- Доброе утро. Разве я не поздоровался?
- Нет. Вы думали о чем-то постороннем и, очевидно, не совсем понимали, что стоите на моей веранде. Итак, вас интересует, когда я поеду в сиротский приют?
- Да. Когда?
- А зачем вам знать об этом?
- Я хочу поехать с вами.
- Хотите. В самом деле? - Она рассмеялась.
- Я собираюсь посмотреть, как вы читаете детям, и сделать несколько снимков.
- Не выйдет.
Джеймс нахмурился, запустил в волосы пальцы, разворошив при этом рыжинки, которые так и заискрились на солнце, и умоляющим голосом произнес:
- Ради Бога, что тут такого?
- Я не желаю, чтобы мои фотографии появились в бульварных газетах.
- Да если бы это входило в мои планы, неужели я стал бы спрашивать у вас разрешение? - Он пробормотал какое-то ругательство. - Неужели я поместил бы в такой газете снимок, где вы читаете в кругу сиротских детей? О Боже, женщина, напрягите мозги! При желании я бы уже давно запродал десятки ваших фотографий. В том числе и те, где леди возлежит на пляже в бикини.
Он прав. Интересно, выяснил ли этот фотограф личность своей соседки?
- Я не пишу для бульварных газет, - продолжал монолог рассерженный посетитель веранды. - Так что бросьте свои шизофренические штучки, черт вас побери! - Он скрестил на груди руки и уставился на нее озлобленно. - Ну что молчите?
- Нельзя вторгаться в частное владение и фотографировать там незнакомых людей.
- Кому бы ни принадлежало такое владение, я готов просить у его хозяина разрешение на съемки и с такой же просьбой обращаюсь к вам: будьте любезны, позвольте мне сфотографировать вас во время чтения сказок детям.
- А зачем вам это? - нарочито удивленным голосом спросила Линда. Ее собеседник возвел глаза к небу.
- Затем, чтобы использовать эти фотографии во время работы над романом.
- Ах да, припоминаю. Штрих к портрету!
Синие глаза словно пронзили ее, и несколько секунд Джеймс пристально разглядывал женщину, не говоря ни слова.
- Обещаю, что не буду писать о вас, - услышала она его голос.
- Я знаю, вы пишете о Норе. - Почему у нее такое чувство, будто ее используют в корыстных целях? Да просто потому, что ее действительно использовали.
Он снова провел рукой по волосам и, раздраженно вздохнув, сказал:
- Я не предполагал, что мое желание покажется вам таким циничным. Ради Бога, я же не прошу вас позировать передо мной обнаженной. - Она метнула в него ледяной взгляд, не проронив ни звука; ее молчание было красноречивее всяких слов. В глазах Джеймса сверкнул хищный огонек. - Разумеется, если вас такой вариант устраивает больше…
- Заткнитесь! - отрезала Линда, и ее собеседник рассмеялся.
- Ну хорошо, забудем об этом. Позвольте мне поехать с вами в сиротский приют.
Линда не имела бы абсолютно ничего против, если бы к ней обратился с такой просьбой кто-то другой. Но факт оставался фактом: именно Джеймс хотел сфотографировать ее. Для своей книги.
- Я не знаю вас, - ответила она, - и мне неизвестно, какого рода книгу вы сочиняете. Я не знаю, хочу ли быть причастной к тому, что вы делаете.
- Я же говорил: приключения, международная интрига. Очень мало крови и совсем немного трупов - лишь пара чистеньких убийств, ничего больше. Можете почитать, когда я закончу книгу. Можете даже возбудить против меня дело, если захотите.
Какое великодушие с его стороны!
- Сколько романов вы написали?
- Это пятый.
- И все они изданы?
- Да. Четвертый выходит в следующем месяце.
- Почему мне неизвестно ваше имя?
- Тысячи людей пишут книги - невозможно знать всех, - сказал он и равнодушно пожал плечами. Что ж, в его словах была бесспорная логика.
- Почему вы не прихватили с собой ни одной своей книги?
- Это что - допрос?
- Да.
В раздражении писатель запрокинул голову и объяснил:
- Я не вожу с собой свои книги. К тому же я уезжал из Вермонта в спешке.
- Из Вермонта? Так вы оттуда?
- Да, но не будем уходить от темы. Позвольте, пожалуйста, мне сделать несколько снимков детей-сирот, когда вы будете читать им сказки.
Неожиданно в ней родилось чувство, которого Линда никогда не знала. Чувство сладостного упоения властью - от нее зависело сейчас пойти навстречу Джеймсу или отказать. Хотя отказывать, разумеется, некрасиво: это выглядело бы просто по-детски. А ведь она, Линда, не глупый ребенок. Так что пусть фотографирует. Неразумно растрачивать силы и нервы по пустякам. Внутренний голос словно подсказывал Линде: надо сберечь энергию для более важных дел.
- Ладно, - смягчилась она. - Но при условии, что вы спросите разрешение на съемки у сестры Марии и потом дадите копии фотографий мне и приюту. Монахиням это наверняка понравится.
- Нет проблем.
- И еще одно условие: то, о чем вы пишете, - чистой воды вымысел.
- Слово бойскаута, - заверил ее Джеймс и прижал руку к левой груди.
- Иначе я подам на вас в суд.
- Понял.
- У меня есть связи, - приглушенным голосом сказала она, - так что я выиграю.
- Угрожаете? - он ухмыльнулся.
- Просто не бросаю слов на ветер. - Джеймс смотрел на нее, не мигая, но Линда выдержала взгляд. До чего же синие у него глаза! У женщины перехватило дыхание. - Я поеду читать детям с утра в пятницу.
- Благодарю. Вы очень любезны. - Он с улыбкой заглянул Линде в глаза, и ее сердце дрогнуло - у него красивая улыбка. Такая обворожительная, такая сексуальная. И такая опасная.
Судя по всему, Джеймс был превосходным фотографом, высоким профессионалом. Линда не могла не обратить внимания на то, с какой легкостью он перемещался по комнате, делая снимки под разными углами, как уверенно обращался с камерой. Такую технику можно было приобрести только в результате длительной практики.
Дети еще не завершили утренней трапезы и с любопытством наблюдали за Джеймсом. Монахини тоже были довольны. Своими ловкими движениями гость просто очаровал их, а одна из сестер даже рванулась куда-то и через минуту поставила перед ним чашку чая с молоком и тонной сахара, от чего он вежливо отказался.
После завтрака ребятишки расселись вокруг Линды в тени мангового дерева. Джеймс шутил с ними, заставляя смеяться, затем шепотом уговаривал их опять прислушаться к сказке, а сам держался в стороне, стараясь быть как можно более неприметным. Вскоре дети совсем забыли о нем, увлеченные историей, которую читала им добрая тетя, и щелчки камеры уже не отвлекали их.
- С меня причитается обед, я угощаю вас, - сказал Джеймс, когда чтение закончилось. - Не заехать ли нам в ресторан и перекусить?
От такого джентльменского предложения было трудно отказаться, и Линда сдалась без боя:
- Я не против.
Она относилась к Джеймсу, по крайней мере в эти минуты, довольно добродушно, ведь ему удалось наладить столь искренний и естественный контакт с малышами. Она даже не ожидала такого от Джеймса Феличчи; в характере этого человека странным образом сочетались самые разные черты, которые вместе составляли яркий и удивительный букет.
У писателя был красный "мини-моук" - автомобиль - символ острова. Линда разместилась на заднем сиденье и, пока они ехали в столицу, наслаждалась свежим ветерком, веявшим в лицо, и великолепными видами, проплывавшими за окнами. Узкая дорога петляла среди маленьких деревушек с разноцветными, словно нарисованными пастелью домиками, между плантациями сахарного тростника и зарослями кокосовых пальм, шуршащих на ветру. Справа от дороги возносилась к синему небу мощная гряда гор под густым покровом тропического леса. Там, во влажном зеленом сумраке, таились сокровища - растения с волшебными лечебными свойствами, зеленая магия. Эта мысль показалась Линде очень заманчивой.
- Вы подолгу живете на острове? - спросил Джеймс.
- Я приезжала сюда один или два раза в год на пару недель, а сейчас вот задержалась подольше.
Порой она просто уединялась в этом благодатном месте, порой ее вызывал сюда Филипп: случалось, он выбирался на остров с друзьями развлечься подводной охотой или покататься на парусной яхте, - и тогда ему была нужна хозяйка - Линда.
- Что вы делаете в Нью-Йорке?
- Пару лет назад посещала университет, после чего путешествовала и училась в Европе. Кулинарные курсы и все такое. А еще каталась на лыжах в Швейцарии, навещала друзей в Рио-де-Жанейро и Гонконге и пыталась не думать о том, чем мог заниматься в это время муж.
Линда очень старалась, правда, далеко не всегда успешно.
Навстречу им шел крестьянин; он вел под уздцы осла, груженного огромными связками бананов. Когда они поравнялись, крестьянин улыбнулся и в знак приветствия помахал им своим мачете; незнакомцы в красном "мини-моуке" в ответ тоже помахали ему.
- Почему вы покинули Вермонт в спешке? - Ей хотелось изменить тему беседы. Джеймс словно остолбенел от удивления. - Вы сами сообщили мне об этом два дня назад. За вами гналась полиция?
- Хуже, - сказал он.
- ФБР?
- Женщины.
Женщины. Во множественном числе. Нет, это не обрадовало Линду. Вдруг Джеймс буркнул себе под нос какое-то ругательство и резко нажал на тормоз: дорогу не спеша переходила коза, ожидавшая потомства.
- Вот видите, какие только особы женского пола не попадаются мне на пути! - заметил Джеймс.
- Я так сочувствую вам! Мое сердце просто обливается кровью. Каким лосьоном вы пользуетесь после бритья? Мускусным?
- А вы не различаете? - спросил мужчина.
- Нет. Я невосприимчива к запахам.
- Понятно, - он ухмыльнулся. - Это звучит почти как вызов в мой адрес - дескать, встречал ли я вообще подобных женщин?
- Подобные женщины вас просто не интересуют. И может быть, не только подобные. Ведь в конце концов вы приехали на остров в надежде найти убежище от любых женщин, не так ли?
- Верно, - согласился он. - В таком случае нам обоим повезло. Мне не надо беспокоиться из-за вас, а вам - из-за меня. Мы безопасны друг для друга.
- Вот и прекрасно, - с ноткой оптимизма в голосе ответила Линда.
Итак, что же происходило между ними здесь, в автомобиле, мчавшемся туда, где они смогут пообедать? Деловая беседа - вот что происходило. А затем будет деловой обед. Просто как жест вежливости - жест воспитанного человека. Так что почему бы не дать сердцу передохнуть, расслабиться?
Они обедали в "Золотой короне" - единственном более или менее известном отеле столицы острова, при котором имелся единственный в городе более или менее известный ресторан с тем же названием.
Здесь все напоминало о колониальной эпохе: антикварная мебель, потертые красные ковры, едва уловимый запах старого дерева и воска - увядший блеск давно минувших дней.
Джеймс и Линда уселись за столик у окна, откуда открывался вид на гавань, усеянную яхтами, рыболовными суденышками, среди которых громоздились крупнотоннажные сухогрузы. Вскоре им подали хорошо прожаренную летучую рыбу, приправленную карри, козлятину, маринованные плоды хлебного дерева, хлебцы из смеси кукурузной и кокосовой муки, жареные бананы и другие карибские лакомства.
- Вы любите детей, не правда ли? - неожиданно спросил Джеймс.
Линда перестала есть и удивленно посмотрела на него.
- Да. А почему вы спрашиваете?
- Это было очень заметно по тому, как вы играли с ними. - Мужчина недоуменно пожал плечами. - Вы ведете себя так естественно. Полагаю, мне удалось отснять несколько хороших кадров.
Они говорили о приюте и его обитателях (это доставило Линде истинное удовольствие), о приключениях в тропическом лесу, о горах на острове и о ресторане в Нью-Йорке, который был известен им обоим. Какая получилась задушевная, легкая беседа! На первый взгляд. И могла бы стать еще более легкой и задушевной, если бы руки Джеймса не были такими красивыми. Женщина не могла оторвать от них взгляда, пока он ел. А его глаза! Почему они такие синие? И почему смотрели на нее так внимательно, с таким пронзительным интересом? Всякий раз, когда этот человек оказывался рядом, ее сердце сбивалось с обычного ритма, а тело становилось деревянным. Ни один мужчина еще не оказывал на нее подобного действия.
Они отказались от десерта, но с удовольствием принялись за кофе: его готовили на острове очень ароматным и крепким. Линда надеялась, что он поможет сохранить бодрость до самого вечера, ибо после обеда ей было чем заняться: прежде всего призадуматься о своем будущем и сделать несколько телефонных звонков. У Линды уже был готов список "Кому позвонить".
На обратном пути они миновали ананасовые плантации и банановые рощи, проехали мимо старинной католической церквушки под названием "Арка любви" и опять проскочили через рыбацкую деревушку, где им помахала вслед хозяйка главного магазина Эммалайн. Магазин был бледно-фиолетового цвета, а жалюзи на его окнах - ярко-бирюзового. Перед зданием выстроились живописные ряды корзин с помидорами, манго, папайей и другими плодами земли.
Но вот дорога вышла к морю, и взору путешественников открылись сверкающая водная гладь и белесые песчаные пляжи. Казалось, они попали в идиллическую страну, где царил вечный покой, а небо всегда было безоблачным.
- Рай, - заметил Джеймс, словно прочитав ее мысли, и широко повел рукой в сторону экзотического пейзажа, проплывавшего мимо, и лазурного неба над головой. - Такая умиротворенность, такая тишина вокруг!
Отчаянно хлопая крыльями и громко кудахтая, прямо перед их машиной дорогу перебежала курица; едва не попав под колеса, она испуганно шарахнулась в ближайшие кусты, и Линда весело расхохоталась.
- Я думала, в Вермонте нет особого шума и суеты, - сказала она.
- Без женщин там так и было бы, - владелец "мини-моука" криво усмехнулся.
- Похоже, женщины совсем заморочили вам голову. Тогда что же вы скажете в мой адрес? Впрочем, разве не вы сами распахнули передо мной дверь своей машины и предложили отправиться куда-нибудь пообедать? Или я должна расценить этот шаг как проявление особого мужества?
Джеймс так смутился, что, казалось, поблекла даже синева его глаз. Неожиданно изменившимся таинственным голосом он произнес:
- Вы другая.
Вот именно. Другая. Мысль о том, что она могла бы быть такой же, как все, - лишь частью общего стада, в котором одну овцу невозможно отличить от другой, просто ужасала. Нет, уж пусть лучше она будет думать о себе как о женщине уникальной. Очевидно, в его представлении все женщины казались не более чем однородными особями, которые только тем и занимались, что дружно, всем стадом гонялись за ним. Все, кроме Линды. Она к ним не принадлежала. Она была другая. Интересно, что думал о ней Джеймс?
- В каком смысле я другая? - спросила она своего спутника.
А тот отрешенно смотрел прямо перед собой на дорогу и долго-долго ничего не говорил. Затем покосился на Линду и, на миг перехватив ее взгляд, приглушенным голосом ответил:
- Не знаю, но попробую выяснить.
Виноват ли звук его голоса или непривычное выражение синих глаз, но неожиданно где-то в самой глубине ее существа шевельнулась легкая волна возбуждения, зажглась тайная яркая искорка. Она была женщиной-тайной, женщиной-загадкой. Во всяком случае, в воображении Джеймса. Сама Линда никогда не считала себя такой. Хотя, разумеется, приятно, когда кто-то так о тебе думает. Эта мысль просто пленяла. Она, Линда Барлоу, оказалась загадочной, пленительной женщиной. Как это льстило!
- Сьюзен, у меня к тебе большая просьба, - говорила Линда в телефонную трубку, сидя за своим письменным столом, на котором лежал кусок мангового пирога. Сьюзен была ее лучшей подругой. И женой владельца недвижимости, скупившего изрядную часть Манхэттена.
- Только скажи, какая, - раздался голос Сьюзен, которой можно было лишь позавидовать: ей по силам было исполнить почти любую просьбу, при желании даже сдвинуть горы. Единственное, что для этого требовалось, объяснила однажды Сьюзен, - время и оборудование, но и то и другое всегда можно приобрести за деньги.
- Ты когда-нибудь слышала о Джеймсе Феличчи? - спросила Линда.
- Джеймс Феличчи? Нет. А кто это?
- Он писатель. По его словам, работает в жанре приключений, международной интриги. Мы с ним соседи на острове.
- Симпатичный?
- Очень. - От Сьюзен можно было ничего не скрывать.
- Возраст?
- На вид - лет тридцать пять.
- Не женат?
- Утверждает, что его просто замучили многочисленные жены, любовницы, навязчивые подруги и еще Бог знает какие особи женского пола, - со смехом ответила Линда.
- Ты видела этих его женщин? Они с ним?
- О нет. Джеймс поселился здесь, чтобы скрыться от них. По крайней мере, так он говорит.
- Бедняжка. - В голосе Сьюзен прозвучали смешливые нотки. - А теперь, оказавшись в полном одиночестве, он вдруг захотел тебя, потому что на самом деле жить не может без женщин, какую бы головную боль они у него ни вызывали. Может, ты хочешь, чтобы я нашла для тебя порядочного и сильного мужчину, который взял бы над ним шефство?
- Сьюзен! - Линду разбирал смех. - Как мне повезло, что я знакома с тобой!
- Знаю, знаю. - Сьюзен глубоко вздохнула. - Я по натуре кошечка. Итак, что же от меня требуется?
- Будь добра, наведи справки в библиотеке - есть ли у них какие-нибудь его книги. Джеймс Феличчи. Запиши.
- И это все? - разочарованно протянула Сьюзен. Вероятно, она надеялась услышать от подруги более интригующую просьбу, исполнение которой могло бы скрасить ей день.
- Ага, все. Ах да, спасибо за книги. Дети в восторге от них.
- В следующий раз постарайся попросить меня о чем-то действительно стоящем.
- Например? - спросила Линда.
- Гм-м, даже не знаю. Ну, к примеру привезти масло из молока яка с Тибета.
Линда опять рассмеялась и сказала:
- Обязательно покопаюсь в своих кулинарных книгах и выясню рецепт, для которого требуется это масло.
- Сомневаюсь, что такой существует: этот тибетский продукт отвратительно воняет.
Джеймс навестил ее через два дня. Он пришел вечером, когда Линда смотрела по телевизору фильм пятидесятых годов. Все в картине было прекрасно: прически, костюмы, Кэри Грант. Да, в такого мужчину она могла бы влюбиться! Этот актер всегда был джентльменом.
- Мне хотелось бы взглянуть на вашу спальню, - официальным тоном произнес Джеймс, будто спрашивал у нее взаймы чашку сахарного песка.
- Простите? - Линда удивленно уставилась на соседа. Тот скрестил на груди руки и, нетерпеливо вздохнув, повторил:
- Я хотел бы взглянуть на вашу спальню. - Фраза прозвучала скорее как приказ, нежели просьба. - Если вы не возражаете, - добавил он.
Что за чушь нес этот безумец? Войти в дом к почти незнакомой женщине и попросить ее показать спальню! Разве нормальный человек способен на такое? Она выпрямилась, рассерженно взглянула на него и отчеканила:
- Возражаю. Довожу до вашего сведения: я смотрю фильм, а вы мне мешаете. Не вы ли заметили однажды, что не терпите, когда вам мешают?
- Но ведь вы же не работаете! - воскликнул незваный гость и негодующе выгнул брови. Затем мельком взглянул на экран. - Черно-белый?
- Фильм очень старый. - Она выключила телевизор.