- Не выключайте. Я не буду мешать вам. - Он вдруг сделался великодушным. - Просто пробегу по комнате, взгляну на все одним глазком и ничего не трону. Хочу посмотреть на ваш туалетный столик. - Сочинитель взмахнул рукой. - Ничего в личном плане, просто маленькое исследование.
- Проблемы с вдохновением? Пощадите. Что вы собираетесь обнаружить в моей спальне?
- Духи. - Он равнодушно пожал плечами.
- О, понимаю. Но почему бы просто не спросить о них у меня?
- Вы солжете, - тотчас ответил мужчина. И был в какой-то степени прав.
Закусив губу, Линда спросила:
- Вы уверены?
- Ну хорошо. Какие духи вы предпочитаете?
- Яд. - Она, не мигая, уставилась в его синие глаза. Вряд ли он захочет, чтобы его незабвенная Нора, которая вернула главного героя к жизни, пользовалась вместо духов ядом.
- Я был прав: вы солгали. - Писатель опять скрестил на груди руки. - Мне это знакомо.
- Если вы подыскиваете название для духов, то тут можно предложить множество вариантов: "Опиум", "Одержимость", "Страсть", "Обольщение", "Побег" - любые на ваше усмотрение.
- Какая одаренность! - Не дожидаясь приглашения, он уселся поудобнее на диван рядом с Линдой и повернулся к ней лицом. - А какие любите вы? - Несостоявшийся исследователь женской спальни глубоко втянул в себя воздух. - М-да, приятно. Что это за аромат?
- Мыла. - Мужчина сидел слишком близко от нее, чтобы она могла чувствовать себя комфортно. Линде было неловко даже от одной мысли, что, кроме кимоно, на ней больше ничего нет; перед приходом Джеймса она приняла душ, вымыла голову и сразу после фильма собиралась лечь спать.
- Понятно, - произнес Джеймс Феличчи и еще ближе придвинулся к Линде. Взяв ее руку, он нежно провел губами по внутренней стороне узкого запястья. - А во что вы, милая Линда, облачаетесь, когда выезжаете в гости, театр и т. д.?
От столь чувственного прикосновения мужских губ к ее коже сердце женщины рванулось и помчалось куда-то галопом. Надо высвободить руку из цепкого кольца его пальцев, надо оттолкнуть его прочь. Обязательно оттолкнуть, это уж определенно, причем оттолкнуть так, чтобы он слетел не только с дивана, но и с самого острова прямо в море. Странно, но какой беспомощной Линда вдруг себя почувствовала! Будто она оказалась во власти неведомых чар, впала в транс и теперь не могла даже пошевелиться. Ее завораживали эти синие глаза, этот мягкий, чувственный голос. Линда осознавала только одно: вот здесь, совсем рядом сидел сильный, сексуальный мужчина, и его губы скользили по внутренней поверхности ее руки, возбуждая сладостный трепет в теле.
- "Радость от Пату", - смягчившимся тоном предложила Линда новое название духов, уже догадываясь, какую реакцию оно вызовет у Джеймса.
- Великолепно! - Он тотчас бесцеремонно отбросил ее руку, и его лицо озарилось улыбкой. Но в следующий миг сочинитель опять наклонился к Линде, взял в ладони ее лицо и крепко поцеловал в губы. - Спасибо. Кстати, у вас роскошные губы. Очень подходят для поцелуев.
Если бы он слышал, как билось ее сердце! Просто барабанило в грудную клетку. Они долго сидели рядом, не сводя друг с друга глаз, не говоря ни слова, затаив дыхание. Затем Джеймс медленно склонился над Линдой и поцеловал еще раз, а рукой обнял за талию. Второй поцелуй в отличие от первого был чувственным, страстным и таким упоительным, что Линда замерла в объятиях мужчины, словно загипнотизированная.
И вдруг гипноз оборвался: Джеймс резко убрал с ее талии руку, встал, пересек гостиную и, не проронив ни звука, вышел на веранду. Женщина остолбенела. Она смотрела на удалявшегося соседа и, как только тот исчез из виду, пришла в ярость. Какого черта он себе позволяет?! Врывается в ее дом, проводит "маленькое исследование", целует до умопомрачения - и убегает! Да, теперь его и след простыл. Он действительно сбежал. Женщина глубоко вздохнула. Она вся дрожала. Ей было так жаль себя! Разгневанная Линда вскочила с дивана, ринулась на кухню, достала из холодильника кувшин, налила себе ромового пунша, а затем вернулась к Кэри Гранту - настоящему джентльмену, каким он оставался всегда.
Но фильм с любимым актером уже не занимал Линду - ее мыслями почти безраздельно владел Джеймс Феличчи, а его поцелуи все еще горели на ее губах.
- Сколько стоит ваша вилла? - спросил Джеймс. Он взбежал по лестнице на веранду, где сидела Линда, углубившись в захватывающее чтение о лесной медицине и народных методах лечения на Карибах. Незваный гость завис над ней Пизанской башней и с явным нетерпением ожидал ответа. Не потупив взора перед раздраженным пришельцем, Линда весьма демонстративно отложила книгу.
- Ах да. - Он нахмурился, казалось, внезапно вспомнив об этикете. - Простите, что потревожил вас.
- Да что вы, Бог с вами, - непринужденно отозвалась Линда. - Я просто бездельничаю. Ведь я не пишу романов и вообще не занимаюсь ничем серьезным.
- Ну, уже легче. - Он мельком взглянул на книгу, успев прочесть ее название. - О Боже, что вас в ней заинтересовало?
- Ищу средство, вызывающее отвращение.
- Отвращение к чему?
- К вам.
- Ко мне? - Он с недоумением поднял одну бровь и ухмыльнулся.
- Именно. К человеку, который не любит, когда его беспокоят, но который не испытывает ни малейших угрызений совести, беспокоя других. Вы продолжаете врываться сюда, будто эта вилла принадлежит вам. - И при этом целуете меня, словно имеете на это право, добавила про себя Линда. При одном лишь воспоминании о поцелуе ее словно обдало горячей волной.
- Ну хорошо. Я намерен купить вашу виллу, - сказал он. - Вот причина моего визита. Сколько вы за нее хотите?
- К сожалению, должна разочаровать вас: этот дом не продается. - Хозяйка удивленно уставилась на Джеймса. - Разве вы не знаете, что я здесь живу?
Прислонившись к одной из изящных колонн веранды и небрежно скрестив ноги, мужчина стоял перед ней в довольно вызывающей позе. На нем были выцветшие джинсы и черная тенниска, обтягивавшая широкие плечи.
- Я подумал, может быть, вы продадите виллу, когда соберетесь обратно в Штаты. Вдруг вам нужны деньги.
- В первую очередь мне нужна работа, - с усмешкой ответила Линда. - Чтобы благодаря ей я смогла обрести независимость. Голодная смерть еще не грозит мне.
- Независимость вам могут дать деньги. Я заплачу за этот дом четверть миллиона американских долларов.
Женщина нахмурилась. Разумеется, это было щедрое предложение.
- Почему вы хотите купить именно эту виллу? Ведь у вас уже есть дом.
- Он не мой. Я лишь снимаю жилье и должен освободить его к концу следующей недели - к тому времени, когда возвратятся хозяева. - Джеймс сложил на груди руки. - Я решил обзавестись собстственной хижиной на острове - тогда можно будет приезжать сюда в любое время. Только не говорите, что лучше подыскать что-нибудь более подходящее в другом месте. Уже пробовал. Здесь не так уж много вилл, причем все они заняты - ни одна не сдается и не продается.
- В том числе и моя, - скороговоркой выпалила Линда. - Эта вилла не продается. Думаю, вам не повезло, а потому придется возвратиться в свой гарем и завершить книгу в Вермонте. - Женщина, не в силах удержаться от колкости, расхохоталась, а гость, свирепо взглянув на нее, процедил сквозь зубы:
- Хорошо, тогда сдайте ее.
- Но куда же я денусь, если сдам виллу?
- Вернетесь в Нью-Йорк. Разве вы не говорили, что живете там постоянно?
Да, говорила. Но фешенебельная квартира-мансарда Филиппа в Нью-Йорке уже продана - деньги пошли на погашение его карточных долгов. По той же причине они лишились домика в Швейцарии, бунгало на Французской Ривьере и ранчо в Техасе, не говоря уже о гоночных автомобилях, двухмоторном самолете, лошадях, коллекции старинных охотничьих ружей и любимце-гепарде. А вскоре на продажу будет выставлен и нью-йоркский особняк, в котором Линда провела детство.
- Мне негде больше жить, - сказала хозяйка виллы. К сожалению, прозвучавшая довольно трагично фраза передавала истинное положение дел.
- Хорошо. Оставайтесь, - милостиво согласился непрошеный покупатель. - Но только не…
- Знаю, но только не беспокойте меня. Откровенно говоря, я не могу себе представить, что может быть хуже совместного существования с вами в одном доме. - У нее не останется ни минуты покоя, а сердце попросту надорвется от перегрузки. Мысль о том, чтобы жить с ним под одной крышей, просто ужасала.
- Вам не найти лучшего постояльца, - заверил ее Джеймс. - Целый день я буду занят работой и ничем не потревожу вас. Вы даже не заметите моего присутствия. Значит, так, вот что я предлагаю. Вы выделяете мне пару комнат: в одной я буду работать, в другой - спать. На вас ложатся заботы о моем пропитании, вы отвечаете на телефонные звонки, сообщаете мне информацию, поступающую от абонентов, а я плачу вам пятьсот долларов в неделю.
Пятьсот в неделю - две тысячи в месяц! Эти деньги могли бы ей пригодиться.
- Нет, - ответила женщина. Уж слишком рискованная затея. Надо держаться подальше от этого человека, способного лишить ее покоя, опустошить душу.
- Ну пожалуйста. Я вас прошу! - взмолился мужчина.
- Нет, - повторила хрупкая женщина, сжимаясь в стальную пружину под его гипнотическим взглядом.
На следующий день вечером Джеймс явился к Линде с букетом тропических орхидей, бутылкой французского вина и большущей коробкой бельгийского шоколада. Сосед обворожительно улыбался, а синие глаза неотразимо сияли. Весь ее здравый смысл мгновенно улетучился в тартарары, как дым в трубу.
- Так, ладно, - сказала она. - В конце концов, что это за жизнь, если в ней нет хотя бы маленького риска.
Проситель предложил обговорить детали сделки незамедлительно. Линда как раз готовила, а потому пригласила гостя на кухню. Надо же, как точно он рассчитал время своего визита!
- Не хотите ли остаться на ужин? - спросила хозяйка просто из вежливости. В самом деле: цветы, вино, шоколад - да ведь это настоящий тайник. Не скрытых ли желаний?
Джеймс прямо посмотрел ей в глаза и заявил:
- Мне не хотелось бы беспокоить вас.
- Не воротите нос от удачи, - услышал он в ответ. И тотчас пробормотал:
- Благодарю, я с удовольствием поужинаю с вами.
Линда налила ему в бокал вина из бутылки, которую открыла для себя раньше. Ей нравилось отпивать по глоточкам вино, пока она возилась у плиты. Сегодня на ужин была дикая утка под соусом из свежих ананасов и бренди - еще одно блюдо ее собственного изобретения. Джеймс наблюдал, как она суетилась у плиты, в то время как у самой Линды возникло страшное ощущение неловкости, тревоги от того, что они оказались сейчас наедине. Ощущение нарастало, как приступ аллергии, хотя, возможно, оно и не было таким уж неприятным, скорее, придавало атмосфере вечера оттенок легкой авантюры.
- Где вы раздобыли вино и шоколад? - поинтересовалась Линда. Ведь даже в столице острова магазины продавали лишь самые обычные продукты; они редко баловали покупателя дорогими французскими винами или импортным шоколадом.
- В "Плэнтэйшн". У меня там приятельские отношения с управляющим.
- Почему бы вам не перебраться в этот отель, а не на мою виллу?
- Все номера в "Плэнтэйшн" забронированы уже на два года вперед.
А ведь он прав. Она как-то забыла об этом. Линда открыла вино, которое принес сосед: "Кот-ро-ти" - изумительный напиток, великолепно подходящий для утки, и поставила бутылку на стол, чтобы та "подышала". Джеймс, широко расставив ноги, уселся на стул и мельком взглянул на блокнот, лежавший на столе.
- Что это? - спросил он.
- Заметки о блюде, приготовленном к ужину. Я пишу книгу по кулинарии.
Она пишет книгу по кулинарии! Звучит прекрасно. Такая собранная, целеустремленная, творческая натура!
- Отлично, - восхитился гость. - Полагаю, вам потребуется дегустатор, ценитель ваших блюд?
- И вы предлагаете свои услуги? - Она взбила соус из ананаса и бренди.
- Поскольку я буду жить в вашем доме, можете использовать меня как "подопытного кролика".
- Премного вам обязана, - сухо молвила Линда.
- Как будет называться ваша книга?
- Еще не знаю, но очень хочу придумать что-то такое, что отличало бы мою книгу от всех остальных кулинарных изданий. К примеру, "Пища гурмана, вылетевшего в трубу", "Богатая пища для бедных", "Стол для тощих". Вам понятна идея?
- Вполне. Однако вы не боитесь столкнуться с проблемой рынка - определенным противоречием между спросом и предложением.
В чем-то он прав. Причем свои замечания Джеймс делал, основываясь на ее записях, которые просматривал.
- Где вы достаете эти ингредиенты? - спросил он.
- В "Плэнтэйшн". У меня там приятельские отношения с шеф-поваром.
- А ведь они завозят свежие продукты из Штатов и Европы, - сообщил Джеймс Феличчи.
- Вот именно. Громкое имя требует изысканной кухни.
Ужин был готов, и они перешли в столовую. Джеймс разлил вино в бокалы. Ее взгляд скользнул по его руке, сжимавшей бутылку. Загорелая, сильная и твердая рука сексуального мужчины.
- Хочу произнести тост, - сказал он, поднимая бокал. Линда подняла свой, и их глаза встретились. На мгновение, длившееся, казалось, вечность, их сковало молчание. - За успешное и плодотворное сосуществование! - Джеймс произнес эти слова мягким голосом, и вдруг воздух в комнате словно наэлектризовался. Темное мерцание мужских глаз тотчас отразилось в глазах женщины, а ее сердце дрогнуло так сильно, что она ощутила ноющую боль в груди. У Линды возникло какое-то странное предчувствие. Предчувствие опасности, возбуждения. Но вот они чокнулись - хрусталь о хрусталь, веселый, радостный звон, насмешка над всеми тревогами - и слова женщины прозвучали легко, естественно, как трепет листьев:
- Надеюсь, что так и будет.
Линда с трудом отвела взгляд от Джеймса и отпила вина. Мгновение, длившееся вечность, прошло, и они принялись за еду. Блюдо получилось отменным - истинный кулинарный шедевр, пусть даже так думала лишь сама хозяйка. Завтра она доведет новый рецепт до совершенства и занесет его в копилку для пишущейся книги.
- Когда будут готовы ваши фотографии? - спросила Линда, вспомнив при этом, что Сьюзен еще не позвонила ей и не сообщила, имеются ли в библиотеках Нью-Йорка сочинения Джеймса Феличчи.
- Придется подождать еще несколько дней - их проявляют и печатают в лаборатории на Барбадосе.
Оказалось, что Джеймс много путешествовал, начав свою профессиональную карьеру с фотожурналистики. С кем он только ни встречался: с берберскими кочевниками в Сахаре, с масаями в Танзании и с диким племенем в Папуа-Новой Гвинее. Ему довелось видеть такое, чего никогда не видела Линда. В то время как ей, одинокой и несчастной женщине, приходилось томиться в пятизвездных отелях на разных континентах, он продирался сквозь джунгли, спускался на эскимосских лодках - каяках по рекам, участвовал в сафари. Джеймс Феличчи обедал в одном кругу с вождями племен, исполняя обрядовые танцы с индейцами Амазонии, пересекал на верблюдах пустыни.
Слушать Джеймса и наблюдать при этом за выражением его лица, глаз, жестами уже само по себе было чрезвычайно увлекательно. Линда смеялась, чувствуя себя совершенно свободной и раскованной. Джеймс умел развлекать. И умел нравиться! А его руки - какие сильные у него руки!
Вот так за разговором они незаметно опустошили бутылку. Линда смаковала каждый глоток чудесного вина. Оно пьется так легко, когда сидишь за столом не одна, когда есть с кем поболтать, особенно с таким интересным мужчиной, рассказывающим интересные истории.
Линда удовлетворенно вздохнула. Как хорошо, когда с кем-то можно поговорить, посмеяться! Ведь есть в одиночестве - такое скучное занятие! Нет, она вовсе не садилась одна за стол каждый вечер. У нее были друзья на острове, и они частенько ходили друг к другу в гости. И все-таки лучше, чтобы рядом был мужчина, который целиком принадлежал бы тебе. Мужчина, с которым можно было бы каждый день вместе обедать и ужинать, делиться мыслями, чувствами и спать на большой, счастливой кровати. Нежданно-негаданно явилась мысль: таким мужчиной мог бы стать Джеймс.
- Что-нибудь не так? - спросил он.
Линда резко вздохнула и с трудом изобразила на лице сияющую улыбку.
- Нет, все в порядке. Можно подавать десерт?
Гость утвердительно кивнул головой, и хозяйка удалилась на кухню, чтобы захватить очередное произведение кулинарного искусства - замороженный мусс с земляникой, которую ей презентовал шеф-повар "Плэнтэйшн" - разумеется, француз.
Втянув в себя аромат мусса, украшенного веточкой мяты, Джеймс нахмурился и спросил:
- И все это вы готовили для себя одной?
- На данный момент я рассматриваю кулинарию как свою профессию, - с важным видом заметила Линда. Ее совсем не прельщало, живя на острове, целыми днями лишь бить баклуши на пляже.
- Вам надо выйти замуж, чтобы кто-то мог ежедневно воздавать должное вашим достижениям на этом поприще.
- Да, это было бы чудесно. - Линда уже побывала замужем, но мужу было наплевать на ее кулинарные способности. - Вы можете переселяться на следующей неделе и тогда станете ценителем моего поварского искусства.
- Благодарю. Сделаю это с большим удовольствием. Скажите, а почему вы живете одна? - Он будто хотел подчеркнуть: речь идет не о каком-то космическом заговоре с целью обречь ее на одинокое существование, на жизнь без любви, а о том, что она сама тянула с выбором будущего супруга из числа претендентов, которых у нее наверняка превеликое множество.
- Мне так больше нравится, - ответила женщина таким тоном, словно за ней действительно гонялись толпы красивых мужчин, добивавшихся ее руки, барабанивших по ее двери, жаждавших войти не только в ее дом, но и в сердце.
- У вас, конечно, есть мужчина.
- Нет. У меня нет мужчины.
Она ведь и в самом деле вела одинокий образ жизни, причем уже давно; жалобы на судьбу тут ничего не меняли. Мужчина - это не товар, который покупается в магазине, а любовь - не плод, который можно сорвать с дерева. На глазах у Линды выступили слезы. Ей не надо было пить так много вина. Выпив лишнего, она становилась плаксой.
- Пойду приготовлю кофе, - сдавленным голосом произнесла женщина и, отшвырнув ногой стул, выбежала из комнаты.
Спустя несколько минут они вышли на веранду и уселись на ротанговый диванчик пить кофе. Теплый вечерний воздух звенел от стрекота сверчков и кваканья древесных лягушек. Из-за пальмовых листьев выглядывала полная луна. В ее серебристом свете мерцала неподвижная гладь Карибского моря. Все было так красиво, так романтично! Сердце Линды забилось сильнее.
- Вы от кого-то сбежали на остров, не правда ли? - спросил Джеймс.
- Нет. Я не сбегала ни от какого мужчины, и никакой мужчина не сбегал от меня. - Она старалась держаться независимо и спокойно, но голос ее задрожал, и задуманного эффекта не получилось.
- Что он с вами делал?
- Кто?
- Тот, из-за которого вы стали такой несчастной. Он бил вас?
- Нет. Он ни разу не тронул меня пальцем. - Филипп вообще почти не касался ее, а если это и случалось, то только пока длился их медовый месяц. Потом он вообще перестал обращать на нее внимание. Однако Линда ничего не сказала об этом.
- Он пил?
- Да, но в меру. Вернее, не каждый день.
- А как насчет наркотиков?