- "Десять негритят"! - рассмеялся Карл и хлопнул себя по лбу. - Черт возьми, Клем, это ведь я должен был так пошутить! Правда у нас тут всего лишь девять негритят. Может быть, десятый притаился где-то на острове?
Я лучше остальных понимала, что Клеманс не шутит. Но возражать Карлу не стала. В одном Грэм был абсолютно прав: ни к чему хорошему паника не приведет.
Наконец все разбрелись по комнатам, а доктор повел бледную и до сих пор не проронившую ни слова Мажетту в зал. Я тоже вернулась к себе, но не смогла заставить себя лечь в постель. В отличие от Лив я не боялась обнаружить в кровати тарантула - меня беспокоило то, что происходило в зале.
Не выдержав, я накинула теплый халат и, освещая себе путь фонариком, отправилась в зал. Вопреки моим ожиданиям Грэм не стал возмущаться, что я нарушаю покой его пациентки. Он даже не спросил меня, почему я решила составить компанию ему и Мажетте.
- Будете виски, мисс Притчард? - последовал вопрос, когда я уселась на стул, что стоял напротив дивана, на который доктор устроил Мажетту.
Я кивнула.
- Только совсем немного. Прошлые возлияния закончились адской головной болью.
- Мне ли не знать. Посидите с мисс Спаулер, а я принесу посуду. Только, умоляю, пока никаких расспросов.
Я снова кивнула. Грэм Фэрроуз умоляет? Это что-то новенькое. Говорить с Мажеттой я действительно не стала. Было видно, что старушке не до разговоров. Обычно бодрая, веселая и жизнерадостная, она сидела на диване с потухшим взглядом и лицом, которое казалось обескровленным. Ее голова была откинута на спинку дивана, а глаза устремлены в пустоту. Одно утешало - выражение неподдельного ужаса исчезло с ее лица.
- Не беспокойтесь, это пройдет, - ободрил меня Грэм, который вернулся со стаканчиками и порезанным на крупные ломтики сыром. - Увы, это все, что можно есть. Ваши с Клемансом кулинарные изыски, разумеется, не в счет.
- Спасибо на добром слове, - мрачно хмыкнула я. - Сегодня мы с Клемом многое узнали о своих способностях.
- Ерунда, - небрежно бросил Грэм, протягивая мне стакан. - Умение приготовить вкусную еду не самое главное в жизни.
- А как же то, что женщина должна уметь готовить? - оживилась я.
- Никак, - пожал плечами он. - Если самый главный талант женщины ублажать желудок своей второй половины, то кому она интересна?
- А если это дополнительное приложение к остальным талантам? - не без лукавства полюбопытствовала я.
- Что ж, неплохо, но совсем не обязательно.
Я снова перевела взгляд на Мажетту. Она оставалась совершенно безучастной ко всему, что происходило вокруг. Это меня пугало. Сердце сжималось при виде того, во что страх превратил эту хоть и немолодую, но полную сил и энергии женщину.
- Мисс Притчард, не мучайте себя, - перехватил мой взгляд Грэм. - Лекарство скоро подействует. Сейчас мы, как это ни странно, можем помочь ей только тем, что не будем обращать на нее внимания. Так легче пережить стресс. Главное - она знает, что мы рядом.
Странно, но мне показалось, что его глаза излучают тепло. Тепло и сочувствие, чего я никак не ожидала от этого мужчины, привыкшего куда больше заботиться о человеческих телах, нежели о душах. Грэм Фэрроуз смотрел на меня таким участливым и теплым взглядом, что я готова была провалиться сквозь землю от стыда за свои недавние подозрения.
Как я могла подумать о нем плохо? Ведь этот человек помогал всем, кто нуждался в его помощи. Он пытался разобраться в том, что происходит с Лив, решил проблему Лилланда, а теперь караулит покой Мажетты, хотя вполне мог бы дать ей успокоительное и отправить ее восвояси.
- Что-то не так, мисс Притчард? - поинтересовался Грэм, заметив мой чересчур внимательный взгляд, устремленный на него. - Я снова сказал то, что вам не понравилось?
- Нет, - покачала я головой. - На этот раз дело во мне…
- И конечно же вы снова не станете делиться со мной своими сомнениями, чтобы потом не пожалеть об этом.
- Вам станет легче, если я поделюсь ими с вами?
- Мне станет легче, если вы впредь не будете оскорблять меня подозрениями.
- Так вы догадались? - изумленно спросила я.
- А кто бы не догадался? Вы следили за мной весь вечер, вырвали флакончик с таблетками из рук, а теперь пришли сюда, чтобы убедиться, что я не причиню вреда мисс Спаулер.
- Грэм… мистер Фэрроуз… - взволнованно залепетала я и густо покраснела. - Мне жаль… мне очень стыдно… Я не имела права даже подозревать…
Фэрроуз махнул рукой и сделал основательный глоток виски.
- Обидно лишь то, что вы не сами до этого додумались, - продолжил он, отставив стакан и вытерев рот ладонью. - Мне казалось, что Клеманс Стархейм не имеет на вас такого сильного влияния.
Мне не хотелось выдавать Клема, но обмануть Грэма Фэрроуза было трудно.
- Я уже признала свою неправоту. Клем не виноват. Есть кое-что, из-за чего мне иногда кажется, что я схожу с ума. Вот тогда и начинаются нелепые домыслы и подозрения… - Я замолчала и, не осмеливаясь взглянуть в глаза Грэму, принялась изучать пестрый ковер, устилавший пол в зале.
- Вы спросили мисс Спаулер о каком-то призраке…
Его слова заставили меня вздрогнуть.
- …и мне сразу вспомнилось ваше лицо в той комнате - в комнате Лив Такер. Ваше сумасшествие связано с этим видением?
Я молча кивнула.
- Видение повторялось?
Я снова кивнула, по-прежнему глядя в пол.
- И конечно же мне не стоит предлагать вам успокоительное - вы подумаете, что я хочу причинить вам вред.
- Но я же извинилась! - вырвалось у меня, и я снова встретилась взглядом с глазами цвета грецкого ореха. В них не было обиды или злобы. Они смотрели на меня внимательно, но не изучали. Кажется, эти глаза уже изучили меня достаточно, чтобы понимать, что именно руководит моими словами и поступками. Это и пугало, и восхищало одновременно - я не понимала, какое чувство сильнее.
- Не злитесь, меня иногда заносит, как и вашего друга, мистера Стархейма, - спокойно отреагировал на мой возглас Грэм. - На что похожи ваши видения, мисс Притчард? Что это? Смерть с косой, бледный вампир или женщина со старинного портрета?
- Иронизируете? - зло спросила я.
- Ничуть. Всего лишь перебираю то, с чем сталкивался. Я не психиатр, но слышал кое-какие истории из практики моих коллег. На всякий случай не обижайтесь, мисс Притчард, ведь я не назвал вас сумасшедшей. Просто пытаюсь понять, что с вами происходит. Так на что же похож ваш призрак?
- На моего отца, - тихо ответила я.
- Вашего отца?
- Моего покойного отца. - Я снова уткнулась взглядом в ковер и продолжила: - Меня воспитывали мама и бабушка. Отец, узнав о беременности матери, уехал из города, и много лет о нем никто ничего не знал. Когда мне исполнилось восемнадцать, отец неожиданно вернулся и заявил, что хочет увидеть своего ребенка. Он даже не знал, какого я пола, представьте себе, мистер Фэрроуз. "Ребенок" встретился с ним, но только для того чтобы высказать все, что накопилось в его душе за эти долгие годы. Проще говоря, я смешала своего отца с грязью. Я сказала ему все, что думаю о таких мерзавцах, как он. Я назвала его полным ничтожеством и заявила, что не хочу иметь с ним никаких дел. Отец был настолько потрясен моими словами, что после нашей встречи его отвезли на "скорой" в больницу, где он и скончался. Конечно, я не знала, что у него больное сердце, но это меня не оправдывает. В общем, мистер Фэрроуз, с моего злополучного восемнадцатилетия меня преследует чувство вины. Я никак не могу забыть о том, что случилось. Мне жаль отца, несмотря на то что я говорила в тот момент именно то, что думала. Призрак его никогда раньше мне не являлся. Я увидела его только здесь, на этом проклятом острове. Увидела и поняла, что этот призрак - моя больная совесть, мое второе "я", которое никогда не простит себе смерти отца. Я даже обратилась к психоаналитику, но все было тщетно. На какое-то время мне стало легче, но потом снова нахлынуло чувство вины, к которому примешивалась боль от мысли, что этот человек мог искренне раскаиваться в содеянном.
На мои глаза навернулись слезы, но в этот момент мне было безразлично, что думает обо мне Грэм Фэрроуз. Но, когда я почувствовала, как его ладонь мягко касается моих волос и задевает мою щеку, я поняла, что мне это далеко не безразлично. Я уже не могла сказать, что думала о ком-то другом. Нет, признаюсь, я думала только о Грэме Фэрроузе, который совершенно непостижимым для меня образом превратился из доктора в мужчину. В мужчину, чьи прикосновения пробуждали во мне сумасшедшую нежность. В мужчину, которому я смогла довериться. В мужчину, чей поцелуй я приняла бы как самый дорогой подарок. Подарок судьбы. Или случая. Как знать?
Грэм осторожно коснулся моего подбородка и повернул к себе мое заплаканное лицо. Я жадно вчитывалась в его глаза, пытаясь понять, сделает ли он то, чего в тот миг я так страстно желала. На секунду мне показалось, что его глаза, еще совсем недавно казавшиеся мне лишенными жизни, осветила яркая вспышка. Мне почудилось, что его красивые большие губы оживают в улыбке и тянутся к моим губам. И в это мгновение я не думала ни о ком другом, только о докторе, моем докторе, мрачном и странном, ласковом и нежном, - полной противоположности самому себе.
Лицо Грэма приблизилось к моему. Ну что ты медлишь?! Поцелуй же меня! Конечно, я ни за что бы не осмелилась произнести это вслух. Но он, кажется, не собирался целовать меня. Грэм глядел в мои глаза, и только ему самому было ведомо, что именно он хочет в них увидеть.
- Вам уже лучше, мисс Притчард? - Этот вопрос буквально швырнул меня с небес на землю.
Я почувствовала себя человеком, которого выкинули из самолета, не проверив наличие парашюта. Надо сказать, Грэм Фэрроуз выбрал весьма странный способ излечить меня от страданий. Я слышала, что поцелуи продлевают жизнь, но ведь он даже не поцеловал меня!
- Да, мне уже лучше, - пролепетала я и попыталась собрать по осколкам свое разрозненное сознание.
Что это было? Сиюминутное влечение или настоящее сильное чувство? У меня не было возможности раздумывать об этом тогда. Мне снова пришлось отвести взгляд от Грэма, иначе он неизбежно прочитал бы все мои мысли. Жаль, что я так и не научилась читать по глазам то, что люди действительно думают и чувствуют…
- Мисс Притчард, я… - Грэм Фэрроуз не успел закончить фразу.
Чудо, ради которого мы оба сидели в этом зале, наконец-то свершилось: наша добрая старушка начала подавать признаки жизни. Вначале она выпрямилась, затем внимательно посмотрела на нас с доктором, а потом произнесла:
- По-моему, мне приснился кошмар.
После этой фразы мы с Грэмом услышали подробный пересказ "страшного сна", который видела Мажетта. Оказалось, что наша старушка панически боится пауков. Этот страх - арахнофобия - преследовал мисс Спаулер едва ли не всю жизнь. И даже визиты к психоаналитику не спасли несчастную женщину от ужаса перед пауками.
Маленькая Мажетта приехала на ферму к бабушке, где решила исследовать погреб. В погребе ей на плечо уселся огромный паук - девочка замерла от страха и не могла даже пошевелиться. Паук пополз по ее руке, Мажетта закричала, и на крик прибежали взрослые.
Страшная сказка в общем-то закончилась хорошо, но с тех пор Мажетта Спаулер частенько возвращалась к ней в кошмарных снах, а при виде даже самых маленьких пауков испытывала такой панический ужас, что мало кто из тех, кто хорошо ее знал, рискнул хотя бы произнести при ней слово "паук".
Стоит ли говорить о том, какой шок испытала несчастная женщина, когда увидела на своем одеяле огромного мохнатого паука, которого позже Клеманс Стархейм поймал с помощью обыкновенной банки?
К счастью, успокоительное подействовало, шок прошел, и теперь старушка чувствовала себя гораздо лучше. Правда, она наотрез отказалась возвращаться в свою комнату, поэтому мы с Фэрроузом уложили ее на мою кровать.
Дождавшись, когда Мажетта уснет, я вернулась в зал и, свернувшись калачиком на диване, наконец-то заснула сама. А утром, когда меня разбудило уже ставшее привычным нытье Лив Такер, я не без удивления обнаружила, что укрыта теплым одеялом, пропахшим табачным дымом…
7
Увы, паршивый ужин, за который нас с Клемансом непременно закидали бы тухлыми помидорами, если бы эти самые помидоры были в наличии, ничем не помог Лив Такер: утром она обнаружила в зеркале все те же симптомы, с которыми просыпалась все время, что провела на острове.
Винить было некого - я не добавляла в овсянку Лив ничего, кроме щепотки соли. Грэм Фэрроуз поинтересовался, не выбросила ли я остатки каши. К счастью, мне не удалось отмыть пригоревшую кастрюлю, и я залила ее горячей водой, в которой плавали скукоженные комочки овсянки.
Доктор - после нашего вчерашнего разговора он ничуть не изменился ко мне - конфисковал у меня кастрюлю и во всеуслышание объявил, что разберется, в чем дело.
Переезд Лив в комнату Лилланда тоже оказался бессмысленным. Может быть, дело действительно в замке? - подумала я, но у Фэрроуза, по всей видимости, были на этот счет свои соображения, потому что, быстро сжевав один из поджаренных Грейс тостов, он прихватил кастрюльку с остатками каши и заперся в своей комнате.
Клеманс снова умудрился испортить всем и без того невеселое настроение. На этот раз его жертвой стал Карл Рэдклиф: наш шутник подложил ему вместо завтрака прикрытую крышкой тарелку с пауком, который всю ночь просидел в банке в комнате Клеманса.
Карл завопил так, словно к нему явилось чудище из его же собственных сценариев. Тарелка была отброшена на другой конец стола, а паук, еще никому не причинивший вреда, полетел в блюдо с горячими тостами.
К счастью, всего этого не видела мисс Спаулер: в этот момент она жарила на кухне яичницу с беконом. Несчастного паука вытащил из тостов сам Клеманс, но есть после этого хлеб, разумеется, никто не захотел.
- Вы, по-моему, спятили, молодой человек! - придя в себя и вскочив со стула, закричал на Клеманса Карл Рэдклиф. - Вам что, мало случившегося с Мажеттой?! Вы задумали всех свести с ума?! А может быть, это вы подложили ей паука в постель?!
- Карл, успокойся. - Грейс попыталась взять его за руку, но он грубо вырвал свою руку и снова заорал на Клеманса:
- Вы, по-моему, еще не выросли, молодой человек! Такие шутки достойны десятилетнего мальчишки!
- Я думал, вы это оцените, Карл. - Клеманс, как обычно, сделал невозмутимое лицо. - Подозреваю, что сценарии, которые вы пишете, не менее ужасны, чем завтрак с тарантулом.
- Что?! - окончательно рассвирепел от этой двусмысленной шутки Карл. - Да что вы себе позволяете?!
- Я всего лишь хотел дать вам новые впечатления, толчок для творчества.
- Их и без того достаточно на этом чертовом острове, дьявол вас побери!
- Да успокойтесь вы оба! - не выдержала я. - Клеманс, тебе лучше извиниться - шутка и правда отвратительная. Если бы здесь была Мажетта, доктору Фэрроузу снова пришлось бы несколько часов приводить ее в чувство.
- Ты так беспокоишься о докторе Фэрроузе? - язвительно поинтересовался у меня Клеманс.
- Я беспокоюсь обо всех, - раздраженно ответила я. - И о тебе в том числе, хотя ты и доставляешь всем одни неприятности.
- Какие от меня неприятности? - усмехнулся Клеманс. - Разве это из-за меня у мисс Такер аллергия? Разве я заставил мистера Тиглера бродить по ночам? Разве я подложил этого паука в кровать мисс Спаулер? Конечно, Карл волен обвинять меня в чем угодно, но я этого не делал.
- Ты извинишься? - внимательно посмотрела я на Клеманса.
Тот отрицательно покачал головой.
- Я не виноват в том, что у кого-то плохо с чувством юмора.
- А, по-моему, у кого-то плохо с головой, - бросила Лив Такер. - Тебя, Клеманс, правда, надо дис… дис…
- Дисквалифицировать, - подсказал ей Джад Оснас.
- Вот именно, - важно кивнула Лив.
Я умоляюще оглядела собравшихся.
- Послушайте, давайте не будем вымещать друг на друге злобу. Мы все обеспокоены тем, что происходит. У всех нервы взвинчены до предела. Но это еще не повод кричать друг на друга, угрожать и обвинять.
- Вы-то чем обеспокоены, Ди? - недовольно, но уже без злобы в голосе проворчал Карл Рэдклиф. - Вас по крайней мере не потчуют на завтрак пауками.
- Поверьте, у меня тоже есть причины для беспокойства, - грустно улыбнулась я Карлу. - Конечно, Клеманс пошутил глупо и не смешно, но пусть это останется на его совести.
Будь Клеманс Стархейм глупее, он мог бы на меня обидеться. Но он хорошо понимал, что я выступаю буфером между ним и остальными участниками. В глубине души он был мне благодарен, хотя виду конечно же не подал.
Это немного сближало его с доктором Фэрроузом. Тот тоже тщательно скрывал, что относится ко мне с куда большим интересом, нежели ко всем другим участникам. Или я, как всегда, идеализировала человека, которым серьезно увлеклась?
Попытки объяснить чувство, охватившее меня вчерашней ночью, привели к неожиданному выводу: это чувство, которое показалось мне таким внезапным, возникло гораздо раньше, чем я начала отдавать себе в нем отчет. Мой интерес к Грэму Фэрроузу проявился еще в начале нашего знакомства. Этот интерес пустил корни глубоко в моей душе и потихоньку разрастался, пока не превратился в большое дерево - Иггдрасиль, выражаясь терминологией Грейс Митчелл.
Я все время пристально наблюдала за доктором и даже умудрилась приревновать его к Лив Такер, когда он понес ее в замок на руках. Я то восхищалась им, то подозревала в чем-то. И вот наконец поняла, что он мне далеко не безразличен.
Это откровение, если честно, не слишком меня обрадовало. Во-первых, я была почти уверена, что Грэм Фэрроуз - нас разделяло не меньше десяти лет разницы в возрасте - испытывает ко мне скорее отеческие чувства, нежели страсть, которую я вообразила вчерашней ночью. Во-вторых, мне показалось довольно странным, что я, не успев забыть Дика Хантона, уже увлеклась другим мужчиной. И если Клеманс, с которым я так горячо целовалась на холме, был возвращением к прошлому, то Грэм Фэрроуз открывал в моей жизни новые и отнюдь не безоблачные горизонты.
Хорошенько поразмыслив, я пришла к выводу, что должна как можно реже общаться с доктором. Не дай-то бог, полюбив этого человека, я снова сделаю себя глубоко несчастной. К тому же я даже не знала, есть ли у Грэма Фэрроуза вторая половина. Да, он говорил, что одинок. Но разве не может быть одиноким человек, связанный семейными узами или длительными отношениями? Я ведь уже хорошо знала, что может.
Результаты эксперимента, проведенного Грэмом Фэрроузом, прозвучали подобно грому среди нашего далеко не ясного неба: соль, оставленная нам организаторами шоу, содержала в себе мельчайшие частицы хитина, то есть именно того компонента, который вызывал аллергию у Лив Такер.
Это не могло быть простым совпадением: Лив вспомнила, что, заполняя анкету для принятия участия в шоу, написала в графе "болезни" о своей аллергии на морепродукты и рыбу. Я тоже вспомнила, что в анкете был ряд вопросов, посвященных заболеваниям, но, поскольку у меня не было никаких особенных причин волноваться о своем физическом здоровье, никаких записей в этом пункте делать мне не пришлось.
Как это ни странно, доктор Фэрроуз, которому по логике вещей должны были передать информацию о заболеваниях участников, никаких сведений от организаторов не получил.