- А сколько у вас рыцарей? - Мужчина осекся и едва не споткнулся на ровном месте. Выглядел при этом он очень забавно, однако причины его странного поведения Мюренн не поняла и тут же повторила вопрос: - Сколько вассалов?
- У меня нет рыцарей. - Голос его звучал необычно, сдавленно, будто Патрик держал на каждом своем широком плече по мешку, а то и по два мешка, муки. А ведь еще недавно хозяин дома горделиво, словно павлин из замка барона, хвастал, что знает несколько языков. И тогда его голос звучал совершенно иначе. Но ее заинтересовал не только голос, но и выражение лица: "Он словно хочет еще что-то сказать… Странные это люди. Как будто не из Ирландии. Столько новых слов! А сколько книг?! А в библиотеке был камин. Комната была еще больше той, в которой я спала! И все в книгах! Если у него столько книг…" Девушка удивленно покачала головой. - А кто же охраняет все ваши книги? Все ваши богатства?! - Она развела руки, словно пыталась все это обнять, голос был такой же восхищенный, как и в библиотеке.
- Я тебе чуть позже расскажу. - Сейчас его тон снова переменился, и снова непонятно почему. Мюренн бросила настороженный взгляд на переменчивого, как погода весной, мужчину и кивнула. - Мы сейчас будем завтракать. Не знаю, знакомы ли вам эти продукты, но… Думаю, яйца вы уж точно знаете. - "Мда. Он и в самом деле странный". Они вошли в малую столовую: - Прошу к столу.
Гостья с любопытством разглядывала невероятно мелкие и при этом аккуратные приборы, которые украшали еще более мелкие завивающиеся розы. Тарелки с красивыми цветочными рисунками блестели, как зеркало, и отбрасывали яркие солнечные блики. Зрелище было воистину завораживающим, будто замерзшие кружева на разноцветных стеклах церкви в лютые зимы, которые, благо, не обрушивались на деревню Дун в последние четыре года.
- Мэри, ты можешь идти. Мюренн, присаживайтесь. - Теперь настала ее очередь отвлекаться от размышлений, что девушка сделала не очень охотно, так как мысли о родной деревне отвлекали от невеселой реальности. А реальность заключалась в том, что деревенская целительница Мюренн О’Кифф попала неизвестно куда и неизвестно вернется ли она назад. Да и как?
Девушка присела за стол и опасливо посмотрела на тарелку с омлетом и беконом. Потом, стесняясь, подняла глаза на мужчину, а тот в свою очередь стал делать все очень медленно, словно растерял все силы. О'Браен ел так медленно, словно… "Он хочет меня научить! Научить, чтобы я ела так же!"
Мюренн не очень ловко стала повторять все действия, которые проделывал мужчина. "Как же они едят-то! Руки можно поломать, пока кусок отрежешь!" Нож сорвался и заскользил по фарфоровой тарелке, по комнате разнесся неприятный звук. Девушка поморщилась, чувствуя, как по телу бегут мурашки, а хозяин дома как-то напрягся. Через несколько секунд, трапеза продолжилась.
"Как вкусно! Или это я просто такая голодная?"
- А что вы пьете? - От глаз барышни не ускользнуло, что напиток хозяина дома значительно отличается по цвету.
- Я пью кофе. Вы не знакомы с этим напитком. - "Откуда он знает?!"
- Вы тоже занимаетесь растениями?
- Нет, я не занимаюсь растениями. Просто… Это как… Как и пшеница очень знакомое всем растение.
- Из него тоже делают хлеб? Зачем же вы тогда его пьете?
- Ну, вы же делаете напитки и из пшеницы. - "Делаем… Делаем и из пшеницы."
- А долго делать вот такой вот напиток?
- Нет, минут… Довольно быстро. Воду нагреть и еще немного.
- Так быстро?! - "А как же…" - Вы его только сейчас пьете, а зимой нет?
- Кофе - это бобы. Они просушиваются и…
- Как и пшеница может лежать долго, - закончила за Патрика гостья. Темно-розовые губы растянулись в широкой улыбке: "Напитки из бобов! Представляешь, Винни?! Подумать только! Они пьют это по утрам, как мы с тобой пьем воду".
Девушка укусила мягкий, как облака, хлеб. Запах у него был волшебный: отчетливо улавливался такой любимый аромат подтаявшего сливочного масла. Однако не только запах, но и вкус у этого хлеба был совершенно иной. В деревне Дун, да и в соседних деревнях тоже, хлеб Мюренн нахваливали все. Даже ее приемная мать Винни говорила, что у названной дочери он мягче и ароматней, чем у нее самой. Но этот…
Он отличался по запаху, по вкусу, даже по цвету: мякоть его была белая, как свежее молоко.
- А хлеб? Он из чего? - С наслаждением пережевывая очередной кусок, спросила девушка.
- Он из пшеницы.
- Ваша стряпуха просто волшебница! А можно с ней познакомиться? - С гораздо большей скоростью с ее тарелки исчезали хлеб и сливочное масло, нежели все остальное. "Как же он у нее такой мягкий! Такой…" - А она добавляет туда травы?
- С Мэри ты уже знакома… Травы? Я не знаю… Готовить я не умею. Если только самые простые блюда.
Девушка снова внимательно посмотрела на маленькую кофейную чашку в больших и красивых руках Патрика и улыбнулась. Этот яркий контраст веселил ее, потому что она даже представить себе не могла, чтобы кто-либо из рыцарей барона взял в руки такую вот чашу, и уж тем более они не стали бы из нее пить.
Также ее внимание обратилось и к собственной чашке, что была больше. Но даже из таких в деревне никто бы не стал пить. Мюренн заглянула в нее, потом снова подняла глаза на странного хозяина замка:
- А что там?
- Это чай.
- Это травы?
- Что-то в роде того. Это листья чайного куста. Они высушиваются. Потом завариваются.
- А для чего его пьют? - Патрик широко раскрыл глаза и уставился на гостью. Медленно проглотил то, что жевал.
- Ну… С утра, для бодрости, наверное, - сдавленно ответил мужчина. - "Ирландец, а говорит, как на другом языке…"
- А почему у меня чаша больше?
Вот теперь было явно видно, что мужчина растерялся. Он переводил взгляд со своей кофейной чашечки на чайную чашку гостьи и только шевелил губами, будто на ходу придумывал ответ. "Что с ним такое?"
- Ммм… Эээ… Такая традиция? - Ответил Пат и замер, ожидая ее реакции.
Девушку же такой ответ вполне устроил. Она давно заметила, что тут столько всего странного, и еще одной странной традиции Мюренн ни капли не удивилась. В столовой снова повисло молчание. Оба снова принялись за еду
- А как вы едите суп? - Пат застыл и снова перестал жевать. Ей было стыдно за свой вопрос, нет, совсем не от того, что она не знает. Просто было очень забавно наблюдать за О’Браеном, когда тот замирал, как напакостивший кот, которого застукали за съедением ворованной рыбы. - Ну, - девушка подняла вилку, стараясь сдержать смех: - Этим же неудобно есть суп.
Глаза у хозяина дома уж и вовсе стали огромными, сходство с перепуганным котом теперь проявлялось не только в движениях, а даже в выражении. Мужчина не шевелился. Так прошло несколько секунд. Потом он схватил стакан с водой и стал жадно пить. Позабыв об этикете, он громко выдохнул и вытер губы тыльной стороной ладони.
- Мы едим его ложкой. Некоторые супы иногда, на кухне можно просто пить из большой чашки.
Мюренн весело улыбнулась:
- Не совсем отличаетесь от нас.
- Я очень на это надеюсь. - "Странный он какой-то".
- А почему мы не должны сильно отличаться?
- Перед прогулкой мы вернемся еще раз в библиотеку, и я вам все расскажу. - Девушка раздраженно вздохнула: она терпеть не выносила, когда с ней обращались будто ей три года, а не двадцать три!
И, чтобы сохранить благое расположение духа, которое приносили мягкий золотистый хлеб и сладкое масло, а еще ароматный чай, оказавшийся на удивление вкусным, дальше Мюренн не задала ни одного вопроса. Патрик тоже ел молча.
"Вот как сказать человеку, что он попал на много лет вперед и не известно вернется ли он назад? А если не вернется? Значит, ее нужно научить. Только как? Как учат детей в школе или иначе? Как рассказать все, чего она не знает? Как восполнить пробел нескольких веков? Как ее вообще включить в современную жизнь?"
Из-за всех событий, что произошли за последние сутки, голова начала гудеть, возможно, отпечаток оставила и утомленность, ведь Пат не спал уже более двух суток. Казалось, еще немного и голова лопнет или расколется, как грецкий орех.
И тут вдруг им овладело сильное негодование: почему с этим должен разбираться он?! В один миг как-то все надоело. Хотелось развернуться и уйти в свою комнату. Закрыться там и спать. Спать, пока все само не рассосется. Но, нет, Пат никогда так не поступал, не собирался поступать и сейчас. "Назвался груздем - полезай в кузов", - так говорила всегда бабушка Элен.
Во второй свой визит в библиотеку Мюренн если не свыклась, то более или менее успокоилась, так что теперь глаза ее останавливались не только на драгоценных книгах, а еще и, например, на рабочем столе. Подозрительно прищурившись, она поглядывала то на стол, то на Патрика. Ее косой взгляд очень смущал.
"Может быть, ее стоило не в библиотеку привести? А то здесь вся техника… А куда?"
- Мюренн, тебе сейчас все кажется незнакомым, потому что сейчас другое время.
Она оторвалась от рассматривания странных приспособлений на тяжелом дубовом столе и с улыбкой обернулась к хозяину дома:
- Ну, конечно! - Пат недоверчиво прищурился: "Так легко?!" - Конечно сейчас другое время! Прошло, пожалуй, несколько дней с тех пор, как я собирала травы на лугу у утеса. - "Вот теперь понятно, что здесь не то!"
О'Браен молча расхаживал по комнате взад-вперед, собираясь с духом. Он взъерошил волосы раз, другой, глубоко вздохнул, словно перед прыжком: "Была, не была!"
- Прошла не неделя. - Ее брови удивленно изогнулись:
- Вы знаете сколько прошло? - На ее лице отчетливо отобразилось недоверие: - Откуда? Сколько прошло времени?
- Я не знаю, сколько прошло времени точно. Но я уверен, что прошло много лет. Очень много лет.
- Меня много лет носило в море, и я ни капли не постарела? - Ее взгляд, ее тон… Все в ней так и говорило: "Патрик, а у вас все в порядке с головой?" Сам же Патрик пытался найти ответ на заданный вопрос. И найти его не мог из-за чего начал злиться.
- Что-то в роде того. Вы… ээээ - Он раздраженно вздохнул: "Почему я должен оправдываться?!" - Вы попали в будущее, Мюренн. - Сказанные густым басом слова отразились от высоких стен и повисли в воздухе вместе с оглушающей тишиной. Казалось, даже пошевелись где-нибудь муха - и этот звук разнесется, как раскаты грома перед сильным ливнем по летнему небу.
- А с чего вы взяли? - Девушка сделала шаг в сторону Пата, затем еще один. - Почему вы решили, что я попала в будущее? - Она подходила ближе: - А почему вы не попали в прошлое? - У стороннего наблюдателя могло сложиться впечатление, будто Мюренн наступает и вот-вот нападет, но О’Браен отчетливо видел, как внутри нее все переворачивается, и с ней может вот-вот случиться истерика. И все-таки, ее силой можно воистину восторгаться: в больших разноцветных глазах продолжала светиться ясность, несмотря на огромный шквал чувств, что бушевал внутри. "Что бы ты делал, если бы попал в будущее, Пат? или прошлое?" - Откуда вы это знаете?! - Прокричала она, и его сочувствие развеялось в тот же миг:
- Я не знаю! Я только догадываюсь! Как минимум… - "Вдох, выдох. Вдох, выдох". - Я только догадываюсь. Потому что рыцари в доспехах сейчас есть только на театрализованных представлениях! Потому что баронов сейчас нет! Ну, вернее есть, но это не важно. Потому что, если вы мне не снитесь, я могу быть сумасшедшим! Потому что я себя чувствую также паршиво, как и вы! - Патрик сам не заметил, как повысил голос, а заметив резко замолк. Девушка ошеломленно смотрела на него, не отводя глаз, которые блестели от слез. Немного успокоившись, он продолжил. - Я не знаю, Мюренн. Я не знаю, как так получилось, - устало проговорил мужчина. - Я не знаю, вернетесь ли вы в свое время. Я ничего не знаю!
- Вы это решили только из-за рыцарей и баронов? - В ее голосе за показной насмешливостью отчетливо слышалась надежда, но взгляд все равно как бы говорил: "Глупый, может быть, в ваших краях их просто нет!"
- Нет.
- Нет?
- Нет. В наше время почти все умеют читать. В наше время книги - это не привилегия богачей. Есть, конечно, дорогие книги, но это не то… - Он провел рукой по лицу. - Мы не пишем на пергаменте.
- Винни говорила, что есть страны, в которых не пишут на пергаменте… Там какие-то другие способы…
- Сейчас почти во всех странах пишут на бумаге.
- Бумаге?
- Бумаге. Наши языки так похожи, но только похожи, потому что между нами пропасть во времени.
Девушка, продолжая недоверчиво разглядывать хозяина дома, ее спасителя, не села, а упала в огромное кресло.
- Небо потемнело, наверное, собирается дождь, - довольно прозаичное замечание, отмеченное краем сознания ее разгоряченного разума, прозвучало невероятно тихо. - Поэтому вы так странно одеваетесь. - Тихо рассуждала гостья из прошлого, далекого прошлого. - А женщины одеваются, как мужчины. - Она вопросительно посмотрела на своего спасителя - тот, не нашелся с ответом, да и вопросов как таковых не было, и Пат только пожал плечами.
- Наши времена сильно отличаются, Мюренн. Очень сильно.
- Откуда вы знаете про рыцарей?
- Про времена рыцарей знают если не полмира, то все в нашей стране, кроме совсем маленьких детей. Хотя и они, наверное, тоже.
- Детей… - Барышня и сама была больше похожа на ребенка, вся ее взрослость выветрилась, как только смысл слов удивительного мужчины дошел до измученного событиями сознания.
- Сейчас все дети идут в школу, где учатся писать и читать, учатся считать…
- Считать и я умею! Меня Винни научила.
Патрик кивнул.
- Я заметил. Но этого мало. Они учат другие языки. Историю. Чем старше дети становятся, тем больше… наук они изучают.
- И ты тоже все это изучал?
- И я тоже. После школы можно учиться дальше.
- Ты учился?
- Да.
- Ты знаешь так же много, как и святой отец?
- Я не знаю, что в ваше время знал святой отец. Что же до настоящего… У священников не больше возможностей, чем у остальных людей.
Мюренн устало махнула на рабочий стол Патрика, на котором стояли несколько мониторов, телефоны, а позади стоял музыкальный центр:
- Что это?
- Это… Это слишком долго рассказывать. Я не знаю, останетесь ли вы здесь… Как долго все это будет. - В библиотеке воцарилась тишина, и было слышно, как одна, а следом за ней и другая, и третья серебряные капли косого осеннего дождя упали на стеклянную столешницу большого овального стола на террасе. Количество и частота легких ударов стремительно росли, постепенно достигая той стадии, когда глухие негромкие звуки сливаются воедино, превращаясь в равномерный шум. Вслед за ним и множество капель образовали прозрачно-платиновую завесу, которая просвечивала, как тончайший шелк или воздушный шифон.
- Научите меня читать. - Патрик невольно вздрогнул и отвлекся от умиротворяющего занятия - наблюдения за мягким осенним дождем - окинул внимательным взглядом гостью, после чего медленно кивнул. Да и мог ли он ей отказать? Ему показалось, что это было бы просто-напросто бесчеловечно. И, нет, совсем не жалость была движущей силой… Это было сочувствие: уметь читать все равно что уметь дышать - во всяком случае, Патрик расценивал эти умения именно так.
- Я попробую. Но в наших языках есть отличия… Много отличий.
- Научите меня вашему языку.
Глава 4
Патрик смотрел на Мюренн и не мог поверить в происходящее. "Каково ей сейчас? Что она чувствует? Я себя чувствую сумасшедшим. Но я-то дома…" Гостья из прошлого сидела в кресле, откинувшись на спинку. Взгляд не отрывался от люстры. Только прерывистое дыхание и блестящие глаза выдавали ее состояние.
Прошло около часа, прежде чем девушка смогла себя более или менее взять в руки. Дождь к тому времени уже закончился, тучи развеяло, и лучистое солнце фонтаном выбрасывало теплый золотистый свет на ярко-голубое небо. Единственным напоминанием о недавно прошедшем дожде остались серебряные капли на пока еще зеленых листьях.
- Вы говорили, что в деревне есть церковь.
Мужчина некоторое время рассматривал ее, затем кивнул.
- Да, конечно. Может быть, вам нужно в туалет?
- О'Браен, говори сразу, что это такое! Потому что я тебя не понимаю! - Тот покраснел. "Как маленьким детям об этом рассказывают?"
- Я Мэри позову. - "Мне стыдно? Мне стыдно, что я все сложности перекладываю на плечи Мэри. Аааа! А как еще-то?! У нее хотя бы опыт воспитания меня есть". - Идем, лучше сами ее найдем.
Мюренн себя чувствовала просто отвратительно, хуже было только на похоронах Винни. "Знает ли она, что со мной происходит?"
Все, кто плохо был знаком с местной целительницей Винни О’Кифф, считали ее вредной жестокосердной старухой, иногда взбалмошной, иногда нетерпимой, но всегда справедливой. Всегда и во всем. По мнению Мюренн, этой женщиной следовало восхищаться, так как не каждый из мужчин обладает такой обезоруживающей смелостью говорить всем и всегда правду, только правду и ничего кроме правды. К ней не приходили за утешением или сочувствием, а ведь, несмотря на свою жесткость, Винни была очень доброй и теплой. Ее объятия как никакие другие могли утешить. И именно этих объятий сейчас не хватало девушке. "Как же ты далеко, мама!"
Слезы снова стали резать глаза. Как же Мюренн их не любила! Считая, что плакать можно только из-за кого-то, кого-то стоящего, ну уж никак не из-за страха! А она вот-вот разревется из-за постыдной трусости, которой Винни никогда не терпела, чему научила и названную дочь.
Горло сдавило тисками, большой ком мешал сглотнуть, и челюсть неприятно сводило, как в преддверии тошноты. "Почему я?" Этот вопрос постоянно крутился в ее голове. Ее мучил только этот вопрос, он кружил, как стая летучих мышей: не причиняя вреда, но наводя самый настоящий ужас. Тяжелая и какая-то пустая голова, казалось, развалится вот-вот на две части, словно спелая тыква.
Потом вспомнились слова Патрика о том, что в деревне есть церковь. "Там, там я смогу помолиться и успокоиться… У меня даже нет трав, чтобы сделать успокаивающий отвар… Что?"
- …туалет? - Девушка нахмурилась: "Опять! Туалет? Это еще что такое?!" Она начала злиться:
- О'Браен, говори сразу, что это такое! Потому что я тебя не понимаю! - "Что уж скрывать! Он читать умеет! Образованный! Языки даже другие знает! Пусть рассказывает! Учит меня, необразованную!"
Хозяин дома ошарашенно уставился на нее, и на его лице отобразилось странное выражение, будто он не знает, что делать. Но, видимо, он все-таки знал, так как после пары глубоких вздохов подошел к Мюренн, взял за руку и повел за собой, как маленького несмышленого ребенка. И, надо заметить, девушка сейчас себя чувствовала именно так. Однако, когда Патрик О’Браен держал ее за руку, было гораздо спокойнее. И все невзгоды прятались, как закатное солнце в море. И все становилось хорошо, и слезы высыхали сами собой: "Так утешать могла только мама". И девушка даже не обращала внимания, куда они идут. Просто шла за мужчиной и верила, что если он рядом, то все будет хорошо.
Мюренн шла за ним с разинутым ртом, что вызывало улыбку, которую Пат еле сдерживал. И, пожалуй, это была за сегодняшнее утро первая улыбка, не заглушаемая негодующими эмоциями и дурными предчувствиями из-за шокирующих событий.