– Немного. Меня раздражает, когда он говорит, что я веду себя как моя мама.
– Она держала его под каблуком.
Они разговаривали, лежа в кровати, и Софи чувствовала себя от этого ужасно неудобно. Зато Люку, казалось, все устраивало. Скользнув рукой под одеяло, он порылся у себя в трусах и, заметив изумленный взгляд Софи, пожал плечами:
– Подумаешь, переложил кое-что поудобнее. У меня эрекция. – Он ухмыльнулся: – Не беспокойся, я не собираюсь к тебе приставать.
– Я смотрю, ты в хорошем настроении.
– Я думал, наша "помолвка" и вправду будет настоящим адом, а на деле даже наслаждаюсь моментом. Мне нравится видеть твоего отца на свободе, а тебя такой раздраженной, но не способной ничего изменить.
А затем Люка поступил самым жестоким образом: он поцеловал Софи в кончик носа и через пару минут заснул глубоким сном.
Глава 13
Утром, проснувшись первым, Люка разглядывал лежащую рядом Софи: ее прекрасное лицо и грудь, выпроставшуюся из выреза сорочки. Их ноги были тесно сплетены. Эта женщина – преданная, страстная и идеально ему подходящая. Но она никогда не простит его за то, что сделал его отец. Даже если и простит, то ненадолго. С ее бурным сицилийским темпераментом при первой же ссоре она снова припомнит ему грехи Мальволио.
А Люка не хотел так жить. Он желал, чтобы все было по-иному.
Интересно, если бы у него была возможность что-то изменить в Софи, стал бы он это делать?
Это было бы сродни тому, чтобы отсечь часть прекрасной скульптуры или убрать из алфавита одну букву.
– Почему ты меня разглядываешь? – спросила Софи, открыв карие глаза.
– Потому что ты лежишь в моей постели и, кроме тебя, мне не на кого больше смотреть. – Взгляд Люки скользнул к сползшему вырезу ее сорочки, губы его растянулись в ленивую улыбку, и Софи торопливо прикрыла грудь.
– Значит, когда я что-то поправляю у себя в трусах, – это неприлично, а когда ты трогаешь свою грудь…
– У тебя снова эрекция? – улыбнулась Софи.
– Это мое дело, – ответил Люка и так и остался лежать на боку, глядя, как Софи встала с кровати и подошла к платяному шкафу.
Она задумалась, что надеть, ведь Белла перешила на нее много красивой одежды, однако эти наряды не годились для того, чтобы готовить в них утренний кофе. В конце концов Софи накинула одну из рубашек Люки.
– Не боишься? – поддразнил он. – В прошлый раз после того, как ты надела мою рубашку, в спальню ворвался десяток полицейских. А ты кажешься такой спокойной.
Софи даже не потрудилась ему ответить и направилась на кухню. Чуть позже туда вошел Люка, одетый в деловой костюм.
– Я думала, у тебя сегодня выходной.
– Нет.
– Но я полагала…
– Здесь, в Риме, у меня офис и куча работы. К тому же, мне показалось, тебе будет приятно провести день наедине со своим отцом, чтобы я не раздражал тебя своим присутствием.
– Я собираюсь помочь отцу позавтракать.
– В девять придет врач, чтобы его осмотреть, – сказал Люка и положил на стол кредитную карту.
– Это еще зачем?
– Рассчитаться за продукты и все остальное для вечеринки.
– Я сама могу это оплатить, – солгала Софи. На самом деле она собиралась весь день готовить еду и украшать сад своими силами.
– Не говори, что справишься сама. Ты попросила меня вести себя так, словно мы помолвлены. Что ж, пусть будет по-твоему: закажи еду, украшения для сада. Я никогда раньше не слышал про твою фирму, поэтому не знаю, легко ли тебе будет устроить все за такой короткий срок. Но если воспользуешься моим именем, проблем не возникнет.
И действительно, все прошло как по маслу. Удивительно, как послушно мир ложится к твоим ногам, заслышав имя Кавальере. Ну, по крайней мере, в фирмах, куда она обратилась, не подскочили в ужасе от ее звонка с требованием все организовать к сегодняшнему вечеру, а были рады помочь.
И вот наконец все готово: деревья и кустарники в саду на крыше украшены крошечными лампочками, звучит музыка в исполнении струнного квартета, а от одного только взгляда на еду текут слюнки. Слушая, как тяжело дышит и кашляет отец, Софи думала, что, к счастью, он не доживет до того дня, когда ей придут счета за эту вечеринку.
– А это что? – спросил Пауло.
– Новый костюм и рубашка, – улыбнулась Софи. – Тебе нужно их примерить, чтобы после их подогнали по твоей фигуре.
Да, Софи по-прежнему казалось, что жизнь, которую вел Люка, действительно прекрасна.
Для Софи был приглашен стилист, который уложил ее густые черные волосы крупными локонами и накрасил ей глаза. Но когда он собрался наложить ей на губы красную помаду, Софи покачала головой и достала из сумочки баночку с блеском для губ, которым воспользовалась лишь однажды и который, к счастью, еще не испортился.
Софи решила надеть те же туфли, в которых пришла к Люке в офис. Платье она выбрала черное, на первый взгляд, простого покроя, но, надев его, разочарованно выдохнула: вырез спереди был слишком низким, а спина была совсем открыта.
Она стояла и, глядя на себя в зеркало, гадала, можно ли носить это платье без бюстгальтера, когда в комнату вошел Люка.
Первое, что он увидел, была гладкая смуглая спина Софи, вдоль которой вились черные локоны, потом он заметил стройные лодыжки над высокими каблуками туфель и подошел ближе, чтобы Софи заметила его в зеркале.
– Извини за все это, – сказала она.
– Не извиняйся, – пожал плечами Люка. – Я же согласился. Разумеется, твой отец захотел бы отметить нашу помолвку.
– Спасибо тебе.
Люка смотрел на ее рот, и ему казалось, что это воображение сыграло с ним плохую шутку. Губы Софи выглядели точно так, как в тот далекий день, когда он их целовал. Он опустил взгляд на глубокий вырез и выпирающие под тканью платья соски.
– Я забыла взять с собой бюстгальтер для платьев с открытой спиной.
– Такие лифчики – самое уродливое, что я видел.
По спине Софи пробежали легкие мурашки. Ей показалось, что это Люка провел по ней пальцем. Но нет. Вот он стоит с бокалом в одной руке, а второй снимает с себя галстук.
– Я переоденусь, – сказала она.
– Нет, сегодня ты будешь в этом платье. Оно меня заводит.
– Зачем тебе это нужно?
– У меня новая игра. Называется "умерщвление плоти".
Он снял рубашку, и ноздри Софи затрепетали, когда она ощутила исходящий от Люки присущий только ему запах, кружащий ей голову.
– Разве ты не пойдешь в душ? – спросила Софи, когда Люка начал надевать свежую рубашку.
– На это нет времени.
– Люка, пожалуйста!
Он подошел ближе и поднял руку.
– Разве от меня пахнет потом? Нет. Утром я принимал душ. Такой вот я в своем естественном состоянии.
Софи хотелось, чтобы он стал чистым до стерильности – лишь бы от него не пахло так опьяняюще.
– Видишь? – улыбнулся Люка. – Это хорошая игра. По крайней мере, мне она нравится. Все время забываю, что ты такого не любишь. – Он начал застегивать рубашку, и Софи предпочла отойти от него со словами:
– Пойду помогу отцу собраться.
– В этом нет необходимости, – не сводя с нее глаз, ответил он. – Я привез сиделку. В полночь ее сменит другая. У обеих наилучшие рекомендации. Все чеки я уже оплатил.
– Я сама забочусь об отце.
– Конечно, но как дочь, а не как сиделка. Сегодня я подумал о том, что, будь у меня ребенок, я бы не хотел, чтобы он за мной ухаживал вместо сиделки. Просто наслаждайся общением с отцом.
– Я не могу себе позволить оплачивать услуги сиделки, – вырвалось у Софи, но Люка даже глазом не моргнул.
– Знаешь, – растягивая слова, заявил он, – это первое честное признание, сорвавшееся с твоих губ. Но нам нужно идти. Скоро здесь будут Маттео и Шенди. Кажется, они собираются обручиться через несколько недель.
– Шенди? – фыркнула Софи, переживая за подругу, которой эта новость разобьет сердце. – Что еще за имечко? Неужели Маттео приведет с собой лошадь?
– О, – тихо рассмеялся Люка, – она вернулась.
– Кто?
– Настоящая Софи. То и дело она выглядывает наружу, но ты ее постоянно запихиваешь внутрь. Выпусти ее. Не беспокойся, я умею с ней обходиться.
Они поднялись на лифте в сад на крыше.
Пауло уже был там, сопровождаемый сиделкой. Маттео и Шенди тоже уже явились.
– Ты отлично справилась, – похвалил Софи Люка, обведя взглядом мигающие гирлянды лампочек, струнный квартет и официантов, дожидающихся сигнала подавать блюда.
– Мы так давно не виделись! – воскликнула Софи, целуя Маттео в щеку.
Но он, отдернув голову, процедил:
– Не очень-то и хотелось.
Он тоже ненавидел ее! Но за что? Софи не понимала.
– Это Шенди, – представил Маттео шикарную блондинку с длинными ногами и слегка выступающими вперед зубами. Она и в самом деле немного напоминала лошадь.
Софи расцеловала ее в обе щеки и, встретившись глазами с Люкой, мысленно пообещала себе, что будет паинькой.
Еда была очень вкусной, в том числе хлеб с травами и оливками, но Пауло задумчиво пробормотал:
– А с сицилийским хлебом ему не сравниться.
– На Сицилии все лучше, – многозначительно произнесла Софи, желая напомнить Маттео о Белле, которой сегодня не было среди них, и встретилась глазами с Люкой.
Когда официант подошел, чтобы налить Софи белого вина, она накрыла бокал рукой:
– Нет.
– Наслаждайся сегодняшним праздником, – улыбнулся Люка. – Бери с меня пример.
Ему нравилась эта "настоящая" Софи и то, как она старалась держать себя в руках, словно они не у него дома, а в ресторане.
Но оба понимали, что затеяли очень опасную игру.
Затем подали божественно вкусный десерт, а после него каннеллони – крошечные трубочки из теста с различными начинками – и сладкие пирожки с сыром "рикотта" и лимоном.
– Лимонный ликер! – улыбнулся Пауло, отхлебнув любимый напиток, а затем поднялся на слабых ногах и произнес:
– Этот вечер – компенсация мне за столь многое. Сегодня я сижу за столом со старыми и новыми друзьями. – Он отсалютовал бокалом Шенди. Люка и Маттео сделали то же самое.
Софи тоже подняла свой бокал, хотя ей казалось, что он наполнен свинцом. Потом ей пришлось выслушать слова отца о том, что она и Люка просто созданы друг для друга.
– Люке было двенадцать, когда умерла его мать. Я помню, как плакала в ту ночь Софи, чувствуя его боль.
А она забыла об этом. Заставила себя забыть. Софи избегала воспоминаний, чтобы не страдать, и вот теперь отец напомнил о прошлом и ей, и Люке.
Они изображали обрученную пару, и его рука лежала сейчас поверх руки Софи, но ладонь Люки, сухая и горячая, ни разу не погладила ее, пока Пауло рассказывал об их утерянной любви.
– Когда Люка уезжал в Лондон, мы устроили в честь него вечеринку. Помню, как Софи тогда натолкала в лифчик салфеток, чтобы Люка обратил на нее внимание, а я ска зал ей: "Подожди. Твое время придет". Но ей было всего четырнадцать. Она не желала ждать и слушать меня. – Пауло взглянул на дочь. – Так послушай меня сейчас. Ваше с Люкой время наконец настало. Не тратьте его зря.
Потом пришла очередь Люки произнести спич.
Он, прочистив горло, сперва поблагодарил своих немногочисленных гостей, а затем сказал:
– Пауло, мы так счастливы праздновать это событие с тобой. Я щедро благословлен в жизни. Кто-то даже может сказать, что у меня прекрасная жизнь. – Он улыбнулся Софи, но улыбка не коснулась его глаз. – Это все благодаря тебе, милая. – Он протянул руку и помог ей подняться. – Я знаю, у тебя уже есть обручальное кольцо, но я хочу, чтобы у тебя осталось что-нибудь на память об этом вечере.
Софи открыла футляр, в котором лежал дорогой браслет с дарственной надписью: "Вместе навсегда". Ей захотелось выбросить этот подарок с балкона или швырнуть на пол, но вместо этого она протянула его отцу, который, надев очки, прочел гравировку.
– Нам уже скоро уходить, – сказал Маттео Шенди.
– Почему? – с вызовом спросила Софи. – Нам же так весело!
– Можете переночевать здесь, – предложил Люка, но Маттео покачал головой:
– Собираюсь получше ознакомиться с отелем.
– А где ты остановился? – спросил Пауло.
– В "Фисцелле". Мы с Люкой подумываем над его покупкой. – От этого ответа Софи затрепетала, надеясь лишь на то, что рабочая смена Беллы не выпадет на завтра. – Отель старый, и потребуется кое-какое обновление. Я хочу сам кое-что посмотреть.
– Это там работает Белла? – поинтересовался Пауло, и Софи напряглась, чувствуя на себе внимательный взгляд Люки.
– Да, там, – ответила она.
– И чем она занимается? – задал вопрос Маттео.
– Она горничная, – ответил Пауло. – Не так ли, Софи?
– Что ж, полагаю, это обеспечивает ей доступ к более богатым клиентам, – грубо произнес Маттео и, взяв Шенди за руку, повел ее танцевать.
– А я-то думал, ты сегодня наденешь сережки своей матери. Ты же собиралась отмечать в них свою помолвку, – заметил отец Софи.
– Они не подходят под это платье, – отозвалась она, и в ее голосе Люка почувствовал раздражение.
– Пойдем потанцуем, – сказал он.
Софи захотелось ответить: "Я не желаю с тобой танцевать, потому что, если я окажусь в твоих объятиях, мне может показаться, что сегодня и в самом деле наша помолвка", – но она смолчала.
Люка обнял ее за талию и прижался щекой к ее щеке. Это был их первый танец и, должно быть, последний, но до чего же не хотелось, чтобы он заканчивался!
– Зачем ты подарил мне этот браслет? Зачем выгравировал на нем слова "Вместе навсегда"?
– А ты хотела, чтобы на нем было написано: "И ты несчастлива, и я безутешен"? – процитировал Люка подходящую к случаю сицилийскую поговорку.
Софи обольстительно улыбнулась:
– Ты нуждаешься в утешении?
– А ты счастлива? – спросил Люка, глядя, как она изо всех сил старается сохранить на лице улыбку. – Скучаешь?
– Скучаю по чему? – прошипела Софи, хотя знала, о чем сейчас скажет Люка.
– По всему, что могло бы быть между нами.
– Ты порвал со мной. Приехал в Бордо-дель-Чело лишь для того, чтобы заявить, что не собираешься на мне жениться.
– Как легко ты переписываешь историю! В тот раз мы с тобой начали все сначала. И это ты потом дала мне от ворот поворот, отказавшись уехать со мной в Лондон. Ну, теперь жалеешь о своем решении?
Софи поняла: если она признается, что жалеет, то выдаст свои чувства к Люке, и последние пять лет окажутся потраченными зря вдали от этого мужчины. Гордость не позволяла ей пойти на этот шаг. Борясь с желанием положить голову на плечо Люки, Софи ответила:
– Нет.
– Тогда ты еще глупее, чем я думал.
– А, так теперь я еще и дура? – парировала она. – Крестьянка и дура!
– Так и будешь помнить? Вечно ты позволяешь своему гневу взять над тобой верх, – сказал он ей на ухо. – Ох уж этот твой шустрый язычок…
– Он может быть очень неторопливым, – ответила Софи, и Люка мрачно рассмеялся ее попытке сменить тему.
Да, прежняя Софи снова вернулась.
– Это не сработает.
– Уже сработало, – возразила она, чувствуя, что он возбудился.
– Осторожнее с тем, кого дразнишь! – прошептал он возле ее уха. Мне ничего не стоит переспать с тобой и бросить тебя.
– Неужели ты так поступишь?
– О да! Так что не играй с огнем.
Для Софи было странно ощущать одновременно и злость, и вожделение. Она и хотела Люку, и сопротивлялась этому желанию.
– Почему ты меня не выносишь? У тебя ведь замечательная жизнь. И почему Маттео терпеть меня не может?
– Потому что мне скучно, когда я пьян, и, кажется, в такие моменты я жалуюсь на тебя.
– Но за что ты меня так ненавидишь?
– По многим причинам.
– Например?
– Ты сравнила меня с моим отцом, а я ведь тебя никогда не сравнивал с твоим.
– Мой отец – хороший человек.
– Может, и так, но его нельзя назвать абсолютно невинным. – Люка поцеловал Софи в плечо. Ей некуда было спрятаться: нельзя было затеять ссору перед всеми. – Не делай из него святого.
– Я и не делаю. – Софи закрыла глаза, и Люка снова прижался щекой к ее щеке.
– И по каким еще причинам ты меня ненавидишь?
– Ты не умеешь признавать себя неправой, – ответил Люка и предупредил: – Сейчас я собираюсь тебя поцеловать, чтобы напомнить, чего ты лишилась и по чему, должно быть, тоскуешь каждый день. Тебе не убежать и не спрятаться.
– Один маленький поцелуй вряд ли поставит меня на колени.
– А кто сказал, что он будет "маленький"?
– Но здесь же люди. Мой отец…
– Разве для него будет неожиданностью, если мы с тобой поцелуемся на своей помолвке? Просто отстранись, когда почувствуешь, что поцелуй затянулся…
– Люка, ты, похоже, считаешь, что я все еще тебя хочу. Я же тебе сказала, что не хочу никого.
– Ах да, точно! Ты ведь говорила про свою фобию…
Люка откинул голову назад, чтобы Софи увидела его мрачную улыбку.
– Я остановлюсь, когда ты прикажешь.
Поцелуй едва начался, а Софи уже захотелось остановить Люку, потому что она чувствовала, что это выше ее сил, понимала, как опасно прикосновение его губ.
По ее спине снова пробежали мурашки – на этот раз Люка и в самом деле провел по ней пальцами. Софи кончиком языка коснулась его языка, ласкающего ее рот, а затем отстранилась со словами:
– Хватит для шоу.
Но для них обоих этого было недостаточно.
– Пойду провожу Маттео, – сказал Люка и, облизнув губы, снова почувствовал на них вкус поцелуя Софи. – Судя по виду твоего отца, ему лучше прилечь.
Он ушел провожать гостей, оставив ее сгорающей от страсти.
Софи вместе с сиделкой отвезли Пауло на лифте вниз, в квартиру.
– Так замечательно видеть вас счастливыми! – сказал он дочери, провожающей его до дверей спальни.
– Мы и в самом деле счастливы, папа. Ты же видишь, как Люка обо мне заботится. Тебе больше не надо обо мне беспокоиться.
– Но я все же беспокоюсь, – ответил отец и обратился к сиделке: – Мы хотели бы немного побыть одни.
Та кивнула и осталась в коридоре, а Софи завела отца в его спальню.
– Ты скрасила последние дни моей жизни, дочка, но я еще хочу передать Люке твою руку у алтаря. Я хочу вернуться в Бордо-дель-Чело…
– Ты не перенесешь эту поездку.
– Тогда я умру, возвращаясь домой, к моей Розе.
– Отец…
– Софи, не говори мне "нет". Позволь мне в ближайшее воскресенье увидеть, как вы с Люкой поженитесь в той же церкви, где венчались мы с твоей матерью. Я знаю, что не доживу до следующего воскресенья.
Как могла София оказать отцу в этой просьбе? И она ответила:
– Хорошо, я поговорю с Люкой.