– Сейчас я не смогла бы ее приобрести, – ответила Тина с присущей ей прямотой. – Отец купил ее еще в шестидесятых годах, чтобы останавливаться тут, когда бывал наездами в Лондоне. А теперь Мейфэр почти целиком выкупили русские и арабы, поэтому цены тут взлетели до небес.
– Это точно, – согласился Лукас.
Сам он не стал бы обсуждать такие личные вопросы ни с кем, кроме своего банкира.
Гари нежно сжал руку Тины и встал с дивана.
– Уверен, вы бы хотели немного перекусить, – сказал он с таким же ливерпульским акцентом, что и у Тины.
– Гари – шеф-повар, – объяснила та. – Он работает в Ливерпуле в кейтеринговой компании, услугами которой я пользуюсь. Но сегодня он будет готовить для нас не как наемный работник, а как мой мужчина.
Судя по всему, Тине доставляло огромное удовольствие произносить слова "мой мужчина".
– Он кажется очень приятным, – дипломатично заметила Эшли.
– Он такой и есть, – ответила мисс Норрис. – Мы с ним знакомы уже довольно давно. Мне он всегда нравился. А я нравлюсь ему. Но ему двадцать пять, а мне сорок пять. Это кажется невозможным.
– Никто и глазом бы не моргнул, скажи ты, что тебе двадцать пять, а сорок пять – ему, – сказала Эшли. – Да и какое это имеет значение? К тому же ты выглядишь не старше его.
"Браво, Эшли!" – мысленно похвалил ее Лукас. Хотя она чуть польстила, но Тине и в самом деле нельзя было дать ее сорок пять лет.
– Я уже задумывалась над этим, но ты меня окончательно убедила.
– Я?
– В тот вечер, когда мы вместе ужинали в ресторане, ты сказала, что любовь приходит, когда ее совсем не ждешь, и однажды в твоей жизни появляется человек, в разлуке с которым ты чувствуешь себя так, словно и не живешь вовсе. Именно так у нас с Гари. Я не пригласила его с собой на бал, потому что беспокоилась о том, что подумают о нас люди. Но весь вечер мне его очень не хватало. Когда я увидела, как вы двое счастливы вместе, как влюблены друг в друга, я решила больше не убегать от своего чувства.
"Мы вовсе не влюблены друг в друга", – чуть не сорвалось с языка Лукаса. Он заметил, что Эшли нахмурилась. Это из-за того, что Тина посчитала их влюбленной парой?
– Какая замечательная история! – произнесла Эшли с искренней, теплой улыбкой. – Я рада, что, сама о том не подозревая, смогла тебе помочь.
Эта девушка была не только красивой, но и доброй, внимательной к людям – а ведь еще недавно Лукас думал, что ему уже и не встретится такая. Но одно он знал точно: сейчас нужно отведать стряпню Гари, а затем поскорее убраться отсюда, чтобы остаться с Эшли наедине. Лукас собирался раз и навсегда выяснить, есть ли между ними настоящее чувство.
Эшли казалось, что все ее мечты вдруг сбылись. Едва они с Лукасом вышли из квартиры Тины, он развернул ее к себе и заглянул ей в лицо, обшаривая его пристальным взглядом. На губах Лукаса играла полуулыбка. А затем он притянул Эшли к себе.
Наконец-то! Вот она, правда! И не нужно слов. Его учащенное дыхание сказало Эшли все, что она хотела знать, – Лукас хочет ее так же сильно, как она хочет его! Ее нетерпеливый вздох, без сомнения, сообщил ему о том же.
Губы Лукаса – твердые и теплые – требовательно прижались к губам Эшли. И она открылась навстречу ему, приглашая, целуя в ответ. Казалось, она ждала этого момента и этого мужчину всю жизнь. Они целовались страстно, яростно, прижавшись друг к другу. Эшли, надавив ладонями на грудь Лукаса, прижала его к стене дома. Сердце стучало быстро и громко. Он скользнул руками под ее распахнутое пальто, еще теснее прижимая Эшли к себе. По ее телу волной прокатилось желание, соски напряглись. Она ощутила, что Лукас тоже возбудился, что еще больше распалило Эшли. Она хотела этого мужчину.
– Почему мы так долго этого ждали? – простонала Эшли.
Внезапно он замер, и она поняла, что сказала что-то не то.
– Вовсе не долго. Я знаком с тобой всего неделю.
– Этого достаточно. – Ее голос звучал хрипло от желания.
– Достаточно для чего?
– Для этого.
Эшли потянулась к губам Лукаса, чтобы снова ими завладеть.
– Для всего одной ночи секса? Ведь это все, что я могу тебе дать.
– Даже не две ночи? – спросила она, пытаясь снять возникшее между ними напряжение шуткой, но, кажется, еще больше все испортила.
– Я почти не знаю тебя, но ты заставляешь меня чувствовать то, что я не хочу чувствовать. Я почти позабыл о таких вещах, – резко ответил Лукас. – Я не могу дать того, что тебе нужно.
Эшли ощутила, как ее лицо залилось краской.
– Откуда ты знаешь, что мне нужно? Почему ты сомневаешься в том, что я хочу лишь затащить тебя на заднее сиденье машины, заняться там сексом, а после просто уйти?
– Потому что тебе захочется большего.
– Возможно. Судя по тем чувствам, что я испытываю к тебе, одноразового секса мне будет недостаточно.
– Я имел в виду, что ты захочешь получить от меня больше, чем я смогу тебе дать: преданность, брак, детей.
Эшли воззрилась на Лукаса, не веря своим ушам.
– Меня уже тошнит от людей, указывающих мне, чего я хочу. И ты в их числе. Да откуда тебе знать, что мной движет? Да, я отчаянно тебя хочу, не буду тебе лгать.
– Я тоже тебя хочу, – пробормотал Лукас в ответ.
– Но недостаточно сильно, чтобы рискнуть ради такого влечения, потому что ты боишься, что я захочу получить от тебя большего? Мы с тобой из разных миров, но, думаю, подобные чувства приходят к людям не часто, где бы они ни жили: в Афинах, Лондоне или Бундаберге. Возможно, такое случается вообще всего раз в жизни.
Эшли отвернулась, чтобы Лукас не прочел отчаяние на ее лице оттого, что он может предложить ей так мало, а о его любви можно и не мечтать.
– Или же мы так искусно притворялись, что сами в это поверили, хотя на самом деле между нами ничего нет.
Лицо Лукаса застыло, словно высеченное из гранита, рот сжался в жесткую линию.
– Всю жизнь мне остается только гадать, искренни ли окружающие меня люди и каковы на самом деле их мотивы.
– Пожалуйста, не равняй меня с теми, кто, возможно, причинил тебе боль.
Едва эти слова сорвались с ее уст, Эшли пожалела о них.
– Извини. Кажется, я выпила слишком много шампанского.
Лимузин Лукаса стоял припаркованным в нескольких кварталах от дома Тины. Эшли направилась к нему, уже заранее зная, что поездка в Челси снова пройдет в тягостном молчании.
Эшли посмотрела на часы на запястье. Три часа ночи. Когда они вернулись в дом Лукаса, она сразу направилась в свою комнату и теперь ощутила голод, потому что в гостях у Тины почти не притронулась к еде, спеша поскорее оказаться наедине с Лукасом.
Освещая себе путь фонариком на телефоне, она спустилась на первый этаж. Открыв дверь кухни, Эшли увидела Лукаса, сидящего на том же стуле, что и в прошлый раз, опустив голову на руки, сложенные на столе. В этой позе он казался таким уязвимым. Эшли охватила нежность к нему. Как она могла сказать ему такие жестокие слова?
– Лукас, – тихо окликнула она его, – ты не спишь?
Он молча покачал головой.
На этот раз Эшли не стала сдерживать свой порыв, понимая, что все равно эта ночь в доме Лукаса для нее последняя и она больше никогда не увидит этого человека.
Она подошла к нему, обняла сзади и прижалась щекой к его щеке, вдохнув уже такой знакомый его запах.
Не говоря ни слова, Лукас накрыл ее руку ладонью.
– Ты в порядке? – спросила Эшли.
– Я захотел есть, спустился сюда, а потом почувствовал, что слишком устал.
– Это, наверное, оттого, что ты не привык готовить себе сам.
– Вообще-то мне не нужна ничья помощь, чтобы поджарить тост, – сердито сказал он.
Эшли разомкнула объятия и выпрямилась:
– Прислуга уже здесь. Давай разогрею тебе пиццу, если хочешь…
Лукас встал и перегородил ей путь к холодильнику:
– Ты вовсе не прислуга.
– А кто же еще? Ты платишь агентству за то, что я работаю твоей горничной.
– Ты больше не моя горничная.
– Тогда кто я? Я ведь больше и не твоя фальшивая невеста – нужда в этом отпала, ты заключил свой контракт. И еще я больше тебе не друг, потому что слишком сильно хочу тебя, чтобы довольствоваться платонической дружбой. Я даже не твоя любовница, несмотря на наше… влечение друг к другу.
Лукас тихо выругался по-гречески и сказал:
– Я не знаю, какова Эшли на самом деле. Ты такая хорошая актриса. Ты одурачила Тину, привела в замешательство меня. Иногда мне кажется, что ты сумела изменить мою жизнь, а иногда я не уверен, знаю ли тебя вообще.
– Все это время я была самой собой. То, что ты видел, это всего лишь разные грани моей натуры. Я ни разу не обманула тебя. Если не считать того, что скрывала свое влечение к тебе, даже не мечтая о том, что оно может оказаться взаимным. Но сегодня… Сегодня я открыла тебе свою душу, а ты, кажется, по-прежнему не доверяешь мне.
Лукас медленно кивнул:
– Да, мне трудно доверять людям, особенно женщинам.
– У меня тоже есть причины не верить тебе. Ты прекрасно умеешь притворяться. Но ты мне нравишься, и меня безумно к тебе влечет.
– Как мне распознать, что в тебе настоящее, а что – игра? Я считал свою мать преданной женой, пока однажды, во время одной из многочисленных родительских вечеринок, не застал ее с любовником. Позже я узнал, что и у отца, и у матери было много связей на стороне. Отец начал изменять сразу после свадьбы, а мать – когда узнала о его изменах. Оба заставляли меня лгать, чтобы помогать скрывать друг от друга свои интрижки. Я знал о личной жизни родителей гораздо больше, чем следует ребенку моего возраста. Я рано научился прятать свои чувства. Родители твердили мне, что не разводятся только из-за меня. Даже не знаю, почему они до сих пор вместе.
– Мне жаль, – прошептала Эшли.
Она не могла бы себе даже представить, чтобы ее родители устраивали разгульные вечеринки и меняли любовников как перчатки. Да и вряд ли можно было утаить такое в их маленьком городке.
Эшли скользнула мимо Лукаса и поставила на плиту кастрюлю с молоком, чтобы приготовить горячий шоколад, и сунула в тостер нарезанный хлеб.
– Должно быть, тебе было нелегко в такой семье.
– Худшее ждало впереди, – поморщился Лукас. – За несколько дней до моего двадцать первого дня рождения я узнал, что родители почти разорили ту компанию, что досталась им в наследство от моего деда. А ведь он потратил всю жизнь на то, чтобы дела компании шли хорошо. Он добился успеха. Но близость банкротства не волновала отца и мать – они продолжали доить семейную фирму, чтобы тратить деньги на свой расточительный образ жизни.
– И тебе, еще почти мальчишке, пришлось взять на себя спасение семейного бизнеса. А о какой профессии ты мечтал?
– С детства хотел стать архитектором. Ведь я вырос в Афинах, где повсюду видишь сооружения великой античной цивилизации, и мне тоже хотелось оставить для потомков свой след на земле.
– Но тебе пришлось оставить учебу?
– Да. А вместе с ней и свои мечты стать архитектором. – В голосе Лукаса прозвучали сожаление и разочарование.
– Судя по твоим рассказам, ты сумел оставить свой след иным образом. Ты можешь по праву гордиться тем, чего достиг.
– Родители обрадовались, что я взял управление над семейной фирмой. Они легко ее мне уступили. Ты себе не представляешь, какой беспорядок в делах остался после них: они не брезговали ложью, жульничеством, даже шантажом.
– Неудивительно, что тебе трудно доверять людям. Но теперь, когда ты стал взрослым, оставил все это позади, ты ведь можешь сам судить, кто с тобой искренен, а кто нет?
Лукас пожал плечами:
– Кажется, у меня это плохо получается.
Он поведал Эшли про Селину, обманувшую его и разбившую ему сердце.
– Я верил ей, а она, как и мои родители, оказалась совсем не такой, какой я ее считал.
– У каждого в жизни есть подобная история о разбитом сердце. Но мы должны делать выводы, учиться на своих ошибках. Я, конечно, не лучший пример, но посмотри, как много времени мне понадобилось, чтобы понять, что Дэн мне не пара. Думаю, для него тоже лучше, что мы расстались. Он ведь на самом деле неплохой парень и заслуживает, чтобы кто-нибудь его искренне полюбил. Я зря тратила его время и свое, потому что боялась броситься в бушующие волны.
– Но как мне это сделать?
– Не бойся следовать своим инстинктам. Ты должен почувствовать, что для тебя правильно, а не вычислять это логически.
– Немного похоже на то, как ты ведешь себя в танце.
– Верно. Искусные па – ничто, если не сопровождаются эмоциями. Нужно прочувствовать танец.
Лукас нахмурился:
– Как можно доверять своим чувствам? Ведь это нечто абстрактное.
– Но ты же доверяешь инстинкту, когда принимаешь деловые решения? Иначе ты не смог бы столького достичь.
– Для достижения успеха в бизнесе необходимо оперировать фактами, цифрами, анализировать состояние рынка и…
– Знать, когда можно рискнуть, пойти ва-банк?
– И это тоже. Но я бы ни за что не стал принимать серьезное решение, способное изменить мою жизнь, основываясь лишь на чувствах.
– Ты серьезно?
– Конечно. А что еще на это сказать?
Эшли отвернулась, взяла пару ломтей поджаренного хлеба из тостера, щедро намазала их арахисовым маслом и, положив на тарелку, поставила ее перед Лукасом.
– А ты будешь есть?
– Нет, мне расхотелось. Выпью горячего шоколада.
Эшли с удовольствием бы еще посидела с ним на кухне, при неярком свете, создающем иллюзию интимности. Но она понимала, что нельзя тут оставаться. Лукас прав: он не может дать то, что ей нужно. Если продолжить биться о стену, которой он окружил свое сердце, можно погибнуть. Наверное, этот человек просто не умеет любить.
Дождавшись, когда Лукас расправится с тостами, и не прикоснувшись к кружке с приготовленным себе напитком, Эшли сполоснула грязную посуду, как поступила бы примерная горничная, а на самом деле лишь стараясь оттянуть момент своего ухода.
– Лукас, я собрала свои вещи. Уйду завтра утром.
Что за чувство отразилось при этих словах на его лице? Облегчение? Сожаление? Боль? Гнев?
– Тебе вовсе не обязательно так поступать. Я ведь обещал, что ты можешь оставаться в моем доме до…
– Рождества. Я помню. Но я тебе больше не нужна. А мне… Мне нужно налаживать свою жизнь.
Произнося это, Эшли мысленно молила: "Попроси меня остаться, пожалуйста!"
Но Лукас вместо этого спросил:
– Куда ты пойдешь?
– В четверг моя подруга отмечает свадьбу в отеле "Дафна". Она зарезервировала комнаты для подружек невесты на среду и четверг. А пятницу я проведу у Софи дома, отмечая с ней и ее семьей Рождество.
Повисла неуютная тишина.
– Если решишь на праздник все-таки вернуться в Австралию, я куплю тебе билет.
Эшли изумленно посмотрела на собеседника:
– Что? С чего бы мне туда ехать? После того, что я тебе рассказала, ты все еще считаешь, что я хочу вернуться к Дэну? Ты так и не поверил мне? Хотя у меня есть куда больше причин не доверять тебе. Ты просто ничего не понял. – Она взяла его руку и положила себе на грудь – туда, где яростно стучало ее сердце. – Ты чувствуешь, Лукас? Мое сердце бьется так сильно из-за тебя, а не из-за Дэна или любого другого мужчины. Только из-за тебя.
Спустя бесконечно долгое мгновение, она отпустила его руку и, повернувшись, вышла из кухни.
✽ ✽ ✽
Эшли пролежала без сна на кровати до тех пор, пока рассвет не начал пробиваться сквозь шторы. Затем она встала, собрала свои вещи в рюкзак и в одну из сумок, в которую упаковывали ее покупки на Бонд-стрит. Новую одежду, обувь и часы Эшли оставила – ведь они никогда не принадлежали ей, как и Лукас.
Она собиралась забрать из этого дома единственную не принадлежащую ей вещь – тот шарф, который одолжил ей Лукас. Эшли зарылась в него лицом, вдохнула его запах и почувствовала, как сжалось сердце.
Глава 13
Слова, сказанные когда-то Эшли, эхом отдавались в голове Лукаса: "Ты не ищешь любви, но она сама тебя находит. И тогда все остальное теряет свой смысл – ты просто хочешь быть все время рядом со своим избранником. В разлуке с ним ты словно умираешь". Теперь он понял, что она имела в виду, но, увы, слишком поздно.
Эшли ушла. И сразу показалось, что погас свет – не только в доме, но и в душе. Как эта девушка сумела за такое короткое время все изменить, разбудить эмоции в сердце, где царила лишь пустота?
Лукас сел за письменный стол и попытался отвлечься, забыться в своем любимом занятии – работе. Но сосредоточиться не получалось: мысли все время возвращались к Эшли.
Неужели он заявил ей, что работа – это весело? Весело – кататься на коньках или танцевать с Эшли, а еще – обнимать ее, самую прекрасную девушку на свете.
Она упрекнула его в недоверии. Но Лукас всегда не доверял женщинам. Первой его предала мать. Потом – няня, влюбившаяся в грека, вышедшая за него замуж и переехавшая слишком далеко, чтобы навещать маленького Лукаса. Хотя она не забыла своего бывшего подопечного, и они до сих пор время от времени созванивались. Остатки доверия уничтожила Селина. Хотя теперь Лукас понимал, что зря принял ту историю так близко к сердцу. Надо было, как и Селина, посчитать все, случившееся между ними, всего лишь ни к чему не обязывающим романом.
Но Эшли не лгала ему. Это Лукас попросил ее солгать для него. Может, он сам отпугнул ее от себя тем, что настаивал на ее возвращении к австралийскому жениху?
В доме было тихо. Слишком тихо. Раньше Лукасу нравилось одиночество. А теперь ему хотелось услышать фальшивое пение Эшли из своей ванной. Но вокруг царила тишина – лишь тикали дедовские часы в коридоре.
Забыв про намерение поработать, он направился в комнату, которую еще недавно занимала Эшли. Там до сих пор витал аромат ее духов, и Лукас, едва войдя, зажмурился и вдохнул его всей грудью.
Открыв глаза, он с изумлением увидел, что все вещи, которые Эшли купила на его деньги, она оставила, аккуратно убрав в шкаф. Сегодня в Лондоне очень холодно, на Рождество обещают снег. Эта упрямая девица замерзнет в своей старой куртке! Надо было ей взять хотя бы пальто и сапоги!
Но Эшли оставила не только купленную одежду, но и кое-что еще. На туалетном столике лежала маленькая коробочка в подарочной упаковке. Взяв ее в руки, Лукас удивился, увидев на ней карточку с надписью: "Лукасу – на удачу. Э.".
Дрожащими руками он разорвал упаковку и обнаружил стеклянную елочную игрушку ручной работы – плод граната. Лукас вспомнил, как рассказал Эшли, что в Греции плоды граната вешают на входную дверь на Рождество. Его глубоко тронула заботливость этой девушки. За свою жизнь он много получал подарков, и очень дорогих, но этот показался самым драгоценным из всех.