это был замечательный вечер, вы оказали мне великую честь…
Билл укоризненно покачал головой.
- Не надо пустых слов. Как долго вы собираетесь подобными выступлениями скрывать истинное положение вещей?
- О чем это вы?
- Вы занимаетесь самообманом, - ледяным тоном проговорил Картер. - Кстати, все мои многочисленные подруги, о которых вы так любезно напомнили, существуют только в вашем воспаленном воображении.
- Ну ясно! Вы же невинный агнец, целомудренный девственник. Женщин вообще в вашей жизни не наблюдалось, как я погляжу.
- Нет, я, конечно, не святой. Но и не плейбой, как вы изволили намекнуть. Я не гуляка и не кутила. Почему вы думаете обо мне так плохо?
- А что прикажете мне думать? Даже ваша любящая сестра заявила, что все девушки, попадающие в орбиту вашего внимания, только и мечтают попасть в вашу постель. Мнение Рут Эванс получило убежденное подтверждение.
От последней фразы Уильям явно не был в восторге.
- Поберегите мою стыдливость. Я, если признаться, весьма разборчив в данном вопросе.
- О! Ваша скромность просто обезоруживает, - притворно изумилась Эстер.
В своем желании обидеть друг друга соревнование выиграл все-таки мужчина, сказав как бы между прочим:
- По-моему, мисс Олдфилд пытается меня убедить, что мистер Керр был ее первым и, конечно же, единственным мужчиной…
А мисс Олдфилд совершенно растерялась от новой бестактности этого человека и только смогла вымолвить:
- Мне пора спать!
- Хорошо, - легко согласился Билл. - Меня осенило: значит так, старомодная девица с таким старомодным образом мышления касательно любви и брака, столкнувшись с человеком, который смотрит на все это гораздо проще и циничней, боится повторения не лучших минут недавнего прошлого. Это же так естественно!
Эстер только и нашлась сказать:
- Зачем вы говорите мне это?
- Отвечу. Ваше положение болезненно, но поправимо. Вы редко встречали мужчин умнее вас, так? Вы никогда не восставали против невероятно завышенных требований вашего отца, угадал? Неудовлетворенность копилась, сверстников удивляла и обижала ваша неуступчивость, и вы оказались в ссоре не с ними, а с самой собой. Признание ваших профессиональных способностей лишь усугубило пустоту на личном фронте. Вы заковали свой природный темперамент цепями принципов… По-моему, я близок к разгадке. Верный диагноз - залог успешного лечения болезни.
Довольный своими психоаналитическими талантами, мужчина просветленным взором уставился на "больную". А та, застигнутая врасплох его разгадкой, притихла, пытаясь сообразовать услышанное с правдой своей жизни. И тут услышала его тихую просьбу, высказанную с врачебной мягкостью:
- Расскажите мне о Патрике Керре. Как познакомились? Как развивались ваши отношения?
Эстер, сама себе удивляясь, откликнулась на его призыв к разговору.
- Он, пожалуй, красив, умел быть очаровательным, а может, мне это просто казалось. Влюбилась. А впрочем, и это, возможно, только показалось. - Эстер немного помолчала, но, в сомнении пожав плечами, решительно продолжила: - Я решила следовать путем, предначертанным мне отцом, то есть считала необходимым сначала получше узнать его… потом обручиться… а потом…
Внезапно молодая женщина замолчала, внимательно рассматривая свои ногти.
- То есть вы были намерены сначала выйти замуж, а потом уже все остальное? - Эту фразу Билл Картер произнес с какой-то мягкой осторожностью. - То есть свадьба должна была стать тем, что называют "белым супружеством"?
- Да, именно так, - уныло подтвердила Эстер.
- Ну, и сколько он выдерживал подобную пытку?
- Если то, о чем я позднее узнала, правда, то он в течение всего срока нашего обручения гулял направо и налево.
- И, как вы думаете, почему он вдруг пустился во все тяжкие в такой ответственный момент собственной жизни?
Свой вопрос Билл задал с весьма мрачным видом. Откинув голову назад, Эстер вздохнула.
- Дело в том, что Патрик Керр очень амбициозен, а я… я к тому времени стала весьма состоятельной, неожиданно получив крупное наследство. Моя независимость стала раздражать его. Так мне, во всяком случае, это видится сейчас. В последнем разговоре он во всем обвинил меня, а о себе говорил как о человеке, который был просто вынужден искать утешения на стороне. Пожалуй, из всего произошедшего эта часть самая обидная. Если накануне свадьбы человек вел себя так, что меня могло ждать с ним в будущем? И дело тут вовсе не в "белой свадьбе".
- Больше чем уверен, вы до сих пор корите себя за допущенную тогда на террасе слабость, - неожиданно прокомментировал услышанное Уильям.
- Возможно. Но изменить себя в этой сфере - выше моих сил. Я понимаю, что мне не раз еще предстоит сразиться с носителями иной морали, не той, которую отец методично вбивал в голову дочери на счастье или на несчастье - это вопрос другой. Каждая такая встреча чревата для меня бедой.
- И как только папаше удалось справиться с такой умницей дочерью, за которую ему бы только и благодарить Всевышнего?
- Он не раз бывал озадачен. К слову, я страшно удивила отца, когда твердо заявила, что буду экономистом.
- Могу легко себе представить! И он помогал вашей карьере?
- Не особенно… И уже по завершении обучения, кстати, с весьма неплохими результатами…
- Об этом я наслышан, - перебил ее он.
- Кто же это так расстарался в мою пользу? - поинтересовалась Эстер.
- Джон Коллинз. Пожалуйста, продолжайте.
- Так вот, отец по окончании курса поздравил меня, но не примкнул к числу восторгавшихся моим умом, а не преминул уколоть замечанием о том, что карьера женщины всегда проблематична, ей, мол, предопределен другой путь.
- А продолжил сомнительное дело вашего воспитания, насколько я могу понять, Патрик Керр… Господи, да вы просто бедная малышка!
Эстер молчала, прикусив губу.
- И как же все-таки у вас произошел разрыв?
- Я узнала, что он был близок с другой женщиной. Естественно, узнала последней. Хотя были определенные признаки, по которым я должна была бы догадаться… если бы была поопытнее в подобных делах. Порвала с ним. Он умолял все забыть, простить его и не отменять венчания - я не смогла.
- И это был последний ваш разговор с ним?
- Практически да, до того самого вечера…
Эстер оборвала себя на полуслове.
- До того самого вечера, когда он увидел нас вдвоем?
- Да…
- Ну и что же он сказал?
- Как ни странно, предостерег меня в отношении вас!
- Это действительно странно, потому что я с ним ни разу в жизни не встречался.
- Ваша репутация опережает вас, - иронично высказалась молодая женщина.
- Ну, не мне об этом судить. Я думаю, что все обстоит гораздо проще - ему не нравится сама мысль, что вы можете принадлежать кому-то, кроме него.
Эстер бросила на собеседника быстрый взгляд.
Жаль, что, поддавшись чарам новоиспеченного психоаналитика, она выболтала больше, чем хотела. Пора прекращать этот бессмысленный разговор, где что ни фраза - болезненный укол.
- Признайтесь, Эстер, вы, видимо, чтобы поддразнить это ничтожество, стали доказывать ему, что вас безумно влечет ко мне или что-нибудь в этом роде.
Она вспыхнула.
- Неужели вы можете так плохо думать обо мне?
- Да что вы, совсем наоборот! Наверное, и надо было его поддразнить.
- Но это ведь неправда по сути!
- Какая разница? Главное, что это свидетельствует в пользу вашего темперамента и… кто знает, может быть, так и будет уже в недалеком будущем. Не скрою, что для этого понадобятся серьезные усилия с моей стороны.
Эстер быстро поднялась. Встав рядом, Билл посмотрел на нее сверху вниз и заявил спокойно, взвешенно:
- Вы великая путаница, мисс Олдфилд.
- Вы говорите со мной как с несмышленым ребенком.
- Разве? А я и впрямь подмечаю в вас иногда нечто на редкость инфантильное. Эстер, вы красивая, умная девушка. И вам, без сомнения, нужен мужчина, который сумеет наставить вас на путь истинный и позволит вам сформироваться как личности. А теперь спокойной ночи, дорогая.
Эстер разочарованно присвистнула, повернулась на каблуках и твердым шагом покинула место их долгой словесной баталии.
Заснуть ей удалось не скоро. Долго ворочалась, часто просыпалась и наутро, уже второй день подряд, чувствовала себя разбитой и совершенно невыспавшейся.
Ну и что ты себя здесь мучаешь, милая Эсти? - спрашивала она себя. Уехать? Но как? Плюнуть на все и разорвать отношения? Но это бы значило распроститься с прекрасной престижной работой. Пресечь всякие неслужебные разговоры с ним? Не получится… Но неужели этот человек прав и она действительно инфантильна сверх всякой меры? Тогда в какой-то степени был прав и отец, и Патрик Керр. Каждый, конечно, по-своему.
Как уберечь себя от мрачных мыслей? Надо быстро встать! Встала. Быстро в душ! Приняла и душ. Одеться во что-то простое, немного легкомысленное. Подойдут на сегодняшний день белые шорты и блуза до колен. Своевольные волосы перехватила скромной белой лентой. Чуть подвела глаза и подкрасила губы. Все! Можно идти. Что-то ей готовит наступивший новый день?
Билл пришел раньше и уже доедал яичницу с беконом. Вид у него был свежий, беззаботный. Человек явно хорошо выспался и теперь весь - воплощение жизнелюбия и оптимизма. Но до чего же красив этот мужчина! Впрочем, такие мысли до добра не доведут. Если уж иметь с ним дела, то только служебные.
- Мистер Картер, чем мы займемся сегодня? Мартин и София уехали. Висит угроза наводнения. Неужели даже в таких обстоятельствах вы по-прежнему собираетесь продолжать знакомить меня с отдаленными объектами вашей собственности?
Эстер взяла вареное яйцо и строго взглянула на Уильяма.
- Как вы себя чувствуете, мисс Олдфилд, в это прекрасное утро? - с насмешливой вежливостью поинтересовался тот. - Я вынужден огорчить вас - до конца недели мы не сможем и носа высунуть отсюда.
Вот это новости!
Позже они сидели вдвоем в кабинете. Билл Картер белозубо улыбался, разместившись за письменным столом, а гостья стояла около окна, из которого открывался вид на чудесно ухоженный, хотя и совсем небольшой по размерам парк. Вообразить только - какая красотища существует где-то у черта на куличках, среди сжимающегося кольца безлюдной и бесплодной пустыни.
- Да не волнуйтесь вы, мисс Олдфилд, мы и здесь прекрасно проведем время. Передвигаться сейчас на любом виде транспорта просто опасно. Я постараюсь красочно рассказать вам обо всех объектах, и вы легко представите их себе. Так что, думаю, удастся плодотворно поработать.
- Знаете что, мне надоел этот фарс. - Эстер подошла к креслу, стоящему перед письменным столом и села. - Вы не могли бы устроить так, чтобы мое задержавшееся в детстве "я" смогло возвратиться домой?
- Фу, как вы нескладно это сформулировали…
- Разве не вы говорили о "некоторой инфантильности", Я употребила другое словосочетание. Какая разница?
- О, разница есть, и весьма существенная. Если человек задержался в детстве, то это автоматически предполагает наличие детского эгоизма, трудностей переходного периода и тому подобное. А инфантильность, в том смысле, в каком употребил слово я, предполагает лишь наличие излишней наивности, старомодности в критериях нравственности. Я не имел в виду ничего обидного для вас. Просто вы такая, какая есть - со своими плюсами и минусами.
Эстер внимательно посмотрела на него.
- Вы сами верите в то, о чем только что сказали?
- Ну а как еще можно оценить женщину, которая отказала в близости мужчине, которого сама выбрала себе в мужья?
Бескомпромиссная четкость формулировки огорошила собеседницу:
- Я… я… впрочем, ладно. Признаю, что вела себя старомодно, действовала с излишним упрямством… Ну да дело прошлого.
- Не уверен, - изрек Уильям задумчиво. - Сюжет будет завершен, когда вы перестанете в душе сожалеть, что подвенечный наряд так и не был использован по назначению.
- Кто… - зло заговорила Эстер.
- Кто - кто? - перебил он. - Естественно, София! Она дала мне некий совет, когда я утром разговаривал с ней по телефону. София подсказала мне, что девушка, прошедшая через подобные испытания, нуждается в особенно чутком и деликатном обращении.
Ну что тут скажешь! Снова несносные люди за ее спиной решают вопросы ее личной жизни!
- А в какой связи София сказала вам это?
- Да ни в какой! Я же сказал вам, что моя сестра человек добрый и вовсе не плохой. Только по временам у нее немного едет крыша.
- По-моему, все в вашем семействе не без сдвига.
- Это нехорошо… для вас. Ну, в том смысле, что, видимо, неприятно сознавать, что вы так сладко целовались с сумасшедшим.
Эстер попыталась что-то сказать, но Уильям дал понять, что еще не высказал главного.