Руперт кивнул. Они подошли к Дубу секретов – дереву, в многочисленных дуплах которого школьники хранили самые разнообразные вещи: от перочинных ножиков до анонимных записок с признаниями в любви. Пит изо всех сил старался делать вид, что ему все нипочем, но с каждым шагом, приближающим его к Дубу, чувствовал, что стук бьющегося сердца отдается где-то в горле и мешает дышать.
– А-а! – весело поприветствовал его Лиланд. – Наш Мышонок все-таки выбрался из подполья. Надеюсь, бабуля запаслась памперсами? Тебе их понадобится немало…
Пит хотел было что-то ответить, чтобы не выглядеть совсем испуганным, но не успел. Из-за серой кирпичной стены показалось несколько старшеклассников, вооруженных бейсбольными битами. Причина веселья Лиланда стала вполне понятной: к "разборкам" с одноклассниками он подключил старшего брата и его друзей. Вот гад!
Питер бросил короткий взгляд в сторону ссутулившегося Руперта и крикнул ему:
– Бежим!
Они припустили изо всех сил, но было поздно – путь им отрезал крепко сбитый парень, выше их на целую голову. Друзья переглянулись.
– Нам конец… – прошептал Руперт. – Я знал, что все так кончится… Сдохнуть на заднем дворе – предел моих мечтаний.
– Что ты лопочешь, мелкота? – насмешливо поинтересовался парень, помахивая битой перед носом напуганного Руперта. – Читаешь свою последнюю молитву?
– Послушайте, вы, – вмешался Питер. – Вам это даром не пройдет! Оставьте нас в покое!
Злость на подлеца Лиланда прибавила ему храбрости. В конце концов, почему эти люди ведут себя с ними так, словно они живут не в свободной стране, а где-нибудь на Кубе?
Высказывание Пита не осталось безнаказанным. Возможно, парень ничего не понимал в бейсболе, но битой владел ловко. Через несколько секунд Пит лежал на земле, корчась от боли в коленках. Все произошло настолько быстро, что он даже не понял, когда бита успела шлепнуть его по ногам.
– Они? – услышал он голос сверху.
– Ага, – последовал ответ Лиланда. – Они самые. А этот, – он ткнул пальцем в Руперта, – настучал на меня Уормсу.
– Так, значит, этот…
Пит понял, что Руперта ожидает такая же участь. Он с трудом поднялся с земли и хрипло прошептал:
– Оставьте Рупа в покое…
На этот раз бита метила в плечо. Прежде чем Пит успел увернуться, Руперт повис на ней, как собака, вцепившаяся в палку. Потемневшее от гнева лицо старшего парня, круглые глаза Руперта, ругань тех, кто стоял позади… Теперь нам точно конец! – подумал Питер. Ему захотелось зажмурить глаза, чтобы не видеть. Ничего не видеть…
Но тут произошло что-то уж совсем непостижимое: Руперт соскользнул с бейсбольной биты, а та, без чьего-либо участия, будто по собственной воле, вырвалась из рук крепкого парня и влетела в одно из многочисленных отверстий Дуба секретов. Это было невероятно! Вместо того чтобы закрыть глаза, Пит открыл рот. Руперт, лежащий на земле, сделал то же самое. Друзья с округлившимися от удивления и ужаса глазами смотрели на то, как над их головами одна за другой летят бейсбольные биты. И все с поразительной точностью попадают в дупла Дерева секретов.
Обалдевшие владельцы бит были удивлены не меньше Пита и Руперта. Первым дал деру Лиланд, за ним побежал Пэйн. Через несколько минут возле Дуба секретов не осталось никого, кроме чудом уцелевших друзей, которые все еще сидели на земле и созерцали Дуб, утыканный битами, как кактус – колючками.
– Вы живы, храбрецы? – раздался откуда-то знакомый насмешливый голос.
Пит обернулся. Фиолетовые сапожки, черная курточка… Перед ним стояла Колючка.
– Не может быть! Как тебе это удалось?!
Глава 6
Первый урок откровения
Робин подозревал, что визит к психоаналитику не вернет их с Ютой в привычное состояние. И оказался прав. Старичок в очках не очень-то поверил в то, что одним прекрасным утром муж и жена поменялись телами – или душами, это уж как кому будет угодно. Зато он на все сто процентов убедился в том, что эти двое – отличный материал для написания новой научной статьи. Он даже предложил Робину и Юте сотрудничество, предварительно подсунув им список заданий, которые необходимо выполнить, и вопросов, на которые нужно ответить. Но никакого решения проблемы…
– Боюсь, пока рано говорить о лечении, – заявил он, то и дело теребя дужку очков в темной роговой оправе. – Я должен познакомиться с вами поближе. Узнать, так сказать, суть ваших конфликтов. Но одно я могу сказать уже сейчас: причина этого феномена гнездится в непонимании. С одной стороны, вы никогда не пытались понять друг друга, с другой – открыться друг другу, чтобы понять… Но все же подсознательно вы, так сказать, хотите стать по-настоящему близкими людьми. Однако масса взаимных обид и претензий мешает вам это сделать. Возможно, ваше подсознание нашло своего рода лазейку в сознание, заставив вас думать, что вы, Юта, – это ваш муж. А вы, Робин, – ваша жена. Не исключаю, что, когда вы сблизитесь, все встанет на свои места. Ваше подсознательное желание, так сказать, близости и абсолютного взаимопонимания возьмет верх над обидами и тогда… Разум восторжествует… – Старичок приспустил очки и взглянул на супругов с таким торжествующим видом, будто лечение уже закончилось и Юта с Робином решили все свои проблемы. – Желаю удачи в заполнении моей анкеты. Но постарайтесь заняться ею в спокойной обстановке, лишенной, так сказать, взаимных претензий. Вы должны сделать это вместе. Понимаете, вместе…
– Именно это меня спасет: общие фразы и какая-то глупая анкета, – констатировал Робин, когда они с Ютой вышли из частной клиники. – Не сомневался, что добрый доктор нам поможет. А ты, Юта?
Юта выгнула спину и подергала плечами: узкие рубашки Робина мешали ей двигаться. Она посмотрела на мужа так, словно его ирония была дополнением к этой неудобной одежде.
– Оставь свой сарказм. Это лучший доктор не только во всем городе, но и в штате. Если кто-то и может нам помочь, так это он. Во всяком случае, в его устах все звучит довольно логично и правдоподобно…
– Я так и знал, – усмехнулся Робин. – Ты так боишься всего иррационального, всего, что нарушит четкие планы твоего узкого мирка, что хватаешься за своего психоаналитика, как утопающий за соломинку.
– Вместо того чтобы критиковать меня, предложи другие варианты.
– У моей бабушки есть замечательная подруга…
– Дай угадаю… Она – гадалка? – хмыкнула Юта.
– Что-то вроде того… И нечего смеяться. Если уж я пошел с тобой к этому старому олуху, почему бы и тебе не пойти мне навстречу? К тому же доктор говорил, что мы должны найти взаимопонимание… У тебя есть шанс его продемонстрировать.
– Найти и продемонстрировать – разные вещи, – с чувством превосходства изрекла Юта. – Ты, как обычно, объединяешь совершенно разные понятия и упрощаешь действительность…
– Кажется, мы уже вышли из кабинета психоаналитика, – с улыбкой перебил ее Робин. – Так что смени тон. А то тебе не хватает только его очков в толстой оправе…
– Ладно. Продемонстрировать я могу все, что угодно. А вот почувствовать…
– Хочешь сказать, ты не сможешь меня понять? – прищурился Робин.
– Не льсти себе. Это проще простого. Еда и бабы. Бабы и еда…
Робин нахмурился. Неужели – это все, что способна разглядеть в нем жена?
– Ах… Я забыла… Еще пиво, – добавила Юта и улыбнулась, довольная эффектом. Просветлевшее было лицо нахмурилось. Одна жалость – лицо было ее собственным.
– Очевидно, лекция доктора не пошла тебе на пользу, – огрызнулся Робин. – Вместо взаимопонимания ты показываешь полное отсутствие оного… Ох, черт!!!
Робин согнулся и подпрыгнул на одной ноге, продемонстрировав почти акробатический трюк. Юте пришлось остановиться и поддержать его, благо теперь она была куда сильнее, чем муж.
– В чем дело? Тебя кто-то укусил?
– Да нет же! Проклятый каблук – по асфальту стук!!! Похоже, я сломал его…
– А нога?! Как твоя нога?! – Юта опустилась на корточки и пристально осмотрела такую знакомую ногу, обтянутую серым чулком. – Кажется, в порядке… Тебе больно?
Это было редкостным везением. Увидеть ее глаза, беспокойные, озабоченные, полные сочувствия… Когда это было? Кажется, очень давно. Однажды он заболел ветрянкой – обычно этим болеют в детстве, но он подцепил ее в двадцатисемилетнем возрасте. Он лежал с высокой температурой, жалкий, больной и подавленный. И тогда ее глаза смотрели на него так же, как сейчас. Жаль только – эти глаза были карими, а не серыми, как ее настоящие. И все же…
По телу Робина пробежала теплая волна. Ему вдруг, впервые за несколько лет, захотелось схватить жену в охапку, скомкать ее в объятиях, почувствовать биение ее сердца. Маленького, как сердце пичужки… Хотя сейчас он уже не сможет поднять ее. Ведь она – это он. А он – это она… И потом, его объятия вряд ли входят в планы Юстинии Макаути…
– В чем дело? – Его взгляд озадачил Юту. Она уже забыла, когда в последний раз он смотрел на нее вот так: пристально, сосредоточенно, будто пытался что-то понять, и одновременно нежно. – Тебе больно?
– Нет, все в порядке. – Из опасения показаться идиотом, Робин выдавил торопливую улыбку. – Только каблук полетел. Не знаю, как ты на них ходишь? Боюсь, я не смогу привыкнуть…
– Как я к твоим узким рубашкам и жутким галстукам, – в ответ улыбнулась Юта.
– Кстати, у меня есть блестящая идея. Раз уж нам обоим не нравится наш гардероб, почему бы не сходить за покупками? Вместе? Мне кажется, твой доктор одобрил бы эту идею.
– Наш доктор, Робин, – поправила Юта. – Это ведь наш общий доктор.
– Доктор наш вошел в раж, – подмигнул ей Робин. – Ну так как идея?
– Боюсь, ты не оригинален. Она пришла мне в голову еще вчера. Вот только сил ее реализовать не осталось.
– Отлично, у тебя есть все шансы сделать это сегодня.
– Хорошо, мистер Макаути. Только не очень радикально меняй мой стиль.
– Я постараюсь, – ответил Робин, заранее предполагая, что не удержится. – Может, объяснишь мне, что делают женщины, когда у них ломается каблук?
Юта была отличным модельером, но, как и многие знатоки своей профессии, сапожником без сапог. Принцип выбора собственной одежды был основан на двух критериях. Первый: она не должна выглядеть вызывающе. И второй: никаких ярких цветов, чтобы не привлекать к себе внимание. Принцип выбора обуви был таким же немудреным: туфли по цвету должны подходить к пиджаку и непременно иметь высокие каблуки.
Робин безошибочно уловил все три критерия, но никак не мог понять, почему красивая и стройная Юта так боится выделиться из толпы, показать свою фигуру, обозначить сексуальность и, наконец, зачем при ее идеальном среднем росте постоянно носить эти немыслимые, страшно неудобные каблуки. В довершение всех бед она ежедневно зачесывала и выпрямляла волосы, хотя многие женщины могли только позавидовать ее густым пепельным кудрям.
Ему уже несколько лет страшно хотелось поменять этот навязчивый образ эдакой серо-лиловой воблы, поэтому, выбирая одежду, он чувствовал себя творцом, настоящим художником.
Правда, задача оказалась несколько сложнее, чем он ожидал. Ведь помимо красоты и сексуальности одежда должна быть удобной и не слишком вызывающей. Вряд ли он сможет чувствовать себя в своей тарелке под похотливыми взглядами мужской половины населения. Впрочем, подавляющим большинством сотрудников модельного агентства были женщины, а на работу Робин добирался исключительно на личном авто. Только как быть с назойливым Маккормаком?.. Ладно, эту проблему можно решить с помощью пары оплеух…
Посоветовавшись с девушками-консультантами, Робин решил взять всего понемногу: кое-что из спортивной одежды, кое-что из повседневной, несколько довольно эротичных пиджачков с глубоким разрезом, пару декольтированных блузочек, два обалденных вечерних платья – облегающее фиолетовое, как нравилось Юте, и ярко-красное, шифоновое, усыпанное маками. Полностью исключив каблуки, он остановился на туфлях с небольшой платформой и плоской подошвой. Робин не забыл даже об украшениях. Изящные длинные серьги с александритом заменили скучные аметистовые гвоздики, болтавшиеся в ушах Юты. Для пущего эффекта Робин решил сделать прическу: уложить густые локоны так, чтобы они не лезли в глаза, но и не были зачесанными и скрученными, как старая газета, используемая в качестве мухобойки. Это блестяще удалось парикмахеру, который убрал волосы и заколол их парочкой очаровательных заколок со стразами "Сваровски". Теперь волосы не лезли в глаза и спускались по вискам красивыми пепельными волнами.
Робин с трепетом ждал, что же скажет Юта, когда он предстанет перед ней во всем блеске своего, а точнее, ее великолепия. Эффект был неожиданным…
– Боже, что это?!
– А это – что?!
Элегантный мужчина в сером пиджаке с тонкими вертикальными красными полосками прикрыл рот и опустился в одно из мягких кресел, которые кто-то очень предусмотрительный расставил по всему холлу. Роскошная женщина с изумительными волосами цвета пепла охнула и последовала его примеру. Не отрываясь, они смотрели друг на друга в течение нескольких минут. Первой пришла в себя Юта.
– Ты решил торговать моим телом на панели? – поинтересовалась она, теребя рукав пиджака.
– А ты – сделать из меня менеджера среднего звена? – пробормотал Робин.
– В агентстве подумают, что я рехнулась…
– А в моем – что я стал занудой…
– Что страшнее?
– Не знаю… Я боюсь, что меня изнасилует Маккормак.
– А я, что меня затерроризируют твои любовницы.
– На данный момент у меня их нет, – улыбнулся Робин. – Я замужем. А в общем, не так уж и плохо…
– Если не считать, что моя грудь выставлена на всеобщее обозрение, то – не так плохо, – в ответ улыбнулась Юта.
Ей было очень странно видеть себя со стороны. Но еще более странным казалось то, что теперь она видела не просто Юту Макаути, владелицу модельного агентства "Бархатный взгляд", жену инфантильного парня по имени Робин и мать странного мальчика, которого зовут Питер. Впервые за несколько лет она увидела женщину: роскошную, сексуальную, желанную. Женщину, которой нечего скрывать…
Юта удивлялась самой себе: раньше она никогда не опаздывала, а, задержавшись по необходимости, стрелой летела в агентство, боясь потерять драгоценные минуты рабочего времени. Сегодня все было наоборот – она не только задержалась, чтобы купить одежду, но и согласилась на предложение Робина посидеть в небольшом уличном кафе.
– Это очаровательное местечко. Тебе понравится, – сказал Робин.
И она согласилась…
Робин открыл меню в серой обложке, напоминавшей змеиную кожу. Перед ним раскинулась фантастическая страна жаренного на углях мяса, восхитительных мясных салатов, пончиков и пирожных. Однако, поймав на себе встревоженный взгляд Юты, Робин решил остановиться на легком овощном салатике и молочном коктейле. В конце концов, если она так трепетно относится к своей фигуре, может быть, стоит пойти ей навстречу?
– Овощной салат и молочный коктейль, – обратился он к официанту, а потом перевел взгляд на Юту, потрясенную его великодушием. – А ты что будешь?
– Я? – Юта потеряла дар речи. Она смотрела на Робина так, словно видела его впервые в жизни. – Не знаю…
– Бифштекс с кровью, салат "Цезарь", а на десерт… Мороженое с мармеладом в белой глазури.
– Но Робин…
– Это ведь твое любимое мороженое, – подмигнул он ей. – И сейчас ты можешь позволить себе оторваться на полную. Мне, в отличие от тебя, терять нечего…
– Ты серьезно?
– Разумеется. Когда я шутил с едой?
Юта благодарно улыбнулась мужу. Она так давно не позволяла себе этой роскоши – вкусно поесть. Страшно подумать, сколько лет она не ела мяса… А мороженого? Просто чудо, что Робин все еще помнит, какое мороженое – ее любимое…
– Спасибо. Я так давно не ела ничего, кроме творога, молока и овощных салатов… – поблагодарила она мужа, вонзая нож в сочную мякоть бифштекса. Аромат жареного мяса щекотал ноздри и пробуждал аппетит. Обычно она не позволяла запаху соблазнить ее и старалась абстрагироваться от "вредной" еды. Но сегодня она может не думать об этом. Благодаря Робину…
– Я знаю, – ответил Робин, не без удовольствия наблюдая за тем, как его жена уплетает за обе щеки мясо и салат. – Но я никогда не понимал, зачем тебе это.
– Что – это? – Юта оторвалась от тарелки и вопросительно посмотрела на Робина.
– Твоя немыслимая диета. Ты ведь любишь мясо и сладости. Почему ты так издеваешься над собой?
Юта густо покраснела. Она всегда старалась уйти от этой темы, но сейчас Робин смотрел на нее с таким вниманием и интересом, что ей захотелось открыться ему. Ведь он не понаслышке знает о том, что такое позорное словосочетание – "избыточный вес". Только вряд ли переживает по этому поводу…
– В школе я была толстушкой, – краснея, призналась она и, чтобы выглядеть не очень смущенной, принялась механически выскабливать ложкой мармеладинки, плавающие в подтаявшем – как она любила – мороженом. – Надо мной смеялся весь класс. Все, кому не лень, проходились по поводу моего веса. Не ешь булочки, Элли, иначе будешь как толстуха Маггер! Маггер, ты что, съедаешь на ужин двойной хот-дог?! Юта, прежде чем ты сядешь на стул, не забудь убедиться в его прочности… Меня называли Колобком. Думаешь, о таком прозвище мечтает каждая пятнадцатилетняя девчонка? Какие тут парни… Никто и не думал смотреть на меня, ведь за толстыми щеками и рыхлыми бедрами вряд ли кто-то пытался разглядеть мою душу… Последней каплей был молодой человек, который решил разыграть меня. Он подарил мне букет цветов, внутри которого был спрятан биг-мак и записка: "Приятного аппетита, толстушка!".
Робин чуть было не прыснул со смеху, представив эту картину, но лицо Юты было слишком удрученным, и он сдержался. Неужели все так и было? В это сложно поверить… Юта великолепно сложена, она как будто родилась с такой фигурой…
– Поэтому ты никогда не показывала мне свои школьные фотографии? – догадался он.
Юта кивнула.
– Но как… – начал было Робин.
Она закончила за него, предугадав немудреный вопрос:
– Как мне удалось похудеть? – горько усмехнулась она. – Ты сам ответил на свой вопрос, когда спросил меня, зачем мне это нужно. – Она ткнула пальцем в тарелку с овощным салатом. – Вот так. Легкое молоко, обезжиренный творог, куцая порция овощного салата. Только так… Я боялась заглядывать в зеркала, потому что ненавидела то, что в них отражалось. Если мне попадался лифт с зеркалом, я входила в него спиной. Мне пришлось повесить на холодильник свою фотографию, чтобы не залезать в него за очередной порцией добавки… Через несколько лет я пришла на встречу выпускников. Меня узнали с трудом. Располневшие от сытой семейной жизни одноклассницы тыкали в меня пальцем и завистливо перешептывались. Но никто из них даже не подозревал, чего мне все это стоило…
Робину стало стыдно за то, что еще совсем недавно он попрекал жену ее "легким" питанием. Если бы он знал, через что она прошла, у него не повернулся бы язык сказать ей такое. Он отлично представлял себе эту школьную травлю. Ведь в его классе тоже были толстушки и толстяки. Ему повезло: под маской шутника и самоуверенного парня Робину удалось спрятать свой страх показаться толстым и смешным. И это блестяще ему удавалось, как удается и по сей день. Но страх от этого не уменьшался, как не уменьшался страх Юты превратиться в Толстушку, Колобка, какой она была в школе…