Прошло еще два дня, а Грейсон так и не написал ни слова, а потом еще два. Шарлотта сидела за столом и смотрела на карточку с контактом на случай экстренной ситуации. Раньше там всегда был написан номер Авроры, и сейчас нужно было вписать новый. Так как Грейсон пропадал на Галапагосе, она вписала туда не его телефон, а Оливии. Ей нужен был человек, который навсегда останется рядом и в случае, если с ней что-то произойдет, сможет решить все вопросы и позаботиться о ее ребенке. Оливия, несмотря на свое ледяное отношение к Шарлотте, производила впечатление как раз такого человека. И еще ей, наверное, следует переписать завещание. Или слишком рано думать об этом? Этот ребенок даже не родился. Может, стоит оставить деньги "Фонду Гринстоун"? Или Грейсону? Или сделать для ребенка трастовый фонд, которым до его совершеннолетия будет управлять Грейсон?
Аврора наверняка знала бы, что нужно делать. Ей бы не было так страшно. Она всегда повторяла: "Не бойся жить, Шарлотта!" Жить, а не существовать, опасливо пробираясь тропками судьбы, принимать решения, наслаждаться каждой минутой, не беспокоиться впустую.
В конце концов, она договорилась о встрече со своим адвокатом на завтрашнее утро и заварила себе какао, надеясь, что оно поможет ей выспаться лучше, чем вчера.
Возможно, именно из-за того, что Шарлотта была слишком рассеяна или наоборот слишком сосредоточена на своих мыслях, она не увидела, что другой водитель не обратил внимания на красный сигнал светофора и выехал ей навстречу.
Потом она сидела в дымящейся разбитой машине с рулем, почему-то врезающимся в ее солнечное сплетение, и смятой, выгнувшейся вовнутрь дверцей. Дыхание давалось через боль. Шарлотта где-то читала о том, что если сломанные ребра прорвут легкие, то они наполнятся кровью. Но крови пока было немного, если не считать той, которая стекала с ее лба. Наверное, порезалась, когда разлеталось вдребезги лобовое стекло.
Ее голова ужасно болела, но она все еще могла пошевелить ею, а это уже неплохо, да? И руками тоже. Правда, это никак не могло помочь ей, зажатой рулем и дверью, выбраться из машины. Но наверняка помощь уже едет. Нужно только немного потерпеть.
У нее было достаточно времени, чтобы вспомнить уроки географии и понять, что Галапагос находится очень и очень далеко, мысленно извиниться перед Грейсоном за то, во что она его втянула, сочинить длинную умиротворяющую мантру, избавляющую от страха и боли, но в ее сознании билась лишь одна мысль: "Мой ребенок!"
* * *
Шарлотта очнулась в бесцветной больничной палате. Это было хорошо. Это означало, что она еще задержится на этом свете. А еще - что она может дышать без помощи сложных медицинских приспособлений, трубок и масок, а значит, не так уж все и плохо. Она попробовала пошевелить пальцами рук, потом ног и радостно вздохнула, осознав, что ее тело все еще слушается приказов мозга.
Ребенок!
Шарлотта испуганно огляделась и увидела женщину, сидящую у ее кровати. Ее лицо показалось ей знакомым. Доктор. И мать Грейсона.
- Здравствуй, Шарлотта, я рада, что ты очнулась.
Голос Оливии идеально подходил для врача: успокаивающий и одновременно строгий.
- Спасибо.
- Ты понимаешь, где находишься?
- Да.
- Ты знаешь, кто ты?
- Да. Как мой ребенок? - с замирающим сердцем спросила она.
- Было немного более сильное кровотечение, чем нам бы хотелось. После УЗИ мы узнаем больше. И у тебя травма грудной клетки. Сломаны несколько ребер, и тебе очень повезло, что не произошло смещение и не пострадали легкие.
Но сейчас ребра интересовали Шарлотту в последнюю очередь. Фраза "После УЗИ мы узнаем больше" до сих пор звучала в ее ушах.
- Я могу потерять ребенка?
- Сейчас сложно сказать, - мягко ответила Оливия, видя, как она напугана.
- Вы мой врач?
- Нет, но я видела результаты твоих анализов. Шарлотта, я здесь, потому что номер моего телефона был у тебя как контакт на случай экстренной ситуации.
- Простите. Я просто не знала, чей еще номер там написать, а Грейсон оставил мне ваш телефон на холодильнике… - Не самое убедительное объяснение, но это лучше, чем признаться, что у нее никого нет. - Моя крестная умерла несколько месяцев назад, а больше семьи у меня нет. Никого больше не осталось.
Оливия молча смотрела на нее. Через несколько мгновений она продолжила, аккуратно сменив тему:
- Я позволила себе заглянуть в твой кошелек, чтобы узнать номер твоего страхового полиса. Тебя скоро переведут в другое крыло. Там более комфортабельные палаты, тебе там будет удобнее. Врачей очень волнует состояние твоей грудной клетки, и они не знают, сколько тебе придется оставаться в больнице. Обезболивание будет проблематичным из-за ребенка…
- Я могу справиться с болью.
Оливия слабо улыбнулась:
- Ты ее еще не почувствовала.
- Нет? - То есть тяжесть и тупая боль в груди и за боль не считается? - Ох…
- Шарлотта, я в последние дни не могла связаться с Грейсоном.
- Это меня не удивляет, - вздохнула она, чувствуя, как к ее глазам подступают слезы. - Последнюю неделю он был вне зоны доступа.
- Я оставляла ему сообщения, но они до него не доходят.
- Но, Оливия… Думаю, не стоит его беспокоить. Он ведь все равно ничем не сможет мне помочь.
- Он может быть рядом с тобой. - В голосе Оливии зазвучал лед.
- Но… У нас с Грейсоном не совсем те отношения.
Оливия с неодобрением покачала головой:
- Позволь ему самому решать.
Глава 9
Срочный вызов от местной береговой охраны никак нельзя назвать удачным началом дня. Конечно, это не сигнал СОС, но все равно заставляет забеспокоиться, особенно если ты находишься за много километров до главного острова Сан-Кристобель на арендованной яхте "Кантинелла" и на ситуацию повлиять никак не можешь.
- Государственное объединение научных и прикладных исследований вызывает "Кантинеллу", - услышал он за помехами мужской голос. - Получено срочное сообщение для доктора Грейсона Тайлера. Произошел несчастный случай. Шарлотта в больнице. Необходимо срочно позвонить домой. Вы слышите?
Грею показалось, что его сердце перестало биться.
- Да.
- Мы сообщим, что вы получили сообщение. Отбой.
И это все.
Грей медленно стянул наушники, глядя в пространство прямо перед собой. Великий Боже, он был абсолютно оторван от цивилизации с кучкой ученых и оборудованием, размещенным на четырех ближайших островках. Руководство экспедицией еще никогда не казалось ему таким давящим и отвратительным.
Он обернулся и увидел по крайней мере половину своей команды на палубе за его спиной, ожидающих, что он скажет.
- Ничего критического не произошло, - хрипло произнес он, стараясь сохранять спокойствие. - Просто сообщение. Шарлотта, она… - Кто она для него? Девушка, которая все время отказывается выходить за него замуж? - Важный для меня человек. Мы живем вместе. Она беременна. С ней произошел несчастный случай. И… и я не знаю, что делать.
Старый энтомолог положил ему руку на плечо:
- В молодости я работал инженером и думаю, смогу ненадолго наладить связь, если установлю антенну на возвышенности на острове. Ничего не обещаю, но стоит попытаться.
Грей кивнул, хотя все внутри него кричало, что он должен не просто позвонить, а лететь туда. Назад в Сан-Кристобель, оттуда на Эквадор, потом Гавайи и, наконец, Сидней. Но он должен был думать не только о себе, у него была команда, за которую он отвечал, и эксперименты, которые только-только начали приносить результаты.
- Хорошо, - хрипло ответил он. - Так и поступим.
Через сорок восемь часов и тридцать шесть минут самолет Грейсона приземлился в Сиднее. Он чувствовал себя ужасно, а пах, наверное, еще хуже. Все это время он куда-то ехал - на лодке, автобусе и трех видах самолетов. Он бы сразу поехал в больницу, но встретившая его Оливия, которая всегда была ярой сторонницей гигиены, настояла на том, чтобы сначала он принял душ и привел себя в порядок, иначе она и на пушечный выстрел не подпустит его к Шарлотте.
Стараясь держать себя в руках и понимая, что спрашивать в этой ситуации бесполезно, Грей поехал в особняк Авроры, который, к счастью, находился неподалеку от больницы. Он открыл дверь своим ключом и сразу отправился в душ. Когда он спустился, чистый и побрившийся, он обнаружил свою мать прогуливающейся по дому с поджатыми губами и сталью во взгляде. Он знал, что значит этот взгляд, и у него совершенно не было на это времени.
- Так вот где ты теперь живешь? - спросила она.
- Да.
- И чей это дом?
- Шарлотты. Еще вопросы?
- Да. Этот ребенок твой?
- Да, мама, мой. Мой и Шарлотты.
И сейчас он мог думать только о том, как быстрее добраться до больницы. У него не было ни сил, ни времени на дурацкие разговоры.
- Почему ты не сказал мне, что Шарлотта беременна?
- Она решила подождать до второго триместра, чтобы быть уверенной, что беременность протекает нормально.
- Грейсон, я твоя мать!
- Я знаю это.
- А еще я контакт Шарлотты на случай экстренных ситуаций, - холодно добавила Оливия, с осуждением глядя на него. - Почему я, а не ты?
За всю поездку до больницы Оливия не проронила ни слова, но тот вопрос продолжал висеть в воздухе даже после того, как они распрощались и Грей в одиночестве шел по гулким коридорам больницы. Приемные часы давно закончились, но медсестры знали, сколько ему пришлось преодолеть, чтобы оказаться здесь, и позволили пройти в палату Шарлотты.
- Надеюсь, вы сможете убедить ее принять обезболивающее, - с надеждой сказала пожилая медсестра. - Даже парацетамол будет лучше, чем ничего, и он ничем не повредит ребенку.
Оливия уже успела объяснить ему, что у Шарлотты травма грудной клетки, сломаны ребра, растянуты мышцы. Каждый вздох и каждое движение сопровождается адской болью.
- Где лекарства?
- Я принесу их через несколько минут. Шарлотта в палате номер 313. Ни в коем случае не будите ее, если она спит. Последние дни из-за боли она не сомкнула глаз.
Но Шарлотта не спала.
Она сидела в кровати, опираясь на кучу подушек. В этот момент она выглядела такой хрупкой и одинокой с мертвенно-бледной кожей и каштановыми волосами, рассыпавшимися по плечам, что у Грейсона сжалось сердце. Ее зеленые глаза засияли от радости и удивления, когда она увидела его, а на лице появилась улыбка. Конечно, это было лишь бледное подобие ее обычной сияющей улыбки, но для начала неплохо.
Она попыталась приподняться к нему навстречу, но не смогла. Ее лицо на секунду исказила гримаса боли, но она тут же постаралась ее скрыть.
- Тебе не нужно было приезжать, - пробормотала она.
- Я так не думаю.
- С ребенком все в порядке.
- Хорошо, - улыбнулся он.
- Конечно, если бы я его потеряла, это решило бы много проблем, - прошептала она, пряча взгляд. - Это освободило бы тебя.
Грей подошел ближе и заглянул Шарлотте в глаза:
- Нет, не освободило бы. Потому что есть ты.
Он видел, как ее глаза наполняются слезами, которые Шарлотта даже не пыталась сдержать. Похоже, у нее просто не осталось на это сил.
- Прости. Последнее время все кажется таким хрупким и ненадежным.
- Ты просто устала. - Грейсон нежно поцеловал ее, наслаждаясь вкусом ее губ, которого ему так не хватало во время этой бесконечной экспедиции. - Медсестры говорят, ты отказываешься принимать обезболивающие.
- Ребенок…
- Не пострадает. Шарлотта, они профессионалы и знают, что делают. Прими парацетамол, он хотя бы немного облегчит твою боль и даст телу возможность отдохнуть. У тебя уже круги под глазами, мне страшно подумать, сколько ты не спала. Ты обязательно почувствуешь себя лучше, когда немного поспишь. - Он погладил ее по голове, надеясь, что его голос звучит уверенно.
- Да, доктор.
- Я серьезно. Сначала ты выспишься, потом мы придумаем, как снять боль, а потом вытащим тебя отсюда и вернем домой.
- Не гони лошадей. Постельный режим сейчас полезен не только для меня, но и для ребенка.
- Но ведь ты можешь отдыхать и дома, правда?
Шарлотта кивнула.
- Милли уже нашла медсестру, которая будет помогать мне с реабилитацией. И тебе не придется волноваться о том, что я останусь одна.
Грей недовольно покачал головой.
- Что не так? У этого агентства по найму медсестер прекрасная репутация. Твоя мать мне его порекомендовала. - Его мать могла бы и сама предложить ей помощь. - Она была просто великолепна! - продолжала Шарлотта с искренним восхищением. - Она просто приехала и решила все вопросы. Нашла для меня хорошую палату, все время подгоняла докторов, а вчера договорилась о консультации с очень известным врачом, который обычно не приезжает в эту больницу, но ради меня сделал исключение. А еще каждый раз, когда мне приносят еду, она сидит здесь и ждет, пока все тарелки не опустеют. В этом смысле она даже хуже, чем ты.
- Мне всегда так казалось, - усмехнулся Грей.
Может быть, его мать все же не была такой уж бесчувственной.
В палату вошла медсестра с лекарствами для Шарлотты, которые она выпила под не терпящим возражений взглядом Грейсона.
- От таблеток вы почувствуете сонливость, - сказала медсестра. - Не сопротивляйтесь этому, вам надо отдохнуть. И, возможно, стоит уменьшить количество подушек.
- Позже.
- Хорошо, - понимающе улыбнулась медсестра. - Спите сидя, если вам так больше нравится. Но поверьте, вам будет гораздо удобнее лежа, особенно когда таблетки подействуют, и боль отступит.
- Жду этого момента с нетерпением.
- А что мне с ним делать? - Медсестра кивнула в сторону Грея.
- Если это поможет твоему решению, знай, я не собираюсь никуда уходить.
Шарлотта беспомощно улыбнулась.
- Понятно, жаль, что у меня нет такого парня, - вздохнула медсестра. - К сожалению, поставить в палату еще одну кровать мы не можем, но стулья у нас тоже удобные. И вы можете использовать запасные одеяла и подушки, они лежат в шкафу.
С этими словами она вышла из комнаты, беззвучно прикрыв за собой дверь. Грей пододвинул стул к постели Шарлотты и удобно устроился на нем, вытянув ноги. Он закрыл глаза и позволил себе наконец выдохнуть и успокоиться - то, чего он не мог сделать последние пятьдесят пять часов. Ему понадобилось три дня, чтобы оказаться у ее постели. Три дня - это чертовски долгий срок.
- Ты выглядишь уставшим, - обеспокоенно сказала Шарлотта.
- Ты тоже, - чуть улыбнулся он, с трудом открыв глаза.
- Возвращайся домой и поспи. Ты ведь ничем не можешь мне помочь, сидя здесь.
- Зато мне так гораздо спокойнее. - Он еще раз оглядел палату. - Так вот где ты придумала Гила?
- Да, только я тогда была на твоем месте.
- Может быть, мне тоже стоит придумать кого-нибудь?
- Кого, например? Невесту?
- Тогда уж лучше сразу жену. Ненавижу эти неопределенные состояния.
- Хорошо. Какой она будет?
- Упрямой.
- Я тоже бываю такой. Неужели для тебя это самое привлекательное качество? - Шарлотта выглядела все более и более сонной.
- И красивой.
- Вымышленные персонажи всегда такие. Гил был настоящим красавчиком.
- Надеюсь, в мужском варианте, а то это пугает, - усмехнулся Грей, не открывая глаз.
Усталость последних дней накрыла его тяжелым ватным одеялом, у него больше не было сил.
- Да, - прошептала Шарлотта. - Он был сильным и мужественным, и у него было много прекрасных качеств.
- Каких, например?
- Честность, верность, храбрость, благородство. А еще он был очень полезным.
- Не уверен, что мою жену можно назвать полезной. Примерно тысячу лет назад я думал, что могу использовать ее как якорь: уезжать, делать свою работу, а потом возвращаться и продолжать с того места, на котором мы остановились. Какой я был дурак. Это не сработало.
- Почему нет? - сонно спросила Шарлотта.
- Я безумно скучал по ней. Сходил с ума от того, что ее нет рядом, и я не могу быть рядом, когда она нуждается во мне. Если бы с ней что-то произошло… - Похоже, проклятая игра в "а что, если бы?" еще не раз разбудит его кошмарным сном.
- Что бы ты сделал?
- Я бы винил только себя.
- Глупо.
- Я должен был вернуться к ней вовремя, чтобы успеть сказать ей, как сильно я люблю ее, ведь я еще никогда не говорил ей об этом.
- Хм…
Грей не знал, было ли это словами или просто сонным бормотанием. Он заставил себя открыть глаза, поднялся со стула и достал из-за спины Шарлотты пару подушек, чтобы она могла лечь.
- Как ее будут звать? - спросила она, устраиваясь поудобнее.
Через секунду она уже спала.
- Шарлотта. - Он бережно убрал прядь каштановых волос, упавшую на ее лицо. - Мою жену будут звать Шарлотта.
Глава 10
Теперь Грейсон постоянно находился рядом с Шарлоттой, для которой это было самой сладкой формой пытки. Когда они вернулись домой, он настоял на том, чтобы она отказалась от услуг медсестры, и сам взял на себя всю заботу о ее здоровье. Так как ее ребра до сих пор были сильно повреждены, все, что им оставалось, - это долгие уютные объятия и легкие поцелуи урывками, но они наслаждались ими.
Они вновь спали в одной постели, хоть и не занимались любовью. Врачи велели подождать как минимум две недели.
Практически все ученые вернулись из Галапагоса, там остались только два члена команды, вызвавшиеся последить за работой оборудования, пока не начнется следующий этап экспедиции. Грейсон рассказывал ей, как замечательно продвигались исследования и какие выдающиеся ученые оказались в его команде, все они были лучшими в своих областях, но знали и умели массу других полезных вещей, которые не имели никакого отношения к науке, но были необходимы для выживания в сложных ситуациях на Галапагосе.
Грейсон рассказал ей все, кроме одной вещи, которая не переставала волновать ее: он не сказал ни слова о том, когда собирается возвращаться на Галапагос. Более того, похоже, последнее время Грей боялся оставлять ее одну даже ненадолго. Это забавляло всех, даже мать Грейсона, которая заезжала пару раз, чтобы проверить состояние Шарлотты.
- Ну как? - спросила Шарлотта, сидя без блузки на краю стола для осмотров, пока Оливия тщательно прощупывала ее ребра.
Она чувствовала себя не слишком комфортно, сидя в одном белье перед потенциальной свекровью.
- Ляг, - велела Оливия, продолжая осмотр. - Скажи мне, когда будет больно.
Но боли не было. Наконец, Шарлотта решилась задать вопрос:
- Все в порядке, да?
- Да - чуть улыбнулась Оливия. - Но не рекомендую пока пробовать сдвинуть горы.
- Не горы. Только Грейсона, - смущенно добавила Шарлотта, застегивая пуговицы на блузке. - Оливия, могу я задать немного странный вопрос?
- Если это необходимо, - сухо ответила она.
Оливия уже достаточно давно работала врачом и догадывалась куда ведет этот разговор.