* * *
Она смотрела на Андреаса, изо всех сил стараясь не проявить охватившие ее чувства.
Незачем. Не стоит.
Сегодня они подарили друг другу прекрасную ночь. Она была практически уверена, что он не догадался, кто находился с ним в одной постели до утра, почти до рассвета.
Ничего хорошего из их отношений все равно бы не вышло. Можно называть это проклятием, можно иронизировать над удивительным природным явлением. Но всегда они вызывали интерес у мужчины, который никак не мог определиться со своей симпатией, не мог выбрать между ними.
И они, если что-то начинали чувствовать к мужчине, то испытывали это синхронно.
Незачем. Лучше им всем оставаться друзьями. Он такой славный и симпатичный, их дружба может стать более ценной, чем очередная несостоявшаяся связь или связь, которая может черной кошкой подточить отношения между сестрами.
Так было всегда. Черстин не могла припомнить все случаи, она лишь держала в голове общую закономерность. С Акселем получилось некрасиво. Он начал ухаживать за ней в выпускном классе, но делал это время от времени. Аксель словно украдкой проявлял свое отношение к ней. Какое-то время Черстин не могла понять, в чем причина его странного поведения. Они изредка выбирались на каток, в музей или порыбачить на одно из открытых озер. Но Аксель просил не афишировать это ни перед классом, ни даже перед сестрой.
– Не хочу сплетен, понимаешь, – признался он, смущенно улыбаясь. Он выглядел таким трогательным… – У нас серьезные отношения. Не будем торопиться. Всему свое время…
Настало время и первой близости. Вроде бы все было хорошо. Черстин переживала свое тихое счастье. Но когда она в очередной раз заговорила с Акселем о том, что неплохо бы им уже перестать скрываться и появиться вместе, скажем, на балу выпускников, он рассмеялся.
– Ты знаешь, я бы с удовольствием, – сообщил он, хитро щурясь. – Но, милая, дело в том, что я никак не могу выбрать.
– Выбрать? О чем ты говоришь?
– Не думаю, что Кирстен будет слишком сильно радоваться, увидев меня в смокинге, а тебя – в вечернем платье на выпускном балу, идущими под ручку.
– Я не понимаю, – недоуменно сказала Черстин, – что ты сделал?
– С твоей сестрой в свое время у меня тоже что-то было… Думаю, она будет ревновать, – спокойно ответил Аксель. – Тебе нужны сцены и скандалы на выпускном? Мне – нет. Так, может, мы сумеем провести это мероприятие тихо, мирно и с достоинством?
Аксель очень кстати вспомнил о достоинстве. Черстин с достоинством отвесила ему пощечину, чем привлекла внимание собравшихся в школьной библиотеке учеников, и покинула помещение. Ее щеки пылали от стыда и гнева так же, как след от ее пятерни пламенел теперь на лице Акселя.
C Кирстен она об этом не заговаривала. Не хотелось ни вспоминать, ни ворошить пережитое. Да и к чему было это обсуждать?
Но и без упоминания имени Акселя позже сестры сошлись в одном – если с мужчинами у них все происходит по одному и тому же сценарию, то, наверное, не стоит и пытаться?
Нельзя сказать, что они крепко и основательно держались за это убеждение, позволяя ему заслонить реальность и исказить факты.
Просто в дальнейшем примерно так все и складывалось.
Да и, если честно, на мужчин у Кирстен с Черстин времени оставалось все меньше. Университет сам по себе отнимал много сил. К тому же необходимо было подрабатывать…
Кирстен какое-то время работала по вечерам с семи до одиннадцати в кофейне неподалеку от университета. Ей полюбилась атмосфера приглушенного света, причудливой дизайнерской мебели, запахов кофейных зерен и карамели. Как следствие этой работы, с ней остались симпатия к ванильному латте, миндальным пирожным без ограничения и вечерам при свечах.
Счастье, что все эти бесконечные пирожные не сказывались на ее тонкой талии…
Черстин же перебрала не одну подработку. Это была и помощь в дельфинарии (мыть бассейн, кормить дельфинов), и компьютерный набор различных вакансий в одной из городских газет, и даже доставка пиццы – Черстин немало мест исколесила по городу, развозя коробки, источающие ароматный запах, заказчикам на своем стареньком велосипеде. Когда-то у нее имелся велосипед… Он давно уже был сдан в металлолом, а приобрести ему на смену автомобиль, пусть и подержанный, у Черстин все не доходили руки.
Окончив университет, двойняшки задумались над применением своих сил и способностей. В голову особенно ничего не лезло. Они проходили практику по специальности, но не пришли от этой специальности в восторг.
А потом подвернулся вариант с арендой помещения, принадлежавшего дедушке. Кирстен еще со времен работы в кофейне нравилось общаться с людьми. Нравилось что-то им продавать, делать жизнь приятнее. Но открывать собственное кафе было слишком дорого, да и хлопотно. Нет, окончательно свою мечту девушка не оставила. Но именно в тот момент им подвернулась партия забавных цветастых платков и шалей из Индии, которую знакомые пытались сбыть с рук по самой что ни на есть сходной цене.
Сестренки выкупили партию. Отмыли помещение. Приобрели кассовый аппарат и необходимые стеллажи. Живописно разложили платки и шали, после чего повесили на витрине броское объявление о распродаже, о скидках, о смешных ценах на эксклюзивные аксессуары.
Почти вся партия разошлась очень быстро, а сестрам уже предложили следующую.
Черстин занялась самостоятельным поиском других товаров, они решили не ограничиваться одними только шалями. Постепенно вырисовывалась концепция магазинчика: недорого, но с выдумкой, мило, но не избито. Полезные сувениры. Приятные сюрпризы, которые не станут просто так, без необходимости, пылиться на полке.
Постепенно им стали доставлять небольшие партии товаров из Индии, Франции, Туниса, Чехии и так далее. Ассортимент стал очень разношерстным, не всегда покупателям бросалось в глаза что-то, нужное именно им, и иногда Кирстен и Черстин сбивались с ног, общаясь с покупателями. Фактически, магазин держался на них двоих. Требовалось свежее дыхание, требовались новые силы, вливания денег и необычных товаров.
Но в это время их отцу тоже потребовалась поддержка. Его горе нельзя было приглушить занятными сувенирами, радость в его жизнь нельзя было вернуть денежными субсидиями. Но чтобы он хоть немного отвлекся, чтобы пришел в себя, двойняшки поднапряглись и отправили его на дорогостоящий курорт.
В сущности, Андреас застал переломный момент их магазинчика. "Двойной сюрприз" находился на распутье. Его ждала либо судьба невзрачной лавочки, в которую заходят по чистой случайности и покупают что-то от безделья, либо возрождение и завоевание покупательской любви.
Но чтобы завоевать покупательскую любовь, нужно было предъявить им что-нибудь особенное. То, что нечасто встретишь в супермаркетах, в магазинах эротических товаров, в посудных лавках.
А покупатели тем временем становились все пресыщенней. Куда проще купить что-то в зарубежной поездке – и выбор больше, и цены ниже…
В общем, у двойняшек забот хватало и помимо мужчин.
Иногда дедушка укорял их:
– Сколько еще проскачете, прежде чем остепенитесь?
– А зачем, дедушка? – ласково спрашивала Черстин. – Нам и так неплохо. Есть чем заняться.
– Глупая, глупая, – он качал головой. – Без любви ничего хорошего, пустая жизнь.
– Когда-нибудь, обязательно, – неопределенно обещала Черстин и меняла тему.
– Ладно, расскажи тогда хоть, как дела у вас в магазине?
Черстин пускалась в пространные рассказы. Иногда дедушка что-то советовал, но он мало что смыслил в розничной торговле. Куда как приятнее и проще было сдавать удобно расположенное помещение неподалеку от центра города в дорогостоящую аренду. Но ведь не будешь брать втридорога с родных внучек…
– Ты бы сам заглядывал к нам хоть иногда. Как говорится, лучше один раз увидеть…
– А что, у вас там что-то сильно изменилось за последние три месяца? – интересовался дедушка.
– Ну… Рано или поздно, думаю, мы там все как следует поменяем.
– А вот как поменяете, тогда и зови.
…Черстин очнулась от своих воспоминаний. Андреас стоял прямо перед ней, протягивая ей тарелочку с яичницей.
– Ты еще не проснулась? – ласково спросил он.
Она помотала головой:
– Да, что-то никак в себя не приду.
– Много выпила вчера? – сочувственно поинтересовался Андреас. – Или плохо спала?
– Спала прекрасно, спасибо. – Черстин смело выдержала прямой и открытый взгляд Андреаса.
– Ну, что ж, раз вы обе отлично выспались, может быть, нам сходить в кино? Посмотреть какую-нибудь комедию, развеяться?
– Отличная мысль, – с энтузиазмом поддержала Кирстен.
– Кирстен, разве ты забыла? Нам ведь надо работать.
– О какой работе ты говоришь? – засмеялась сестра.
– Мы ведь с тобой так и не нарисовали рекламное объявление, помнишь? А ведь все ценники уже обновлены, и товар разложен в соответствии с нашей идеей.
Кирстен махнула рукой:
– Успеем. Займемся вечером, ладно? А пока я хочу отдыхать.
– Вот и отлично, – резюмировал Андреас.
11
В следующие недели Андреаса загрузили на работе так, что после выхода из офиса у него оставалось сил и времени только на торопливый ужин и сон.
Он постоянно вспоминал двойняшек.
Вспоминал и недоумевал, почему им не пришло в голову обменяться телефонами. У него хотя бы была возможность позвонить Черстин и узнать, как обстоят дела с их рождественской распродажей.
Но связь по телефону они не поддерживали. А времени заглянуть в "Двойной сюрприз" или наведаться в гости домой к двойняшкам у него не было.
Не было его и на спорт, на походы по барам с коллегами, на вдумчивое чтение книг.
Андреас утешал себя тем, что, когда закончится эта офисная гонка и все войдет в колею, он сможет заходить в знакомый магазинчик, сколько душе будет угодно.
Но в какой-то из вечеров тоска сгрызла его окончательно. Он оперативно завершил выполнение срочных дел, текущие отложил на завтра, сообщил заместителю, что болен, и отбыл в одному ему известном направлении.
Еще издалека Андреас заметил большую бумажную ленту, растянутую по длине всей витрины.
"Только в ноябре! – гласило объявление. – Три предмета по цене двух! Скидка пятьдесят процентов на две трети товаров!"
Андреас усмехнулся.
Он, конечно, признавал, что объявление получилось красочным, стильным и впечатляющим. Оно притягивало глаз, оно бросалось в глаза с противоположной стороны улицы.
Буквы, вырезанные из газет, придавали объявлению неповторимый колорит ретро.
А картинки с яркими фруктами, сладостями, колпаками и носками, снеговиками, – со всем, что имело хотя бы отдаленное отношение к рождественским праздникам, – имели сочный и лакомый вид, как пирожные на витрине кондитерской.
Андреас толкнул дверь и вошел внутрь. Вместо привычного звяка колокольчика он услышал протяжный шорох и мелодичное гудение.
– Музыка ветра, – пояснила Кирстен, которая как раз направлялась к витрине, чтобы положить туда маленькую керамическую сырницу в виде мышиной норы. – Новая идея Черстин. Более приятный звук, и смотрится лучше. Смотри, какие подвески. Привет.
Она подставила Андреасу щеку для поцелуя.
– Сбежал с работы, – признался тот.
– Ай, как не стыдно. А еще босс.
– Перед рождеством навалилась куча незавершенных проектов. Я сам себе стал напоминать загнанную лошадь. А это никуда не годится.
– Тоже верно.
– К тому же я ушел только после обеда. А где Черстин?
– Сегодня ее очередь добывать нам пропитание, – объяснила Кирстен.
– Как идут дела?
– Знаешь, неплохо. Мы даже сами удивились. Уже распродана большая часть из того, что удалось извлечь из кладовки. У нас не бывает залежавшегося товара, потому что мы закупаем качественные вещи. Но, так или иначе, какие-то безделушки могут подзадержаться на полках. На вкус и цвет… А тут их почти что смели.
– Значит, люди заранее закупаются новогодними подарками?
Кирстен кивнула:
– Ага, как мы и обещали. Без спешки и суеты, по приятным ценам и в приятной атмосфере.
Она засмеялась:
– Вот только плакат – мы не перестарались с ним?
– Вовсе нет, – заверил Андреас.
– Хорошо. А то мне самой он напоминает фрагмент школьной стенгазеты. Из тех времен, когда еще все рисовалось и писалось вручную, маркерами и фломастерами.
– Зато какие удачные картинки вы подобрали!
– А это уже работа Черстин. Кстати, ее что-то давно нет…
В этот момент дверь распахнулась, снова прошелестев "музыкой ветра", и на пороге появилась румяная, сияющая Черстин.
У Андреаса что-то сжалось внутри. Он только теперь понял, как же он соскучился.
Он, наверное, отдал бы все, чтобы узнать, кто же был с ним в ту ноябрьскую ночь.
И почему они такие дикие? Сколько можно бегать от отношений, неужели всю жизнь?
Неужели они так много значат друг для друга, что не могут изменить свой образ жизни, свои привычки и поведение при появлении понравившегося мужчины?
Может, Джек был прав?
Может, Кирстен и Черстин – единственная любовь друг для друга?
Или же просто Джек пытался поделиться собственным ядом, изливаемым в виде сарказма, может, у него с двойняшками какие-то свои, только ему известные счеты?
– Привет, Андреас, – весело, абсолютно ровно сказала Черстин.
Словно с почтальоном или дворником поздоровалась.
Бессовестная девчонка.
– Там холодно? – поинтересовалась Кирстен.
– Да, как обычно.
– Ничего не "как обычно"! – возразила Кирстен. – Вчера вечером как раз началось потепление…
– …а сегодня утром оно плавно превратилось в похолодание, – закончила Черстин. – Андреас, каким ветром тебя занесло к нам?
– Давно не виделись, – осторожно сказал он, – решил навестить вас. Узнать, как здоровье, как работа.
– Здоровье – отлично, работа, пожалуй, спорится, а…
– А пирожки где? – призвала сестру к ответу Кирстен.
– А пирожки остались в булочной, – призналась Черстин.
– Как это – в булочной?
– Понимаешь, я смотрела на всю эту выпечку и вспоминала маму, – голос Черстин погрустнел, – ты будешь смеяться, но мне так захотелось ее масляных лепешек…
– Милая моя девочка, – Кирстен ласково обняла ее за плечи, – мы все скучаем по ней, но это же еще не повод оставаться голодными?
– Конечно, не повод. Я просто подумала – а что, если нам навестить отца и дедушку? Мы уже давно не были у них.
– Мы были у них перед тем, как начали отмечать свой день рождения, – напомнила Кирстен.
– Да, но это было суетливо, наспех и на бегу. Я подумала – а что, если мы придем к обеду и останемся на ужин?
– Да ты порядком оголодала, – засмеялась Кирстен. – Замыслила целую операцию по уничтожению пищи в родительском доме.
– А что? Думаю, дедушка с папой будут только рады. Мы ведь давно не болтали по душам. Да и обед мы можем приготовить им сами. Им будет приятно.
– Но ведь рабочий день еще не окончен, – подал голос Андреас.
– Ах, это… На самом деле я так устала… Может быть, мы сделаем вид, что сегодня у нас короткий день? И отправимся по домам. Повесим табличку, что у нас переучет или закрыто по техническим причинам. У меня такое ощущение, что сегодня большого наплыва покупателей уже не будет.
Андреас заметил:
– Но я не хочу "отправляться по домам". Я, можно сказать, с риском для жизни вырвался с работы. Рассчитывал повидаться с вами, а ты, Черстин, хочешь отправить меня восвояси?
– Вы сегодня словно сговорились, – заметила Кирстен. – Оба не желаете трудиться и с риском для жизни пытаетесь сбежать с работы раньше положенного времени.
– А ты, дорогая сестренка, можешь остаться тут до закрытия! К твоему приходу уже будет готов обед. Возьмешь такси и приедешь.
– Ну уж нет. Еще чего не хватало. Сбегать, так всем вместе.
– Ты, никак, вспомнила чудесные школьные годы?
– Ага, – засмеялась Кирстен.
– Эй, а как насчет меня? – встревожился Андреас.
– А ты можешь взять такси и отвезти всех нас в родительский дом, – заявила Черстин.
– Да, Андреас, поехали с нами, познакомишься с нашей семьей. Чем тебе не отдых от опостылевшей работы?
Андреасу куда больше нравилось, когда Черстин позволяла себе вести себя, как капризная и своевольная девушка, как девушка Андреаса, имеющая право чего-то требовать и кокетливо опускать при этом ресницы, чем когда она оставалась равнодушной и словно отстраненной, чужой.
– Согласен, – кивнул он и прикинул, хватит ли ему денег на такси.
Аванс, который выдали совсем недавно, уже практически растаял: Андреас потратил кучу денег, ужиная в закусочных и бистро тогда, когда не было сил после работы вдумчиво ходить по супермаркетам и потом самому готовить себе нехитрый ужин…
"Хватит", – решил Андреас.
Если только по дороге его не уговорят покупать шампанское, икру, трюфеля или что-нибудь в этом роде… Андреас не знал, что больше годится для уютного семейного ужина с родителями. Наверное, тут подойдет песочный пирог или коробка шоколада, а, может, печенье или сдоба из ближайшей кондитерской…
Черстин, кипя энергией, тем временем пристраивала на двери табличку "Закрыто по техническим причинам" и приплясывала от нетерпения.
– Ну, будем вызывать такси или поймаем по дороге?
– Нечего и надеяться, что поймаем, – отозвался Андреас. – Дойдем до стоянки такси.
12
Улица, на которую они приехали, была самой обычной.
И дом, возле которого их высадил таксист, был ничем не примечательным домом. Пятиэтажный, бежевый, с припаркованными возле тротуара ровными рядами автомашинами.
Уже зажигались фонари, цепочкой выстроившиеся вдоль улицы.
Пожалуй, единственным ярким пятном, вносящим в картину оживление и некоторое разнообразие, являлась витрина кофейни, подсвеченная бордовыми огнями.
Возле витрины стояло несколько столиков и металлических кресел. Кресла были заботливо накрыты овечьими шкурами. Кое-кто неторопливо попивал на этих креслах кофеек, несмотря на минусовую температуру.
– Идем, – Кирстен потянула Андреаса за рукав, – куда ты засматриваешься?
– Может быть, надо купить каких-нибудь пирожных? – предложил он. – Неудобно в гости с пустыми руками…
– Удобно, ты ведь с нами. Правда, Черстин?
Девушка молча кивнула, отворачиваясь.
Андреас насторожился.
Они поднялись по просторной лестнице на третий этаж, и Кирстен открыла дверь своим ключом.
– Эй, есть кто живой? – с порога осведомилась она.
– Есть, есть, – раздалось в ответ.