- По одному этому вы можете судить о моих интеллектуальных способностях. - Линда с иронией посмотрела на него. Неужели он действительно надеялся, что она обнажит перед ним, посторонним, свою душу? Кто он, незнакомец, изображающий из себя писателя?
На мгновение он уставился на нее, не произнося ни слова, и едва заметная тень страдания омрачила его лицо. В нем явно шла какая-то внутренняя борьба, но Линде было трудно понять, что мучило этого человека и почему. Потерев лоб, Джеймс сказал:
- Жарко. Зайдемте ко мне выпить чего-нибудь холодненького.
- Благодарю, но мне нравится, когда жарко. - О черт, вот дуреха, подумала Линда. Но, может быть, он не воспримет сказанное в прямом смысле?
Выражение лица Джеймса Феличчи не изменилось. Ее слова вообще никак не подействовали на него. Они даже не проникли в его мозг, который в этот момент был занят более тонкими и сложными размышлениями.
- Я хочу задать вам несколько вопросов, - сказал он.
- Я не даю интервью.
- Они касаются не вас, черт подери!
- О! Тогда кого же?
- Норы. - Он наклонился, схватил Линду за руку и потащил за собой. - Вы идете? Или мне вас донести?
2
Это было уже интересно. Он хотел поговорить с ней о Норе. Кто такая Нора?
Они стояли очень близко друг к другу: муж чина словно буравил Линду своими синими глазами, отчего ее сердце неистово забилось. Пальцы, из тисков которых ей все-таки удалось высвободиться, были сильными и теплыми. Рядом с высоким и крупным мужчиной Линда чувствовала себя совсем маленькой и беззащитной. Но ведь такой она была и на самом деле. Пять футов и два дюйма ростом, а вес не достигал и сотни фунтов. Ему бы впрямь ничего не стоило подхватить ее под мышку и донести до самого своего дома, стоявшего на утесе. Взглянув наверх, туда, где находилась его вилла, она увидела экономку Джеймса, которая развешивала на веревке выстиранное белье. Что ж, если она согласиться зайти, то по крайней мере они будут не одни в доме. Эта мысль немного успокоила ее.
Кончиком языка Линда облизала сухие губы. Она снова заметила яркие рыжие искорки, рассыпавшиеся в волосах мужчины, но решила, что не испугается ни его самого, ни этих золотистых точек.
- Сначала вы заявляете, что приехали сюда в надежде найти убежище от своих преследовательниц, а теперь грозитесь затащить меня наверх в свою берлогу. Вы не находите, что есть в этом какое-то противоречие?
Джеймс закрыл глаза и, казалось, мысленно молил у всевышнего сил и терпения. Затем произнес:
- Почему вы, женщины, всегда все усложняете? Ведь речь идет об элементарной просьбе: что-нибудь выпить и накоротке побеседовать.
- С вашей стороны это была не просьба, а приказ. А я не привыкла подчиняться приказам. К тому же я не знаю никакой Норы.
- Я расскажу вам о ней все, когда мы присядем и будем потягивать что-нибудь холодненькое.
- О'кей, но неужели вам трудно преподнести приглашение в изящной упаковке? Хорошие манеры порой помогают добиваться своего лучше, чем что-либо другое.
В синих глазах застыло страдание.
- Не хотите ли зайти ко мне домой? В такую жару можно было бы выпить чего-нибудь освежающего. И я был бы рад поговорить с вами.
Ее лицо озарилось улыбкой.
- О да, благодарю вас, с удовольствием, - согласилась Линда. Ибо большого выбора у нее не было. Разве не так?
Они поднимались по каменистой дорожке и вскоре оказались на просторной веранде его дома, куда через несколько минут явилась экономка, миссис Коллимор, неся большой кувшин аронового сока и два куска сладкого пирога с начинкой из кокосового ореха. Хотя угощение было не таким уж и вкусным, Линда решила расправиться с ним до конца. Пожалуйста, молила она про себя, пусть этот сладкий пирог прилепится к моим ребрам, бедрам и прочим местам тщедушного тела!
- Что привело вас на остров? - начал без обиняков Джеймс. - Чем привлекает вас такой уединенный образ жизни.
Это был совсем не праздный вопрос, и, задавая его, мистер Феличчи явно преследовал какую-то цель. Но какую?
- Зачем вам знать об этом? - ответила Линда вопросом на вопрос. - Чтобы написать обо мне в своей книге? Я думала, мы будем говорить о Норе. Кто она? Одна из ваших жен или подружек, от которых вы здесь скрываетесь?
- О Боже! Да нет же, - с тяжелым вздохом произнес он. - Нора - вымышленная женщина, персонаж моей книги… И живет она на вымышленном острове…
- Питаясь вымышленным бельгийским шоколадом и развлекаясь чтением скверных романов. Это я уже слышала.
- Да, - сказал он, двигая желваками. - И мне необходимо знать, почему она живет на острове. Почему, черт бы ее побрал, она такая худая и почему ничем не занимается?
Линда откинулась на спинку кресла и внимательно оглядела его. Значит, вот из-за чего весь сыр-бор! Она неспешно потягивала приятный кисло-сладкий сок и наконец произнесла:
- А вы сами придумайте причину. Вы же писатель, и все происходящее в вашей книге - вымысел. Не так ли?
Сочинитель раздраженно нахмурил брови и изрек:
- Я целыми днями только то и делаю, что придумываю. Зачем, вы полагаете, я сюда приехал?
- По правде говоря, я не очень ломала над этим голову. Может быть, вы удивитесь, но ваш образ не стал предметом моих раздумий и не являлся в ночных сновидениях.
Она лгала. К сожалению, его образу удалось прокрасться в ее сны и мысли. И теперь сны дразнили, а мысли смущали. Это раздражало Линду, но она ничего не могла поделать с собой.
Где-то совсем рядом зазвонил телефон. Извинившись, хозяин дома поднялся и, отодвинув кресло, направился к аппарату, который стоял на столике у стены рядом с дверью.
- Алло, - произнес он грубым, отрывистым голосом, после чего воцарилось молчание.
Линда перевела взгляд на ослепительное зеленовато-голубое море. Вдали от берега, напротив маленькой бухточки по водной глади медленно скользила лодка под парусом.
- Ради Бога, Памела! - заговорил он опять нетерпеливым тоном. - Займись этим сама. Покупай… Я же оставил тебе кредитную карточку, черт бы ее побрал! - И снова тишина. - Знаю, но что же ты звонишь мне по каждому пустяку? - Опять наступила пауза. Линда сидела одна на веранде, слушала его разговор с какой-то Памелой и уже подумала было о том, что ей сейчас лучше встать и уйти, как вновь раздался голос Джеймса: - Не на время. С этой проклятой книгой все осложняется. Поверь, тебе лучше обойтись без меня.
Женщина закусила губу. Уж она-то поверила бы. Любому человеку в любое время без него было бы лучше. Уж слишком он груб, раздражителен, властолюбив и эгоистичен. Она поставила ему такой диагноз сразу, как только увидела его. Жаль лишь, что Джеймс такой симпатичный, такой интересный. Одни его синие глаза могут запросто свести с ума. Разумеется, только не Линду. Она и без него уже знает, что такое безумие.
Минуту спустя на веранде вновь появился Джеймс. Он втиснул свое крупное тело в скрипучее кресло из ротанговой пальмы и уставился на гостью своими необыкновенными глазами.
- Итак, на чем мы остановились?
- На том, что вы не понимаете, почему ваша героиня поселилась на острове.
- Ах да, верно. Знаете, что такое писательская блокировка?
- Представляю, но смутно. - Линда кивнула головой и, театрально жестикулируя, произнесла: - Это, очевидно, когда воображение истощается, вдохновение исчезает, а ум заходит за разум. - Потом безжалостно добавила: - Причем это состояние может длиться неделями, а то и месяцами. Я не ошибаюсь? Не писательская ли блокировка сделала вас таким неотесанным, грубым, раздражительным?
Его взгляд заледенел.
- Вы попали в точку, - произнес Джеймс. Слова Линды не развеселили его, это уж точно.
- Однако вчера вы не производили впечатление человека, переживающего творческий спад. Вы исписывали страницу за страницей, как одержимый. И даже обвинили меня в том, что я вывела вас из драгоценного рабочего состояния.
- Воображение изменяет мне только с героиней книги.
- С худой Норой.
Он кивнул, взял свой стакан и залпом осушил его.
- Ну хорошо, я попробую помочь вам, - великодушно пообещала Линда. Она окинула взглядом зеленую корону широколистного миндального дерева, в тени которого располагалась веранда. - Возможно, эта Нора приехала на остров, чтобы прийти в себя после душевной травмы. Допустим, она узнала, что муж открыто изменяет ей с другой женщиной, и теперь ломает голову - разводиться с ним или не разводиться.
Частично потерявший воображение писатель искоса посмотрел на собеседницу и спросил:
- Он изменяет?
- Кто? Кому?
- Ваш муж вам? И вы собираетесь разводиться с ним?
- Да вы действительно недооцениваете мои интеллектуальные способности. Не так ли?
- Отвечайте на вопрос, черт возьми! Промолчав, женщина устремила на него холодный, непроницаемый взор.
- Пожалуйста, - добавил Джеймс нарочито вежливым тоном.
На мгновение она задумалась, потом произнесла:
- У меня нет мужа.
- Вы разведены?
- Нет.
Мужчина задержал на ней долгий, оценивающий взгляд, очевидно, готовясь задать следующий вопрос. Но Линда опередила его напоминанием:
- Мы говорим о Норе, а не обо мне.
- Да, вы правы, - нахмурившись, согласился Джеймс.
- Я подсказала вам идею о том, что муж, возможно, обманывает ее, и она…
- Нет, нет, - прервал он собеседницу. - Мне не нравятся ловеласы - слишком банально. Придумайте что-то другое. Какую-нибудь иную причину, более драматическую.
Ловеласы. Как это ранит. Оскорбляет. И все равно это так банально! Так банально, что Джеймс, вероятно, и сам занимается этим. Ее тело невольно напряглось, а щеки вспыхнули от негодования. Будь он проклят, этот Филипп! И все прочие донжуаны. Линда посмотрела на сияющую гладь моря и усилием воли вернула себе самообладание.
- Хорошо. Тогда такой вариант. Может быть, все ее близкие погибли во время урагана, в живых осталась только Нора, ее дом превратился в кучу обломков и…
- Нет. - Он раздраженно махнул рукой.
- Допустим, она голливудская звезда, но из-за злых языков ее карьера закатилась…
- Нет. - Рука Джеймса опять рассекла воздух. - Это не сработает.
- Возможно, мне удалось бы предложить что-нибудь стоящее, если бы я больше знала о Норе? Какая она - красивая, умная, глупая, коварная? Какая роль отведена ей в книге? Кто эта женщина? Учительница? Или, может быть, знаменитая певица?
Он помолчал с минуту, а потом произнес:
- Я сам не пойму толком, кто она. Вот в чем загвоздка. Образ героини мне и самому еще недостаточно ясен! Я никак не могу уловить, разгадать ее характер.
- Если в чем-то сомневаешься, надо выбросить это из головы. Может быть, такая женщина просто не вписывается в ваше сочинение. Отделайтесь от нее. Но не с помощью автомобильной аварии - это так неоригинально! Пусть лучше она бросится с утеса или сотворит с собой что-нибудь еще.
Джеймс поглядел на Линду с таким сердитым выражением лица, словно она совершила какой-то смертный грех.
- Нет, я не могу на это пойти. Она мне нужна.
- Для чего?
- Нора возрождает моего героя к жизни. По натуре он не благоволит к прекрасному полу, но эта женщина не такая, как все.
- Чем же она отличается?
- В том-то и дело, что я не знаю! - Он встал и, сунув руки в карманы шортов, начал возбужденно расшагивать по веранде. - Вся проблема в том, что я никогда не имел дела с женщинами, которые не похожи на других.
- Не похожи в чем?
Мужчина пристально посмотрел на Линду и сказал:
- Не имеет значения.
- Ага, вот и еще одна жертва войны между мужскими и женскими особями. Не потому ли вы приехали на остров? Чтобы зализать раны?
Выражение, появившееся на его лице, не вызвало в ней восторга. Она поднялась с кресла и сказала:
- Полагаю, мне пора. У меня такое чувство, что я ничем не смогу помочь вашему творческому процессу.
И, не дождавшись ответа, гостья спустилась по ступенькам с веранды. Выйдя на дорожку, она оглянулась и увидела, что Джеймс смотрит ей вслед; на его лицо легла тень разочарования и грусти. Женщина остановилась, на мгновение задумалась, затем опять взбежала вверх по скрипучей деревянной лестнице.
- Попробуйте вот еще какое средство. Возьмите стакан теплого молока, ложку меда, разотрите головку свежего лука, все это перемешайте и принимайте внутрь ежедневно в течение недели. Поверьте, ваше настроение и тонус чудеснейшим образом поднимутся.
В тот же день после обеда Линда отправилась на своем небесно-голубом "мини-моуке" в сиротский приют Святой Мэри. Узкая дорога петляла вдоль берега, и женщина, сидя в маленькой, похожей на коробочку машине с брезентовой крышей, с удовольствием подставляла лицо дуновению прохладного бриза.
Сиротский приют Святой Мэри располагался в отремонтированном здании сахарного завода на окраине маленькой рыбацкой деревушки недалеко от ее виллы. Сейчас приют стал домом для девяти брошенных детей - вполне нормальных новорожденных, малышей с физическими недостатками, которые только начинали ходить, и ребят постарше, страдавших от недоедания. Линда навещала их не один раз в неделю, играла с ними и читала им сказки.
Сегодня дети встретили ее, как всегда, улыбками и радостными возгласами. Они кинулись к ней, как только Линда вошла, окружили, повисли у нее на руках, обнимали за ноги, забавно пританцовывали. Уж здесь-то она наверняка никого не выводила из рабочего состояния. Эта мысль радовала и успокаивала ее. Вскоре сестра Анжелика исполнила традиционный ритуал: принесла Линде чашечку чая с разведенным сухим молоком и пятью ложечками сахара - до тошноты приторная смесь, но женщина пила ее, страстно надеясь, что все потребляемые ею калории тут же осядут на бедрах, добавят им веса, придадут приятную округлость.
Пока Линда пила чай, приехала Виктория Смит. Она привезла детям свежее козье молоко. Виктория была очаровательной, высокой женщиной с рыжими волосами и зелеными глазами.
- Привет, - сказала она Линде, расставляя на кухонном столе бидоны с молоком. - А я как раз собиралась забежать к тебе. У меня появился новый сорт сыра, и я подумала, что тебе непременно захочется попробовать его.
Виктория уселась за стол, и сестра Мария бросилась наливать ей чай, только без молока и сахара, к которым хохотушка питала отвращение. Ее муж, врач, заведовал небольшой больницей на острове, в которой проходили практику студенты-медики и бесплатно лечились дети. Виктория была не только красива, но и умна; у нее оказались незаурядные способности к бизнесу. Она открыла на острове маленькую сыроварню, где из козьего молока готовили масло и различные сорта сыра. Предприимчивая женщина продавала их фешенебельным ресторанам и отелям в самых разных уголках Карибского бассейна. Линда, обожавшая сыры, время от времени наведывалась в хозяйство рыжеволосой красавицы, чтобы быть в курсе новых достижений на "сыроваренном фронте".
- Я бы с удовольствием отведала твою новинку, - ответила она Виктории. - Загляну к тебе на обратном пути. Хорошо? На что похож новый сорт?
Они болтали о сыре, пока не допили весь чай и пока не подошло время Виктории возвращаться к своим козам, а Линде - к детям.
Женщина опустилась на пол, а малыши расселись вокруг. Кто-то забрался к ней на колени, кто-то прижался сбоку, она раскрыла книгу и начала читать. Глядя на детей, Линда не могла не улыбаться. Они были счастливы с ней, безошибочно чувствуя всем своим детским существом те любовь и заботу, которые она им дарила. Нет, я вовсе не обойдена судьбой, думала Линда, ведь рядом со мной такое богатство! Она всматривалась в лица малышей, широко раскрытые, доверчивые глазки, ощущала тепло живых комочков, и ее сердце переполняли светлая радость и умиротворенность. Как это приятно, когда в тебе нуждаются! А ведь в ней уже так давно никто не нуждался, не искал ее, не ждал.
Прошло несколько дней, заполненных суетой. В последний из них, ровно в полдень Линде вдруг остро захотелось отведать что-нибудь из местной пищи, какое-нибудь оригинальное блюдо. Такое желание появлялось у нее и раньше. К счастью, удовлетворить его не составляло труда. Неподалеку от виллы, у дороги, петлявшей вдоль побережья, стояла палатка-закусочная, прятавшаяся в тени огромной смоковницы. Здесь продавались необыкновенно вкусные - пальчики оближешь! - высококалорийные оладьи, приготовленные из мяса морских моллюсков. Торговала ими Джозефина - чернокожая леди с необъятным телом, носившая цветастые платья, соломенную шляпу и имевшая хорошо подвешенный язык. Она знала все островные сплетни и развлекала покупателей самыми свежими скандалами, слухами и радостными событиями. Джозефина слыла мудрой женщиной, и многие приходили к ней за советом, когда дело касалось любви и семейной жизни.
Линда шла по дороге, сдерживая себя, чтобы не ускорить шага. Она не должна тратить на обычную прогулку драгоценные калории. А день сегодня был такой чудесный. Ей хотелось идти быстрее, размахивать руками и даже время от времени чуточку подпрыгивать. На этом острове бывало много чудесных дней. А что, если осесть здесь и жить постоянно? От этой неожиданной мысли Линда даже остановилась и рассеянно уставилась на имбирные кусты, разросшиеся у края дороги. Внезапно прямо перед ее лицом промелькнула колибри: экзотическая птичка порхала над колокольцами желтых цветов, словно выискивая самый совершенный из них.
Она смогла бы выращивать пряные травы и продавать их "Плэнтэйшн" и другим роскошным отелям на Карибах. Свежую зелень можно было бы поставлять им каждые несколько дней. Есть еще лечебные травы, традиционно применяемые на островах, - их можно было предложить специализированным магазинам в Штатах. Женщина всплеснула руками над головой, протянула их к синему-пресинему небу, громко засмеялась и что было сил подпрыгнула. Какая блистательная идея!
Она зашагала дальше, но вдруг ее приподнятое настроение словно натолкнулось на острый выступ незримой скалы, ударилось о него и вмиг разбилось вдребезги, как стекло: на деревянной скамье перед палаткой Джозефины сидел Джеймс и ел оладьи. Это было несправедливо!
- А, привет! - произнес он тоном вполне цивилизованного человека. Во всем его облике ощущались расслабленность и в то же время бодрость, однако лицо с орлиным носом и квадратной челюстью оставалось по-прежнему надменным. Ослепительно синие глаза смотрели на Линду в упор, лишая ее присутствия духа и сил; почва поплыла куда-то из-под ног женщины, а внутренний голос взволнованно затараторил: "Надо бежать!" Но она не тронулась с места. Ее ноги будто задеревенели, а глаза не могли оторваться от его глаз - она стояла перед ним как заколдованная.
Джозефина расплылась в улыбке и предложила присесть. Ее английский, приправленный колоритным акцентом обитателя Карибов, звучал нараспев и услаждал слух. Хозяйка палатки сообщила Линде, что с минуты на минуту у нее зажарятся еще несколько порций морских моллюсков, а кроме того, у нее есть очень интересные новости.
- По правде говоря, я просто решила прогуляться, - солгала молодая женщина, - Я уже пообедала.
- Можно перекусить и после обеда, - вмешался Джеймс. - Присаживайтесь.