Ей потребовалось пять минут, чтобы привести в порядок свое лицо, свои мысли, чтобы одеться и успокоиться. К этому времени Грейс уже сидела на кухне. Она пила кофе и курила сигарету.
Ее мать постарела, но разве это было удивительно? Сколько лет Мисти не видела ее? Десять?
На матери были обтягивающие джинсы и черные сапоги до колен. Сапоги были на высоких каблуках, вонзавшихся в старый деревянный пол. Грейс была слишком худая. Волосы у нее были черными - Мисти не помнила, чтобы они были такими. Сейчас волосы были зачесаны наверх и уложены на затылке в плотный пучок, закрепленный яркой ленточкой, которая словно отнимала краску с ее лица.
Увидев Мисти в дверях, мать затушила сигарету и встала, чтобы обнять ее:
- Мисти. Милая. Ты выглядишь ужасно.
- Мама. - Ей трудно было произнести это слово.
Ник стоял возле плиты, молча наблюдая за ними. Затем, по-видимому, решил приготовить Грейс кофе. Он двинулся к чайнику, но Мисти отрицательно покачала головой.
- Зачем ты приехала? - спросила Мисти, наверное, не очень тактично, но за последние несколько дней она столько пережила и так вымоталась, что не в силах была соблюдать приличия, и этот грубоватый вопрос непроизвольно сорвался с ее губ.
- Я находилась в Австралии, дорогая, когда со мной связался адвокат. Я была в Перте. - Мать снова села и закурила сигарету. - Разве это не замечательно?
- Ты давно находишься в Австралии?
- Почти год. - Небрежный взмах сигаретой. Тук высунула нос из спальни, чтобы проверить, кто пришел. Сигарета прошлась совсем близко от ее носа, и Тук ретировалась.
Мисти захотелось сделать то же самое.
Почти год…
- Я сообщила тебе об инсульте бабушки, - сказала Мисти. - И каждый месяц информировала адвоката о ее состоянии.
- Да, но я ничего не могла поделать. Больницы - это не моя сцена. Мне было достаточно переживаний с дедом.
- Ты навестила деда в больнице всего один раз и пробыла у него десять минут.
- Не надо читать мне нотации, мисс! - с раздражением сказала мать. - Теперь я здесь.
- Но ты приехала не на похороны. Это тоже не твоя "сцена"?
Ник настороженно застыл на месте.
- Нет, не моя, - сказала мать. - Я не могу притворяться, что горюю о ком-то, кого едва знала. Но теперь я здесь. - Мать внимательно взглянула на Ника: - Вы поселились в моей спальне?
- Нет, - сказала Мисти. Спальня ее матери находилась рядом с ней, в ее половине дома.
- Замечательно. Мне никто не говорил, что у тебя есть мужчина.
- У меня нет мужчины. Ник - мой жилец.
- Ах, жилец… - Мать зевнула. - У меня был такой долгий перелет. Пришлось взять дешевый билет. Ты знаешь, что мы с Фивкином развелись? Это было так скучно. Деньги… ты даже не представляешь. Но теперь… - Мать задумчиво окинула взглядом кухню, и Мисти вдруг поняла, зачем она приехала.
- Я не знаю никакого Фивкина, - сказала Мисти, чтобы оттянуть время.
- Приятный мужчина. О, мы так хорошо жили! Но теперь… - Лицо матери отвердело. - Он мне изменил. И женился на ней. Женился! Его жалкие уловки доводили меня до исступления. Но сейчас со мной все в порядке. Я узнала цены на недвижимость в этих местах. У нас будет хороший навар!
- У нас?..
- Да, у тебя и у меня, - сказала Грейс, нежно улыбнувшись своей дочери. - Адвокат сказал, что я должна буду поделиться с тобой. Но ты будешь наследницей, в конце концов.
- Оставьте этот разговор, - сказал Ник, внезапно оказавшись рядом с Мисти. Он обнял ее за плечи, и гнев его был почти осязаемым. - Сейчас не время.
- Говорить о деньгах? - Мать ее тоже встала. - Полагаю, вы считаете меня бесчувственной. Хотите, наверное, чтобы я снова исчезла. Я торчала в Перте слишком долго. Ненавижу оставаться долго на одном месте. Я говорила матери много лет назад, чтобы она продала этот дом, но она не сделала этого. А теперь?
- У тебя есть завещание? - спросил Ник Мисти. Он уже крепко держал ее, потому что ноги ее подкашивались.
- Да… есть…
- Завещание меня не волнует, - сказала Грейс. - Я единственная дочь. Мисти унаследует то, что я ей оставлю.
- Мисти сейчас пойдет спать, - четко выговорил Ник. - Мы обсудим этот вопрос завтра.
- Мы?
- Вы боретесь с Мисти, значит, вы боретесь со мной, - сказал он.
- Я уверена, что Мисти не желает бороться. Она хорошая девочка.
Мисти почувствовала, что ей становится плохо. Реально плохо. Если она останется здесь еще минуту…
- Мы будем бороться, - сказал Ник, ведя Мисти к двери. - Располагайтесь сами, Грейс. У Мисти были очень тяжелые дни, и она крайне утомлена. Я должен позаботиться о вашей дочери, и я сделаю это.
Мисти дрожала всем телом, не в силах совладать с собой. Ник выругался, прижав ее к себе. Или ей показалось, что он выругался? Она не могла понять ни одного слова, но он продолжал тихо ругаться, и сквозь ее замутненное горем и болью сознание в конце концов пробились несколько слов.
Он действительно ругался, только не на английском языке.
Мисти не прерывала его, потому что странным образом поток этих ругательств действовал на нее успокаивающе. Быть в объятиях Ника и слушать…
- Ты ругаешься по-русски? - наконец выговорила она, и Ник произнес еще несколько бранных выражений.
Было невозможно продолжать дрожать, когда он так улыбался.
- Не останавливай меня, - сказал он. - Иначе я выставлю твою мать за порог. - Ник подождал, пока она снова не прижалась к нему. Уткнувшись подбородком в ее волосы, он снова тихо выругался.
- Что это за слово? - еле выговорила она.
- Это слово хорошим девочкам не надо знать.
Мисти слабо улыбнулась:
- Но какой язык?
- Таджикский, - сказал он. - Это у них самое лучшее ругательство. Узбеки тоже хорошо ругаются, а также перуанцы.
- Она ужасный человек, - прошептала Мисти.
- Да, ужасный. Бабушка оставила завещание?
- Да, но…
- Бабушка оставила ей дом?
- Она оставила дом мне.
- Ты хочешь, чтобы я выставил ее сегодня? С большим удовольствием…
- Нет! - Мисти снова охватило отчаяние. - Она выиграет дело. Она имеет право.
- На этот дом? Нет, не имеет. Но не волнуйся, Мисти. Я решу этот вопрос. Это наш дом.
Наш дом.
Эти слова уже носились в воздухе несколько недель. Наш дом.
Крепко прижав ее к себе, Ник замолчал, и слова его продолжали звучать в ее сознании. Наш дом.
Ее дом и его. Дом Бейли, Кетчупа и Тук.
- Все в порядке. - Ник погладил ее волосы.
Он поцеловал ее голову, потом кончик носа, а затем губы. Приподняв ее лицо, он прижал Мисти к себе, но без всякого напора. Она могла свободно отодвинуться от него. Ночь была слишком холодной, чтобы отодвигаться от него.
Ник. Что бы она делала сегодня без него?
Он любил ее, и она знала это. Этот мужчина мог заставить ее улыбаться, когда весь мир вокруг нее рушился. Как же ей повезло, что он был рядом с ней!
И вдруг все тяжелые чувства улетучились, будто их не было. Печаль, шок, гнев. Остался один Николас - он обнимал, он любил ее.
- Ты возьмешь меня к себе в кровать? - с замиранием сердца прошептала она.
- Мисти…
- Моя мать расположилась в соседней комнате. Я не хочу спать так близко от нее. Пожалуйста… Ник, сегодня я хочу спать с тобой.
- Я не смогу… - сказал он, и она поняла, о чем он подумал. Он не смог бы находиться рядом с ней всю ночь и сдержать себя.
- Я тоже не смогу… - прошептала она, и откуда-то из глубины души вырвался смех; этот смех придал ей решимости. - Я больше не могу. Я хочу тебя, ты нужен мне, и если у тебя нет презервативов…
- У меня есть. - В его голосе прозвучало изумление. - Ты думаешь, что я поселился к тебе в дом, не закупив презервативы?
- Мне нравится такой предусмотрительный мужчина.
- Мисти…
- Ты изумительный, - сказала она, но Ник вдруг отстранил ее от себя.
- Нет, - сказал он внезапно резким тоном. - Не это. Я не приму твое предложение. Наше влечение должно быть взаимным. Я хочу тебя больше жизни, Мисти, но я не хочу, чтобы ты отдалась мне из благодарности.
- Я действительно хочу тебя.
- Потому что любишь? Это должно произойти по любви, Мисти. У тебя сегодня был очень тяжелый день. Может быть, в тебе говорят горе и шок? Или что-то еще? Что-то более глубокое?
Более глубокое?
Ее жизнь изменилась. Изменилась, когда умерла бабушка, и снова изменилась, когда появилась мать. Это были крутые повороты. Но теперь… Появилось нечто, чего она раньше не вполне осознавала. Появилась она сама. Мисти. У нее были свои права и своя жизнь.
Взяв его за руку, она подняла ее и приложила к своей щеке.
- Более глубокое, - прошептала она. - Я хочу, чтобы меня целовали. И не только. Я хочу быть любимой, и любимой тобой.
Ник обнял ее, подхватил на руки, будто она была легче перышка, и стал целовать. Это был момент триумфа. Мужчина получил свою женщину.
- В мою спальню, - сказал он, и Мисти едва узнала его голос. Он дрожал от страсти и желания.
Спальня Ника была просторной. Кровать была двуспальной, с пологом на четырех столбиках, с огромным количеством одеял и подушек. Эта кровать была предназначена не для одинокого мужчины. Это была кровать, созданная для мужчины и женщины, и Мисти хотела находиться в этой кровати.
Ник целовал ее, когда нес по коридору. Он целовал ее, когда положил на кровать. Когда расстегивал пуговицы на ее блузке. Когда обнимал ее, все крепче прижимая к себе.
Мисти закрыла глаза. Его пальцы скользили по контуру ее тела, ее грудей. Их малейшее движение заставляло дрожать ее тело с ног до головы.
Она страстно прижалась к нему, наслаждаясь его поцелуями, ощущением его силы, его неподражаемой мужественности, его роскошным телом. Этот день казался ей чем-то нереальным.
У них впереди была целая ночь, которая казалась ей целой вечностью.
- Я люблю тебя, Николас Холт, - сказала она ему.
Он откинулся назад, на расстояние вытянутой руки.
- Это очень хорошие новости. - Голос его был тихим, серьезным, охрипшим от страсти. - И я тоже люблю тебя. И я женюсь на тебе завтра.
Они лежали, обнявшись, на кровати, и тела их сплетались в горячей страсти. Мисти никогда в жизни не испытывала таких ощущений. Она даже представить себе не могла, что такое возможно испытать. Он стал осыпать поцелуями ее шею, груди, живот, а его волшебные руки между тем ласкали и ласкали все ее тело.
Высокие окна были открыты. Теплый ночной ветерок ласково обдувал их тела, и тихий шепот прибоя доносился с залива. Это было так романтично, словно звуки скрипки. Мисти смутно слышала, как стрекочут опоссумы, прыгая по карнизам крыш. Она никогда не ощущала себя такой живой, такой восприимчивой и такой… красивой!
Или… страстной? О, эти поцелуи!.. Звуки ночи затихли, уступив место шепоту, раздавшемуся в ее ушах. И этот шепот становился все более явственным.
- Ты хочешь меня? - прошептал он.
- Я хочу тебя, как саму жизнь, - с трудом проговорила она.
- Моя Мисти, - прошептал он. - Моя душа…
Глава 10
Мисти пошевелилась, потянулась и открыла глаза. В окно светило солнце. Уже утро?
Она уснула, уютно прижавшись к Нику. Ощущение блаженства и тепла по-прежнему не оставляло ее. Мисти повернулась, чтобы взглянуть на него.
Но его половина кровати была пуста.
Будильник, стоявший на тумбочке, показывал десять часов. О чем она думает? Ее ожидала встреча с матерью. Встреча с реальной жизнью.
Может быть, Ник уже беседует с ней?
Мисти быстро приняла душ в ванной комнате Ника. Закрутив полотенце на голове, накинула на себя халат Ника и быстро направилась по коридору, в другую половину дома, чтобы переодеться в свою одежду.
И вдруг она остановилась. Из кухни раздавались голоса. Это были ее мать и Ник.
Ей следовало бы одеться, прежде чем предстать перед матерью, но…
Мисти колебалась. Дверь кухни была чуть приоткрыта.
- Сколько? - Это был голос Ника, но таким голосом он никогда с ней не говорил. В нем звучал едва сдерживаемый гнев.
Мать назвала сумму, которая заставала Мисти тихо вскрикнуть.
О чем они говорят? И вдруг она поняла о чем. Они обсуждали продажу ее дома.
- Это дом Мисти, - сказал Ник. - Бабушка завещала его ей.
- Бабушка Мисти - моя мать. И этот дом принадлежит мне. Я вызову Мисти в суд, если потребуется, но вряд ли я прибегну к этой мере. Мисти - благоразумная девушка. Она всегда поступала правильно.
- Вы хотите, чтобы она покинула этот дом?
- Я хочу, чтобы она делала то, что ей велят, - презрительным тоном произнесла ее мать. - Вы не знали ее отца. Он был половой тряпкой. Мисти такая же. Хотя она способна приносить пользу. Она сохранила этот дом в прекрасном состоянии. - Мисти ясно представила себе, как Грейс оценивающе взглянула на теплый деревянный пол, милую старую мебель. - Я получу за дом хорошие деньги. Гораздо больше, чем вы предлагаете. Скажите мне снова, почему я должна согласиться на ваше предложение?
- Потому что мы с Мисти хотим жить здесь. В нашем доме.
- Вы женитесь на ней?
- Да.
- Ну, прекрасно. Тогда покупайте его у меня по рыночной цене. Избавьте свою жену от неприятной судебной тяжбы. Она очень расстроится, если ей придется бороться со мной в суде.
- Конечно, ей будет тяжело, иначе я не предлагал бы вам деньги, - сказал Ник. - Мисти - очень мягкий и добрый человек. И ей не приходилось сталкиваться с жестокой реальной жизнью.
- Тогда платите рыночную цену! - резко сказала Грейс. - Моя мать всегда говорила, что Мисти надо опекать. И не рассказывайте ей о том, что вы сделали, - добавила она. - Это расстроит ее. Но ведь вы позаботитесь о ней, оградите ее от волнений и тревог. Это такая мерзость - вопросы недвижимости.
- Я хочу, чтобы дом оценили независимые эксперты…
- Или вы соглашаетесь на мою цену, или я вызываю Мисти в суд.
Мисти хотела ворваться на кухню, но в последний момент сдержала себя.
Ник сейчас защищал ее. Она понимала это. Но почему же это показалось ей таким неправильным?
Слова ее матери…
"Вы не знали ее отца. Он был половой тряпкой. Мисти такая же".
Мисти разозлилась. Она не "половая тряпка"! Как мог Ник просто принять этот факт?
"Она не знает реальной жизни".
Ник не должен платить за ее дом! Она не допустит этого. Мисти хотела войти и сказать им об этом прямо сейчас. Но что-то остановило ее.
"Подумай, прежде чем ворваться к ним с гневными словами".
Она тихо отступила назад по коридору, вышла через заднюю дверь на веранду. Там лежали Кетчуп и Тук, греясь на утреннем солнышке и глядя на море. Мисти уселась рядом с ними, они обнюхали ее руки и повиляли хвостами.
- Почему бы вам не ворваться на кухню и не покусать мою мать? - прошептала она. - Собаки должны защищать своих хозяев.
Но собакам нечего было делать на кухне, потому что они нашли друг друга. И вдвоем они чувствовали себя в безопасности, потому что были защитой друг для друга.
А ее защитой был Ник?
Мисти устремила взгляд на залив, которым любовалась всю свою жизнь. Собаки пристроились возле ее ног, и в смятенных мыслях Мисти стала появляться некая определенность.
"Половая тряпка". "Ее надо оберегать".
- Вам, ребята, я больше не нужна, - прошептала она. - Когда бабушка была жива, когда Кетчуп нуждался во мне и когда я встретила Ника, мой список желаний показался мне очень глупым. Но, может быть, он не такой уж и глупый. Может быть, мой список - очень важная вещь, если у нас с Ником что-то получится? Я не хочу, чтобы Ник всю свою жизнь оберегал меня.
Кетчуп, тихо заскулив, положил лапу на ее колено. Мисти удалось улыбнуться, но на душе у нее было тяжело.
- Я тебе больше не нужна, да? - обратилась она к Кетчупу. - У тебя есть Тук. Более того, у тебя есть Ник и Бейли. У тебя есть парни, которые считают своим долгом всех оберегать. Поэтому они остались здесь и делают это.
Мисти сделала глубокий вдох. Крепче затянув пояс халата, она подумала о том, что ей надо сделать в первую очередь.
Закрыв глаза, она пыталась собраться с духом, найти в себе мужество. То, что она собралась сделать, казалось ей ужасным.
Мисти вспомнила Фрэнка, своего горемычного коллегу, постоянно жалеющего о том, что он никогда не сможет покинуть этот город.
- Я должна сделать это ради Ника, - прошептала она.
Значит, сделай это сейчас или ты не сделаешь этого никогда.
- Пожелайте мне удачи, ребята, - прошептала она.
У Ника были проблемы со своими родителями. Но Грейс… Он даже не мог представить себе, что существуют такие матери. Оставив свою маленькую дочку бабушке и дедушке, она уехала из дому. Ник понял почему, когда провел с ней полчаса на кухне. Эту женщину невозможно было остановить, если она задумала что-нибудь.
"И если бы меня не было здесь, Мисти была бы раздавлена", - подумал Ник. Она не смогла бы противостоять этой… Ник никак не мог найти подходящего слова, чтобы описать ее мать. Даже таджикские ругательства не подходили.
- У меня есть хорошие адвокаты, - разъяренно прорычала она, и Ник взглянул на нее с отвращением.
Возможно, судебное разбирательство и помогло бы Мисти отстоять дом, но она была слишком мягким человеком, чтобы принимать участие в подобной тяжбе. Возможно, она даже не пошла бы в суд. Мисти была слабой и беззащитной, и Ник любил ее за это.
- Нам надо составить письменный договор, чтобы… - начал Ник, но не успел закончить. Дверь рывком открылась. На пороге стояла Мисти.
На ней был его малиновый банный халат, волосы замотаны полотенцем в оранжево-желтую полоску. Глаза были под цвет полотенца. Они горели яростным огнем.
- Что вы здесь делаете? - воскликнула она, обращаясь к ним обоим.
Грейс, потушив сигарету, улыбнулась своей дочери хищной кошачьей улыбкой, от которой Нику стало плохо.
- Мы обсуждаем деловые вопросы, детка, - сладким голосом произнесла она. - Твой мужчина очень разумный. И тебе не надо вмешиваться.
- Ник - не мой мужчина!
Ник почувствовал тревогу. Где та нежная женщина, которая таяла в его руках этой ночью, которая отдавала ему всю себя - страстно, самозабвенно? Теперь она взглянула на него с негодованием:
- Ты хочешь купить мой дом? У моей матери?
- Ведь мы хотим здесь жить.
- Ну и что?
- Это гораздо легче, Мисти. Я просто заплачу твоей маме - и она уедет.
- Она уедет в любом случае! - бросила Мисти. - Грейс, вон из моего дома! Сейчас же! - Взяв пепельницу, Мисти вытряхнула пепел в мусорное ведро. - Если ты закуришь еще одну сигарету на моей кухне, я вызову полицию за причинение вреда моему здоровью.
- Это мой дом! - Грейс, казалось, была так же поражена, как и Ник.
Перед ними была не Мисти. Перед ними стояла какая-то мегера, которую они раньше никогда не видели.
- Ты уехала из этого дома, когда тебе было восемнадцать лет, - сказала Мисти ледяным тоном. - Ты приезжала лишь тогда, когда тебе нужны были деньги. Какое право ты имеешь на этот дом?