"Это точно", – подумала Люси-Энн, жуя клубнику. Вкус ягоды пробудил в ней пикантные воспоминания, и она почувствовала, как горят ее щеки.
– Возможно, я сама изменилась, но это не помогло мне найти ответ на мой вопрос.
Джейн отодвинула в сторону фарфоровую тарелку с золотым ободком.
– Тебе не нужно думать, как совместить две эти вещи. Они уже сами совместились или совместятся, когда ты перестанешь бороться со своими желаниями.
Может, Джейн права? Может, пришло время дать Эллиоту шанс и посмотреть, смогут ли они вместе жить в сказке, которую он ей обещал.
Ей было страшновато, но она напомнила себе, что она уже не застенчивая девчонка, а уверенная в себе женщина, способная побороться за свое счастье.
Войдя в свою темную квартиру, Эллиот снял черную кожаную куртку и поморщился. Он все сделал как обычно, проанализировал результаты соперников, проверил автомобиль до мельчайших деталей, но почему-то не смог сконцентрироваться во время тренировочной гонки.
Каждая мышца в его теле гудела от напряжения. Слава богу, что он сегодня не взял с собой Люси-Энн. Она бы разнервничалась, а ему не хотелось ее тревожить и обсуждать с ней причины его состояния.
Повесив куртку на руку, он тихо, чтобы никого не разбудить, направился в свою комнату.
Неожиданно его нога наткнулась на что-то в темноте. Сдержав ругательство, он наклонился, чтобы поднять предмет, и обнаружил, что это книга в позолоченном переплете. Посветив на нее экраном мобильного телефона, он прочитал название: "Гензель и Гретель".
Осветив свой путь до комнаты, Эллиот обнаружил дорожку из книг, ведущую к двери его спальни. Тогда он, поднимая одну книгу сказок за другой, дошел до двери и открыл ее. Комната оказалась пуста.
Нахмурившись, он огляделся и увидел короткую дорожку из книг, ведущую к ванной комнате, из которой доносился еле слышный шум воды. Положив стопку на комод, он поднял "Рапунцель" и "Румпельштитцкина" и, бережно положив их на кресло, медленно вошел в ванную. При виде стройного силуэта на покрытой паром стеклянной стенке душевой кабины он довольно заулыбался. Люси-Энн стояла под душем, что-то напевая себе под нос. Похоже, она его не заметила.
Тихо разувшись и раздевшись, Эллиот открыл дверцу кабины и вошел внутрь. Люси-Энн перестала петь, но не повернулась. Вместо этого она просто подала ему руку, и он, взявшись за нее, присоединился к ней под душем. Горячая вода расслабила его мышцы, но в паху у него начало нарастать напряжение совсем другого характера. Увидев на полочке для мыла пакетик с презервативом, Эллиот понял, что она все тщательно продумала.
Подойдя к ней сзади, он обхватил ее руками и провел кончиком языка по краю ее уха.
– Я пытаюсь угадать, в какую сказку ты решила поиграть. Пока мне на ум пришла только "Царевна-лягушка".
Наклонив голову набок, чтобы ему было удобнее покрывать поцелуями ее шею, Люси-Энн запустила пальцы в его мокрые волосы и сказала:
– Мы придумаем свою собственную сказку.
Издав в знак одобрения низкий стон, он принялся водить руками по ее плечам, груди, животу. Чувствуя, как по его венам разливается расплавленный огонь, он просунул ладонь между ее бедер и начал ласкать нежные лепестки, а затем погрузил кончик пальца в ее влажную пустоту. Она наклонилась назад. Ее ноги раздвинулись, обеспечив ему лучший доступ к самому сокровенному уголку ее тела. Ее довольные стоны и аромат жасмина, наполнивший кабину, сводили его с ума, побуждали к дальнейшим действиям. Его самоконтроль висел на тонком волоске, но он был твердо намерен подождать с удовлетворением своего собственного желания до тех пор, пока она не достигнет наивысшей точки наслаждения.
Наконец она вцепилась ногтями в его бедра и задрожала в экстазе, прокричав его имя. Тогда он, не в силах больше сдерживаться, отстранился, но только для того, чтобы воспользоваться презервативом. Затем он прижал ее к стенке душевой кабины, встав позади нее, раздвинул ей ноги и вошел в нее. Когда ее ноги сомкнулись на его талии, он задвигался внутри ее, и они с разницей в несколько секунд достигли экстаза.
Потом, когда их дыхание и пульс выровнялись, он вышел из нее и, обняв ее, вспомнил все советы своих друзей, касающиеся их с Люси-Энн отношений. Он потерял целых одиннадцать месяцев и не может больше ни минуты пребывать в неопределенности.
– Какой дом ты хочешь иметь? – спросил Эллиот, лаская губами мочку ее уха.
Люси-Энн слегка пошатнулась, и он ее поддержал.
– Дом?
– Я хочу построить для нас полноценный дом, Люси-Энн. Гостиничные номера и квартиры – это лишь временные жилища.
– Э-э… – Она облизала губы. – Какой город ты бы предпочел?
У него были пентхаусы в разных странах, но ни в одном из них он не чувствовал себя дома. Ни в одном из них не было достаточно места для того, чтобы там бегал и играл маленький мальчик.
– Мне все равно. Главное, нам нужен дом, где было бы комфортно нашему сыну.
– Вижу, ты продолжаешь думать, что мы будем вместе.
– Если хочешь, я построю два дома рядом.
Так ему потребуется больше времени, чтобы вернуть ее расположение, но, если понадобится, он пойдет на это.
– У меня есть один друг, который реставрирует старинные дома.
Повернувшись в его объятиях, Люси-Энн прижала палец к его губам.
– Мы не можем вместо этого просто продолжить заниматься любовью?
Он взял ее руку в свою и поцеловал, отказываясь упускать этот шанс. Отказываясь отпускать ее.
– Давай поженимся.
– Возможно, ты этого еще не понял… – Люси-Энн просунула свободную руку между ними и обхватила пальцами его горячую твердую плоть, – но тебе нет необходимости жениться на мне, чтобы заставить меня с тобой спать.
Слегка отстранившись, Эллиот заглянул в ее глаза, обрамленные мокрыми ресницами.
– Я не шучу, поэтому был бы тебе признателен, если бы ты восприняла мое предложение всерьез.
– Сейчас? – Она отошла назад. – Разумеется, ты мне это предлагаешь из-за Эли.
– Конечно, благополучие Эли – это важнейший из факторов, – произнес он, изучая бесстрастное выражение ее лица. – Но я хочу на тебе жениться не только из-за того, что у нас есть сын. Мы с тобой подходим друг другу по многим причинам. Мы всю жизнь были друзьями. Наше взаимное влечение говорит само за себя. Нам просто нужно понять, как ужиться друг с другом, чтобы всегда быть вместе.
С каждым произнесенным словом он все больше убеждался в своей правоте.
– Всегда? – недоверчиво переспросила она, опускаясь на каменное сиденье в углу. – Ты думаешь, это возможно для людей вроде нас?
– Почему нет? – произнес он, опускаясь перед ней на колени.
– Из-за нашего прошлого, – ответила Люси-Энн, проведя рукой по его мокрым волосам. – Из-за наших родителей. Из-за того, что произошло между нами одиннадцать месяцев назад. Я не хочу всю оставшуюся жизнь гадать, когда в дверь нашего дома войдет следующая Джианна.
Джианна? Эллиот не вспоминал об этой женщине с того самого дня, когда расстался с ней. Сейчас он понимал, что именно новость о его помолвке с Джианной стала причиной того, что Люси-Энн не сообщила ему о своей беременности.
– Я сожалею.
– О чем? О помолвке с Джианной? Или о том, что ты со мной не связался? Ладно, забудь, что я это сказала.
Наклонившись, Люси-Энн поцеловала его в губы.
Если они продолжат целоваться, то не закончат этот важный разговор, и возможность будет упущена. Встав с пола, он поднял Люси-Энн, опустился на каменное сиденье и усадил себе на колени.
Люси-Энн начала возражать, но он не отпустил ее.
– Ты ожидала, что я последую за тобой после того, как заявила, что больше не хочешь видеть такого безответственного бабника, как я?
– Неужели ты сам никогда не говорил что-то, о чем впоследствии жалел бы?
Он намерен раболепствовать перед ней, но не готов взять на себя всю вину за произошедшее.
– Если ты сожалела об этих словах, для нас обоих было бы лучше, если бы ты мне об этом сообщила.
– Именно это я и пытаюсь до тебя донести. Мы оба слишком гордые, и ни один из нас не готов сделать первый шаг для исправления прошлых ошибок. Да, я согласна, что мы оба пострадали. Даже несмотря на то, что ты быстро утешился с Джианной, – напряженно улыбнулась она. – Я признаю, что потеря нашей дружбы причинила боль не только мне, но и тебе. Но для того, чтобы построить крепкий брак, одной лишь дружбы недостаточно. Может, нам лучше вернуться к отношениям, в основе которых будет дружба и секс?
– Черт побери, Люси-Энн…
Она провела кончиками пальцев по его лицу. Ее глаза были грустнее, чем в день их разлуки одиннадцать месяцев назад.
Он думал, что выбирается из лабиринта, но вместо этого только сильнее в нем запутывался.
– Знаешь, что я думаю? – Не дожидаясь его ответа, она добавила: – Я думаю, что ты все-таки не веришь в сказки. История с замком и походом в библиотеку для тебя всего лишь часть игры. Соревнование. Ты привык принимать вызов и добиваться своего. Я интересую тебя только потому, что говорю тебе "нет". Ты не любишь проигрывать.
– Твои слова звучат жестоко, но ты права. Я действительно люблю выигрывать. Нет. – Он тяжело сглотнул. – Мне необходимо выигрывать. В мире существуют два типа людей: те, кто знал физическую боль, и те, кто ее не знал и никогда не узнает. – Он снова сглотнул. Его сердце билось так часто, что казалось, вот-вот выпрыгнет из груди. – Физические страдания делают непоправимое с твоей душой. Ты можешь исцелиться. Можешь начать новую жизнь. Но к тому моменту, когда ты, почти сломленный и плачущий от боли, наконец вырываешься из этого ада, ты уже изменился окончательно и бесповоротно.
– Боже мой, Эллиот, – пробормотала Люси-Энн, приложив ладонь к его щеке.
– Не надо. Не говори ничего, – возразил он, накрыв ее руку своей. – Каждому хочется думать, что он сильный и сможет стойко держаться, когда обидчик будет наносить ему удары любым предметом, который подвернется под руку. И поначалу ты испытываешь удовольствие от того, что мужетвенно терпишь боль, убеждая себя в том, что в конце концов ты победишь. У твоего мучителя одна цель. Он хочет силой подчинить тебя себе.
Люси-Энн вздрогнула и покачала головой, словно не поверила услышанному.
– Сейчас со мной все в порядке, – заверил ее он. – Участие в гонках для меня прежде всего возможность победить. На меня больше никто никогда не посмеет поднять руку.
Какое-то время они оба молчали, затем Эллиот перешел к тому, с чего начал этот разговор:
– Значит, ты уверена, что не хочешь выходить за меня замуж.
Немного помедлив, Люси-Энн ответила:
– Уверена, что не хочу, чтобы ты делал мне предложение.
Его удивил ее отказ. Почему-то он ожидал, что она скажет "да". Он снова ошибся, черт побери, и не знает, как исправить свою ошибку. Ему нужно время, чтобы придумать новую тактику.
– Если я перестану настаивать на браке, мы сможем продолжать заниматься сексом?
– До конца условленного месяца.
– Значит, ты готова со мной спать, но по-прежнему собираешься уйти, когда закончится срок нашего соглашения.
– Да. Таково мое предложение, – ответила она, слезая с его коленей. – Хочешь – принимай его, хочешь – нет.
– Люси-Энн, я буду с удовольствием заниматься с тобой любовью до тех пор, пока мы оба не свалимся от усталости. Но в конце концов нам все-таки придется поговорить.
Глава 11
Сидя за столиком в кафе рядом с гоночной трассой, Эллиот едва притронулся к завтраку, который пришелся бы по вкусу любому гурману. На престижный этап Гран-при, проходящий в маленьком европейском княжестве, приехало двести тысяч зрителей. Повсюду были фанаты и представители прессы.
По крайней мере, друзья Эллиота и его наставник получали удовольствие от происходящего. Свое отсутствие энтузиазма он объяснял недостатком сна.
Гран-при Монако всегда был одним из его любимых гоночных этапов. Здешняя трасса с узкими дорогами и крутыми поворотами считалась одной из самых сложных, но это делало гонку более захватывающей, а победу – более ценной.
Слова Люси-Энн о том, что для него главное – побеждать, не выходили у него из головы. Она обвинила его в том, что он смотрит на нее как на очередной вызов, тогда как на самом деле он просто хочет построить с ней будущее.
О чем она будет думать, находясь в одной из ВИП-лож вместе с его друзьями и их женами? Эллиот посмотрел на нее. Она сидела напротив него. Черты ее лица были напряжены, под глазами залегли тени. Он хотел взять у нее Эли, чтобы она отдохнула, но она наверняка стала бы возражать, поэтому он промолчал.
Пробормотав слова извинения, он встал из-за стола и вышел через заднюю дверь в тихий дворик. Ему нужно было побыть одному. Впереди на улице было многолюдно, а здесь, среди оливковых деревьев и розовых кустов, можно было отдохнуть и собраться с мыслями. Растительность была такой буйной, что он не сразу заметил директора исправительной школы, сидящего на скамейке рядом со своим сыном-школьником. Полковник Сальваторе что-то просматривал на экране мобильного телефона, а мальчик играл в "Гейм бой". Между ними стояли две пустые тарелки.
Как он мог не заметить, что они вышли из-за стола? Куда подевалась его концентрация?
Сальваторе поднялся, что-то сказал своему сыну и, не отрывая взгляда от экрана телефона, направился к Эллиоту. Полковник работал даже на отдыхе, чтобы постоянно быть в курсе происходящего.
Наконец он убрал свой телефон и кивнул.
– Мы не могли спокойно сидеть, – сказал он Эллиоту, – поэтому вышли поиграть в "Сердитых обезьянок" или что-то в этом роде.
– Надеюсь, вы оба отдохнули и получили удовольствие от еды. Если у вас есть советы, касающиеся воспитания детей, я с удовольствием их выслушаю.
Сальваторе поправил свой неизменный темно-красный галстук.
– Почему бы тебе не обратиться за советом к ребятам?
– Все они недавно стали отцами, поэтому у них недостаточно опыта. Ваш сын старше их детей.
Полковник поморщился:
– Я редко его вижу из-за своего напряженного графика, поэтому вряд ли смогу тебе помочь.
– Значит, ваш первый совет заключается том, чтобы я больше времени проводил со своим ребенком.
– Думаю, да. – Он посмотрел на мальчика, увлеченно нажимающего на кнопки электронного устройства. – Подарки не заменят твоего внимания. Впрочем, не следует недооценивать возможности правильно выбранной электронной игры.
– Слава богу, у нас есть наш компьютерный гений Трой.
Может, ему следует попросить Троя разработать приложение, которое послужит подспорьем молодым отцам?
Эллиот провел рукой по волосам, удивленный тем, какие бредовые мысли приходят ему в голову. Наверное, все дело в нехватке сна.
– Кроме вас, в моей жизни не было другого человека, который относился ко мне по-отечески и с которого мне хотелось брать пример.
Брови Сальваторе взметнулись. Слова Эллиота определенно стали для него неожиданностью.
– Э-э… спасибо, – пробормотал он.
– В таком случае дайте мне совет.
– Не напортачь.
– И все? – пробурчал Эллиот. – Просто "не напортачь"?
– Хорошо, я все тебе растолкую, – улыбнулся Сальваторе, затем снова посерьезнел. – Тебе приходилось воровать все то, что ты хотел иметь, начиная от еды и кончая свободой.
– Это давно в прошлом, – заявил Эллиот.
– Ты уверен? – Прислонившись к кирпичной стене с увитой плющом шпалерой, его наставник пристально посмотрел на него. – Я по-прежнему вижу в тебе подростка, склонного к саморазрушению, который прибыл когда-то в мою школу.
– Саморазрушению? – переспросил Эллиот. – Не уверен, что понимаю вас.
– Ты угнал ту машину, чтобы убежать от своего отца, и ты чувствуешь себя виноватым в том, что оставил Люси-Энн.
У Эллиота было такое ощущение, будто полковник слышал его разговоры с Люси-Энн. На самом деле Сальваторе просто очень хорошо знал всех своих учеников.
– Ты ожидал, что в качестве наказания попадешь в колонию, но, поскольку этого не случилось, ты с тех пор пытаешься доказать миру, что ты плохой парень. Ты оттолкнул от себя Люси-Энн, обручившись с Джианной.
– Может, вам переквалифицироваться в психоаналитики? – съязвил Эллиот.
– Вот видишь? Ты дерзишь, чем только подтверждаешь мою правоту.
Вот черт! Полковник прав. Он действительно реагирует как озлобленный подросток.
– Я пытаюсь все исправить в отношениях с Люси-Энн. Я хочу выполнять свои обязательства, как любой порядочный человек.
Сальваторе провел рукой по своим коротким седым волосам:
– Что ты имеешь в виду под "все исправить"?
– Я хочу жениться на Люси-Энн, обеспечивать ее и нашего сына. Черт возьми, полковник, вы, похоже, думаете, что я в этом деле проиграю. Вы что-нибудь мне посоветуете или вам нравится наблюдать за моими мучениями?
– Если я скажу тебе, что делать, ты ничему не научишься. Наставник только указывает направление. Смотри на эту ситуацию как на очередную гонку, – сказал он, кивнув, и Эллиот понял, что разговор окончен.
Затем полковник достал из кармана телефон и вернулся на скамейку к своему сыну.
Проведя рукой по лицу, Эллиот направился к чугунной калитке, через которую можно было попасть на улицу.
Ему необходимо проветрить мозги перед гонкой, а то у него уже, кажется, начались галлюцинации. За калиткой шла кудрявая брюнетка, которая была поразительно похожа на его бывшую невесту. Прищурившись, он присмотрелся получше и остолбенел, поняв, что женщина, пересекающая улицу под руку с бывшим чемпионом из Бразилии, не кто иная, как Джианна.
Обычно в день гонки Люси-Энн испытывала радостное волнение, но сегодня не могла отделаться от дурного предчувствия. Почему-то ей казалось, что им с Эллиотом не удастся прийти к согласию и построить счастливое совместное будущее. Хорошо, что миссис Клейворт увезла Эли назад в квартиру. Люси-Энн не хотелось бы, чтобы ее нервозность передалась малышу.
Сидя в частной ложе вместе с друзьями Эллиота и их женами, она изо всех сил старалась подавить свои страхи и убедить себя в том, что они с Эллиотом смогут договориться и дать Эли семью, в которой нуждается каждый ребенок. Что ей удастся исцелить его застарелые раны, которые до сих пор не дают ему покоя.
Гул голосов у нее за спиной усилился. Она отвернулась от смотрового окна и экранов, на которых шли прямые включения с этого этапа Гран-при. Репортеры из разных стран рассказывали о последних приготовлениях к гонке.
Она перевела взгляд на официантов, несущих подносы с шампанским, и у нее перехватило дыхание.
Джианна? Здесь?
Ослепительно-красивая брюнетка спускалась по лестнице. Ее густые кудри подпрыгивали при каждом ее шаге. Белое платье облегало ее тонкую, как у фотомодели, фигуру. Такие стройные бедра могут быть только у нерожавшей женщины. Люси-Энн раньше была такой же худой, но она ни за что не променяла бы своего сына на точеную фигуру и ворох обтягивающих платьев.
Меньше всего Люси-Энн хотелось выяснять отношения на глазах у журналистов, но Джианна продолжала идти, не сводя с нее глаз. В каждом ее шаге чувствовалась решимость.
Если эта женщина думает, что сможет ее запугать, она сильно ошибается.
Поднявшись с кресла, Люси-Энн пошла вверх по лестнице. Приблизившись к брюнетке, она развела руки в стороны и во всеуслышание сказала: