- Вот негодяй! - вне себя от ярости воскликнул Бенедикт. - За что он вас так жестоко наказал? Хотя, что бы вы ни сделали, у него все равно не было никакого права выкручивать вам руку, словно тряпичной кукле.
- Ему не понравился мой любовник, - опустив глаза, еле слышно проговорила она.
- Вы имеете в виду меня? - нахмурился Бенедикт.
- Да, именно вас.
- Какое ему до этого дело?
- Не только из-за этого. Он хотел таким образом запугать меня, чтобы я рассталась с вами и не позорила фамилию Форстеров. По крайней мере, до его свадьбы с Шарлоттой Дарби.
- И несмотря на его угрозы, вы все-таки поехали со мной в Карлтон-Хаус? - Эта женщина не переставала его поражать.
- Я решила не позволять ему портить мне жизнь теперь, после смерти Джошуа. А сегодня утром он снова нанес мне визит. В гостиной было много народу, поэтому он отвел меня в сторону и предупредил, что, если я не разорву с вами отношения, он сделает мою жизнь невыносимой. Прошу вас, не мстите ему. Вы не знаете, на что он способен. Все говорят, он настоящее чудовище, - умоляюще проговорила Женевьева, увидев на его лице грозное выражение.
- Судя по его поступкам, это действительно так, - согласился Бенедикт.
- Да, - тяжело вздохнула она. - И мне очень жалко эту девушку. Я не могу допустить, чтобы столь хрупкое романтичное создание стало его женой.
- Вы имеете в виду Шарлотту Дарби?
- Совершенно верно. Ей нельзя выходить замуж за этого страшного человека, и я…
- И вы хотите встретиться с графом Рамси, объяснить ему, какой низкий человек ваш пасынок, и тем самым расстроить свадьбу? Я вас правильно понимаю?
- Я должна это сделать. На моем месте так поступил бы каждый, - пожала плечами Женевьева. - Иначе это будет несправедливо и жестоко по отношению к Шарлотте Дарби.
- А вы не боитесь за себя? - мрачно осведомился Бенедикт. - Если вы расстроите свадьбу Уильяма, он этого так не оставит и постарается вам отомстить.
Женевьева это прекрасно понимала. Она боялась Уильяма, но все равно собиралась поговорить с графом Рамси. У нее не было выбора. Нельзя допустить, чтобы этот жестокий человек заставил страдать юную беззащитную Шарлотту, как когда-то Джошуа заставил страдать ее саму. При мысли об участи Шарлотты сердце ее сжималось от мучительной боли и жалости к невинной девушке.
- Если уж я все эти годы терпела унижения и боль, смогу и сейчас перенести страдания, - улыбнувшись, сказала Женевьева. Правда, улыбка больше напоминала гримасу боли.
- Я запрещаю вам это делать, - задыхаясь, проговорил Бенедикт. - Прошу вас, Женевьева, предоставьте это мне. Я сам разберусь.
- Нет, я не хочу впутывать вас.
- Впутывать? Я не чужой человек, не посторонний, я ваш любовник и обязан вас защищать. Теперь никто не сможет причинить вам зла. Я попросту этого не допущу.
Женевьева с удивлением посмотрела на него. Неужели он действительно считает себя ее любовником? Как такое возможно? Люциферу не идет быть любовником в полном смысле этого слова. Он всегда со всеми холоден, никого не впускает в свою душу и не желает ни с кем иметь серьезных отношений. Короткая необременительная связь - все, чего он хочет. Наверное, он сказал так, чтобы ее утешить. Да, у них было небольшое любовное приключение, она открыла ему свою тайну, но все это не делало их любовниками.
Вообще говоря, после сегодняшнего происшествия в момент их близости Женевьева стала сомневаться, что вообще сможет когда-нибудь завести любовника.
Ей нравилось общество Бенедикта, она доверяла ему, как не доверяла еще ни одному мужчине. Ее искренне тронула его забота. Но даже Бенедикт, несмотря на свою нежность и опытность в любовных делах, не смог разрушить барьер, мешающий ей насладиться настоящей физической близостью. Даже его ласки и нежные слова не смогли стереть страшные воспоминания о первой брачной ночи и заменить их новыми приятными впечатлениями. Скорее всего, так будет всегда.
Женевьева грустно покачала головой, высвободилась из объятий Бенедикта и поднялась с кровати. Ноги ее дрожали, и ей трудно было устоять. В эту минуту ей хотелось вернуться в объятия Бенедикта, там она чувствовала себя уютно и могла ничего не бояться, так как знала, что Бенедикт сможет защитить ее в случае опасности. Была бы ее воля, она навсегда осталась бы рядом с ним. Но это невозможно. Женевьева огромным усилием воли поборола искушение.
- Конечно, я очень неопытна во всем, что касается любви и отношений с мужчинами, но мне кажется, вы еще не стали моим любовником.
Он с недоверием смотрел на нее из-под ресниц.
- Вы ошибаетесь. Я стал вашим первым любовником после вашего мужа.
- Джошуа не был моим любовником! - воскликнула Женевьева, сверкнув глазами.
- Простите. Я оговорился. Просто мне показалось, что у вас не было близости с мужчиной с тех пор, как умер ваш муж. Или я ошибаюсь?
- У меня действительно не было близости ни с одним мужчиной, кроме Джошуа, - избегая встречаться взглядом с Бенедиктом, призналась Женевьева.
- Значит, я - ваш первый любовник?
- Но мы с вами не…
- Я дарил вам ласки, Женевьева, и они приносили вам физическое наслаждение. Вы тоже ласкали меня. Хотя у нас не было физической близости в полном смысле этого слова, мы все равно стали любовниками. Пожалуйста, ответьте на мой вопрос. Я - ваш первый любовник с тех пор, как…
- Вы имеете в виду, спала ли я с кем-то после той страшной брачной ночи? - без всякого смущения спросила она. - Нет, вы первый, с кем я была близка после ночи с Джошуа.
На какой-то миг Бенедикт потерял дар речи. Признание Женевьевы ошеломило его и расстроило. Значит, он - единственный мужчина, которому она доверилась, разрешила себя поцеловать и доставить наслаждение с помощью любовных игр. Единственный мужчина, которого она не побоялась и подпустила к себе. Значит, он ответственен за ее судьбу. Но сможет ли он взять на себя всю ответственность и выполнить свой долг перед этой несчастной женщиной?
- Вы пока не стали моим любовником, и потому у вас передо мной нет никаких обязательств. Незачем помогать мне решать проблемы, - словно прочитав его мысли, отозвалась Женевьева. - Тем более это может быть для вас небезопасно.
- Категорически не согласен. Я обязан вас защищать. И смею вас уверить, смогу это сделать.
Женевьева нахмурилась:
- Бенедикт, прошу вас, не вмешивайтесь в мои распри с Уильямом. Я не могу принять от вас такую жертву.
- Вам и не нужно ничего от меня требовать. Я хочу помогать вам по собственной воле.
- Все равно, не стоит в это вмешиваться, - с мольбой в голосе сказала Женевьева. - Изменить ничего не получится, вы только навлечете на себя гнев Уильяма. Поверьте, он очень опасный человек и не остановится ни перед чем.
- И вы думаете, что меня это может напугать? - насмешливо глядя на нее, спросил Бенедикт. - Не очень-то высокого вы обо мне мнения, если так.
- Я знаю, вас ничто не способно испугать, и не считаю вас трусом, понимаю, вы горите желанием отправиться к Уильяму, потребовать от него объяснений и как следует его проучить.
- Вы правы, - кивнув, согласился Бенедикт. По его взгляду Женевьева поняла, что он так и сделает.
- Я очень благодарна вам за участие. Действительно благодарна. Я знаю, помогать слабым и защищать обиженных - часть вашей натуры, но…
- Я не считаю вас слабым человеком, Женевьева, - нахмурившись, возразил он. - Вы самая сильная и смелая женщина, какую я когда-либо встречал.
- И вы можете так говорить после всего, что я вам рассказала?! - горестно воскликнула Женевьева. В ее голосе слышалось отвращение к самой себе.
- А что вы могли сделать? - резко спросил Бенедикт. - Вы не виноваты в этом, поскольку не могли себя защитить. Вам не к кому было обратиться за помощью. Самое главное - вы выжили после этого кошмара. К тому же остались жизнерадостной, доброй и не озлобились.
Бенедикт подошел к ней, но она отступила на шаг:
- Бенедикт, прошу вас…
- Не бойтесь меня, Женевьева. Я не сделаю вам ничего плохого. И никому не позволю причинить вам вред. Я должен разобраться с Уильямом, чтобы впредь он не смел запугивать и издеваться над вами.
- Но как вы с ним разберетесь? Вы не представляете, какой это страшный человек.
Бенедикт усмехнулся и беззаботно махнул рукой:
- О, способов великое множество, вы даже и представить себе не можете. Для начала я хочу добиться, чтобы он навсегда покинул лондонское общество и вообще уехал из города.
- А что, если у вас не получится?
- Получится. Я найду способ добиться этого. Можете не сомневаться.
- Но как…
- Я уже сказал, что найду способ сделать это.
- Вашими действиями вы можете невольно очернить мое и ваше имя, - с сомнением проговорила она. - Вы представляете, какой разразится скандал?
- Не волнуйтесь, ваше имя вообще не будет фигурировать в этой истории, - заверил ее Бенедикт. Лицо его было мрачно.
Женевьева с сомнением покачала головой:
- Как вы сможете избежать упоминания моего имени, если единственное, в чем можно обвинить Уильяма, - побои, которые он нанес мне, вдове своего отца?
- И за одно это его следовало бы навсегда исключить из общества, - отрезал Бенедикт.
- Я очень благодарна вам за помощь, Бенедикт, но я не думаю… я просто не могу в это поверить. - Она беспомощно покачала головой. - Что бы вы ни сделали, он все равно не откажется от своих злых намерений в отношении меня. И…
- Значит, вы слишком плохо меня знаете. Я легко смогу решить эту проблему.
Женевьева взглянула на Бенедикта. Он помрачнел. Во взгляде читалась скрытая угроза.
- За эти дни я успела хорошо вас изучить. И теперь знаю, вы не такой холодный и отстраненный человек, каким вас считают члены высшего общества, - убежденно сказала она.
Взгляд его несколько смягчился. Теперь Бенедикт выглядел не таким сердитым.
- Тогда разрешите мне защищать вас и заботиться о вас.
- Я не переживу, если… если из-за меня с вами что-нибудь случится! - с чувством воскликнула Женевьева. Глаза ее наполнились слезами.
- Уверяю вас, со мной ничего не случится. Уильям и его покойный отец - жалкие трусы и ничего больше. Я немало в своей жизни встречал подобных людей. У меня язык не повернется назвать их мужчинами. Они жалкие черви. Даже нет, они хуже червей. Бить и унижать беззащитную женщину! Это просто не укладывается в голове. - Во взгляде его опять мелькнула скрытая угроза. - Я не смогу отомстить за вас Джошуа, он уже мертв. Но Уильям… Он еще поплатится за свои грехи. Ему это с рук не сойдет. Я вам обещаю.
В голосе Бенедикта звучала такая несокрушимая уверенность, такое спокойствие, что ей ничего не оставалось, как поверить ему. Да, если кто-нибудь и сможет избавить ее от угроз Уильяма, то только Бенедикт. Если он не справится, значит, не справится никто.
- Если вам удастся избавить меня от нападок Уильяма, чем я смогу отблагодарить вас?
- Неужели вы думаете, что настоящий мужчина способен требовать от женщины вознаграждение за помощь? Я снова и снова убеждаюсь, что вы обо мне невысокого мнения, - с горечью и возмущением отметил он.
Глаза ее расширились от удивления.
- Но я не имела в виду… - начала Женевьева и вдруг увидела, что лицо Бенедикта внезапно изменилось и он вот-вот рассмеется. Это ее немного обидело, она не понимала причин его внезапной веселости.
- Почему вы смеетесь, Бенедикт? Лично я не вижу ничего смешного в создавшейся ситуации! - возмутилась она, когда Бенедикт все же не выдержал и рассмеялся.
Он тоже не видел в сложившейся ситуации ничего смешного. Его смех был результатом нервного напряжения после рассказа Женевьевы и жалости к ней. Он сразу почувствовал вину за это и собственную слабость. Нельзя позволить гневу помешать расправе над Уильямом. Он обязан наказать негодяя за все, что пришлось пережить Женевьеве. И чем скорее, тем лучше.
Бенедикт поднес ее руку к губам и поцеловал.
- Я восхищаюсь мужеством моего храброго воина, - пояснил он.
Во взгляде Женевьевы читался немой вопрос.
- Я не понимаю, что вы имеете в виду?
- Если бы все солдаты в полку, где мне пришлось служить, были такими же храбрыми и мужественными, как вы, Женевьева, мы бы выиграли войну с корсиканцами на несколько лет раньше, - с искренним чувством пояснил Бенедикт. - И это не комплимент, поверьте, это действительно так.
Краска смущения залила ее бледные щеки.
- Если человек выжил в битве, это еще не говорит о его храбрости.
Бенедикт нежно погладил ее по щеке:
- Дело не только в том, что вы выжили. Хотя и это само по себе показывает невероятную силу духа. Но вы не просто уцелели, но и сумели не озлобиться на весь мир. У вас нет желания отомстить людям, которые мучили вас столько лет. Я считаю, вы проявили самый настоящий героизм, - с искренним чувством проговорил Бенедикт. Несмотря ни на что, он не мог до конца поверить в невероятную силу духа этой хрупкой на вид женщины.
Женевьева сразу же поняла, что имел в виду Бенедикт. Он тоже пережил страшную трагедию, но, в отличие от нее, озлобился и поклялся во что бы то ни стало найти убийцу, даже если на это уйдет вся жизнь.
- Если бы я затаила злобу на Джошуа и Уильяма или желала им отомстить, это пагубно сказалось бы на мне, а не на них. Такие чувства разрушают душу того, в чьей голове бродят подобные мысли, - мягко проговорила она. - Не стоит желать никому зла.
- Тем не менее большинство людей озлобляются после пережитой трагедии, - тяжело вздохнул Бенедикт. - Я, например, не успокоюсь, пока не найду убийцу своих родителей. Для меня мысль о том, что преступник до сих пор не наказан, просто невыносима.
Женевьева нахмурилась. Ей вдруг стало очень его жаль.
- Я не хочу вмешиваться в ваши дела, но… Ваш крестный помогает расследовать обстоятельства их гибели, не так ли?
- Да, вы совершенно правы, - согласился Бенедикт. - И поверьте, он проделал огромную работу.
- А он опросил слуг, работавших в доме ваших родителей?
- Думаю, да. Более того, я в этом совершенно уверен, - кивнул он. Мрачное выражение не сходило с его лица. - Насколько помню, Эрику Каргилу не удалось опросить только двух слуг. Я узнал это несколько месяцев спустя, когда стал проводить собственное расследование. Первые месяцы после гибели родителей я был не в состоянии этим заниматься.
- Почему ему не удалось опросить тех двоих? Это странно, вы не находите?
- Он не смог их найти, они взяли расчет и перешли к другим хозяевам, - пожав плечами, объяснил Бенедикт. - И я их прекрасно понимаю. Мало кто захочет оставаться в доме, где произошло двойное убийство.
- А вы уверены, что они действительно стали служить у других господ?
- Женевьева, на что вы намекаете?
- Просто я знаю, что слугам порой известно гораздо больше, чем думают их господа, - поморщилась она. Судя по всему, вспомнила о чем-то очень неприятном. - Например, когда меня запирали в спальне, повар передавал мне через служанку еду и воду.
- Когда вас запирали в спальне? Что вы имеете в виду?
- Пожалуйста, давайте оставим этот разговор, мы уже достаточно говорили о моем прошлом. Мне неприятна эта тема.
- Хотите вы этого или нет, я все равно узнаю, кто запирал вас в спальне! - вскричал Бенедикт, на шее у него нервно забилась жилка. - Хотя я и так уже догадался, кто это делал. Можете не отвечать. Я все понял по выражению вашего лица.
В его взгляде мелькнула скрытая угроза. Он представил, что сделает с Уильямом Форстером, как только встретит его. А произойдет это, скорее всего, очень скоро.
Глава 13
- Извините, что прерываю ход ваших мыслей, но вы делаете мне больно, - вывел Бенедикта из раздумий голос Женевьевы.
Он вернулся к реальности и взглянул на нее. Погрузившись в свои мысли, чуть было не сломал ее хрупкие изящные пальчики. О боже! В ужасе глядя на Женевьеву, он принялся осматривать ее поврежденную руку.
- Господи, какой я болван! - простонал он. - Ваша рука, я совсем о ней забыл. Простите меня.
- Не волнуйтесь, с рукой все в порядке. Успокойтесь. Но давайте лучше вернемся к нашему разговору.
- К какому? Что вы имеете в виду? - Бенедикт непонимающе посмотрел на нее. Он еще не до конца пришел в себя.
- Я советовала бы вам разыскать тех двух слуг, которых не удалось допросить.
- Вы считаете, они могли что-то видеть? - нахмурившись, спросил он.
- Я думаю, они могут помочь в вашем расследовании. Разыщите и допросите их. Возможно, они вспомнят что-нибудь, что поможет напасть на след убийцы.
Бенедикт с нежностью посмотрел на нее. Его тронуло искреннее участие. Она просто удивительная женщина!
- Почему вы так смутились, Женевьева? - ласково спросил он, увидев, что краска стыда залила ее бледные щеки. - Уверяю вас, я благодарен за любую деталь, которая может помочь расследованию.
- Вам не за что меня благодарить, - со вздохом возразила Женевьева. - Кто знает, возможно, я ошиблась и эти двое ничего не знают.
- Или они действительно что-то знают. И если это так, я буду вам очень благодарен за дельный совет. Я тронут вашей заботой.
- Как я могла не проявить заботу по отношению к вам?! - искренне воскликнула Женевьева. Смущение ее росло с каждой минутой. - Я представляю, что вы чувствуете все эти десять лет. Ведь ваших родителей жестоко убили, а вы даже не знаете, кто это сделал. Тут есть от чего прийти в отчаяние.
- Все равно я очень благодарен вам за заботу, - повторил Бенедикт. - Кстати, я хотел бы, чтобы ваше "легкое любовное приключение" произошло именно со мной.
- Неужели? - Глаза ее расширились от удивления. - Вы этого действительно хотите?
- Да, - кивнув, уверил ее Бенедикт. - И да поможет мне Бог.
- Это было бы здорово, - с улыбкой проговорила Женевьева.
- Вы так считаете? - спросил он, увидев в ее глазах прежний задорный огонек.
- Завтра я бы хотела отправиться вместе с вами в парк в вашей карете.
- Я никогда в жизни не ездил в парк в своей карете, - нахмурившись, возразил он.
- Знаю. Именно поэтому я и хотела сопровождать вас, когда вы впервые поедете в парк в своей карете.
- Ах вы распутница. - Бенедикт с притворным осуждением покачал головой. - Тогда я хотел бы поужинать сегодня вместе с вами.
- Вы хотите поужинать со мной здесь, у меня дома? - Улыбка сошла с лица Женевьевы.
- Мне кажется, любовники должны ужинать вместе, не так ли? - спросил Бенедикт.
Женевьева избегала смотреть ему в глаза. Краска опять залила ее бледные щеки. Она была смущена.
- Но ведь сегодня… сегодня вы убедились сами, что я не могу быть настоящей любовницей. И не только вашей. Близость с мужчиной вызывает у меня непреодолимый ужас, - сбивчиво заговорила она.
- Вы ошибаетесь. Сегодня я понял, что вы очень добрая и отзывчивая женщина. Сделать вас своей любовницей для меня было бы честью, - заверил он.
- Но… - смущенно опустив глаза, начала она.
Бенедикт приложил палец к ее губам, не дав договорить.
- Вы очень добрая и отзывчивая, - повторил он. - Постепенно я научу вас наслаждаться физической близостью. Когда-нибудь вы поймете, что она не всегда приносит женщине боль и страдания.