- Но мне это нравится. - Женевьева присела на диванчик. - Значит, по вашему мнению, я не могу называться настоящей леди?
Разговор порядком утомил Бенедикта. Он устал разъяснять прописные истины.
- Нет, напротив, вы - самая благородная женщина, какую я когда-либо встречал.
Глаза ее заблестели от восторга.
- Рада это слышать. А джентльменам из высшего общества не нравится этот вид близости?
Бенедикт рассмеялся:
- Думаю, они пали бы ниц перед женщиной, согласившейся на подобное, стали бы целовать ей ноги в знак благодарности, но они не могут делать этого со своими женами и любовницами.
Женевьева о чем-то задумалась и помолчала с минуту.
- Возможно, именно поэтому большинство из них начинают ходить в бордели через несколько месяцев после свадьбы. - В ее взгляде появилось странное выражение.
- Женевьева! - неодобрительно глядя на нее, воскликнул Бенедикт. - Вам не кажется, что нам надо немедленно прекратить этот неприличный разговор?
- Бенедикт! - передразнивая его интонацию, воскликнула она. - Я хочу научиться доставлять мужчине неземное наслаждение. Но вы почему-то не желаете объяснить мне, как это сделать.
- Вы хотите, чтобы я научил вас премудростям любви, чтобы вы могли потом удовлетворить следующего любовника и произвести на него впечатление во время физической близости? - нахмурившись и подбоченясь, проговорил Бенедикт.
Женевьева на какой-то момент потеряла дар речи. Как он мог о ней такое подумать? Ведь она мечтала только о том, чтобы удовлетворить его. Ей и в голову не приходила мысль о новом любовнике. Кроме Бенедикта, ей был никто не нужен.
Она по-настоящему влюбилась в него. С ее стороны это было не только глупо, но и опасно. Сам он ни разу не сказал, что любит ее. Да это, скорее всего, и невозможно. У Бенедикта было множество связей, и все заканчивались через два-три дня. Возможно, он действительно увлечен ею больше, чем другими женщинами, но все равно она наскучит ему рано или поздно. Возможно, уже через несколько недель, Для него и это слишком долго. Она понимала, что нравится ему. Но нравиться и быть любимой - разные вещи.
Но стоит ли сейчас об этом думать? Почему бы просто не насладиться? Что из того, что на ее долю выпадет мало? Когда Бенедикт бросит ее, в чем она не сомневалась, она будет наслаждаться воспоминаниями о замечательных минутах, которые они провели вместе.
Женевьева подошла к Бенедикту и взглянула на него. В эту минуту ее лицо было непроницаемым.
- Разве вы не знаете, что говорить о других мужчинах с женщиной, с которой у вас отношения в данный момент, невежливо? - спросила она и нежно погладила его по обнаженной груди. - Может быть, вы вернетесь на диван и мы продолжим то, что начали? Кажется, у нас неплохо получалось? Вы не находите?
Бенедикт отстранил ее от себя и принялся надевать рубашку.
- Вы уходите, Бенедикт? Но почему? Что я сделала? В чем перед вами провинилась?
- Возможно, вы этого и не заметили, но мой фаллос больше вообще ничего не хочет, - мрачно глядя на нее, ответил Бенедикт.
Она посмотрела на орган Бенедикта, все такой же большой, но не возбужденный, безнадежно опавший, словно из него выкачали все силы. Судя по всему, в эту минуту Бенедикт не был расположен к продолжению любовных игр.
- Но, может быть, если вы вернетесь на диван и я… - робко начала она.
- Я не в настроении продолжать любовные игры. - Он сел на диван и принялся натягивать брюки. Эрекция больше не мешала ему это делать. Он надел ботинки с таким остервенением, что чуть не порвал дорогую кожу.
Женевьева не знала, что сказать или сделать, чтобы развеять его дурное настроение. А главное - совсем не понимала, за что он на нее так рассердился. Ведь все было хорошо, ему нравилось то, что она делала. Что случилось?
- Может быть, нам не стоило затевать тот разговор? - неуверенно спросила она. - Вы обиделись?
Но это только усилило его раздражение. Он забыл надеть галстук, который так и остался лежать на полу у потухшего камина, словно жалкая тряпка. Пояс был наполовину развязан.
- Простите, если я чем-то обидела вас. Может быть, я сказала или сделала что-то не так. Если дело в этом, то… - сбивчиво заговорила Женевьева. Глаза наполнились слезами.
Но даже ее слезы не смягчили его. Он был просто вне себя. Ноздри раздувались от сдерживаемого гнева.
- Вы ничем меня не обидели. Просто у меня испортилось настроение. Вот и все. Может же у человека просто испортиться настроение?
И все же Бенедикт за что-то явно сердится на нее. Женевьева поняла это по его резкому тону и недовольному выражению лица. Отчего еще у него могло так внезапно испортиться настроение? Он сейчас уйдет и больше никогда не вернется.
- Если вы не захотите отправиться со мной в парк завтра, то я не обижусь.
- Я уже сказал вам, что мы обязательно туда поедем. Я всегда выполняю свои обещания.
- Я не помню, поблагодарила ли я вас за то, что вы избавили меня от нападок Уильяма. - Женевьева хотела перевести разговор на другую тему.
- Да, поблагодарили. И даже больше, вы продемонстрировали свою благодарность не только с помощью слов. - Он насмешливо взглянул в сторону дивана.
Она страшно побледнела. Глаза вновь наполнились слезами. Она с трудом сдерживалась, чтобы не разрыдаться.
- Неужели вы решили, что я… - она нервно облизнула тубы, - что я сделала это только в качестве благодарности? Как вы могли такое подумать? Это нечестно с вашей стороны, Бенедикт. Вы недобрый человек.
Он и сам признавал, что он ужасно зол и поступает несправедливо по отношению к ней. Не понимал, почему ведет себя подобным образом. Но ничего не мог с собой поделать. В него словно вселился бес.
За эти две недели они с Женевьевой успели по-настоящему сблизиться. Он сумел довольно хорошо изучить ее характер и внутренний мир, готов был терпеливо ждать, когда она будет готова к физической близости. Хотел побороть все ее страхи с помощью ласки и нежности. Почему же теперь рассердился на женщину, с которой судьба обошлась столь жестоко?
Ответ прост. Бенедикт ревнует Женевьеву к будущему, неизвестному ему возлюбленному. Он решил, что она хочет познать с ним все таинства любви, чтобы потом произвести впечатление на другого мужчину.
- Уже поздно, Женевьева, мне пора идти. - С этими словами он подошел к камину и поднял с ковра галстук.
- Завтра в три часа дня я заеду за вами, и мы отправимся в парк. Хорошо?
- Вы все еще этого хотите? - с болью в голосе спросила Женевьева.
- Я… Впрочем, совсем не важно, чего я хочу. Пусть Вуллертон узнает о нашей прогулке и поймет, что мы вместе, а я смогу защитить вас, если он снова вздумает вас запугивать.
Его последние слова озадачили ее. Получается, он все еще хочет защищать ее от ненавистного пасынка, продолжает заботиться о ней, несмотря на то что обиделся. Женевьева не понимала, почему в этот вечер у Бенедикта так резко меняется настроение. Когда он пришел, то был весел и беззаботен, во время любовных игр стал каким-то загадочным, а теперь вдруг настроение совершенно испортилось. Она и подумать не могла, что он столь непредсказуем.
Это ее очень беспокоило. Может быть, она ему наскучила? Или ему надоели ее бесконечные и порой неуместные вопросы по поводу интимных отношений? Но, с другой стороны, последняя фраза явно показывала, что она ему небезразлична, ее судьба продолжает его волновать.
- Завтра, когда мы со свадебным кортежем Руперта и Пандоры отправимся в парк в вашей карете, я буду на высоте и не разочарую вас. Клянусь, - многообещающе глядя на него, сказала Женевьева. Она не знала, как исправить ошибку, как вернуть Бенедикту хорошее расположение духа.
- Интересно, в какой это области вы хотите быть на высоте?
- Но мы ведь с вами собирались завтра отправиться в парк в вашей карете. Вы сами предлагали мне это и говорили, что там… - Женевьева смутилась, но взяла себя в руки и продолжила: - Я имею в виду, в карете во время поездки мы сможем продолжить наши… то, что начали сегодня. Так вот, завтра, я уверена, не разочарую вас.
Как только до Бенедикта дошел смысл ее слов, настроение сразу же улучшилось. Он забыл о своих глупых подозрениях. Надменное выражение сошло с лица, и он весело улыбнулся ей:
- Неужели вы собираетесь продемонстрировать, на что способны, среди бела дня в парке, где полно людей? Ведь мы поедем не одни, а со свадебным кортежем. - Эта женщина не переставала преподносить ему сюрпризы!
- Никто ничего не заметит. Я буду стоять на коленях перед вами и доставлять удовольствие тем способом, который вам так понравился. Моя голова из окна кареты не будет видна, - поспешила заверить его Женевьева. - Всегда мечтала посмотреть на извержение вулкана.
- Боже мой! Я превратил вас в дикарку! - воскликнул Бенедикт. Глаза его заблестели от вожделения. - В чудесную дикарку! Просто восхитительную дикарку!
Женевьева почувствовала невероятную радость, когда поняла, что его настроение улучшилось и он на нее больше не сердится.
Бенедикт тоже был рад. Эта удивительная женщина умела в одно мгновение рассеивать грусть какой-нибудь незамысловатой фразой или жестом.
Но откуда взялась эта грусть? Ведь ничто ее не предвещало. Впрочем, ему не хотелось в этом копаться.
- Вообще, я представлял нашу завтрашнюю поездку несколько, иначе. Думал, это я буду стоять перед вами на коленях. Я хочу, чтобы мое лицо утопало в ваших юбках и ваш вулкан извергся несколько раз. И пусть каждое новое извержение будет сильнее предыдущего, - воодушевился Бенедикт.
Женевьева покраснела. Ею овладели смешанные чувства. С одной стороны, смущали его прямота и бесцеремонность. С другой стороны, она мечтала о том, чтобы сладостная картина, нарисованная Бенедиктом, стала реальностью.
Он заметил, что краска залила ее лицо, но не знал, что стало причиной этого - смущение или удовольствие.
- Думаю, все присутствующие на свадьбе сразу же обратят внимание на то, что герцогиня Вуллертон сидит в карете лорда Бенедикта Лукаса, - задумчиво проговорила она. - Не будет ли подозрительно, если мы всю прогулку безвылазно просидим в карете?
- Ну и что? - не понимая, куда она клонит, спросил он. - Ах вот вы о чем! Думаете, все поймут, чем мы там занимаемся? Ну хорошо, если хотите, я могу выходить из кареты между вашими извержениями, чтобы подышать свежим воздухом, а заодно и поговорить с присутствующими, - сказал он. - Тогда никто ничего не заподозрит.
Женевьева рассмеялась, представив эту забавную картину. Ей вдруг, стало весело и легко. Чем бы ни была вызвана его грусть, она прошла, а это сейчас главное.
- Неужели вы не понимаете, что так только хуже. Ситуация станет еще более двусмысленной в глазах присутствующих, - со смехом проговорила она.
- Ну что ж, тогда мне придется умереть от недостатка кислорода. Утешает одно - я задохнусь в замечательном месте. В райских кущах.
- Бенедикт, вы говорите непристойности.
- Вы правы. Но зато этот разговор невероятно забавен. Уже давно мне не было так весело. - Неожиданно выражение его лица стало серьезным. - Сказать по правде, мне никогда не было так весело. Никогда и ни с кем. Вы потрясающая женщина, Женевьева!
Последнюю фразу он сказал с неожиданным чувством и пылом.
- Я могу сказать то же самое о вас. Еще никогда и ни с кем мне не было так весело и легко, как с вами. Странно, не правда ли?
Бенедикт не знал, что ответить. И стоило ли отвечать. Женевьева очень обрадовалась, когда его настроение улучшилось. Он это заметил и очень растрогался, посмотрел на Женевьеву. Она выглядела необыкновенно привлекательно в таинственном свете свечей. Лицо озаряла радостная улыбка, оно словно светилось изнутри. Но вдруг он представил, что она так же будет смеяться с другим мужчиной, переживать из-за перемен в его настроении, и сердце опять сжалось от мучительной боли.
- Вы поцелуете меня на прощание, любовь моя? - Бенедикт притянул ее к себе, и спустя мгновение губы их слились в поцелуе.
- Вы уже уходите? - расстроенно глядя на него, спросила Женевьева. - К чему такая спешка? Еще даже нет полуночи.
- Герцогине Вуллертон нужно соблюдать режим и ложиться спать до полуночи, чтобы рука поскорее зажила, - сказал Бенедикт и сразу же пожалел о том, что напомнил Женевьеве о больной руке. Ее глаза наполнились слезами, на лицо набежала тень. - Он вас больше не обидит, Женевьева. Уверяю вас. - Бенедикт крепко обнял ее, почувствовав, как она дрожит от волнения. - Я предупредил, что, если он хотя бы приблизится к вам, сразу же будет изгнан из общества за все свои преступления. Так что вам не стоит бояться.
Женевьева положила голову ему на плечо. Так было спокойнее, она чувствовала в нем защитника. Бенедикт прижался щекой к копне ее прекрасных огненно-рыжих кудрей.
- О каких преступлениях вы говорите?
- Джошуа с Уильямом не имели никакого права бить вас и запирать в спальне когда им заблагорассудится, - нахмурился он. - Теперь Уильям знает, что я с превеликим удовольствием выполню свою угрозу и опорочу его в глазах общества, если он приблизится к вам. Поэтому, думаю, он постарается держаться от вас подальше.
- Когда вы обнимаете меня, я чувствую себя в полной безопасности, - со вздохом призналась Женевьева.
- В безопасности? - усмехнувшись, переспросил Бенедикт. - Разве вы не боитесь, что я в любой момент могу заняться с вами любовью, не думая о последствиях?
Вообще-то она имела в виду совсем другое, когда говорила о безопасности в его объятиях. Он, наверное, понял это, но решил перевести все в шутку, чтобы поддразнить ее. Женевьева на него не обиделась и решила поддержать шутку.
- А вам никогда не приходило в голову, что я тоже могу забыть обо всем и отдаться вам?
- Именно поэтому наша связь такая необычная и яркая.
"Наша связь". Это немного удивило Женевьеву. Неужели он считает, что их отношения можно назвать связью? Какое счастье, если он действительно так думает! А впрочем, как еще можно назвать их отношения? Да, у них самая настоящая любовная связь, пусть временами не все идет гладко. Они стали любовниками. Женевьева надеялась, что они окончательно не расстанутся даже после того, как их роман прекратится, останутся друзьями. Мысль о том, что когда-нибудь Бенедикт навсегда исчезнет из ее жизни, была для нее невыносима. Пусть он приходит к ней в гости как друг - это лучше, чем навсегда потерять его.
Женевьева ласково погладила его по руке:
- Я отпустила Дженкинса и потому абсолютно спокойно могу проводить вас до двери. Никто ни о чем не узнает. К тому же я должна закрыть за вами дверь.
- А вы поцелуете меня на прощание?
Женевьева тихо засмеялась. Бенедикт открыл дверь столовой, которую до этого запер на ключ, и они вышли в холл. Яркий свет трех свечей, пробивавшийся из открытой двери столовой, освещал им дорогу.
- Не думаю, что нам стоит сейчас начинать. Ведь мы все равно не сможем довести дело до конца.
Он был бы не прочь "довести дело до конца". Но ему необходимо собраться с мыслями и уяснить для себя отношение к Женевьеве. Вот почему он собирался домой, никуда не заезжая. Ему нужно побыть одному. Он должен понять, почему ему вообще пришла в голову мысль о другом мужчине, будущем любовнике Женевьевы. Почему настроение испортилось без видимой причины? Ведь Женевьева и словом не обмолвилась о другом мужчине.
- Это только распалит вас и ничего больше. - Женевьева открыла входную дверь. Они стояли на пороге, их силуэты казались призрачными в неверном свете луны.
- Вы хотите, чтобы я остался у вас ночевать?
- Может быть, и хочу, - призналась Женевьева.
Улыбнувшись, Бенедикт обхватил ее лицо:
- Если я не уйду сейчас, то могу поступить не по-джентльменски по отношению к вам. Сегодняшний день был и так слишком… эмоционально насыщенным для вас.
- Вы так считаете?
- Да, вы очень устали. Может быть, сейчас не понимаете насколько. Но в другой раз, если вы все еще будете этого хотеть, я, возможно, соглашусь на ваше предложение и останусь ночевать. Надену ночной колпак и лягу с вами в постель. - Бенедикт напомнил ей когда-то сказанные слова.
- О, я так на это надеюсь! - воскликнула Женевьева. Глаза ее заблестели от радости. - Я так хочу, чтобы это настало как можно скорее.
- Ах вы бесстыдница! - засмеявшись, воскликнул Бенедикт. Но внезапно его смех оборвался. Он услышал странный, смутно, знакомый звук и не сразу понял, что это такое, потому что не ожидал его когда-нибудь услышать на мирной лондонской улице. Да еще ночью. Спустя мгновение он понял, что нужно делать, и успел предотвратить непоправимое.
- Быстро в сторону, Женевьева! - закричал он и в следующую секунду почувствовал резкую боль. У него закружилась голова, и он потерял сознание.
Женевьева не поняла, что произошло. Они стояли на пороге ее дома и спокойно разговаривали, потом раздался какой-то странный свист, и в следующую секунду Бенедикт тяжело повалился на нее. Она вскрикнула от неожиданности и отступила на шаг. Бенедикт как подкошенный упал на ступеньку.
В испуге Женевьева опустилась на колени и только теперь заметила, что его жилет в крови. Она вспомнила странный свист и сообразила, что в него стреляли.
Вне себя от ужаса, она закричала.
Глава 15
- Госпожа, повар приготовил прекрасный куриный бульон и молочный пудинг специально для вас. Вы не должны отказываться, вам просто необходимо пообедать. - С этими словами Дженкинс поставил поднос с принесенными блюдами на маленький столик перед Женевьевой.
Она сидела на стуле и смотрела в одну точку.
- Передайте повару, я очень благодарна ему за заботу, - грустно улыбнувшись, проговорила Женевьева. - Но я не голодна.
- Вы не ели уже несколько дней, ваша светлость. Вы должны съесть хоть что-нибудь, - озабоченно глядя на Женевьеву, продолжал настаивать Дженкинс. - Иначе вы и сами заболеете.
Но она покачала головой:
- Нет, спасибо, Дженкинс. Я просто не в состоянии сейчас есть.
Несколько дней и ночей Женевьева сидела у кровати Бенедикта и молила Бога о его выздоровлении. Ему сделали операцию, доктор смог извлечь пулю, но ранение оказалось очень тяжелым, у него начался жар. Бенедикт был без сознания, это продолжалось бесконечно долго, так долго, что измученная, испуганная до смерти Женевьева, боялась, что он никогда уже не очнется. Боялась, но продолжала надеяться, молить Бога о том, чтобы он спас Бенедикта. Она представляла счастливый миг, когда ее возлюбленный наконец откроет глаза и посмотрит на нее. И в его взгляде будет столько любви и нежности, что от одного этого она с трудом могла сдерживать слезы.
Он был очень слаб. Бледное лицо практически сливалось с подушкой. Из-за того, что его постоянно била лихорадка, Бенедикт был укрыт одеялом до подбородка. Он лежал на ее кровати, в ее спальне. В тот ужасный вечер, когда его ранили, Женевьева сразу распорядилась, чтобы слуги перенесли его сюда.