Затем Вэнвик что-то пробормотал в свое оправдание, но Ренцо обрушил на него поток ледяной ярости. Говоря, он ходил по кабинету, время от времени останавливаясь. Мэнди заметила, что он держит одну руку за спиной. Взглянув еще раз на его лицо, она поняла, в чем дело. Он испытывал такую сильную боль, что едва держался на ногах.
Сядь, сказала она ему про себя. Почему ты не можешь сесть?
Потому что я человек упрямый, ответил ей Ренцо из прошлого. Я привык все делать по-своему. Поступить иначе означает проиграть.
Она заметила, как сжались его пальцы за спиной. Затем он покачнулся. В мгновение ока Мэнди оказалась рядом с ним и почувствовала, как он схватил ее за запястье.
– Убирайтесь отсюда, – сказал он Вэнвику.
– Но что вы намерены?…
– Я сообщу вам позже, как я намерен с вами поступить. А сейчас убирайтесь!
Вэнвик поспешно удалился. Когда за ним закрылась дверь, Ренцо еще крепче вцепился в руку Мэнди.
– Мне нужно сесть, – сказал он.
Она довела его до ближайшего стула и помогла опуститься на него.
– Может, вызвать доктора?
– Нет. Мне просто нужно немного отдохнуть, пока боль в спине не утихнет. Принесите мне таблетки. Они в ящике стола.
Достав их, она налила в стакан воды из графина и подала ему. Он тут же выпил лекарство.
– Я все же думаю, что вам следовало бы… – начала Мэнди, но он резко перебил ее:
– Мне все равно, что вы думаете. Если вы собираетесь здесь работать, то должны научиться не спорить со мной.
– Но я не собираюсь здесь работать.
– Разве вы не новая помощница Лючии?
– Нет, я пришла сюда по другой причине, но давайте оставим это на потом. Вы уверены, что сможете отдохнуть на этом стуле. На вид он жестковат.
– Вы правы. Мне нужно пересечь двор, чтобы пройти в ту часть здания, где я живу.
– Может, мне кого-нибудь привести?
– Ни в коем случае. Думаете, я хочу, чтобы мои служащие видели меня таким? Зачем, по-вашему, я вышвырнул Вэнвика?
– Не хотите казаться слабым перед врагом?
– Правильно поняли.
– Но ваши служащие вам не враги.
– Перед ними так же опасно демонстрировать свою слабость, как и перед врагами.
– Ну, я ни то, ни другое…
– Вы чертовски назойливая женщина, которая сует нос в чужие дела, но раз уж вы здесь, окажите мне услугу.
Ее охватило негодование.
– Вы само очарование, синьор Руффини!
Ренцо повернул голову, и их взгляды встретились. Разве раньше он давал повод усомниться в своем обаянии?
– Я могу быть обаятельным, когда мне это выгодно, – наконец ответил он.
– Можете не тратить свое обаяние на меня. Просто скажите, чем я могу вам помочь.
– Отведите меня в другую часть дома.
Мэнди помогла ему подняться. Она не смотрела на его лицо, зная, что оно искажено гримасой боли. Затем он взял ее под руку и, прислонившись к ней, медленно направился к двери.
Пройдя по коридору, они вышли в просторный двор, который украшали кусты и яркие цветы. Там работал садовник. Не отпуская ее руки, Ренцо окликнул его и улыбнулся ему.
– Нам сюда. – Он указал ей на дверь. – Вот ключ.
Мэнди провела его внутрь и усадила на диван. Из двери напротив вышла пожилая женщина. При виде Ренцо ее лицо помрачнело.
– Я же предупреждала вас, что это может случиться, если бы будете так много работать! – воскликнула она.
Вместо того чтобы на нее накричать, он печально улыбнулся.
– Вы, как всегда, оказались правы, Тереза. Принесите мне виски.
– После таблеток? – возмутилась Мэнди. – Не знаю, что за лекарство вы приняли, но алкоголь может вам навредить.
– Не надо никакого виски, Тереза, – пробурчал Ренцо. – Я выпью его позже.
Откинувшись на спинку дивана, он закрыл глаза ладонью. Сердце Мэнди разрывалось от жалости. Ей хотелось подойти к нему, но она знала, что сейчас не самое подходящее время. Ей столько всего нужно было ему сказать, столько узнать у него. Неужели он совсем ее не помнит?
Оглядевшись по сторонам, она увидела у дальней стены инвалидную коляску. Как много времени он в ней провел? Очевидно, у него была травма позвоночника, которая все еще давала о себе знать. Мэнди не сомневалась, что он проводил на ногах больше времени, чем ему позволяло состояние здоровья.
Опустив наконец руку, Ренцо пристально посмотрел на Мэнди, сидящую напротив.
– Я тебя знаю? – наконец спросил он.
Она напряглась. Этот вопрос больно резанул ее по сердцу.
– Возможно.
– Это ведь ты была там, на горе, не так ли?
– Да, я.
– Значит, ты все это время существовала в реальности? Я не был в этом уверен. У меня были странные сны. Я жил как в аду.
– Я думала, что ты погиб, – мягко произнесла она.
Его губы дернулись.
– Я мертв. Разве ты не видишь?
– Ты не мертв, просто у тебя плохой характер, – терпеливо ответила Мэнди. – Но это неудивительно. Судя по тому, что я слышала, тебе пришлось нелегко…
– Ради бога, не надо меня жалеть, – произнес он с отвращением. – Иначе я могу совершить убийство.
– Значит, ничего не изменилось. Мы с тобой много раз хотели друг друга убить.
– Мы часто ссорились, не так ли?
– У нас были некоторые разногласия.
– Не надо приуменьшать. Возможно, тогда я был таким же грубым, неприятным типом, как сейчас.
– Нет, не был. Ты любил все делать по-своему, но много смеялся.
Он фыркнул.
– Я не помню.
Нет, печально подумала она. Это не тот человек, которого она знала, а совсем другой, который даже не помнит, каким он был. На секунду ей захотелось уйти и никогда больше не возвращаться.
Но она проигнорировала этот импульс. Оставлять надежду было еще слишком рано.
– А меня ты помнишь? – задумчиво произнесла она.
– Мне все время кажется, что я где-то видел твое лицо. В больнице мне часто снились странные сны, в которых присутствовала ты.
– Но ты не знаешь, была ли я реальным человеком или призраком, который являлся, чтобы тебя помучить.
– Что-то в этом роде.
Вдруг он поморщился от боли.
– Пока достаточно. Мы поговорим, когда тебе будет лучше.
– Кто сказал, что я захочу с тобой разговаривать? Кто тебе вообще позволил командовать в моем доме? Я хочу виски.
– Никакого виски.
– Черт бы тебя побрал, упрямая женщина!
– Да, я упрямая и назойливая, но, если ты хоть что-нибудь обо мне помнишь, это не должно тебя удивлять.
– Если у тебя есть хоть капля здравого смысла, ты покинешь этот дом.
– О, у меня никогда его не было.
– Все равно уходи, – отрывисто бросил он. – Пожалуйста.
Мэнди выскочила из комнаты. Несмотря на возмущение, ее сердце разрывалось на части. Она думала, что была готова к худшему, но реальность оказалась ужаснее всех ее предположений.
В коридоре она прислонилась к стене и, заливаясь слезами, пролепетала:
– Нет, пожалуйста, нет… Так не может быть… Не должно… О любовь моя…
Вдруг на ее плечо легла чья-то рука. Обернувшись, она увидела Терезу.
– Сюда, – мягко произнесла пожилая женщина, и они прошли на кухню.
Рухнув на стул, Мэнди закрыла лицо руками и продолжила всхлипывать. Оставив ее, Тереза пошла варить кофе.
Наконец Мэнди удалось взять себя в руки.
– Простите меня, – хрипло произнесла она, сделав глоток из чашки, предложенной Терезой.
– Не извиняйтесь. Иногда бывает полезно дать волю слезам.
Это была правда. Ей действительно стало немного легче.
– Меня зовут Мэнди, – представилась она.
– Вы позволили ему вас напугать?
– А вы разве его не боитесь?
– Только не я. Я начала работать на его семью, когда он был маленьким мальчиком.
– Вы были здесь, когда ушла его мать?
– Откуда вы это знаете?
– Ренцо рассказал.
– Он рассказал вам? – Тереза была потрясена, – Но он ни с кем об этом не говорит. Он скорее умрет, чем будет это обсуждать.
– Возможно, дело было в смертельной опасности. Мы вместе застряли в хижине в Альпах во время схода лавины, и оба думали, что погибнем.
– Значит, это были вы. – Тереза проницательно посмотрела на нее.
– Что вы имеете в виду?
– Вы были с ним на той горе.
– Ренцо говорил с вами обо мне? – спросила Мэнди, обнадеженная!
– Он только сказал, что там с ним была какая-то женщина, а затем снова замкнулся в себе. Я так и не поняла, забыл ли он ее или пытался забыть. Он такой с тех пор, как ушла его мать. Все держит внутри и страдает в одиночестве.
Тереза вдруг замолчала, и у Мэнди создалось впечатление, что она знала больше, чем говорила.
– Вы видели инвалидную коляску? – спросила пожилая женщина, добавляя ей кофе.
– Да, она стоит в углу.
– Он почти никогда ею не пользуется. Не хочет, чтобы в "рабочей" части дома знали о ее существовании. Разумеется, все знают, но притворяются, что нет. Дверь в эту часть дома всегда закрыта, поэтому его служащие не могут сюда войти.
Запертая дверь, подумала Мэнди. Это сказало ей все о новом Ренцо.
– Было время, – продолжила Тереза, – когда этот дом напоминал гарем. Вы знаете, сколько женщин за ним бегало?
– Представляю себе.
– А сейчас он избегает женщин. Не хочет, чтобы они видели его таким.
– Это ужасно, – прошептала Мэнди.
– Да, – согласилась Тереза. – Я очень за него переживаю. Боюсь, если в ближайшее время что-то не изменится, он сойдет с ума.
Из соседней комнаты раздался звонок.
– Это он, – сказала Тереза. – Я должна идти.
Мэнди осталась на кухне. Она думала, что ей сказать Ренцо при следующей встрече.
Тереза вернулась через несколько минут. Она выглядела встревоженной.
– Он хочет, чтобы вы ушли.
– Но мне нужно с ним поговорить.
– Он сказал, чтобы я ни при каких обстоятельствах вас к нему не пускала. Когда он в таком настроении, с ним лучше не спорить. Вызвать вам такси?
– В этом нет необходимости. Мой отель на соседней улице.
На всякий случай она сказала Терезе название, но та покачала головой.
– Ренцо не передумает. Он стал еще упрямее, чем раньше.
Мэнди ничего не оставалось, кроме как уйти. На обратном пути она не смогла удержаться от искушения и оглянулась на дом Ренцо, хотя и знала, что это было бессмысленно. Он не станет смотреть ей вслед. Он отгородился от остального мира и никого к себе не пускал. Даже ее. Мужчина, которого она так хотела видеть, словно никогда и не существовал.
ГЛАВА ШЕСТАЯ
Не желая торчать в четырех стенах, Мэнди, вместо того чтобы вернуться в отель, бродила по улицам Милана, пока не устала.
А чего я ожидала? Я была идиоткой, живя мечтами. Дело не в том, что он меня не знает. Он не хочет меня знать. Мне следовало бы уехать, но я пока не могу, потому что он должен кое о чем узнать.
В конце концов она вернулась в отель и позвонила своей подруге Сью, которая теперь жила вместе с ней в ее лондонской квартире.
– Ну как все прошло? – спросила Сью.
– Ужасно. Он теперь абсолютно другой человек. О Сью, я не знаю, что мне делать. Я думала, что все будет просто. Мне с самого начала не следовало питать иллюзий. Я спрашивала себя, почему он даже не попытался со мной связаться, но как он мог, когда не знал, существовала ли я в реальности или была плодом его воображения.
– Ты что-нибудь ему сказала?
– Нет. Придется ждать подходящего времени, только, боюсь, оно никогда не наступит.
– Мэнди, ты все еще его любишь?
Глубоко вдохнув, она ответила:
– Даже не знаю. Теперь это совсем другой человек.
– Дэнни только что проснулся. Он выучил новое слово и хочет тебе его сказать.
Мэнди улыбнулась.
– Передай ему трубку.
Мгновение спустя на другом конце провода послышалось сопение.
– Привет, дорогой. Это мамочка. Я люблю тебя.
– Мышь!
– Это твое новое слово? Ты у меня такой умный.
– Мышь, мышь, мышь! - прокричал Дэнни. – Мама, мама, мышь!
– Да, дорогой, – произнесла она сквозь слезы. – Я так по тебе скучаю, но сейчас я нужна папе. Я люблю тебя.
Положив трубку, она расплакалась при мысли о ребенке, который не знал своего отца, и отце, который не знал своего ребенка.
На следующее утро Мэнди разбудил телефонный звонок. Это была Лючия.
– Он говорит, что вы должны вернуться. Прямо сейчас. Пожалуйста, приходите поскорее. Вы даже не представляете, как он невыносим, когда не получает то, чего хочет.
– Сейчас буду.
Быстро одевшись, Мэнди отправилась к Ренцо. Он ждал ее в той же комнате, в которой они разговаривали вчера. Он сидел в инвалидной коляске, но выглядел лучше.
– Спасибо, что так быстро пришла, – сказал он. – Вчера я был с тобой груб. Прости меня.
– Конечно. Ты плохо себя чувствовал.
– Я пригласил тебя, потому что мы были вместе во время той лавины. Мои воспоминания обрывисты, но тебя я помню.
Он с трудом произнес последние слова, потому что они тревожили его. Встреча с этой женщиной, незнакомой и в то же время знакомой, была для него настоящим потрясением. Чтобы справиться с ним, он выставил ее из дома. Но не смог от нее отделаться. Она вернулась ночью, принеся с собой целую череду волнующих образов.
В результате падения он серьезно повредил кости таза и позвоночник. Воспоминания о той мучительной боли преследовали его до сих пор.
Во время долгих недель в больнице он думал, что сошел с ума. Ему виделись многие вещи, которым он не мог найти объяснение. Кружащиеся танцоры, солнце, садящееся за горы, и маленькая черная кошечка.
Он вышел из больницы намного раньше, чем ему советовали врачи. Ему нужно было возвращаться к своему бизнесу, который без него начал нести убытки. Он говорил себе, что держит все под контролем. Боли были сильные, но он с ними справлялся. Его сотрудники уважали его и безропотно ему подчинялись.
Лишь одно выбивало его из колеи. Иногда во сне к нему являлась красивая кошка с блестящей черной шерсткой и зелеными глазами.
Она приходила и прошлой ночью, дразня и провоцируя его, пока он не проснулся, весь дрожа.
Для такого твердого и решительного человека, как он, был только один выход: встретиться с опасностью лицом к лицу и устранить ее.
– Не хочешь присесть? – вежливо предложил он Мэнди, указывая на стул, затем наполнил ее чашку чаем. – Кажется, вы с Генри предпочитали чай.
– Ты его помнишь? – спросила Мэнди.
– Разве его можно забыть?
– Он погиб.
– Я знаю. Так же, как Джоан и Питер. Я считаю себя виноватым в их смерти. Мне не следовало позволять им идти со мной. – Прежде чем она успела что-то сказать, он сменил тему: – Я попросил Терезу приготовить для тебя настоящий английский завтрак.
Когда Тереза принесла кукурузные хлопья, яичницу с беконом и тосты, Мэнди поблагодарила ее. Она была не столько голодна, сколько рада возможности помолчать и подумать. Вчера Ренцо был резок и груб, сегодня – обходителен и спокоен, но в этом спокойствии чувствовалась настороженность. Она бы предпочла иметь дело со вчерашним Ренцо.
– Я был слишком взволнован, чтобы спросить твое имя, – произнес он. – Лючия назвала мне его, когда ты ушла. Я помню, что со мной в хижине была Мэнди Дженкинс. Ее вещи были найдены вместе с моими. Ведь мы были там, правда?
– Да, два дня.
– Наверное, там было очень неудобно. Я помню, что часть хижины отсутствовала и было очень холодно.
– Мы заворачивались в одеяла и питались консервами, оставшимися на кухне.
– Какой печальный конец для путешествия, которое так хорошо начиналось. Я помню, как мы с тобой выясняли отношения. Кажется, тебе не понравилось мое замечание в твой адрес.
– Ты сказал, что я хрупкая и слабая.
– Но ты доказала мне обратное. Ты оказалась лучше подготовлена, чем я ожидал.
– Да, мы с тобой много раз друг друга удивляли. Это была попытка намекнуть на то, что их связывали близкие отношения.
– Должен признаться… – начал Ренцо, но затем увидел приближающуюся к ним экономку. – Да, Тереза, будьте добры, налейте нам еще чаю.
Мэнди не терпелось узнать, что все-таки Ренцо собирался ей сказать.
Когда Тереза удалилась, он наконец произнес:
– На чем я остановился? Ах да. Должен признаться, меня удивили все участники экспедиции. Вот как бывает, когда берешь чужую группу. Пьер не умеет отбирать людей. Я собирался ему об этом сказать, когда он навестил меня в больнице. Но он был так подавлен, что я смолчал. Затем из чувства вины он закрыл свою компанию и уехал.
– Да, я об этом слышала, – пробормотала Мэнди. Она была разочарована. Он ее помнил, но только как одного из участников экспедиции.
– Но почему Пьер должен чувствовать себя виноватым? – спросила она. – Да, Генри был не очень хорошо подготовлен, но Пьер не мог предвидеть, что он поведет себя таким образом.
– Именно это я ему и сказал.
– И тебе тоже не следует себя винить. Ты был отличным вожаком.
Боясь молчания, она говорила первое, что придет в голову.
– Помню, как в первый день Джоан оступилась, и я ее поддержала. Я была горда собой, но на самом деле это ты удержал нас обеих, о чем с самодовольным видом сообщил мне следующим утром.
– Правда? Это было довольно грубо с моей стороны.
– Нет, совсем не грубо. Мы, как обычно, препирались. Это было довольно весело, не помнишь?
Ренцо покачал головой.
– Пока нет, но когда-нибудь обязательно вспомню.
Мэнди почувствовала себя полной идиоткой. Он разговаривал с ней как с ребенком, которого боялся обидеть.
В комнату вошла Тереза с горячим чаем. Они оба молчали, пока снова не остались одни. Все это время Мэнди отчаянно подыскивала нужные слова.
– Ты дал мне прозвище, – наконец произнесла она.
– Уверен, этого не могло быть.
– Ты называл меня кошечкой…
Осторожнее! Его чайная ложка со звоном ударилась о пол. Подняв ее, Мэнди обнаружила, что Ренцо сильно побледнел.
– Я это говорил?
– Несколько раз. Это была шутка. Все дело было в моих зеленых глазах и черных волосах.
– Я еще что-нибудь говорил?
– Ты сказал, что я изящная и грациозная, как кошка. – Она издала смешок. – Я ответила, что всегда была неловкой, и ты тут же согласился.
– Как смело с моей стороны, – ответил он с деланой веселостью.
Но затем напряжение дало о себе знать.
– Зачем ты сюда приехала? – неожиданно спросил он. – Почему сейчас, два года спустя?
– Я думала, что ты погиб, иначе приехала бы раньше. Я совсем недавно узнала, что ты жив.
– И приехала, чтобы узнать, как у меня дела. Это очень мило с твоей стороны, но зачем?
Ответ чуть не сорвался с ее губ.
Потому что мы были близки душой и телом. Потому что незадолго до падения ты признался мне в любви, и я не могу это забыть. Но самое главное – потому, что у нас есть сын.
Но вместо всего этого она сказала:
– Разве удивительно, что меня волнует твоя судьба? Мы вместе провели два дня в хижине, полуголодные, замерзшие. Мы разговаривали в темноте, ждали спасателей.