Озадаченная и дрожащая, Эшли наигранно заулыбалась, глядя, как Лукас уходит прочь. Вот и ответ: все это было с его стороны лишь игрой и притворством. У них чисто деловые отношения. И завтра их сотрудничество закончится. Какая она дура! Поверила, что между ними может быть что-то иное! Этот мужчина разбудил в Эшли такие чувства и желания, которые будет нелегко подавить. Но она не позволит ему заметить, как ей больно!
Лукас потанцевал с Тиной, затем с другими гостьями. Эшли в это время танцевала с деловыми партнерами мисс Норрис, с трудом выдавливая из себя улыбку и пытаясь вести вежливую беседу. Лишь один танец "влюбленные" станцевали вместе, стараясь держаться друг от друга на расстоянии вытянутой руки. Глядя на Лукаса, Эшли растягивала губы в улыбке так, что заболели уголки рта. Раз все, что нужно этому мужчине, – лишь фальшивая невеста, она сыграет ее идеально, ничем не выдав своих растущих чувств к нему.
Но после бала, уже сидя в лимузине, оба перестали притворяться счастливой парой. В салоне повисло неловкое, натянутое молчание. Эшли откинулась на спинку сиденья и притворилась, что уснула. Но, кажется, Лукас ничуть не поверил этому.
Глава 10
Когда Эшли проснулась на следующее утро, в доме стояла полная тишина – лишь раздавалось тиканье часов. Сегодня не было слышно приглушенных шагов, хлопанья дверей и раздающегося из другой комнаты мужского голоса, когда Лукас отвечал на телефонный звонок.
Должно быть, хозяин дома уехал по делам – не исключено, что на встречу с Тиной Норрис, пока она еще не отбыла из Лондона. Отлично. Иначе Эшли этим утром было бы нелегко притворяться бодрой и веселой. Она ощущала себя непривычно разбитой и опустошенной. Так, наверное, чувствовала себя Золушка, когда ее карета превратилась в тыкву, лакеи – в мышей, а бальный наряд – в поношенную куртку и джинсы.
Сиреневое платье из шелка, похожее на настоящее произведение искусства, висело на дверце шкафа – где его и оставила вчера Эшли. Туфли, накануне небрежно сброшенные, валялись посреди комнаты. Ступни, натертые от танцев в новой обуви, сегодня болели. Но эти фиолетовые замшевые туфли Эшли обязательно выкупит у Лукаса, чтобы забрать с собой. Она о таких давно мечтала.
Весь Лондон радостно готовится к Рождеству, а Эшли чувствует себя как воздушный шарик, из которого выпустили воздух.
Если Тина подписала контракт – а вчера все к этому шло, – то фальшивая невеста может сойти со сцены. Лукасу она больше не нужна. Их пути никогда не пересекутся, и это очень печально. Судя по тому, как закончился вчерашний бал, Лукас уже начал отдаляться от нее.
Эшли свесила ноги с кровати и почувствовала боль в правом колене. На какое-то время придется забыть про танцы. Надев белый махровый халат, заботливо предоставленный ей хозяином дома, и полосатые носки, она спустилась на первый этаж.
Подойдя к кухне, Эшли почувствовала аромат кофе и шипение пара в кофемашине. Остановившись на пороге, Эшли увидела Лукаса, который сидел за столом спиной к ней. Перед ним стоял ноутбук и чашка с кофе. Он тоже был одет в домашний халат до колена, открывающий загорелые сильные икры, покрытые темными волосками.
Эшли внезапно ощутила порыв подойти, обнять Лукаса, уткнуться носом ему в шею, поцеловать и сказать: "Какой восхитительный бал был вчера! Мне так понравилось танцевать с тобой! И ты так классно выглядел!" Словно он и в самом деле был ее женихом. Но нельзя говорить об этом. И о бале тоже. Не то придется признаться и в тех чувствах, которые разбудил в ней танец в объятиях Лукаса.
Эшли замерла, размышляя, не удалиться ли на цыпочках обратно наверх. Но она никогда не бежала от сложных ситуаций, если не считать побега со злосчастной свадьбы.
Вспомнилось молчание, царившее в лимузине по дороге в Челси, и то, как Лукас буркнул лишь "Спокойной ночи", когда они вернулись домой.
– Доброе утро! – Эшли попыталась произнести эти слова весело, но голос предательски охрип. – Угостишь меня кофе?
– Конечно.
Лукас собрался встать из-за стола, но она его остановила:
– Сиди. Я сама.
Дыхание перехватило от того, каким красавцем выглядел Лукас с взъерошенными волосами, спадающими на лоб, и с темной щетиной на подбородке.
Эшли приготовила себе кофе в полной тишине и села за стол, держа в руках кружку.
– Не ожидала найти тебя тут. Я думала, ты уже уехал по делам.
– Сегодня суббота, – проворчал он.
Может, Лукас страдает похмельем после вчерашнего? Но он выпил всего два-три бокала вина.
– Ах да, точно!
В последние дни все происходящее казалось Эшли настолько нереальным, что она потеряла счет времени.
– Но если сегодня суббота, то почему ты работаешь?
Наконец он оторвал взгляд от монитора. Халат Лукаса распахнулся, и Эшли, покраснев, отвела глаза в сторону, невольно вспомнив, как приятно было вчера прижиматься к этой груди во время танца.
Слишком поздно до Эшли дошло, что обстановка слишком интимная: они сидят полуодетые на кухне, попивая утренний кофе. Надо бы пойти наверх и переодеться. У нее-то под халатом надеты шорты и футболка, а вот есть ли на Лукасе что-то кроме халата неизвестно. Ведь и ноги, и грудь у него голые.
Между тем он ответил:
– Я работаю в субботу, потому что я работаю всегда. Кстати, почему ты решила, что я занят именно работой? А вдруг я играю в шахматы по сети или читаю новостные сайты?
– Уж слишком у тебя сосредоточенное лицо. Такое бывает только за работой. Что-то случилось? Возникли проблемы с Тиной?
Лукас кинул на собеседницу сердитый взгляд:
– Когда руководишь такой крупной компанией, как моя, проблемы приходится решать круглые сутки семь дней в неделю.
– Но ведь у тебя не остается времени на личную жизнь.
– Моя жизнь – это моя работа. Я ведь уже говорил. Для меня каждый день – рабочий.
– Даже Рождество?
– Почему нет? Этот день такой же, как остальные.
Эшли ахнула:
– Ты это серьезно?
В ее семье такие слова прозвучали бы словно ересь.
– Абсолютно серьезно. В Греции Рождество такой же большой праздник, как и в Англии. Но не для меня. Мои родители не религиозны, и для них Рождество – лишь повод для очередной вечеринки. Они обмениваются дорогими подарками, но при этом не испытывают друг к другу искренних чувств.
– Это плохо! Так было даже в твоем детстве?
– Моя няня-англичанка очень хорошо ко мне относилась, но на Рождество она всегда уезжала домой. Я всякий раз умолял ее взять меня с собой. Однажды родители позволили мне с ней поехать и…
– Они отпустили маленького мальчика в чужую страну с малознакомым человеком?!
– Это родители скорее были для меня незнакомцами, а няня была для меня более близким человеком, чем отец и мать. Они тогда собирались отправиться в круиз, и я бы им помешал. То Рождество я встретил с семьей моей няни в обычном домике в пригороде Бирмингема. Жаль, что такого больше не повторится. Это было лучшее Рождество в моей жизни.
Эшли ошеломленно представила себе маленького темноволосого мальчика с грустными карими глазами, который не нужен собственным родителям на Рождество. Но Лукасу конечно же не понравится, что она его жалеет.
– У нас в семье этот праздник всегда отмечают с размахом. Обязательно с рождественской елью, подарками, вкусным ужином. Ведь мой отец – англичанин, а потому мы соблюдаем все рождественские традиции, пусть даже приходится отмечать Рождество летом.
– Летом? Не очень хорошая идея.
– Да уж, тем более в австралийской жаре. Я дважды встречала Рождество в Манчестере, и это было волшебно. Но и летом его можно неплохо справить. У нас есть бассейн. Обычно мы накрываем стол на открытом воздухе и угощаемся праздничными блюдами, одновременно купаясь в бассейне.
– Похоже, ты любишь своих родных, – произнес Лукас с тоскливой ноткой в голосе, и сердце Эшли сжалось.
– Да.
– Так почему ты торчишь в Лондоне, не желая возвращаться домой?
К чему рассказывать о том, как Дэн обаял всех ее родных так, что те перешли на его сторону? Лукас, скорее всего, сочтет ее рассказ скучным. Эшли решила отделаться кратким ответом:
– Потому что я хочу сполна насладиться английским Рождеством. Хорошо бы еще оно было снежным.
– В Лондоне нечасто идет снег в конце декабря, – бесцветным голосом ответил Лукас.
Неужели печальный опыт детства убил в нем способность радоваться Рождеству? Теперь уже Эшли стало жаль и взрослого Лукаса. Он заслуживает лучшего. Вот бы стать тем человеком, который сможет подарить ему счастье и радость, прогнать темные тени прошлого!
– Что ж, надеюсь мне повезет, и в этом году снег на Рождество все-таки выпадет. – Она встала из-за стола. – Давай я приготовлю тебе завтрак!
– Не нужно, спасибо. – Лукас указал на чашку с кофе. – Это все, что мне нужно.
Все его слова и нежелание отрывать взгляд от монитора говорили о том, что больше нет смысла ломать комедию, изображая влюбленных. Эшли понимала, что следует взять какой-нибудь еды из холодильника и позавтракать у себя в комнате. Но им с Лукасом осталось провести вместе так мало часов, и она не собиралась тратить их зря. Даже невзирая на то, что он всем своим видом словно говорил: "Оставь меня в покое".
– Я приготовлю себе тост.
– Тостер там… – Он запнулся. – Я и забыл: ты ведь лучше меня знаешь, что где лежит на этой кухне.
– Э-э-э… Да.
Эшли все еще съеживалась при каждом напоминании о своем проступке.
– Кстати, раз мы заговорили об этом… Я позвонил в агентство Клио и сказал ей, что на время проживания в Лондоне мне требуются услуги горничной круглые сутки.
– Но у меня не было возможности делать столько работы по дому, пока я…
– Я от тебя этого и не ждал. Ты работала на меня иным образом. Зато Клио пока не будет подыскивать для тебя других клиентов. К тому же тебе не придется ей объяснять, что ты тут делаешь.
– Спасибо. – Эшли помолчала и добавила: – Я понимаю, что живу тут лишь благодаря твоей снисходительности.
Лукас не стал этого отрицать.
– И буду изо всех сил стараться тебе не мешать. Рождество уже в следующую пятницу. А в четверг я буду подружкой невесты на свадьбе. Точнее, это не совсем свадьба, а лишь подтверждение данных раньше брачных клятв. Моя подруга тайком вышла замуж в восемнадцать лет, и поэтому ей не удалось как следует отметить это событие. Но теперь…
Лукас нетерпеливо махнул рукой:
– Хватит. Я понял. – Затем, осознав, что это прозвучало грубо, он добавил: – Извини, но свадьбы меня не интересуют.
Эшли вспомнила его слова: "Я никогда не женюсь". Ему нравится, что его называют "волком-одиночкой". И с чего она взяла, что между ними может что-то быть?
– Хорошо, – процедила Эшли сквозь зубы. – Никаких разговоров о свадьбах. Но я хотела сказать, что весь четверг я из-за этого буду отсутствовать.
Лукас кивнул:
– Ладно.
– Есть новости от Тины?
Он покачал головой:
– Она говорит, что не работает по выходным, если этого можно избежать.
– Как и все благоразумные люди.
Лукас лишь хмыкнул в ответ.
– Так мне продолжать играть роль твоей подружки?
– Да, пока я не скажу, что хватит.
Эшли махнула в сторону французского окна, выходящего в сад:
– Взгляни, какой сегодня прекрасный день! Говорят, в это время года над Лондоном редко бывает такое чистое голубое небо. Как твоя официальная фальшивая невеста я приглашаю тебя на прогулку.
– Это выходит за рамки твоей роли, – проворчал Лукас.
Эшли глубоко вздохнула:
– Посмотри на меня, пожалуйста.
Он сердито поднял голову. В его темных глазах нельзя было ничего прочесть.
– Мы ведь хорошо друг с другом ладим, ведь так? Пусть это лишь фарс, но мне нравится проводить время с тобой. Несмотря на… на такое неловкое наше знакомство. И мое общество тебе тоже, думаю, приятно. Если только ты не притворяешься.
Лукас нахмурился:
– К чему ты клонишь?
– Я нахожу это… нелепым. Разве мы не можем притвориться друзьями, когда остаемся наедине? Когда мы на людях, нам нужно изображать влюбленную пару, пока ты не заключишь контракт с Тиной. Но когда рядом никого нет, к чему возводить между нами барьеры? Грядут праздники. Мы сами себе хозяева. Лондон в рождественскую пору – одно из самых волшебных мест в мире. Почему бы нам не насладиться Рождеством вместе? Как… как друзья.
Эшли знала, что хочет от Лукаса куда большего, но готова была довольствоваться даже дружескими отношениями.
Лукас воззрился на нее таким долгим взглядом, что Эшли начала переминаться с ноги на ногу в своих дурацких полосатых носках. В ее глазах он прочел сожаление и боль. Нельзя быть с ней таким грубым. Разве можно срываться на Эшли из-за того, что не выспался и проснулся не в духе? А все потому, что вчера она дала понять, что удивительная близость, возникшая между ними во время танца, была лишь частью игры, хотя Лукасу хотелось большего. Он вспомнил, как Эшли вернула его к реальности, прошептав, что к ним идет Тина и нужно "выглядеть убедительно". Лукас был знаком с Эшли всего несколько дней, но его влечение к ней уже вышло за рамки притворства. Надо дать ей отставку, защитить себя. Но он не мог упустить шанс еще немного побыть с ней рядом.
– Друзья? Отличная идея! – Он постарался произнести это бодрым голосом и был вознагражден улыбкой Эшли и ямочками на ее щеках.
– Правда?
Наконец она предлагала ему что-то настоящее. Такая девушка вряд ли способна на притворную дружбу. Но как с ней дружить, если он чувствует к Эшли плотское влечение?
– Ну и чем, по-твоему, друзья занимаются в такой день, как этот? – проворчал Лукас.
Уж он-то знал, чем хочет заняться с Эшли. Но вряд ли его желание увидеть ее голой в своей постели, а после вместе с ней оказаться в его ванне, совместимо с понятием "дружба".
– Тебе нужно купить кому-нибудь подарки? Ведь сегодня – последняя суббота перед Рождеством.
– Обычно это организует моя секретарша в Афинах.
– Она выбирает подарки даже для твоих родных?
– Да. – Лукас поджал губы. – Она знает вкусы моих родителей лучше, чем я.
– Как скажешь, – коротко ответила Эшли.
Неужели в ее словах прозвучало скрытое осуждение? Даже если так, его это не волнует.
Рождество было для Лукаса лишь формальным праздником и ввергало его в хандру, особенно в последние годы. Когда ему исполнилось тридцать, родители начали при каждом удобном случае намекать, что пора бы Лукасу обзавестись женой, чтобы в Рождество по дому бегали дети.
Казалось, с возрастом отец и мать решили вести нормальную семейную жизнь, но Лукас не верил в искренность их намерений – слишком глубокие шрамы остались в его душе от тех времен, когда они пренебрегали им. Даже несмотря на то, что мать прошла лечение от алкоголизма, извинилась перед Лукасом за то, что уделяла ему мало внимания, и ужаснулась его рассказу о приставаниях к нему ее бывшей подруги.
Именно поэтому Лукас решил провести Рождество в Челси. Лучше быть одному, чем одиноким в шумной компании.
А может, завести интрижку с Эшли? Лукас тут же отверг эту идею. Нет! Только не с этой девушкой!
А она между тем весело щебетала:
– Давай украсим твой дом к Рождеству? У тебя тут есть какие-нибудь елочные игрушки, гирлянды, мишура? Может, завалялись на чердаке?
– Нет. Я ни разу не отмечал здесь Рождество. Обычно я провожу его в Афинах.
– Ну как не нарядить елку в таком великолепном доме! Сегодня на Кингс-Роуд рождественская ярмарка. На ней, без сомнения, продается все необходимое…
– Там слишком людно. В магазинах будет не протолкнуться… Если хочешь приобрести украшения, выбери их в универмаге "Харродс", и тебе их доставят прямо сюда. У тебя ведь еще осталась моя кредитка?
Эшли вскинула ладонь ко рту:
– Извини! Я забыла ее тебе вернуть. Но я не пользовалась ею после того, как…
– Я хотел сказать, пусть она еще немного побудет у тебя до того, как… – Он не договорил, потому что как ни закончи эту фразу, все равно прозвучит обидно для Эшли.
– До того, как я перестану быть тебе нужна.
– Я не это хотел сказать.
Лукасу было тяжело видеть страдание на ее лице, и он изо всех сил старался подобрать слова, чтобы дать понять Эшли: у них еще может быть все по-другому.
Она положила ладонь на его руку:
– Разумеется, ты именно это имел в виду. Но это не важно. Я знаю правила игры.
Эшли хочет стать его другом? Но через несколько дней она вернется в свой мир, который так отличается от того, в котором живет Лукас. И как он только мог хотя бы на мгновение предположить, что между ними все сложится иначе?
– Ты произвела прекрасное впечатление на Тину. Все деньги, что ты потратила на наряды, окупились с лихвой. Если хочешь купить еще и рождественские украшения – покупай.
– Спасибо, так и сделаю. В доме не чувствуется Рождество, если нет хотя бы венка из остролиста на входной двери.
– Или плодов граната.
– Это такая греческая традиция?
– Да. На удачу.
Эшли улыбнулась:
– Нам, возможно, придется обойтись венком на английский манер.
Она сказала – "нам". Но ведь они – вовсе не пара. Так почему же вдруг в сердце разлилось тепло? Эшли Мерфи ставит с ног на голову все, в чем Лукас был столько лет уверен.
Он закрыл ноутбук. Работа может и подождать.
– Возможно, ты права. Мне следует пойти погулять со своим другом. Куда ты хочешь отправиться?
– Честно?
– Честно.
– Кататься на коньках в Музее естествознания.
Глава 11
Катание на коньках оказалось вовсе не таким простым делом, как предполагала Эшли, глядя, как мимо нее под звуки рождественских гимнов легко скользят по льду другие люди.
– Почему ты не предупредила, что впервые стоишь на коньках? – спросил Лукас.
– Я – танцовщица, на лыжах каталась не раз, поэтому думала, что и на коньках кататься легко.
– Легко, когда научишься.
– Что же я делаю не так? – воскликнула Эшли. – У меня не получается!
– Согни ноги в коленях, наклонись вперед и не смотри вниз. Не смотри, кому говорю! Не смо…
Она снова шлепнулась на лед, умудрившись увлечь за собой и Лукаса.
– Береги пальцы, чтобы по ним не проехали лезвием конька! Сожми руку в кулак! – поспешил предупредить он.
Эшли, у которой сбилось дыхание от жесткого приземления, смогла ответить не сразу.
– Извини.
– Давай-ка поставим тебя на ноги. – Лукас подхватил ее под руки и помог подняться. – Нам лучше отъехать в сторону, где поменьше людей.
– Извини, пожалуйста.
– Прекрати извиняться. Ты только учишься стоять на коньках. Ну упала. Подумаешь! К тому же на тебе коньки из проката – а это не лучший вариант.
Эшли с облегчением прислонилась спиной к бортику:
– Спасибо.
– Готова еще раз попробовать?
– Конечно.
Она перенесла вес на правую ногу и поморщилась от боли.
– Что-то не так?
– Мое колено… Зря я решила покататься на коньках после вчерашних танцев. Придется приложить к ноге лед.
Лукас обнял Эшли за плечи, и она прижалась к сильному мужскому телу. Это успокаивающее ощущение послужило отличной компенсацией за неловкое падение.
– Жалко. У тебя уже неплохо получалось.
– Не надо меня утешать. – Она криво улыбнулась.