Казим прильнул к ее губам, и Эмбер задрожала от страсти. Он нетерпеливо тянул роскошный золотой шелк, а она прижалась к его обнаженному телу, чувствуя в себе больше силы и привлекательности, чем когда-либо раньше.
Это был мужчина, которого она любила всем сердцем и с которым хотела быть везде.
– Искусительница! – прорычал Казим, наконец избавив жену от одежды, и принялся ласкать ее грудь, обжигая прикосновениями.
– Пожалуйста, Казим, я хочу отправиться с тобой.
Он снова поцеловал ее, а Эмбер обвила руками его шею, наслаждаясь моментом. Когда поцелуй прервался, она соблазнительно прошептала:
– Возьми меня с собой.
– Какой мужчина способен отказаться от подобного предложения?
Глава 8
Воздух пустыни был напоен жаром гораздо сильнее, чем помнила Эмбер. Или в этом виноват мужчина, сидящий за рулем машины, покоряющей сияющие пространства песка? От воспоминаний о еще одной ночи в объятиях Казима ее пульс зачастил, и она бросила взгляд на его сосредоточенный хмурый профиль.
Эмбер планировала вести себя безразлично, но план провалился, растворился в страсти, которую Казим вызывал одним прикосновением, одним взглядом. Эмбер любила его и за время пребывания в Баразбине собиралась извлечь из этого максимум.
– Я забыла, насколько красива пустыня. – Она засмотрелась на величественные дюны по обеим сторонам дороги. Казалось, они с Казимом малы и незначительны, как песчинки, затерянные в фантастическом ландшафте.
– Пустыня может быть опасной. Она изменчива, как жизнь. Одна буря – и все меняется.
Эмбер озадаченно посмотрела на Казима. О чем это он? Это было самое большое откровение, которое она от него слышала. Эмбер опустила глаза и заметила, как сильно его пальцы сжимают руль.
Сердце женщины дрогнуло, она хотела потянуться к нему, дотронуться, ободрить, но взгляд Казима уничтожил это желание. Он закрылся, стал недостижимым.
– Что произошло? – Эмбер говорила нерешительно, но она имела право знать. – В ту ночь, когда у тебя появился шрам?
– Это не должно тебя беспокоить.
Ярость в его черных глазах едва не заставила ее проглотить язык.
– Должно, Казим. Это относится и ко мне. К нам.
Он смотрел перед собой, и Эмбер последовала его примеру.
– Я уже рассказывал тебе, что встал между отцом и матерью, защищая ее.
Его тон был суровым и сдержанным. Эмбер чувствовала, что он с трудом контролирует себя. Напряжение заполнило машину, и ей захотелось выйти. Но вокруг были только дюны, вылепленные рукой матушки природы.
Эмбер вздохнула. Она устала и от долгого и невероятно жаркого путешествия, и от нежелания Казима говорить с ней. Ночи, проведенные в объятиях друг друга, явно ничего не значили. Он не желал сблизиться с ней. Он просто доказывал свое право на нее.
Сказать ли Казиму о деньгах, которые ее отец использовал против него? Как он поступит, когда ему станет известно, что ее отец финансировал мятежников, пытаясь защитить честь дочери?
– Казим, я думаю, нам нужно поговорить.
Как только Эмбер произнесла это, мужество покинуло ее. Но останавливаться было нельзя.
Казиму хотелось закрыть глаза, чтобы избавиться от болезненых воспоминаний о том дне, но Эмбер права – теперь это касается их обоих.
– Хорошо. – Он продолжал смотреть перед собой, словно вел машину по ненадежной каменистой дороге, а не по бескрайним пескам. – Это была моя ошибка.
– Что?!
– Это была моя ошибка. Я вышел из себя. Я бросил вызов отцу. На моей стороне была молодость, но не опыт.
Казим никогда не обсуждал тот день – ни с матерью, ни тем более с шейхом. С тех пор как он восстал против отца, они с матерью почти не разговаривали. Казим расстроил ее, подвел, вместо того чтобы защитить, как делал это с юных лет. Он стал таким же, как человек, за которого она вышла замуж.
Теперь он ехал по пустыне с Эмбер, и в его душе словно открылась дверь, позволяя боли и стыду вырваться наружу.
– Уверена, это не так, – мягко сказала она, дотронувшись до его руки.
Казим напрягся. Он не заслужил сочувствия.
Он был готов рассказать ей все, но в то же время не хотел видеть жалость в ее глазах, которая вскоре сменится стыдом и отвращением. Внезапно ему впервые стало важно, что жена подумает о нем.
Вместо этого Казим снова сосредоточился на дороге. Скоро они приедут в лагерь, где он приказал поставить роскошную палатку. Там он увидит, каким будет ее взгляд. И смирится с этим.
– После того как ты ушла, я тоже хотел уйти. – Напряжение достигло взрывного уровня. Казим завидовал ее способности просто повернуться и уйти. – Я не желал жить во дворце, где чувствовал себя немногим лучше зверя в клетке. Мне была нужна свобода.
Эмбер тихо сидела рядом с ним. Казим чувствовал, что она шокирована. Он понял: она испытывала тогда то же самое, словно была птицей в красивой клетке, которой манипулировали родители и которую он оттолкнул.
Он начал рассказывать, и теперь ему нужно закончить историю.
– Мы с отцом поругались, и он обвинил меня в пренебрежении моим народом. Предупредил, что кочевым племенам нужна помощь. Но я не послушал его. У меня был долг перед сотнями работников нефтяной компании, и я выбрал их.
– Потом шейх заболел. – Ее голос едва можно было расслышать сквозь рокот двигателя.
– Да, и моя жизнь снова изменилась. Как дюны после песчаной бури – ни следа того, что было раньше. – Он продолжал смотреть вперед.
Эмбер не совсем понимала, что Казим имеет в виду.
– Ты в этом не виноват.
– Если бы я не спорил, отказываясь вернуться во дворец, у отца никогда не было бы сердечного приступа.
Машина взобралась на огромную дюну. Эмбер увидела раскинувшийся внизу лагерь – множество шатров, в которых люди были заняты своими повседневными делами.
Казим остановил машину и посмотрел на нее.
– Хуже всего то, – он дотронулся до груди, где под одеждой скрывался шрам, – что последние слова, которые я сказал матери, были словами ярости. Она отказалась видеть меня и умерла в одиночестве. Я обидел ее и не помирился и теперь не могу простить себе это.
– Не вини себя, Казим. Я не виню.
– А должна. И прости, что я не могу подарить тебе столь желанную свободу. Ты ее заслуживаешь.
– Я всегда знала, что выйду замуж за человека, выбранного отцом. Я никогда не была свободна. Как и ты. Это наш долг.
"Долг, который я исполняю только из-за того, что ты можешь спасти маленького сына Анни".
Это была ее единственная мотивация.
Эмбер хотела спросить, как у них дела, но сейчас было не время. И не время говорить о деньгах, которые отец утаил от нее. Однако позже придется сказать.
– Теперь, когда ты знаешь, что произошло, я не хочу еще когда-либо обсуждать это.
Казим был строг и решителен, и ее сердце сжалось от боли, звучавшей в его голосе.
– Мы остановимся здесь? – Эмбер старалась держаться максимально беззаботно. Напряжение между ними стало практически невыносимым.
Казим пристально посмотрел на нее, и на мгновение Эмбер показалось, что в его глазах она видит страдание. Но он моргнул и вновь обрел власть над эмоциями, заперев их на замок.
– Это место станет нашим домом на следующую неделю. – Казим направил машину к лагерю.
По спине Эмбер пополз холодок. Она проведет здесь с ним целую неделю? Во что она влипла в момент слабости? В момент, когда она понадеялась, что любовь может прорасти и в его сердце. Сможет ли он когда-нибудь сказать ей, что любит ее, услышит ли она эти слова из уст Казима? Она не слышала ничего подобного ни от кого, кроме бабушки. Возможно, мать намекала на это в их последнем разговоре, но…
Это сводило с ума.
Когда они спустились в лагерь, Казим указал на выделявшуюся своими размерами палатку.
– Ее поставили для нас.
По мере приближения стало очевидно, что это скорее дворец из ткани.
– Ты вроде бы говорил об отсутствии роскоши в пустыне, – не удержалась Эмбер и была вознаграждена легким и очень сексуальным смехом.
– Для меня да, но не для тебя.
Она вышла из машины, радуясь возможности размять ноги после долгого путешествия, и подошла ближе, не в силах поверить, что видит такую красоту в сердце пустыни – словно из древней сказки, сказки про соблазнение.
– Для меня не обязательно. – Она остановилась, любуясь палаткой.
Эмбер никогда не видела ничего подобного. Передняя часть полотнища была откинута, и ее взгляд заскользил по плотным фиолетовым занавесям и расшитым золотом подушкам, разбросанным на полу. Светильники горели, разгоняя полумрак, тяжелый опьяняющий аромат, разносимый бризом, поддразнивал органы чувств.
Эмбер решительно повернулась к Казиму:
– Я могла бы жить в чем-то более скромном.
Он стоял позади нее, положив руки ей на плечи, и исходящее от его тела тепло снова разжигало желание.
– Я хочу, чтобы ты стала моей пустынной принцессой.
Казим говорил медленно и невероятно сексуально, потом наклонился и поцеловал ее в шею. Она закрыла глаза, чувствуя разгорающееся внутри пламя. Казим пытается отвлечь ее от разговора? Он будет поступать так каждый раз, когда она подберется слишком близко к нему – настоящему?
Однако Эмбер была уверена, что долго это не продлится. Казим устанет от нее и будет искать успокоение и удовлетворение в другом месте, вернется к роли принца-плейбоя и станет нефтяным шейхом, о котором мечтают женщины и на которого хотят походить мужчины.
– Сейчас у меня состоится встреча со старейшинами лагеря. – Казим провел ее в палатку и обнял. – Но когда я вернусь, мы проведем вместе ночь.
Обещание, данное столь сексуальным голосом, заставило сердце женщины стучать быстрее. Одним движением, поцелуем и несколькими мягкими словами Казим растопил лед в ее душе. Теперь Эмбер знала, что Казим умеет заботиться и любить. Оставалось надеяться, что когда-нибудь он полюбит ее.
Полюбит ли? Будет ли Казим действительно принадлежать ей, будет ли любить ее так, как любит его она? Если нет, ей придется уйти.
– Я буду ждать, – соблазнительно улыбнулась Эмбер и поцеловала его.
– Какой мужчина откажется от подобного предложения, – говорил Казим между поцелуями, которые поднимали их страсть на новые высоты. – Я лишь надеюсь, что наш союз скоро будет благословлен наследником.
Ребенок от него? При этой мысли перед глазами Эмбер предстал образ малыша с темными волосами, похожего на Казима. Но наследник будет рожден не в любви. Это испортило все, что было между ними.
– Ты хочешь детей? – отстранилась и хрипло прошептала Эмбер.
На это она никогда не согласится.
– Конечно. – Казим поднял брови и слегка прищурился. – Я наследник Баразбина. Единственный. И должен иметь собственного наследника! – У Эмбер перехватило дыхание при виде его потемневших глаз, золотые точки в которых проявились четче, чем когда-либо. – Это наша обязанность, Эмбер. Причина, по которой мы поженились.
– Я не ожидала, что это будет так скоро. – Ее пульс зачастил, когда он ласково провел тыльной стороной кисти по ее щеке и, дразня, коснулся большим пальцем губ.
– Мы женаты почти год.
– Я знаю. Просто я…
– Что ты? Хочешь сбежать в Париж, как только сочтешь, что выполнила свой долг? Как только моя часть сделки будет выполнена и Клоду будет сделана операция?
Эмбер глубоко вздохнула. Это было именно то, о чем она думала. И тут она осознала, что Казим впервые назвал мальчика по имени.
– Есть новости о Клоде?
Все что угодно, только бы не обсуждать с Казимом вопрос наследника. Это лишает ее надежды стать свободной.
Эмбер хотела детей, а особенно – от Казима. Но ей было нужно, чтобы ее любили и желали, а не спали с ней из чувства долга или потому, что Баразбину необходим еще один наследник.
Казим улыбнулся:
– Твоя подруга и ее сын уже в Америке, операция назначена через два дня. Как только мы вернемся во дворец, ты сможешь с ними связаться.
Ей стало легче. И потому, что удалось избежать дискуссии о детях, и потому, что в жизни Клода наконец начало что-то происходить. Эмбер хорошо понимала, что дорога к окончательному восстановлению будет долгой, но Казим по крайней мере сдержал слово и не только спонсировал операцию, но и позаботился о ее друзьях.
Теперь настала ее очередь. Но вопрос о наследнике в сделку не входил. Эмбер почувствовала, как вокруг нее сдвигаются стены, заставляя выбрать путь, которым она не хочет идти.
– Жаль, что ты раньше не сказал мне об этом. Я беспокоилась об Анни, боялась, что она подумает, что я сбежала от нее. Я же ничего не объяснила.
Казим рассмеялся и сильнее распалил желание, возникающее от его близости.
– Она счастлива за тебя и ждет не дождется, когда вы увидитесь. Хасим присматривает за ней и относится к моей просьбе очень серьезно. Я не сомневался, что так и будет.
Эмбер покраснела.
– Спасибо.
Казим улыбнулся Эмбер и почувствовал, что его грудь снова сжали ставшие знакомыми чувства. Но он не собирался их анализировать. Что-то обязательно пойдет не так – это происходило всегда, если он сближался с кем-то.
Он уже потерял слишком много. Сначала отца, который еще в детстве практически отказался от него, потом мать, потому что он стал таким же жестоким, как отец. Осознание вины стало особенно острым после поездки с Эмбер по пустыне. Казим не понимал, почему открылся ей.
Он посмотрел на слегка зардевшуюся жену. Ее магические глаза были прикрыты длинными ресницами.
– Нам необязательно говорить о наследнике прямо сейчас.
Он приподнял ее голову, чтобы посмотреть ей в глаза и попытаться разглядеть в них эмоции.
– Нет, – прошептала она. – Тебе нужно пойти на встречу.
Ему хотелось сказать, что старейшины могут идти к черту, но это был его долг – долг, к которому принц относился очень серьезно. Он обязан закончить начатое отцом.
Казим стиснул зубы от нового приступа вины, перед которым отступали все остальные эмоции, включая теплые и нежные чувства к Эмбер.
Должен ли он был сделать то, чего хотелось ей, – уже в Париже согласиться на развод? Но, вернув жену, Казим не только мог решить проблему наследника и продолжателя рода. Он не признавался в этом даже себе, но надеялся, что это позволит ему заслужить уважение отца. Хотя зачем ему нужно уважение человека, который издевался над всеми, кого должен был любить?
– Позже нам придется многое обсудить, Эмбер. – Казим отпустил жену, и ему мгновенно стало ее не хватать. – В наших руках будущее Баразбина. Что бы мы ни сделали, это повлияет на судьбы многих. Нам нельзя ошибиться.
– Я знаю, – покорно согласилась она и взглянула на Казима. – Это наш долг.
Глава 9
Долг. Это слово оставляло кисловатый привкус во рту. Когда сумерки уступили место темноте, Эмбер начала сомневаться в том, что делает. Права ли она была, когда решила, что может повернуться спиной к Баразбину и уйти от Казима? Все внезапно стало сложнее.
Если бы она не оказалась в пустыне, Эмбер, наверное, захотела бы улететь на первом же самолете домой. Но где ее дом? Анни с Клодом в Америке, а ее отец по-прежнему не заинтересован в воссоединении, несмотря на признание матери.
Поднялся ветер, снаружи послышались голоса и усилилась активность, но Эмбер была слишком погружена в свои мысли и лишь мельком отметила это. Она прошла в одну из больших спален, задрапированную золотыми и пурпурными тканями, – самые комфортные покои, когда-либо предназначавшиеся ей. Кровать, находящаяся практически на уровне пола, была завалена подушками, которые так и манили прилечь на них. Было поздно, и усталость брала свое, Эмбер останавливало только обещание в глазах Казима. Она хотела быть с ним, разделить полуночные часы с мужчиной, которого любила, и уговорить себя, что он тоже любит ее.
В этот момент, словно наколдованный мечтой, Казим отодвинул занавески, служившие дверью, и вошел внутрь, наполнив собою все пространство палатки. Аромат благовоний, раньше казавшийся очень сильным, уступил место его опьяняющему запаху. Это был запах пустыни, смешанный с мускусными нотками лосьона. Близость Казима заставила ее сердце подскочить, но, помня их разговор, Эмбер стояла и не отрывала от него взгляда.
Казим пришел в роскошную спальню из чувства долга? Или он хочет продолжить то, что начал в Англии? Вопросы мелькали в ее голове. Та ночь была для него всего лишь рутинным соблазнением? Или необходимостью обзавестись наследником?
– Мы должны продолжить обсуждение нашего долга по отношению к твоей стране? – Эмбер говорила решительно и взвешенно.
Казим даже не поморщился, взгляд его оставался спокойным и твердым. Он позволил занавескам сомкнуться за его спиной и отгородить их ото всего.
– Когда ты собиралась сказать мне, Эмбер? – Вопрос был задан медленно и четко, в каждом слове сквозил лед.
Она моргнула, не понимая, что он имеет в виду.
– Что сказать?
– Что ты и твой отец финансировали набеги на мой народ.
Лицо Казима потемнело, словно на пустыню набежали тучи, и в любой момент может прогреметь гром, и засверкают молнии в преддверии дождя.
Эмбер замерла, чувствуя на себе пристальный взгляд принца. Она была уверена, что он отслеживает каждый ее жест, движение глаз. Он ошибается. У нее не хватало денег на жизнь, она не получала помощь ни от кого.
– Кто это тебе сказал?
Как Казим осмелился войти в ее спальню и заявить, что она причастна к этому?
– Не важно, кто сказал, важен твой ответ. Когда ты собиралась признаться, что использовала посланные тебе деньги для поддержки мятежников?
Казим подошел ближе; каждый его взгляд, каждый шаг заставляли Эмбер нервничать сильнее.
– Что бы ни сделал мой отец, я к этому непричастна. – Она откинула голову назад, чтобы убрать волосы с лица.
Эмбер подумала о визите матери, о странном ее заявлении. Если Казиму станет известно об этом, они будут уничтожены. Она не знала, кого мама боялась больше – того, за кого вышла замуж, или того, за кого отдала дочь. Эмбер закрыла глаза. Она должна была все рассказать ему, как только мать ушла. Ей надо было забыть о своей ложной преданности отцу. Так почему она это не сделала?
Выражение ужаса на лице матери, дрожь в голосе, чего она раньше никогда не слышала, удержали ее.
– Значит, ты не знала, как он использовал мои деньги, но тем не менее вовсю транжирила их в Лондоне. – Казим остановился и посмотрел на нее, похоже надеясь на опровержение. Но частично это была правда – Эмбер позволила ему предположить, что хочет больше денег, больше подарков.
Она поступила так из желания защитить себя. Однако она не призналась Казиму, что не видела посланные им деньги, поскольку отец все забрал себе. Собственно, она вообще не знала о деньгах до встречи с ним в Париже. Казим не спрашивал прямо, а Эмбер сочла нужным промолчать. Тогда она защищала свое сердце, а сейчас ничего не сказала из-за матери.
Казим выругался и направился к выходу из палатки, но потом резко повернулся:
– Черт возьми, Эмбер, я доверял тебе! Я верил каждому твоему слову, а ты всего лишь пыталась получить от меня как можно больше.