8
На обратном пути Рейф угрюмо молчал, а нервы Джесс были взвинчены, как всегда после воскресных ужинов с родственниками.
Нет, Маклеоны очень любезно приняли ее в свою семью. Даже Джейк, который выражал сильное недовольство выбором брата, теперь посмеивался и шутил с Джесс так, будто она была членом их семьи уже много лет.
Дело было не в родственниках. Сам Рейф заставлял ее грустить и нервничать. Нет, Джесс никогда не ссорилась с ним из-за его поведения. Пока они находились в компании остальных членов семьи, он был нежен с ней, не критиковал ее, не игнорировал, как поступали некоторые мужья в присутствии посторонних. В их случае все было как раз наоборот.
– Ты не знала, что Лиза беременна? – спросил Рейф. Он вел машину левой рукой, а правую положил себе на бедро, чтобы легче было дотянуться до рукоятки переключения передач… или до колена Джесс, которое он уже несколько раз гладил сегодня днем.
– Нет, с чего ты взял? – удивилась Джесс.
– Похоже, у женщин на это шестое чувство. Я подумал, что, может, ты догадывалась.
– Нет, хотя, думаю, должна была заметить некоторые признаки. Помню, на нашей свадьбе кто-то поддразнивал ее по поводу чрезмерного аппетита.
– Кажется, она поправилась на несколько фунтов.
Джесс улыбнулась.
– Конечно.
Рейф оставался серьезным.
– Уже шесть месяцев. Не верится, что Лиза могла скрывать свое положение так долго.
– Когда ты выбежал из дома, Рейф, твоя мать очень расстроилась.
Он резко повернул голову.
– Я ведь извинился перед Джейком, не так ли?
– Знаю-знаю. Я даже видела, как ты обнимал Лизу. Это самое большее, что ты мог сделать.
– Если бы я изливал чувства и притворялся, это выглядело бы лицемерием.
– Лицемерие? Странно слышать это от тебя.
– Что ты имеешь в виду? – Рейф остановил машину перед их домом.
Джесс вышла и направилась к двери. Она уже снимала пальто, когда он подошел к ней.
– Так что это значит? – сердито повторил он.
Что-то щелкнуло в голове у Джесс. В течение месяца она баловала мужа, старалась превратить в шутку его дурные выходки, не обращала внимания на провокации, которые он устраивал намеренно. Чем больше она старалась сделать их жизнь приятной, тем отвратительнее вел себя Рейф. Что ж, с нее хватит! Пришло время сказать ему то, что он заслужил. Приблизившись к мужу, она прищурила глаза.
– Это значит, Рейф Маклеон, что ты лицемеришь каждое воскресенье, когда мы ездим к твоим родным. Мне надоела эта твоя фальшивая демонстрация любви.
– Какого черта?! – вскипел Рейф. – Какая еще демонстрация?! О чем ты говоришь?!
– Я говорю о том, как ты трогаешь мои коленки. Как кладешь мне на плечи свою руку. Как предлагаешь мне свой пиджак, когда я ёжусь. Как прикасаешься к моим волосам. Как смеешься, когда я смеюсь.
Рейф заиграл желваками.
Джесс понимала, что ее понесло, но не могла остановиться. Она прожила целый месяц с хамелеоном. Каждое воскресенье несколько часов она терпела его показную супружескую заботу, которая ничего не значила. Джесс возвращалась домой в лихорадке, но и здесь не наступало облегчения. В отсутствие членов своей семьи Рейф отдалялся от нее.
– Я просто стараюсь быть нежным, – сказал он, защищаясь. – Если тебе не нравится, могу избавить тебя от этого. – Рейф отвернулся и подошел к камину. Все его движения были злыми, резкими.
Однако Джесс еще не закончила.
– Твоя семья переживает за нас. Благодаря твоим воскресным представлениям, я уверена, они считают, что у нас все в порядке. Вряд ли они знают, что мы практически не женаты. О нет, ведь твои родственники должны замечать нежные взгляды, которые ты бросаешь на меня, когда за тобой наблюдают. Я уверена, они видят, как ты накручиваешь на палец локон моих волос, когда смотришь с Джейком бейсбол по телевизору. Разве от них может укрыться, как твой локоть касается моей груди, когда ты берешь чашку кофе?
– Только не говори, что тебе это не нравится, – парировал Рейф. – Даже через рукав я чувствую, как становится твердым твой сосок. Я слышу сдавленные стоны в твоем горле… – Он воспользовался паузой, чтобы перейти в наступление: – Раз уж мы коснулись этой темы, мне не нравятся твои заигрывания…
– Заигрывания?
– А как еще назвать то, что ты кладешь руку на внутреннюю сторону моего бедра и начинаешь массировать его. И если тебе не нравится, когда я обнимаю тебя за плечи, то не нужно прижиматься ко мне. И, будь уверена, я вижу, как по твоей коже бегут мурашки, когда я накидываю тебе на плечи свой пиджак. А когда я кладу руку на твое колено, ты упираешься ногой мне в ногу. Если это не приглашение, тогда я не знаю, что это такое.
Пляшущее пламя камина отражалось в их горящих глазах.
– Я не видел, чтобы ты отстранялась, когда я гладил твои волосы. Вместо этого ты прижималась губами к моей ладони. Ты смеялась, когда я пролил на тебя кофе. А пролил я из-за того, что ты подтолкнула грудью мой локоть. Я тоже засмеялся, ведь ты начала вытирать кофе салфеткой, а потом мне уже трудно было отличить смех от стона. Что я должен делать в столовой своей матери, когда твоя рука массирует мне промежность: смеяться или стонать? И не учи меня, как себя вести. Я был бы только рад прекратить эти сексуальные штучки, если ты не против. Потому что, если воскресные игры сводят тебя с ума, представляешь, что творится со мной?
После крика Рейфа в комнате неожиданно наступила полная тишина. Джесс сделала шаг к мужу и томным голосом поинтересовалась:
– Что с тобой творится, Рейф?
Он взял ее руку и прижал к своей ширинке.
– Вот что.
Пальцы Джесс ощутили его возбуждение.
– Зачем же прекращать, Рейф? Почему бы что-нибудь не предпринять?
С каждым медленным, плавным движением ее руки дыхание Рейфа становилось все чаще, все громче.
– Ты боишься, что тебе понравится? Боишься? – Джесс вскинула руки и запустила пальцы ему в волосы. – Поцелуй меня. Поцелуй по-настоящему. – Приблизив свои губы к его рту, она прошептала – Я вызываю тебя.
Звук, вырвавшийся из горла Рейфа, означал полную и безоговорочную капитуляцию. Словно дикарь, он впился в губы жены. Поцелуй вышел таким грубым, что губы онемели. Наконец она смогла приоткрыть их и ощутила упругий язык Рейфа. Настойчиво и неумолимо он рвался к ней в рот.
Он навалился на нее, словно изголодавшийся самец, словно хотел проглотить всю целиком. Наконец он на мгновение оторвался от нее, чтобы перевести дыхание, но и тогда его язык скользил по ее губам. Не насытившись, он вернулся за большим.
Джесс наслаждалась чувственностью его поцелуев. Как приятно ощущать его напористый язык, твердую нежность губ, покалывание щетины на подбородке и щеках. Ее переполняло удовольствие от запаха кожи Рейфа, мягкости волос Рейфа. Она ощущала давление в нижней части живота.
Они опустились на колени на коврик перед камином. Их губы скользили по векам, щекам, подбородкам друг друга. Когда он вновь завладел ее ртом, его язык проник внутрь, напоив ее желанием. Ладони гладили спину, живот, грудь жены. Не в силах больше ждать, Рейф навалился на нее.
А Джесс и не собиралась скромничать. Она позволила ему добраться до своего сокровенного места, даже обрадовавшись очевидности его намерений. Со стоном Рейф стиснул жену и яростно прошептал:
– Перестань или все будет кончено.
– Нет. Еще нет.
Джесс стянула с него свитер, затем стала расстегивать пуговицы рубашки. Когда и этот предмет одежды отлетел в сторону, провела по телу Рейфа ладонями, словно прозревшая слепая.
Будто утоляя безумный голод, Джесс припала к груди Рейфа губами. Губы ее нашли плоский сосок среди шелковистых завитков. Сначала осторожно, потом все настойчивее она стала ласкать его языком.
Мгновенно взмокнув от страсти, Рейф прохрипел:
– Сними одежду.
– Сними сам, – прошептала она в ответ.
Несколько долгих секунд они смотрели друг на друга. Джесс затаила дыхание, когда Рейф взялся за ее пуловер, стянул его и впился взглядом в ее грудь. Джесс расстегнула бюстгальтер и отбросила его в сторону. Грудная клетка Рейфа тяжело вздымалась.
Нажав на плечи, Рейф уложил жену на спину и без церемоний стащил с нее юбку. Когда последний предмет одежды был снят, его рука отыскала то место, которое больше всего жаждало его прикосновения. Они застонали в унисон. Пальцы, ласкавшие Джесс, были настойчивыми, но нежными. Кровь забурлила в ее венах.
– Рейф…
Это было приглашением, которого он ждал. Когда их тела наконец соединились, она издала радостный стон. Рейф бормотал не то нежности, не то проклятья. Так продолжалось некоторое время. Затем, приподнявшись над Джесс, он заглянул ей в лицо и, не отводя глаз, снова погрузился в нее. Она чувствовала его так глубоко, что перехватывало дыхание от восторга. Темные волосы Рейфа свисали на лоб, взъерошенные и влажные. Глаза горели огнем, добавляя ему животной привлекательности. Мускулы на руках и груди перекатывались.
Рейф ласкал ее грудь, гладя пальцем упругий сосок, его глаза невольно закрылись.
И ее любовь к мужу, остававшаяся так долго безответной, наконец достигла кульминации, вырвалась наружу. Рейф позволил ей отдаться чувству полностью, принять его, раствориться в нем. Они достигли пика наслаждения одновременно, вместе умерев и вместе воскреснув.
Джесс ужасно обрадовалась стуку в дверь своего кабинета, раздавшемуся на следующее утро часов в одиннадцать. Парочка, появившаяся у нее в десять, просто сводила ее с ума. Конечно, именно в это утро спокойствие Джесс было более уязвимым, чем обычно.
– Входите, – отозвалась она.
Дверь распахнулась, и проем заполнила фигура ее мужа, как всегда внушительного и неотразимого.
– Можно тебя на минутку?
Рейф был последним, кого она ожидала увидеть здесь сегодня утром. Ее колени едва не подогнулись, а во рту пересохло так, что она едва могла говорить.
– Да… конечно. Я уверена, что мистер и миссис Фенстон не обидятся, если я выйду ненадолго. Можете пока посмотреть каталог, – предложила Джесс, огибая свой стол.
Мужчина вздохнул и поднялся.
– В общем-то мы уже закончили. Сомневаюсь, что она когда-нибудь найдет то, что ее устроило бы.
– Я? Мне понравился дом с тремя спальнями на Лестер-лейн, – возразила его супруга. – Ты сказал, что он слишком велик для нас, что сад слишком большой. Ты отверг прекрасный дом, потому что тебе лень ухаживать за лужайкой.
– Рейф, это мистер и миссис Фенстон, – вмешалась в их перебранку Джесс. – Хью, Роуз, познакомьтесь с моим мужем, Ральфом Маклеоном.
– Очень приятно. – Хью пожал Рейфу руку.
– Мне тоже.
– Идем, Хью. Разве ты не видишь, что им нужно поговорить наедине. – Роуз практически вытолкала мужа за дверь.
– Это те клиенты, о которых ты рассказывала? – поинтересовался Рейф, когда они остались одни.
– Да уж, повезло мне, правда? Не думаю, что они когда-нибудь купят дом. Похоже, походы сюда превратились для них в хобби. К сожалению, это стоит мне больше времени и терпения, чем у меня есть.
– Гм. Это тебе. – Рейф достал букет красных и желтых тюльпанов, и Джесс смущенно взяла его.
– Сегодня не день моего рождения.
– Нет никакого особенного повода, – отозвался Рейф, пожав плечами. – Просто я увидел цветы и подумал, что они тебе понравятся.
Джесс в замешательстве взглянула на него.
– Да… спасибо.
Рейф окинул взглядом помещение.
– У тебя красивый кабинет.
– С-спасибо. А о твоем контракте ничего не слышно?
– Пока нет.
– О, а я подумала: может, цветы атрибут праздника.
– Нет. – Рейф прокашлялся.
Джесс поправила выбившийся из прически локон. В первый раз за утро глаза Рейфа встретились с ее глазами. Он ушел из дому гораздо раньше, чем Джесс встала.
– Нам нужно поговорить, Джесс.
Ее сердце дрогнуло, и липкий холодный страх змеей заполз ей в душу. Муж выглядел и говорил очень серьезно. Он никогда раньше не приходил к ней на работу и редко звонил ей, даже на мобильный. Только что-то из ряда вон выходящее могло послужить причиной этого визита. Единственное, что могла предположить Джесс, это что Рейф хочет отказаться от своих обязательств.
– Присаживайся, Рейф. – Она указала на диван у стены.
Он сел, не глядя на нее.
– О чем ты хотел поговорить, Рейф?
– О прошлой ночи.
– О чем именно?
– Вчера я ничего не сказал. – Рейф вздохнул.
Джесс захотелось прикоснуться к его волосам, но сейчас это казалось таким же невозможным, как легкая беседа вчера ночью. Тогда, удовлетворившись, Рейф встал, подобрал одежду и направился по лестнице в свою спальню. Джесс собирала свои вещи медленнее, затем тоже пошла к себе. С тех пор они не виделись.
– Джесс, больше так продолжаться не может. – Он поднял голову и помолчал, как бы ожидая ее реакции.
Джесс продолжала молчать, потому что была уверена, что, если она попытается заговорить, голос подведет ее.
– Мы как два зверя в клетке, постоянно вздорящих и набрасывающихся друг на друга. Но нельзя использовать в споре секс.
Джесс отреагировала лишь слабым кивком.
– В нашу брачную ночь, когда мы занимались любовью…
– В ту ночь мы не занимались любовью. Она получилась безликой.
– Ладно, согласен. – Он снова замолчал, словно пытался подобрать нужные слова и никак не мог.
– Скажи все сразу, Рейф, не тяни! – взмолилась Джесс, нервы которой были натянуты до предела.
– Хорошо. – Он открыл рот, закрыл, взглянул на жену, облизал губы. – Прежде всего, думаю, нам нужно начать спать вместе.
Если бы стул под ней начал кусаться, то и тогда Джесс не была бы так ошеломлена. Она выпустила воздух из легких, только сейчас заметив, что все это время не дышала.
– Я не имею в виду просто спать в одной комнате. Я говорю об общей спальне, о настоящей супружеской жизни.
Рейф встал и нервно заходил по кабинету.
– Я много думал об этом вчера ночью, Джесс. Не мог заснуть, чувствовал себя отвратительно. В нашу первую ночь я овладел тобой, не задумываясь о твоих чувствах. Наверное, я даже сделал тебе больно… – Он приостановился и посмотрел на нее. – Да?
Она покачала головой.
– Хорошо, – произнес он с явным облегчением. – А вчера, когда мы приехали домой, ты соблазнила меня. Когда ты прикоснулась ко мне, я уже больше не мог сдерживаться. И ты, Джесс, ты тоже хотела меня. – Подойдя к окну, он сунул руки в карманы джинсов. – Между нами влечение. Я чувствую это. Ты тоже чувствуешь. – Рейф посмотрел на жену через плечо. – По крайней мере, я думаю, что…
Во рту у нее пересохло. Она снова кивнула.
– Я считаю, мы делаем глупость, борясь при помощи страсти. Мы взрослые люди, живем в одном доме, официально женаты и отказываем себе в основных прелестях семейной жизни. Думаю, нам надо прекратить эту глупость и начать жить по-настоящему.
Когда Рейф обернулся, Джесс избежала его вопросительного взгляда. Она была рада, что он не ждет ответа, потому что еще не могла говорить.
– Ты знаешь, почему я женился на тебе, Джесс. Я знаю, почему ты вышла за меня замуж. Мы оба воспитанные люди. Я ценю и уважаю тебя. Думаю, и ты ценишь и уважаешь меня. Прошлой ночью у нас неплохо получилось.
Джесс встретилась с ним взглядом. На этот раз отвернулся Рейф.
– Ладно, у нас очень здорово получилось, – поправился он. – Я был сексуально активен почти всегда, даже после смерти Кейт. Иногда это был единственный способ забыть… – Рейф сделал паузу, словно проводил ревизию своих мыслей, потом заговорил опять: – Во всяком случае, я не хочу унижать тебя связью на стороне. Кроме того, я уверен, что супружеская измена самый тяжкий грех из всех… – Он нежно взглянул на Джесс. – Но я не могу терпеть месяцами.
Она понимающе кивнула.
– Я не хочу соревнования, где счет ведется друг против друга. Секс может укрепить нашу дружбу, правда ведь? Если нам будет хорошо в постели, то будет хорошо и во всем остальном. Мы знаем, что сложившаяся ситуация никуда не годится. Так, может, попробовать другой путь?
Рейф помолчал, потом повернулся к Джесс.
– Ну, что скажешь?
– Привет.
– Привет. – Со светящимися глазами и лучезарной улыбкой Джесс встретила Рейфа на пороге дома. Она все еще не верила в счастливый поворот событий, произошедший утром в ее кабинете. На руках у нее виднелись синяки в том месте, где она днем щипала себя, чтобы убедиться, что не спит.
Очевидно, Джесс не спала, потому что Рейф наклонился и поцеловал ее в щеку. Это был неловкий поцелуй, но все же поцелуй.
После слов Рейфа они согласились забыть неурядицы первого месяца совместной жизни и начать сначала не только как друзья, но и как любовники. Единственное, что беспокоило его, это чтобы Джесс пользовалась контрацептивами. Она искренне убедила его, что пользуется.
– Давно ты дома? – поинтересовался он, когда она помогала ему снять пальто.
– Не очень. Дождь еще идет?
– Моросит. Чем-то вкусно пахнет.
– Цыплята.
– Гм.
– Хочешь выпить?
– Конечно.
Оба не сдвинулись с места.
– Ты голоден?
– Очень.
– Будешь ужинать?
– Чуть позже.
Наверху – они не помнили, как добрались туда, – Рейф страстно и горячо поцеловал Джесс. Одежда словно растаяла на их телах. Когда оба оказались обнаженными, они крепко обнялись, испытывая неизъяснимое наслаждение от прикосновения кожи к коже, тела к телу, мужчины к женщине. Джесс была мягкой там, где Рейф был твердым. Она была гладкой, где он был покрыт волосками. И эти различия возбуждали их.
Спустя некоторое время удовлетворенная Джесс легла на грудь мужа, покрытую жесткими волосками. Они слегка покалывали, и ей это ужасно нравилось.
Играя его соском, Джесс прислушалась, как возвращается к нормальному ритму пульс Рейфа. Затем иной звук привлек ее внимание – тихое урчание у него в животе. Она подняла голову и вопросительно поглядела ему в лицо.
– Теперь я готов ужинать, – сказал он.
Рейф сделал то, чего не делал в постели с женщиной уже больше двух лет. Он улыбнулся.
В течение следующих недель Рейф часто улыбался. Порой он совсем забывал о грусти. Ему еще вспоминалась Кейт, иногда по нескольку раз в день, но воспоминания больше не превращались в мучительные страдания. К его удовольствию, с ними теперь удавалось справляться. Если жизнь больше не была идиллической и розовой, как раньше, то она осталась пригодной для существования.
Даже более чем просто пригодной – приятной.
Удовольствие иногда сопровождалось чувством вины, поскольку источником радости Рейфа была его вторая жена. Всякий раз, когда память воссоздавала перед ним милый образ Кейт, он испытывал необходимость убедить ее, что она по-прежнему любима и ничто не может это изменить.
В свое оправдание Рейф напоминал себе, что Кейт умерла, а он жив. Поскольку она так самозабвенно любила его, то вряд ли захотела бы, чтобы он отказывался от радостей жизни.
Радостью его жизни стала Джесс.
Она была смешной, забавной, воспитанной, умной, интересной, всегда придумывала, куда пойти и чем заняться. Они даже вместе ездили на родео в соседний городок.