- Не употреблял, не кололся. - Она едва не рассмеялась. Филипп слишком любил свое тело и старался держаться в форме. - Не утруждайте себя вопросами: никакой мужчина тут не замешан. Никто меня ниоткуда не выгонял, и я никакая не жертва крутого виража судьбы.
- Тогда почему вы плачете? - мягким голосом спросил Джеймс Феличчи.
Женщина глубоко вздохнула, возненавидев себя за то, что расслабилась и распустила нюни. Она хотела, чтобы ее жизнь наполняли улыбки и смех, а не слезы. Слез уже было достаточно. Даже более чем достаточно.
- Не знаю, - произнесла его собеседница сиплым голосом. - Должно быть, из-за мусса. Он получился не таким вкусным, как я ожидала. Все мои старания оказались напрасными. - Она вытерла глаза, но слезы по-прежнему катились из них градом.
- Может быть, вы не довольны, что я переезжаю на вашу виллу? - спросил сосед. - Вы не жалеете, что пошли мне навстречу? Ведь я понимаю, что, по существу, вырвал у вас согласие. Я смогу устроиться где-нибудь в другом месте.
- Не надо. - Она высморкалась. - Я привыкла держать свое слово. Поинтересуйтесь у Филиппа. - О Боже! Как же так получилось, что имя покойного мужа слетело с ее языка?
- Кто такой Филипп?
- Один знакомый. Мужчина, которого я знала. Я дала ему слово и была верна ему шесть лет. - Да, она поклялась мужу в любви, почитании и послушании. И соблюдала заповеди даже тогда, когда он не только тому не способствовал, а, наоборот, мешал.
- А потом вы бросили его?
- Нет. Потом он умер.
- Простите, - сказал Джеймс. - Не в этом ли причина ваших слез?
- Нет. - И она опять вытерла глаза.
- Убейте меня, но я ничего не соображаю.
- Я и сама запуталась. Мне не надо было пить этот последний бокал вина.
- Все, о чем вы говорили, не имеет никакого смысла.
- Вы просто не понимаете, - заключила Линда.
- Я никогда ничего не понимаю. Они все так говорят обо мне. - Губы мужчины тронула кривая усмешка.
Вдруг он обнял Линду и притянул к себе. Ее захлестнуло какое-то чудесное ощущение - ощущение необыкновенного уюта и теплоты. И чего-то еще. Чего-то более значимого и глубокого. Хотя его тело - не тело, а прочный панцирь из мышц - было крепким и сильным, она угадала в его объятиях бесконечную нежность, и все ее чувства вмиг ожили вновь.
- Пожалуйста, не плачьте, - прошептал он ей на ухо. - Мне становится ужасно не по себе, когда женщины плачут. - Она уловила в его голосе смешливые нотки.
- Они часто плачут? - тоже шепотом спросила Линда. От его близости у нее начала кружиться голова, а где-то внутри разгорался фитилек сладостного, томительного желания.
- Кто они?
Вопрос был почти на засыпку.
- Все эти женщины, от которых вы бежали из Вермонта? Они часто плачут?
- Всегда.
- Тогда вам придется привыкать к женским слезам. - Сейчас ей нельзя было останавливаться. Главное - говорить и говорить, чтобы не отдаться во власть других чувств, чувств, которые ей, возможно, лучше и не испытывать.
- Да, полагаю, придется. - Он вздохнул и погладил ее волосы. - Было бы лучше уже давно привыкнуть к женскому плачу.
- Почему?
- Это обошлось бы мне дешевле. Всякий раз, когда они начинают плакать, все заканчивается тем, что мне приходится тратить на них деньги.
- Мне не нужны ваши деньги. - Она вся напряглась, продолжая оставаться в его объятиях.
- Знаю. - Кольцо его рук сильнее сжалось вокруг Линды. - Но вы другая. - Его губы приблизились к ее ушной мочке. - Скажите, чего бы вам хотелось?
Ей хотелось, чтобы он поцеловал ее. Чтобы она была любима. Чтобы у нее был верный муж и двое очаровательных детей. Абсолютно нормальные, здоровые, оправданные желания двадцатипятилетней женщины. Разве не так? Разумеется, она не могла поведать о них Джеймсу. Даже в таком плаксивом, дурном настроении у нее хватало здравого смысла, чтобы понимать это. Нет, исповедоваться не стоит, уж лучше еще немножко поплакать.
- Чем я могу помочь вам? - спросил Джеймс Феличчи и протянул ей свой носовой платок. Их щеки соприкоснулись. Женщина почувствовала, как в ней запела, заиграла кровь и по телу разлилась сладкая истома.
- Держите меня, - произнесла Линда. - Пожалуйста, ну пожалуйста, не отпускайте меня сейчас, - беззвучно умоляла она.
- Держу. Так удобно?
- Да. - Молодая вдова уже забыла, когда ее последний раз так обнимали. Ей было так хорошо! От него исходил такой приятный запах… А еще в ней предательски шевельнулось и стало быстро нарастать острое желание испытать нечто большее.
- Вам лучше?
- Да, - шепотом ответила Линда, и в следующую секунду ее губы коснулись теплой мужской шеи. Мелкая дрожь пробежала по телу женщины, и волна страсти тотчас захлестнула ее и понесла все дальше, все стремительнее навстречу сладостным рифам. Сильная рука бережно гладила ее волосы, спину. Линда повернулась лицом к мужчине и шепотом произнесла:
- Джеймс.
- Что? - Его голос показался ей сиплым, а глаза затягивали в свою темную бездну.
- Пожалуйста, поцелуйте меня.
4
Джеймс поцеловал Линду сразу, как только услышал ее просьбу. Это был страстный и проникновенный поцелуй, от которого бросало в жар. Каждая клеточка женского тела наполнилась томительной негой. А через несколько мгновений Линда вернула поцелуй, прильнув к Джеймсу так, будто она забыла всякий стыд и приличие, целиком отдавшись мигу необузданной чувственности, бесконечного блаженства. Ей и впрямь не хотелось ни о чем думать. Ей хотелось лишь чувствовать и ощущать.
Она никогда еще не испытывала в жизни чего-либо подобного. Но ведь на ее пути никогда еще и не встречался мужчина, подобный Джеймсу.
Он все сильнее обнимал ее, а она все теснее и искуснее прижималась к нему грудью, животом, бедрами. Близость разгоряченного тела пьянила Линду. Она издала тихий, нежный стон, и эротический танец его языка у нее во рту стал еще более виртуозным и дерзким. Руки Джеймса заскользили по ее спине вниз, и женщина почувствовала, что он тоже сгорает от бурного желания.
С трудом переведя дыхание, они оторвались друг от друга; Линда, склонившись на грудь Джеймса, чувствовала себя обмякшей и беспомощной, как тряпичная кукла. Она улыбалась. В ней играли удивительные ощущения. И у него была замечательная удивительная грудь - такая сильная, удобная, возбуждающая.
Джеймс подхватил ее на руки и понес в дом; дыхание женщины стало прерывистым и частым, она закрыла глаза и обняла его за шею.
- Где ваша спальня? - прошептал он ей на ухо.
Ее спальня. Он нес ее в спальню! Но где же предупреждающий сигнал? Почему не включается красный глаз светофора? Почему не воют пожарные сирены? Нет, Линда ничего не слышала и не видела. И она знала почему: ей не страшно. Ее сердце стучало как барабан, но не от страха. Разве она могла чего-то бояться, когда ее обнимали руки Джеймса?
- Ваша спальня, - повторил он. - Где она?
- Внизу. Вторая дверь справа. То есть, я имею в виду, слева.
Она была не в состоянии даже думать. Нет уж, хватит! Уж слишком много она передумала в последнее время. Сейчас важно только одно - чувствовать. Как это прекрасно, когда можно позволить себе полностью отдаться во власть ощущений! Вот оно, тело Джеймса, рядом с ее телом, тепло его кожи, биение его сердца.
Ударом ноги он распахнул дверь, прошел вперед и бесцеремонно бросил ее на кровать. На секунду она почувствовала себя покинутой. Вновь тиски одиночества, мелькнуло в голове у Линды. В вечернем сумраке стоявший рядом Джеймс показался ей огромной, расплывающейся тенью, она протянула к нему руку и прошептала:
- Останьтесь со мной.
- Не искушайте меня, - пробормотал он.
- Почему бы нет?
- Потому, милая Линда, что утром вы бы меня возненавидели за это. - Он наклонился и поцеловал ее в губы быстро и легко. - Спокойной ночи, Линда!
В середине следующего дня он явился к ней с большим букетом красных роз.
- Я хочу поблагодарить вас за прекрасный ужин, - сказал Джеймс.
- Какой ужин? - спросила она.
- Вчерашний.
- Не помню, что произошло вчера вечером, и была бы признательна, если бы и вы забыли об этом.
- Мне было так уютно, так приятно. - Его губы опять тронула кривая усмешка. - Но, может быть, мои ощущения не соответствовали вашему настроению?
- Пожалуйста, не ставьте меня в неловкое положение.
- Почему же это ставит вас в неловкое положение? - Его усмешка растянулась в широкую улыбку.
- В мои правила не входит просить об этом! А теперь, пожалуйста…
Одним резким движением Джеймс швырнул цветы на стол, заключил Линду в объятия и прервал ее долгим поцелуем. Чувственным и яростным поцелуем зрелого, сильного и страстного мужчины. Его губы были теплыми и властными, а язык - дерзким и неукротимым. Сердце Линды заметалось как пойманный воробышек в клетке. Несколько мгновений спустя он разжал руки, и она высвободилась из его объятий. Синие глаза перехватили ее взгляд.
- Вы не просили об этом, - мягким голосом произнес Джеймс. - Но что вы на это скажете?
Нужные слова никак не появлялись. Она просто потеряла дар речи. Голова кружилась, кровь кипела в жилах, а с телом творилось то же самое, что и вчера вечером. От нахлынувших ощущений Линда просто опьянела. А ведь всего минуту назад она рассуждала вполне трезво. И все из-за него, из-за его колдовского поцелуя. Ей попадалось много сексуальных мужчин, но она лишь отгораживалась от них ледяным панцирем. Почему же Джеймс действовал на нее иначе - так потрясающе?! Нет, она не должна допускать этого.
Он одарил ее дьявольской ухмылкой, развернулся и зашагал прочь. Женщина осталась стоять на месте как вкопанная; она словно впала в забытье и почувствовала себя обманутой дурочкой. Что ж, такой она, очевидно, и была на самом деле. Как она могла допустить, чтобы ее поцеловал этот мужчина? Но, с другой стороны, в последнее время не так уж часто ее целовали. А точнее, и вовсе не целовали. Поэтому неудивительно, что от его поцелуя голова у Линды пошла кругом - уж больно она заморочила ее, уйдя в подполье от простых земных радостей.
Линда плюхнулась в кресло и попыталась собраться с мыслями, что оказалось совсем не просто. Следовало отдать ему должное: он не воспользовался тем, что после вчерашнего ужина ее чувства пребывали в полном смятении. Не всякий мужчина способен на столь сдержанное поведение. Но ведь Джеймс не всякий, он необыкновенный мужчина. Разве не так? Да и чувства, которые она к нему испытывала, тоже необыкновенные.
Еще неделя - и этот феноменальный мужчина переселится к ней. Как же она решилась на это? Как смогла решиться? Из этой затеи все равно ничего путного не получится. Она поступила просто безрассудно. Что побудило ее согласиться на проживание в тихой островной обители - райском приюте спокойствия - какого-то одержимого сочинителя приключенческих романов, опытного целовальщика, бабника?
Линда взяла книгу "Волшебные травы и лечебные настойки на Карибах" и раскрыла на странице с указателем названий. Она должна была найти какое-то сильное средство, которое помогло бы ей спастись от самой себя.
- Мы можем заняться бизнесом вместе, - сказала Виктория, когда они встретились на следующий день за чашкой чая. Подруги сидели за маленьким столиком во дворе "Плэнтэйшн" и наслаждались истинно английской церемонией: было около пяти после полудня, а англичане в это время всегда пьют чай. - Ты бы поставляла свежую зелень, а я - свои сыры. У нас, по сути дела, был бы один и тот же рынок, я уже кое-что прикинула на этот счет. Мы могли бы поделить расходы на рекламу и вместе нанять транспорт.
Линду охватило радостное волнение. Предложение Виктории оказалось для нее неожиданностью. Линда пришла к подруге просто посоветоваться. Ведь в конце концов Вики была очень предприимчивой женщиной с большим опытом и размахом. Ей принадлежали дорогие магазины модной женской одежды в Нью-Йорке, в штате Коннектикут и даже в одной из стран Западной Африки, куда она ездила навестить свою племянницу. Ей удалось не только открыть небольшую фирму по экспорту одежды, но и подыскать для себя мужа. А теперь Вики занималась производством сыра из козьего молока и тоже успешно. Вот уж, действительно, многогранный талант.
Что могло быть лучше, чем бизнес вместе с Викторией Смит? Линда с трудом сдерживала возбуждение.
- Ты говоришь серьезно? - спросила она.
- Мне бы хотелось все взвесить, обдумать, но я полагаю, затея может оказаться очень удачной. - Вики отложила вилку. - Разумеется, нам следует набросать какой-то рабочий план, подготовить смету… Ты сделаешь доброе дело для острова, принесешь пользу его жителям - вот что важно!
- Каким образом мне это удастся?
- Создавая и развивая новые отрасли экономики, обеспечивая людей работой.
Хотя Линда и не помышляла об этом, идея Вики показалась ей весьма заманчивой. Подумать только! Она, Линда Барлоу, развивает экономику целой страны! Пусть этой страной будет лишь крошечный островок, но все-таки!
Вики допила чай, отодвинула от себя изящную чашечку и произнесла:
- Этот остров так красив, что порой забываешь, какая тут царит нищета.
Линда согласилась с подругой. Ведь та уже сейчас давала возможность подзаработать нескольким местным жителям, у которых были семьи, дети. Женщины заказали еще чая и ромовых пирожных и все говорили и говорили, не умолкая. Впереди ждало столько дел!
Прошла неделя, но Сьюзен так и не звонила. Линда подняла телефонную трубку и сама набрала ее нью-йоркский номер. Мадам нет дома, ответила ей служанка с каким-то южным акцентом. В Швейцарии выпал великолепный снег, пояснила она, и мадам укатила покататься на лыжах.
Джеймс перебрался на ее виллу субботним утром. Линда постаралась не попадаться ему на глаза и на весь день уехала с друзьями кататься на яхтах. Вернувшись к вечеру домой, она обнаружила, что постоялец уже полностью расположился в отведенных ему комнатах. Машинка стояла на столе, а к специальным доскам были прикреплены фотографии, в том числе и те, что он сделал в сиротском приюте. Один комплект этих снимков писатель, как и обещал, передал Линде. Фотографии получились великолепными: выполненные на очень высоком профессиональном уровне, они вызывали целую гамму эмоций - от грустных до веселых. Ей особенно понравились снимки, на которых была запечатлена она сама в окружении детей, сидевших у нее на коленях или на полу рядом.
Джеймс долбил по клавишам машинки, с головой уйдя в работу и не замечая хозяйки дома, появившейся в дверях.
- Я вернулась, - сказала она, задержавшись на секунду на пороге.
Джеймс резко повернул голову и взглянул на нее. Его глаза, казалось, слегка остекленели, и смотрели куда-то мимо Линды, словно он не мог сосредоточить на ней свое внимание. Возможно, так оно и было на самом деле.
- Превосходно, - рассеянно ответил он и снова повернулся к машинке.
- Вы не проголодались?
- Нет. Но если откровенно, то да.
- Сейчас я что-нибудь приготовлю.
Он пробормотал что-то нечленораздельное, женщина раздраженно отвернулась. Постоялец едва взглянул на нее, едва заметил ее появление. Процесс сочинительства настолько поглотил его, что, похоже, он пребывал в каком-то ином, ирреальном мире, ни на кого и ни на что не обращая внимания. Ну, конечно же, ему и в самом деле все было безразлично. Ибо он жил в вымышленной стране своей книги, где Линды не было. Но была Нора.
Хозяйка виллы нарвала в саду салата-латука, помыла его и разложила в две большие тарелки. Еще с вечера она замариновала креветки и сига в соусе, приготовленном из лимонного сока, лука, чеснока и прочих специй. Все это разместилось на тех же двух тарелках и было посыпано мелко нарезанной петрушкой. После этого Линда украсила салат из морских продуктов ломтиками спелого авокадо - и ужин был готов. Она быстро накрыла стол и достала из холодильника бутылку белого сухого вина.
Джеймс ел с явным аппетитам, однако говорил мало - его голова была занята сочиняемой книгой; мысленно он пробирался сейчас сквозь джунгли Амазонии или пересекал какую-нибудь пустыню Африки, попадая при этом в самые невероятные приключения. Маленькая пустыня образовалась и в душе у Линды: за столом напротив сидел человек, который все время молчал, думая о чем-то своем, так что, по существу, она ужинала в одиночестве. И потому ела без всякого аппетита.
Да, настроение у Линды в выходные дни оказалось не очень-то радостным. Но ведь в конце концов он переехал сюда не развлекать ее, а работать!
В понедельник вовсю начал звонить телефон. По договоренности с Джеймсом Линда должна была поднимать трубку и записывать все адресованные ему сообщения и просьбы. Нет проблем, сказала она ему. Наивная, бедная женщина. Линда не ожидала, что телефонные звонки обрушатся на нее как водопад. Причем звонки были от женщин. От всех его женщин. Звонила какая-то Памела, Тэмми, Лиз, Вирджиния… И всем им нужен был Джеймс. Они хотели говорить только с ним. Причем немедленно. Ибо вопросы были самые безотлагательные. Все эти женщины пребывали в разном настроении, а потому говорили самым разным тоном: одна - сердитым, другая - высокомерным, третья - заносчиво, четвертая умоляла, пятую отличала воинственность. Причем все они явно полагали, что Линда - это просто служанка, которая не выполняла их просьбы и требования, не желая отвлекать Джеймса от работы и занимать его время телефонной трескотней.
Линда отвечала на звонки вежливо, как и подобает вышколенной секретарше. Каковой, впрочем, она не была. Но ведь в конце концов ее никто не толкал на эту сделку. Просьбы, передававшиеся Джеймсу, она четко и кратко фиксировала в настольном блокноте: "Срочно позвоните Вирджинии в Сан-Франциско. Срочно позвоните Тэмми в Вермонт. Срочно позвоните Памеле в Нью-Йорк. Срочно позвоните Вирджинии домой".
- Я не желаю ничего передавать ему, - хриплым голосом заявила однажды утром Памела. - Где он?
- В кабинете. Работает.
- Каком еще кабинете? Где он остановился? Это гостиница?
- Нет, - ответила Линда. - Это вилла.
- А вы кто?
- Владелица виллы.
Голос в телефонной трубке замер. Линда вежливо кашлянула.
- Значит, Джеймс живет с вами? - допытывалась Памела.
Линда задумалась. Фактически Джеймс действительно жил с ней.
- Да, - сказала она. Ей вдруг захотелось из озорства просто так повредничать. К тому же она не лгала. Разве Джеймс не жил в ее доме? Жил. А если она и задела женское тщеславие одной из его подружек, страшного в этом ничего нет.
Судя по голосам, звонили ему молодые культурные женщины, хотя иные из них не всегда отличались вежливостью. Одна, судя по ее тону, сексуально озабоченная, вела себя довольно нагло, голос другой напоминал бездыханное порхание, третья не говорила, а пела, четвертая выделялась изысканными манерами.
Слушая этих женщин, Линда пыталась представить себе их лица и фигуры. Наверняка у всех у них длинные, переливающиеся, шелковистые волосы, но у каждой - со своим оттенком: каштановые, белокурые, пепельные, рыжевато-медные. У одной глаза голубые как фиалки, у другой - лучисто-карие, у третьей - кристально-зеленые, у четвертой - дымчато-серые. И у всех длинные, стройные ноги и соблазнительные, пышные формы, вызывавшие самые похотливые желания.