– Да. Подозреваю, что тот, кто напал на меня, попытается сделать это снова. Мне слишком многое известно, и Джебу тоже. Из-за того, что он мне поведал, один человек может отправиться на виселицу, а вместе с ним и те, кто действовал по его указанию.
– В таком случае будь очень осторожен, Джек. Я не переживу, потеряв и тебя тоже. – Маркиз прищурил глаза. – Скажи-ка мне, это связано с твоим отцом?
– Очень может быть, – признался Джек и, покачав головой, добавил: – Прошу меня извинить, сэр, мне нужно найти свою нареченную, или она решит, что я ею пренебрегаю.
– Да, разумеется, – ворчливо отозвался маркиз. – Пообещай впредь быть осторожнее!
– Конечно. Я совсем не хочу сейчас умирать, – улыбнулся Джек, вызвав у деда ответную улыбку. Впервые за время их разговора маркиз узнал в стоящем перед ним молодом человеке внука, которого он любил всю свою жизнь. – А теперь прошу меня извинить.
Джек помешкал перед дверью в небольшую гостиную в задней части дома, к которой его проводил Эванс с заверением, что именно здесь мисс Шарлотта проводит время по утрам.
– Леди Стивенс и сэр Мордред в зеленой гостиной, а мисс Шарлотта попросила подать ей чай сюда. Полагаю, что она часто выходит гулять в отгороженный сад через высокие французские окна.
– Благодарю вас, Эванс, – ответил Джек.
Дворецкий, этот преданный слуга деда, при любой удобной возможности сообщал ему различные сведения, так что чувство потерянности, владевшее им, пока он ехал в поместье, частично покинуло его, хотя пока он и не мог вспомнить собственного детства.
Глубоко вздохнув, чтобы успокоить сильно бьющееся сердце, Джек открыл дверь и вошел в малую гостиную. Она оказалась декорированной в зелено-кремовых тонах, а мебель выглядела потертой, будто от частого употребления.
"Это была бабушкина комната…" – промелькнула в голове Джека невесть откуда взявшаяся мысль и тут же пропала, когда сидящая у окна миниатюрная девушка обернулась, чтобы посмотреть на него. Солнечные лучи огненными всполохами рассыпались в ее черных волосах. У нее было бледное, как у эльфа, лицо с большими глубокими глазами. Она смотрела на него с надеждой и неуверенностью, и он был поражен ее незащищенностью. Всем сердцем Джек желал вспомнить ее, подойти, взять за руки, уверить в своей любви и в том, как он тосковал по ней, но не мог вымолвить ни слова. Он не знал эту девушку. Приблизившись к ней, он официально протянул ей руку и сам поразился тому, какой барьер возвело между ними его сознание.
– Мисс Шарлотта, как мне просить у вас прощения за то, что случилось? Я знаю, что мне пришлось уехать по делам, но это не оправдывает того, что я бросил вас, когда должен был сопроводить сюда.
– Вы были намерены скоро вернуться, – с улыбкой ответила Шарлотта. – Как же я рада видеть вас снова целым и невредимым, Джек. Полагаю, вы не можете объяснить мне, почему в вас кто-то стрелял – произошло ли это из-за меня или из-за той ссоры в столице?
– Вы говорите о том случае, когда я обвинил Гардинга в карточном мошенничестве? – Джек нахмурился, так как о той истории ему было известно лишь то, что смог рассказать Джеб Скотт. – А к вам это какое имеет отношение?
– Он угрожал мне, и вы были решительно настроены наказать его… чтобы обезопасить меня. – Ее взгляд затуманился, когда она осознала, что он понятия не имеет, о чем она говорит. – Боюсь, в вашем несчастье виновата я, сэр.
– Почему? Прошу, расскажите мне все, потому что я ничего не понимаю. Мне жаль, Шарлотта. Вам, должно быть, очень больно, но я не помню ни нашего знакомства, ни того, что случилось потом.
– Вообще ничего? – Она потупилась, и по щеке скатилась слеза. – Боюсь, вы возненавидите меня, если я поведаю вам эту историю.
Взяв Шарлотту за руку, Джек подвел ее к открытому окну.
– Идемте, прогуляемся в саду. Погода очень теплая. Возможно, так вам будет проще рассказать мне, чем находясь в стенах дома… ведь в саду нас не смогут подслушать.
– Здесь есть маленький летний домик. Маркиз Эллингтон говорит, что вы частенько ходили туда со своей бабушкой, когда она была жива.
– Показывайте дорогу, – велел Джек, с улыбкой глядя на Шарлотту. На нее было приятно смотреть и, хотя он и находил ее очаровательной и искренней, ощущал в ней некую скованность. Он догадался, что она намерена поведать ему нечто изобличительное и терзающее. – Однажды дав вам обещание, я не стану брать слова обратно, Шарлотта. Мне этого совсем не хочется, но между нами не должно быть никаких секретов.
– Я ничего от вас не скрывала. – Она подняла на него свои огромные глаза. – Вы сделали мне предложение, потому что вашему дедушке нужен наследник, – негромко произнесла она. – Я пообещала стать для вас хорошей женой и родить вам детей, а вы сказали, что сделаете меня счастливой – но никогда не признавались мне в любви, хотя, подозреваю, и питали ко мне теплые чувства.
– Неужели я никогда не говорил о любви? – Джек нахмурился. – Должно быть, мне было нелегко угодить, раз я не отдал вам своего сердца, Шарлотта.
– Мэтт… мой брат, которому вы помогли поступить в кавалерийский полк, называет меня Чарли, и вы иногда тоже.
– Чарли? – Он кивнул и тут заметил появившиеся у нее на щеках ямочки. – Понимаю почему. Прошу вас, Шарлотта, продолжайте. Расскажите, как мы познакомились.
– Я нарядилась в старую одежду Мэтта, чтобы выдать себя за мальчишку, и убегала от двух преследовавших меня джентльменов. Одним из них был мистер Паттерсон, приятель лорда Гардинга…
– Великий боже! – пораженно воскликнул Джек и рассмеялся. – И что, ради всего святого, вы делали? Зачем вам понадобился этот маскарад?
– Это произошло в Лондоне ранним утром. Я… – Она натужно сглотнула, и Джек прочел в ее глазах неподдельный ужас.
– Прошу, не нужно меня бояться, Чарли. Не могло же все быть настолько плохо? Стал бы я иначе делать вам предложение?
– В то время вы посчитали меня забавной, но все же рассердились за то, что я рисковала своей репутацией. Если бы те мужчины поймали меня, то погубили бы безвозвратно.
– То был очень безрассудный маскарад. Но ведь это не вся история?
Шарлотта покорно поведала ему о событиях того вечера, после чего посмотрела на него полупристыженно-полувызывающе.
– Если вы передумаете жениться на мне, я пойму.
– Знал ли я обо всем этом в Лондоне, до того, как сделал вам предложение?
– Ну разумеется. Вы догадались обо всем с самого начала, но заставили меня признаться и выбранили. Вы еще добавили, что, если я когда-либо попытаюсь украсть что-то у ваших друзей, вы меня выпорете.
– Неужели? Как негалантно с моей стороны, – заметил Джек, усмехаясь. – Я, похоже, обходился с вами весьма сурово. Удивительно, что вы все же приняли мое предложение.
– Нет-нет, вы никогда не были суровым. Уверяю, Мэтт пришел от моего поведения в бешенство, а если бы обо всем стало известно матушке, она и вовсе отреклась бы от меня.
– В таком случае нужно проследить, чтобы она никогда не раскрыла вашего маленького секрета.
– Я боялась, как бы лорд Гардинг не сообщил вашему деду. Он угрожал мне разоблачением, если мы не выплатим ему четыре тысячи фунтов, которые задолжал ему Мэтт.
– Ничего подобного, – решительно запротестовал Джек. – Он не получит ни пенни. Вам нечего бояться. Я сам разберусь с Гардингом. У меня с ним личные счеты.
– Подозреваете, что это его люди пытались вас убить? – побледнев, потрясенно спросила Шарлотта.
– Уверен в этом, – ответил он. – Но к вам это уже не имеет никакого отношения, Шарлотта. Ненависть Гардинга ко мне и моей семье уходит корнями глубоко в прошлое.
– О-о-о… я обвиняла себя в вашем несчастье.
– Нет, это не так, – уверил он, подводя ее к стоящей в беломраморной беседке скамейке. Маленький летний домик был напоен ароматами буйно разросшихся со всех сторон плетистых роз. – Вас не в чем упрекнуть. Вы совершили глупый поступок, но не преступление. Вы забрали ничего не стоящее ожерелье, и Гардинг все равно никогда не смог бы доказать вашу причастность к краже. Он жестокий, мстительный человек, с которым я в свое время разберусь.
– Вам следует быть очень осторожным. Попытавшись убить вас однажды, он непременно сделает это снова.
– Я не ожидал, что он выступит против меня. Думал, что он при смерти, но, очевидно, ошибся. Его удар оказался не таким серьезным, как меня заставили поверить. Потом я узнал, что он быстро идет на поправку.
Шарлотта коснулась руки Джека и заглянула ему в глаза.
– Должно быть, это тяжело – знать лишь то, что вам рассказали другие… столько кусочков головоломки утрачено.
– Да… – Джек почувствовал забившуюся жилку на шее. – Но люди очень мне помогают. Дед, его слуги… и вы, Шарлотта. Всем есть что мне рассказать. Надеюсь, со временем память вернется. Я должен жить с теми воспоминаниями, которые мне доступны, и радоваться, что вообще не отправился в мир иной.
– Аминь! Я очень этому рада, потому что не пережила бы вашей смерти, – искренне и просто сказала Шарлотта. Джек почувствовал, как в его душе что-то шевельнулось. Эта девушка была для него как открытая книга, страницы которой он мог перелистать. Ее эмоции отражались у нее в глазах, он чувствовал ее боль и ее ожидания. Он не тешил себя надеждой, что она любит его… глубоко и преданно любит.
Джек не был уверен в том, каким человеком прежде являлся, но что-то во взгляде сидящей рядом с ним девушки затронуло его сердце. Он ощутил, как его тело затопляет тепло, разгоняющее туман и одиночество, пришедшие с осознанием, что все его воспоминания утрачены. Тогда у него не было ни имени, ни дома, а теперь появилось и то и другое – еще и любовь вдобавок. Его сердце отозвалось на нее. Повинуясь порыву, он заключил ее в объятия и поцеловал нежно, вопросительно. Шарлотта сразу же ответила, но через несколько мгновений отстранилась и неуверенно посмотрела на него.
– Не нужно бояться меня, Чарли, – негромко произнес Джек. – Обещаю, я никогда не сделаю вам ничего плохого… по крайней мере намеренно.
Она кивнула и улыбнулась, но он догадался, что она пытается сдержать свои чувства. Он верил, что небезразличен ей, но она боится показать это… Почему? Что он сказал или сделал, чем вызвал ее недоверие?
Проведя пальцем по ее щеке, Джек поинтересовался:
– О чем вы думаете?
– О том, как мне повезло, – ответила она. – Вы ведь все еще хотите на мне жениться?
– Забудьте уже ту глупую эскападу. Мы не станем снова о ней вспоминать, – сказал он. – Я вижу, что вы не вполне доверяете мне, Шарлотта. Должно быть, это и неудивительно, ведь я кажусь вам другим. Я, видите ли, сам себя еще не знаю и могу быть уверен лишь в том, как чувствую себя в настоящий момент. Я хочу сделать вас счастливой, милая моя. Думаю, нам следует как можно скорее пожениться. Прежде мне нужно разобраться с тем другим делом, и потом… – Он поднес к губам ее ладонь и стал целовать пальцы один за другим. – Я буду ухаживать за вами, Шарлотта, научу доверять мне и любить меня.
Ее глаза казались глубже океана, когда она посмотрела на него, и ему тут же захотелось утонуть в их глубине, забыть о Гардинге, но он понимал, что не может. Он должен отомстить за смерть отца.
– Мне нетрудно будет любить вас, Джек, но прежде вы должны будете познакомиться с самим собой и понять, что и вы любите меня.
Глава 12
Вернувшись в свою комнату переодеться к вечернему чаю, Шарлотта продолжала думать о прогулке с Джеком и об их беседе в летнем домике, когда он поцеловал ее. Прикосновение его губ было легким, без страсти или напора, дразнящим, поощряющим ответить, что она незамедлительно и сделала. Похоже, ее решимость вести себя с Джеком отстраненно испарилась в тот самый момент, как их губы слились воедино.
Прежний Джек чувствовал себя в Лондоне как рыба в воде, разбирался в моде и социальной жизни в целом. Он возвел вокруг себя барьер, чтобы держать всех, включая и Шарлотту, на расстоянии. Он предложил ей все, кроме своей любви… а новый Джек был совсем иным. В его глазах сверкала сталь, когда он говорил о своем враге, но в отношении к невесте он казался мягче, более склонным любить и быть любимым. Шарлотта не была уверена, что это значит, но одно знала точно: в его объятиях она жаждала большего, чем просто поцелуи. Ей хотелось уединиться с ним в каком-нибудь более укромном уголке, чем утопающая в тени беседка, – в комнате с задернутыми шторами и за закрытыми дверями, где она могла бы раствориться в теплоте его тела… Шарлотта ужаснулась, что ее, незамужнюю девушку, посетила такая скандальная мысль.
Она не собиралась поддаваться чарам Джека, но, когда он погладил ее по щеке и поцеловал, прося доверять ему, ей тут же захотелось раскрыть перед ним свою душу. Все же что-то ее удерживало. Когда память вернется к Джеку, он вспомнит, что в Лондоне у него есть любовница, а на Шарлотте он решил жениться просто из необходимости обзавестись наследником, которого так жаждал старый маркиз. Вспомнит он и то, что не любит ее, а просто считает подходящей женой. Превратится ли он тогда снова в очаровательного, но отстраненного мужчину, каким был в Лондоне? Шарлотта не представляла, что ощутила бы, если бы после сладости разделенной близости он отдалил бы ее от себя.
Она была готова принять то, что Джек собирался ей предложить, в противном случае пришлось бы выйти замуж за нелюбимого человека. Но как ей вынести горечь разочарования, если она, поверив в нового Джека, отдаст ему свое сердце, а потом будет лишена его любви?
Если же память так никогда к нему и не вернется, сможет ли она быть уверена, что он всецело принадлежит ей? Станет ли он снова тем мужчиной, в которого она отчаянно влюбилась? Шарлотта хотела бы быть рядом с человеком, которого знает, но который смотрел бы на нее так, как это делал новый Джек. Усмешка скользнула по ее губам. Она понимала, что желает слишком многого.
Она рассказала Джеку правду о том, как они познакомились, невзирая на опасение, что он может с отвращением отвернуться от нее, но он лишь посмеялся над ее страхами. И она увидела мужчину, в которого влюбилась. Нынешний Джек почти ничем не отличался от Джека, которого она знала в Лондоне, за исключением одной маленькой детали… но какой именно, она пока не могла понять.
Шарлотта почти решила, что этот Джек действительно влюблен в нее. Что-то в его улыбке и ласковом голосе заставило ее поверить, что он испытывает к ней искреннее чувство, но все же опасалась раскрыть перед ним душу из страха быть отвергнутой. В материальном плане Джек дал ей все, чего только можно было пожелать, но то, что она жаждала больше всего на свете, продолжало ускользать от нее. Она хотела, чтобы он подарил ей свое сердце, хотела знать, что он действительно принадлежит ей, как и она ему. Но возможно, любовь никогда не бывает столь совершенной.
Шарлотта дала слово, что не станет вешаться ему на шею, моля о внимании, она была слишком гордой, чтобы нарушить обещание, поэтому лишь отвечала на его поцелуи, но не проявляла инициативу сама.
Встретившись с сыном, леди Дейзи разрыдалась и, обняв его, принялась умолять сказать, что он все еще помнит и любит ее, но Джек мягко отстранился.
– Дорогая матушка, конечно, я люблю вас, – вежливо, но сдержанно ответил он. – Просто сейчас я этого не помню. Прошу вас принять мои извинения и простить за то, что детские воспоминания мне пока недоступны. Но я знаю, что являюсь вашим сыном, и никогда не забуду своего долга перед вами и своей привязанности. Я всегда к вашим услугам.
Утерев слезы, леди Дейзи посмотрела на Джека так, будто перед ней совершенно незнакомый человек, после чего удалилась на свое место, чтобы погоревать, то и дело поднося к глазам платочек и бросая на Шарлотту сочувственные взгляды. Шарлотта и сама испытывала некоторое стеснение, но, не зная что сказать, продолжала улыбаться. Она чувствовала, что, каким бы странным это ни казалось, мать Джека винит ее в его нынешнем поведении. Позже она сказала, что такая манера совершенно для него нетипична и что он всегда был очень внимательным сыном.
Шарлотте стало интересно, что же такого из ряда вон выходящего леди Дейзи нашла в обращении Джека. Не обвиняет же она его в потере памяти?
А возможно, просто у ее светлости привычка расстраиваться по любому поводу и винить в этом других людей? Неудивительно, что Джек старался избегать навязчивых дам.
Джек занял место у окна рядом с Шарлоттой и стал флиртовать с ней и смешить ее. С момента его возвращения минуло несколько дней, которые он провел, встречаясь с агентами деда, арендаторами и соседями, или в библиотеке за чтением поэтических сборников.
– Я и не подозревал, сколько сокровищ хранится у деда на полках, – признался он Шарлотте. – Полагаю, это сказывается ваше влияние, любимая, потому что, как говорят, раньше я к книгам и не подходил.
– Вы смеетесь надо мной, – парировала она, весело глядя на него. – Клянусь, что вы были знакомы с произведениями Байрона, Шекспира, Китса, Шелли и Вордс ворта, не говоря уже о восхитительных стихах капитана Ловеласа…
– Едва ли найдется человек, который не читал Байрона, ведь того требует мода, – насмешливо сверкнув глазами, ответил Джек. – Хотя, подозреваю, я не был большим его почитателем, пока вы не заставили меня прочувствовать великолепие его описаний мужества и духовной силы.
– Вы и сейчас им не являетесь, – пробормотала Шарлотта. – Не старайтесь обмануть меня, сэр. Вы ничего не добьетесь своими насмешками. Я останусь преданной его поэзии, как бы вы надо мной ни подшучивали.
– Тогда идемте гулять, Чарли, – или хотите проехаться верхом? Еще могу покатать вас в коляске… Мы можем навестить друзей, приехавших из города.
– Ваших друзей?
– Да, Фиппс решил провести пару недель в обществе своих кузенов. По тону письма, в котором он известил меня об этом, я понял, что он обижен моим молчанием. – Джек нахмурился, и Шарлотта тут же коснулась его руки.
– Вы были прекрасным другом, – сказала она. – Вы рассказывали мне, как много значили для вас джентльмены, с которыми вы вместе служили в армии. Не сомневайтесь в себе, Джек. Уверена, что, стоит вам снова встретиться с ними, как чувство братской сопричастности вернется к вам.
– Вы в самом деле так думаете? – серьезным тоном поинтересовался он.
У Шарлотты упало сердце, когда она заметила отразившееся в его глазах уныние. С ней Джек вел себя почти как прежде, только душевнее, и искренне стремился доставить ей удовольствие. С дедом он держался вполне раскованно, а вот в обществе матери не знал, как себя вести. Родители Шарлотты, разумеется, никакой перемены в Джеке не замечали, потому что совсем его не знали, но Шарлотта ощущала, как непросто ему приходится временами примириться со своим нынешним состоянием. Он не столько полагался на собственные инстинкты, сколько пытался угадать, что сказал бы или сделал в той или иной ситуации прежний Джек. Она знала, что в его сознании возникают видения прошлого, вызванные случайным словом, событием или даже поэтической строчкой, но целиком память упорно не желает к нему возвращаться.