"Не нравится. Совсем не нравится…"
Она так упорно это себе внушала, что ей на ум пришло сравнение с гипнотизером. Как-то раз, очень давно, она решила бросить курить, но у самой ничего не получилось. Вот она и решила потратиться на гипнотизера этого - пожилого, толстого дядьку с сальными глазами.
Собственно, у него и руки были сальные - усаживая ее, он долго держал ладонь на ее колене и выразительно смотрел ей в глаза. Гипнотизировал, наверное… Ничего у него не получилось - Кате бы сразу понять, что ей попался слабый спец, раз не смог вызвать в ней бурю страсти, но она отчего-то продолжала сидеть. Он печально потупил свои масленые глазки и сел напротив. Катя старалась его слушаться - она даже вспомнила уроки релаксации, когда он приказал ей расслабиться. Потом, правда, ей пришло в голову, что платить ему за собственные усилия - страшная глупость. И тем не менее покорно просидела около часа, слушая его тихий и вкрадчивый голос, мерно бубнящий: "Вы не хотите курить… Вас тошнит от одной мысли…"
Кате все это время больше всего на свете хотелось курить - ей, к слову сказать, вообще никогда так этого не хотелось, как в тот момент. Она с трудом дождалась конца сеанса, выскочила на улицу и достала сигарету. Бог ты мой, с каким же наслаждением она затянулась! Тогда Катя решила, что не поддается гипнозу. У других-то все получается, а она такая вот неудачница.
Так и теперь - Катя старательно внушала себе, что нет на свете никого более мерзопакостного, чем этот тип, совершенно не к добру встретившийся им в тот день. А вместо этого почему-то она вспоминала его взгляд… и слова: "Вы прекрасны…" Она поймала себя на том, что, вспомнив о них, улыбнулась даже, и страшно на себя рассердилась.
"Ты и в самом деле безнравственная особа! - заявила она себе. - Твоей дочери угрожает опасность, а ты готова броситься негодяю на шею за то, что он одарил тебя банальной фразочкой…"
Она так рассердилась на самое себя, что всю дорогу молчала, и даже когда они купили пирожные, поднялись на свой этаж, она продолжала молчать, не обращая внимания на опасливые взгляды дочери, которая подумала, что Катя сердится именно на нее, и тоскливо предчувствовала серьезную разборку вместо приятного чаепития…
- Ты домой? - спросила Люда.
Они вышли из подъезда, Саша держалась за отцовскую руку.
- Да.
Она видела, что он рассеян и думает о чем-то своем.
- Саш, все будет нормально.
- Ты о чем?
- Ты думаешь о девочке… Она крепкая девчонка. Справится…
Он пожал плечами. На самом деле он в данный момент думал не о Наде. О ее…
Нет, он не станет думать об этой агрессивной женщине!
В конце концов, она даже не пытается разобраться в сложившейся ситуации - живет в каком-то своем придуманном мире и ей совершенно наплевать, что ее собственная дочь из этого мира в отличие от нее выросла! Ему тоже хочется "бродить в химерическом лесу собственных фантазий", но он отчего-то живет в этом вот мире, потому что у него, черт побери, дочь, за которую он отвечает! А эта дамочка хлопает своими небесными очами в укоризненном недоумении: "Ах, как все вокруг грязно!" Вместо того чтобы объяснить Наде, что мир полон подлецов, внушает девчонке постоянное чувство вины…
- Она делает ее беззащитной! - вырвалось у него вслух.
Люда удивленно вскинула брови:
- Ты о ком?
Он отругал себя за то, что высказался вслух. "Если эта дамочка тебя раздражает, почему ты прячешь ее глубоко в сердце, словно сокровище?"
- Да так… не обращай внимания…
Она остановилась возле перекрестка, поднялась на цыпочки и поцеловала его в щеку.
- Мне пора. Пока, мой славный герой…
И застучала своими каблучками по асфальту.
"Господи, почему я думаю о другой женщине? - тоскливо подумал он, глядя ей вслед. - Есть же женщины, с которыми проще разговаривать… Почему я не могу думать так о Людке? Или Тане?"
- Пошли, - сказал он вслух. - На улице стало совсем холодно…
- Только купи пирожное, - потребовала Сашка.
- С какой стати? - искренне удивился он.
- С такой, что я себя хорошо вела сегодня, - хитренько улыбнулась девочка.
- Ладно, - согласился он, подумав. - Если ты так считаешь… В конце концов, это неплохая идея. Разговор за чаем с пирожными… И никого. Только ты да я…
- Ты, я и ангелы, - поправила его Сашка.
- Ну да, конечно… И ангелы, - повторил он вслед за ней и снова подумал о той женщине с лицом Мадонны и полным неумением жить, как все…
"Черт ее знает, может, в этом-то и состоит ее привлекательность?.."
Он поймал себя на том, что, вспомнив это немного растерянное лицо, распахнутые глаза, невольно улыбнулся. "А какие лица у ангелов? - подумал он. - Может быть, вот такие и есть - с вечным вопросом в глазах. Как же это вы умудряетесь выжить в таком дерьме?"
И Катя тоже этого не знает. И не хочет знать.
День клонился к вечеру, и Наде совсем не хотелось идти на эту встречу. Куда охотнее она бы отправилась домой… С каждым шагом Надина решимость таяла.
"Я не должна бояться, - сказала она себе. - Я справлюсь… Глупости я сама наделала".
И все-таки больше всего на свете ей бы сейчас хотелось, чтобы Саша оказался рядом.
Особенно в тот момент, когда она увидела три фигуры. Они ждали. Настена прислонилась к стене, задумчиво ковыряя носком туфли землю, рядом с ней возвышалась фигура ее приятеля. Вечная подпевала просто скучала рядом, но именно ей первой досталась высокая честь увидеть Надю. Тут же глаза вспыхнули радостью, она что-то быстро зашептала Настене, та посмотрела в ее сторону. Наде показалось, что Настена до последнего не была уверена, что Надя придет на "стрелку". Значит, она просто не была уверена в своей дурацкой авантюре… Это странным образом успокоило Надю. Немного, но все же успокоило.
Она подошла к троице и остановилась молча.
- Привет, - нарушила тишину первой Настена. - Деньги принесла?
- Нет, - покачала головой Надя. - Потому что я с тобой уже расплатилась…
Настена округлила глаза.
- Ты отдала мне триста рублей! - возмущенно сказала она. - Ты чё, офонарела? Посчитай сама, сколько еще ты должна…
- Неплохой способ заработка у тебя, - рассмеялась Надя. - Я-то думаю, чего это ты так круто одеваешься… А ты просто толкаешь самопалы по цене фирмы…
- Что ты сказала?
- То, что ты услышала. Ты торгуешь подделками… Это не Ив Сен-Лоран. Это сделано где-то в районе вокзала, немытыми руками восточных друзей… Красная цена этому "мыльцу" сотня. Оптом. Я тебе дала триста… Так что ты еще должна мне две сотни, дорогая…
Она сама удивилась тому, что у нее получилось. Именно так и надо с ними говорить. Спокойно. Ровно. Просто…
- Я тебя даже не осуждаю, - сказала она. - Сейчас такой стиль лайф у всех… Продать дерьмецо под видом хорошего товара. Каждый хочет стать богатым. Ты удачно вписалась в антураж… Вот только не надо думать, что у таких лохушек, как я, нет друзей, способных оценить твою продукцию…
- Да что ты говоришь! - воскликнула Настена, кривляясь. - Какая ты умная, Прохорова! С ума прям сойти… Только ты давала расписку и должна отработать, поняла?
- Я никому ничего не должна, - проговорила Надя спокойно. - Особенно вам… А если ты настаиваешь…
- Если ты продолжаешь настаивать, то я согласен заменить ее, - услышала она голос за спиной. Сашин голос. Она обернулась. Он стоял за ее спиной, прищурившись, рассматривая стушевавшуюся Настену с откровенной издевкой. - Правда, я не уверен, что качество ваших фотографий высокое… судя по вот этому дерьму, такое же… Кстати, не будешь ли ты так любезна сообщить мне адрес своей фирмы? Очень интересно взглянуть в глаза тем дяденькам и тетенькам, которые торгуют такими "фишками"… А потом пускают в ход шантаж. Что, юная бандерша, ты все еще хочешь неприятностей?
Настена явно не была готова к его появлению. Она растерялась… Как вести себя с этим человеком, она тоже не знала. И вдруг этот кент из милиции?
- Да пошли вы! - кинула она зло и постаралась удалиться с гордо выпрямленной спиной.
- Если ты еще хоть раз хоть с кем-то устроишь что-то подобное, пеняй на себя, - бросил ей в спину Саша.
Они остались одни.
- Спасибо, - проговорила Надя. - Только я сама бы справилась…
- В следующий раз справишься сама, - сказал он и пошел прочь.
Он и так опаздывал. "Что со мной творится? - думал он, немного сердясь на себя. - Я слишком близко принимаю к сердцу проблемы этих посторонних мне женщин… Слишком близко…"
Они сидели друг напротив друга, и обеим было что сказать друг другу, но они вместо этого молчали…
Катя помешивала в чашке давно размешанный уже сахар. Надя просто сидела, глядя в окно.
- Ты его… любишь? - тихо спросила наконец Катя.
- Ты о ком? - удивленно посмотрела на нее Надя.
- О… "графе" этом…
- Саше?
Надя хотела сказать, что мать сошла с ума и отношения у них совсем другие - какая там любовь? Она для него - второй ребенок. Увы… Но вопрос-то был не о его отношении… О ней, Наде.
- Не знаю, - честно призналась она. - Он не похож на окружающую среду…
- Среду?
- Ну да. Так я называю всю мужскую половину… Среда окружающая. Честно сказать - только не говори мне, что я еще мало живу на свете, - Саша первый, кто на самом деле похож на мужчину. А не на… воздух. Не важно, какой воздух. Чаще вообще они похожи на воздух тлетворный…
- Ты не записалась в феминистки? - засмеялась Катя.
- Пока еще нет, - вздохнула Надя. - Исключительно благодаря встрече с нашим "графом". Жаль, что он меня воспринимает как ребенка… Но он так и Люду воспринимает…
Катя, вспомнив о Люде, помрачнела - и сама не могла понять, что тому причиной. То ли то, что эта самая Люда по обозначению являлась шлюхой, то ли потому, что по Надиным словам получалось, что у Саши с Людой очень теплые отношения. Как бы близкие…
- Они мне очень помогли, - сказала Надя. - И девчонка у него прелесть… Я никогда не думала, что есть на свете отцы-одиночки…
- В церкви с ними была женщина, - сказала Катя.
Надя округлила глаза:
- Не знаю, что там была за дама… Ему некуда было ее деть, Сашу. Если бы у него была женщина, как ты говоришь…
- Она могла просто быть на работе…
- Я не знаю. Я сама слышала, как Люда выговаривала ему, что Сашка не может так долго жить. Что ей нужна мать, потому что это девочка… А он зло усмехнулся и сказал, что мать у нее уже была, спасибо, больше такой радости они не перенесут…
Вокруг образа Саши немедленно снова замерцал ореол, но Катя постаралась с этим справиться. Мать девочки могла быть кем угодно. Если он общается с… Впрочем, Катя тут же себя отругала. Зачем повторять злые слова, вырвавшиеся у неведомой ей дамы? Явно же было видно, что эта дама - существо озлобленное и агрессивное.
- Они при мне дальше развивать эту тему не стали, - призналась Надя. - Но я так поняла, что Сашина мамочка их просто бросила, когда девочка была еще совсем крохой.
- Это не повод ненавидеть всех женщин, - машинально заметила Катя.
- Он не ненавидит, - ответила на это замечание Надя. - Он хорошо к теткам относится… Просто он их немного опасается и не горит желанием впускать в свою жизнь… Нет, мам, он правда хороший…
- Надя, - вспомнила про материнские обязанности Катя, - хочу тебя все-таки предупредить, что даже самый хороший мужчина старше двадцати пяти…
Она осеклась. И что она сообщит дальше? Скажет, что каждый из них все-таки самец? Или расскажет Наде о возможных последствиях страстных романов?
"Фу, как это пошло и банально!"
- Мама, - угадала ее мысли Надя, - я знаю, что ты думаешь. Может, со мной это и случится. Когда-нибудь. Как с тобой. Только не сейчас. Он… Я ему глубоко по фигу, ма. Я чуть повзрослевшая Саша. Я даже понять не могу, почему он так сразу пришел мне на помощь в трудную минуту. Может, он последний рыцарь? Все сгинули в поисках Святого Грааля, а этот остался… А может быть, я была слишком навязчивой. Он и решил, что иначе от меня не отвяжется…
Катя устало кивнула.
- Я тебя не понимаю, - проговорила она. - Почему ты про свои чертовы неприятности помчалась докладывать постороннему человеку? Будто у тебя нет матери…
- Моя мать, - тихонечко рассмеялась Надя, - существо настолько возвышенное, что ничегошеньки не понимает в косметике…
Катя хотела спросить, что он-то в ней понимает, но потом вспомнила про Люду, и ей почему-то стало грустно.
- Эта Люда красивая? - спросила она.
- Очень, - закивала восторженно Надя. - Она похожа на Анджелину Джоли… Яркая, с рыжими волосами… А фигура, мам, класс! Я таких волшебных ног в жизни не видела! Нет, я Сашку вообще не понимаю! Он на нее совсем равнодушно смотрит. А я даже обалдела от ее красоты…
Катя снова почувствовала, что ей нехорошо. "Точно я не сама управляю теперь своими чувствами и ощущениями, - досадливо поморщилась она. - Какие-то течения в моей душе. Бурные и непонятные. Как будто я его ревную… Смешно…"
И в самом деле - какое ей дело до этого человека?
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
Время текло незаметно. Катя знала - это только кажется, что день длинный. На следующий день кажется, что предыдущий пролетел так быстро, она и заметить не успела.
Выпал снег. В этом году его пришлось ждать долго - улицы были неприветливыми и скользкими. Темно было без снега - хоть глаз выколи… Катя уже потеряла всякую надежду, и тут он выпал. Наконец-то…
Она возвращалась вечером с работы, радуясь медленно кружащим хлопьям и тому, что под ногами слабо поскрипывает первый снег. "Скоро Новый год, а там и Рождество не за горами". Сколько Катя себя помнила, они всегда отмечали Рождество. Почему-то родители даже смогли ей внушить, что этот праздник главный. А вот Новый год они не очень любили. Папа иногда говорил, что каждый год уходит, унося с собой частичку жизни, - и чему тут радоваться? А мама вообще презрительно фыркала, она и дни рождения не отмечала… Только именины… Катю даже спросили однажды - не являются ли ее родители религиозными фанатиками? Катя долго думала, пытаясь представить себе своего веселого, ироничного папу в роли мрачного фантика, но так и не смогла… Еще хуже получилось с мамой. Папа-то еще иногда выглядел человеком серьезным и ответственным, а мама - никогда… Хрупкая, как райская птица. И такая же яркая, веселая… Впрочем, они оказались правы. Каждый пришедший Новый год выгонял год их жизни. Они делали новый шаг к старости и так и оказались в ней. Сами не заметили как…
Наверное, именно это и убедило Катю в их правоте. Не то чтобы она не отмечала совсем Новый год. Она смотрела телевизор и добросовестно пила шампанское в двенадцать часов. Но ей казалось, что в тот момент кто-то крадет ее жизнь. И было грустно…
В Рождество же таких мыслей не было. Хотя бы потому, что в этот день родился Бог, который вообще упразднил смерть. Поэтому Катя всегда ждала именно этот праздник - с радостью, замиранием сердца… И подарки они с Надей дарили друг другу именно в Рождество. Надя, правда, пыталась и в Новый год выбить себе "утешительный приз". Но Катя настояла на своем - много праздников лишают тебя радости. Привыкаешь…
Она остановилась перед щедро украшенной витриной игрушечного магазина. Огромный мишка смотрел на нее грустными пуговицами глаз. Как живой, отметила она про себя и невольно улыбнулась. Вокруг мишки переливалась огоньками гирлянда, и где-то в глубине мерцала елка. Но мишка все равно грустил, потому что у игрушек тоже есть возраст. И еще более короткий, чем у людей, срок жизни… "Только детские книги читать, - вспомнились ей строчки из любимого стихотворения. - Только детские думы лелеять… Все большое по ветру развеять, из глубокой печали восстать…"
Из глубокой печали, повторила Катя. Получается, и она смертельно устала от жизни. Ах, как ей хочется вспомнить и трепет в душе, и оживить краски дня, и посмотреть вокруг теми, детскими, глазами! Без усталости, без грусти… Поверить в чудо. В ангелов. В то, что подарки на Рождество приносит святой Николай, а не ты сама покупаешь в заштатном магазине ерунду в красивой обертке…
- Здравствуйте, Катя, - услышала она за спиной знакомый голос.
* * *
Саша уже давно ее увидел. Он как раз вышел из бара, уставший, как никогда… И тут же спрятался - почему-то ему ужасно не хотелось, чтобы она увидела его и, главное, откуда он выходит. "Здесь по ночам пип-шоу высочайшего класса!" Наглая неоновая реклама с обнаженной красоткой была так издалека видна, что Саша и представить себе не мог, что бы она подумала, заметив его на выходе из стрип-бара высочайшего класса. То ли развлекался там Саша, то ли принимал участие в "голых" танцах…
Слава Богу, она его не заметила. Прошла мимо, погруженная в свои мысли, витая в очень отдаленных облаках…
Он пошел за ней чисто машинально, против воли и здравого смысла. Конечно, повод у него был - узнать, как у Нади дела, но… Он вспомнил, как она на него смотрела тогда, и тут же невесело улыбнулся - предвидя, какая у нее будет реакция, когда он спросит о Наде.
Сначала она просто шла, окруженная таинственным светом и этими волшебными белыми хлопьями снега, медленно опускающегося на землю. Все в том же стареньком пальто и в шапке, слегка опустив голову. Когда Саша поймал себя на том, что придумал для нее новое определение: она источает тихую красоту, именно источает, по капельке, как кровь, - он снова улыбнулся.
Ангел, бредущий по шумному проспекту с немного опущенной головой…
Возле магазина игрушек она остановилась. Он тоже остановился, наблюдая за ней. Она приникла к витрине, всем видом своим напоминая ребенка, и ее глаза заблестели. Губы слегка шевелились, словно она разговаривала с какой-то игрушкой. Или молилась?
Подойдя ближе, он увидел огромного пушистого медведя с печальными глазами. Обнаружив, что он теперь стоит совсем рядом с ней, Саша не удержался и тихо сказал:
- Здравствуйте, Катя!
От неожиданности она вздрогнула, обернулась. В ее огромных глазах он заметил удивление и еще что-то… Радость? Нет, ему хотелось бы это увидеть, вот и показалось… С какой стати ей радоваться при встрече с ним?
- Здравствуйте, - отозвалась она.
Он не знал, что говорить. Отчаянно смущаясь, смотрел в ее глаза и молчал. Спрашивать, как у нее дела, казалось немыслимым. Как будто он, спросив такую банальность, совершит святотатство…
- Смотрите, какой медведь, - сказала Катя. - Правда, он чудесный?
- Да, - согласился он. - Правда, он печальный…
- Ну что в этом удивительного? - тихонько рассмеялась Катя. - Посмотрите, в каком обществе ему приходится коротать вечера…
Вокруг мишки таращили глазки глупенькие Барби.
- Ага, - сказал он. - Вам тоже не нравятся Барби…
- Нисколько, - отозвалась она. - Они все больны плоскостопием… Или их растили в Японии… Знаете, там иногда девочкам перевязывали ступни, чтобы они были маленькими… Как вот у этих…
Она тихо рассмеялась, и ему показалось, что где-то далеко в небе звенят колокольчики. Много-много колокольчиков…
Он даже посмотрел в небо, запрокинув голову, но там и звезд не было видно, только снег…
- Пошли? - неожиданно предложила она. - Все равно этот медведь стоит так дорого… Вряд ли он попадет в хорошие руки. Может быть, потому и грустит…