Несмотря на его влечение к ней, она была Винчестер, а вражда между ним и этой семьей никогда не закончится. Грейси слишком тесно общалась со своими сестрами и родителями, и все они его презирали. Он заметил, каким взглядом одарила его Ева, когда он вчера посмотрел на нее. Неприязнь. Открытая и сильная. Они никогда его не примут, а он никогда не сделает ничего, чтобы попытаться влезть в их семью.
Роман побрился, принял душ и натянул трусы. Он так долго жил один, что даже не подумал о том, чтобы закрыть дверь в свою спальню. До тех пор, пока не услышал сказанное с придыханием "О боже!" и не увидел стоящую на пороге Грейси.
- У тебя татуировки, - констатировала Грейси. Она слишком пристально всматривалась в рисунки на его руках и едва заметила, что он стоит перед ней в одном нижнем белье.
На его гигантском левом бицепсе от плеча до локтя красовался устрашающий череп и скрещенные кости. На череп была надета армейская каска, а кости при ближайшем рассмотрении оказались винтовками. Правую руку украшал развевающийся американский флаг, где красные полосы были нарисованы в виде колючей проволоки.
Грейси хотелось потрогать их. Его руки, его широкие плечи. Каждый дюйм его тела.
- Тебе нравятся татуировки? - спросил Роман, но его слова едва пробились сквозь туман у нее в голове. А он, похоже, не чувствовал дискомфорта от того, что она смотрит на него обнаженного. Роман никогда не стеснялся собственного тела.
Да ему и нечего было стесняться.
Грейси кивнула с замиранием сердца.
- У меня есть и другие, - сообщил Роман и повернулся.
Всю спину занимало изображение орла - крайние перья огромных крыльев почти касались контура татуировок на руках. В острых когтях птица сжимала знамя с надписью: "Лучше смерть, чем бесчестье".
Грейси не смогла сдержать восхищенного вздоха.
Роман, чуть криво улыбаясь, посмотрел на нее через плечо:
- Нравится?
Он еще спрашивает. Орел был как настоящий. Грейси казалось, что если она притронется к широкой спине, то почувствует мягкие шелковистые перья. Спина вдруг приблизилась - но не потому, что Роман подошел к ней. Нет, это ее ноги сами по себе несли ее к нему, а потом рука потянулась вперед против ее воли.
Грейси как будто овладели какие‑то высшие силы. Силы страсти. Такое яркое желание, что грудь заныла, а сердце бешено заколотилось. Она прижала обе ладони к его коже и могла поклясться, что Роман вздрогнул. Повела руками вверх, по крыльям - к плечам.
- Грейси, - произнес Роман низким и хриплым голосом, - если ты продолжишь это делать…
Ему не надо было заканчивать предложение: Грейси точно знала, что он собирается сказать. Но пути назад не было. Прикоснувшись к нему, она уже не могла остановиться. Сладкая боль разлилась по телу прямо к ее животу, и она почувствовала, что между бедер стало влажно. Кожа Романа на ощупь показалась ей горячей и гладкой, когда она провела пальцами по крыльям орла.
Потом по его плечам.
По рукам.
Роман тихо простонал и снова произнес ее имя, и Грейси подумала: "Мой". Она хотела его, и в этот раз ее уже ничто не могло остановить.
Она обвила его руками и прислонилась щекой к широкой спине, потрогала густые и жесткие волосы на его груди - под пальцами оказались напряженные соски.
Роман откинул голову назад и вполголоса чертыхнулся. Грейси прижалась ближе к нему, но все равно было недостаточно близко. Ей хотелось слиться воедино с его телом, с его душой.
Он сам всегда был частью ее души. Может, поэтому его предательство принесло ей столько боли.
- Последнее предупреждение…
Роман все еще сдерживался, но он зря терял время. Грейси провела ногтями по его груди к животу - нежно, всего лишь дразня его, - а потом скользнула ладонями под резинку трусов. Роман застонал, когда она одной рукой обхватила его пенис, который в ее пальцах стал твердым и горячим. Грейси двинула ладонью поначалу осторожно, а потом резко ее сжала.
Издав утробное рычание, Роман развернулся к ней лицом и схватил ее в объятия. Грейси обвила руками его шею, ногами - бедра, а потом их губы и языки слились в отчаянном поцелуе, совсем как в первый раз много лет назад.
Роман повалил ее на кровать, стянул футболку. Грейси застонала, когда он уткнулся лицом в ее грудь и потянул вниз чашечки бюстгальтера.
- Ты так красива, - произнес он, сначала лаская ее сосок языком, а потом чуть прикусывая зубами - так, что она резко выдохнула. Даже спустя годы он помнил, что делать, чтобы свести ее с ума. Уделив внимание и второй груди, он быстро снял с Грейси бюстгальтер и отбросил за спину. Они снова поцеловались. Волосы на его груди щекотали ее соски, и это было просто восхитительно.
Грейси сдернула с него трусы, не в силах ждать, когда он окажется внутри ее. Роман встал на колени, торопливо освободил ее от остатков белья, достал презерватив из ящика ночного столика. Разорвал упаковку зубами, мгновенно надел и почти сразу снова навалился на нее, вжимая в кровать своим мощным телом. Он принялся дразнить ее, едва прикасаясь членом меж ее бедер. Грейси была уже настолько возбуждена, что могла бы достичь оргазма даже так. Но тут Роман перестал двигаться и слегка отстранился. Грейси испугалась, что, если он остановится сейчас, неутоленное желание просто убьет ее.
Она сжала руками его подтянутые ягодицы и выдохнула:
- Пожалуйста, не останавливайся!
Роман улыбнулся:
- Ни за что.
Их взгляды встретились, и он медленно вошел в нее - всего на пару дюймов, а потом опять двинулся назад. Грейси было сладко и приятно. Но ей хотелось, чтобы все происходило быстрее. Чтобы он был полностью внутри.
Царапая ногтями его ягодицы, она подалась бедрами вверх. И вскрикнула, когда Роман вошел в нее максимально глубоко. Он застонал и уткнулся лицом ей в шею, а потом чертыхнулся и выдавил сквозь сжатые зубы:
- Не торопись.
Но она не могла. Ей хотелось всего и сразу. Она приподнимала бедра ему навстречу, легко входя в знакомый ритм. Их тела двигались в унисон, словно они составляли единое целое.
- Грейси, - выдохнул он, прижимая ее к себе так крепко, что она почти физически почувствовала его собственное наслаждение.
Они лежали, пытаясь перевести дыхание, стиснув друг друга в объятиях. Грейси тщетно пыталась подавить нахлынувшую нежность.
"Это просто хороший секс. Ладно, не хороший. Фантастический. Потрясающий, великолепный, неземной секс", - убеждала она себя.
Всего лишь секс.
Тут Роман поднял голову, заглянул ей в глаза, потерся носом о ее нос, улыбнулся… и у нее внутри все опять поплыло. Однако она не сказала ничего, о чем потом могла пожалеть.
Грейси никогда не открывала сердце посторонним. У Романа когда‑то был от него ключ, но теперь этот ключ ему все равно не помог бы. Разбитое им сердце так долго заживало, что замок заржавел.
Кроме того, даже если бы она сама сумела простить его и снова стала ему доверять, ее семья это не одобрила бы. Конечно, он милый, смешной и хорош в постели, но причин ему доверять у нее по‑прежнему не было. Зато не доверять были - и очень много.
Глава 7
Грейси с сестрами стояла посреди толпы на строительной площадке будущей детской больницы и дрожала под своим кашемировым пальто. Прием для спонсоров должен был начаться с минуты на минуту, и она испытывала весьма смешанные чувства. В конце концов братья Ньюпорты решили назвать больницу в честь Синтии Ньюпорт. Той самой женщины, с которой отец изменил маме и которая родила от него ребенка. Но, с другой стороны, Карсон оказался ее сводным братом, а Ева была помолвлена с Грэмом - и Грейси не могла не прийти. Хотя проект почти полностью финансировали Ньюпорты.
Грейси принялась разглядывать присутствующих. Много знакомых лиц. Нэш Чемберлейн и его жена Джина. И конечно, Джорджия и Карсон. Даже доктор Люсинда Уолш и Джош Калун приехали. Люсинда была гением в области онкологии, и Грейси с сестрами надеялись, что она будет присматривать за их отцом на всем протяжении его болезни, но любовь к Джошу увела ее из Чикаго на его молочную ферму в штате Айова, где она, по слухам, стала директором онкологического отделения местной больницы. Джош со своими длинными волосами, красивым, но грубоватым лицом и характерной шляпой выглядел как самый настоящий ковбой.
- Обязательно им нужно было выбрать самый холодный день в году, - проворчала Нора, поднимая воротник в попытке защититься от ледяного ветра, который дул сквозь еще не застекленные оконные проемы. - Из‑за ветра тут, наверное, вообще минус десять.
Ева достала телефон и проверила:
- Близко. Плюс пятнадцать.
- Ах, плюс пятнадцать? Тогда мне уже теплее, - пошутила Грейси.
- Ты говорила с мамой? - спросила Нора у Евы.
Ева нахмурилась и покачала головой. Несмотря на то что их родители были в разводе, а отец пользовался репутацией казановы, мама тяжело восприняла новость о том, что Синтия Ньюпорт когда‑то родила от него ребенка. И не менее трудно ей было принять тот факт, что Ева влюблена в Грэма и что ее внук будет носить фамилию Ньюпорт.
- Она привыкнет, - пообещала Нора, обнимая Еву за талию и легонько сжимая ее руку.
- Я знаю, - отозвалась Ева, явно сдерживая слезы. - Все равно неприятно.
Из трех сестер Ева всегда была самой стойкой, но из‑за беременности ее гормоны, наверное, пришли в полный хаос и заставляли ее лить слезы по поводу и без.
- Прости, - сказала Нора. - Не надо было об этом упоминать.
- Все будет хорошо, - произнесла Ева, но без свойственной ей обычно уверенности. - Просто нужно время.
Они немного помолчали, а потом Нора спросила Грейси:
- Так как прошел вечер в пятницу? Извини, что не смогла прийти. Совсем замоталась, планируя эту свадьбу.
- Все было отлично, - ответила Грейси. Хотя это воспоминания о субботе, а вовсе не о пятнице, наполняли ее душу теплом и разжигали пожар в ее сердце.
Нора нахмурилась:
- И все? Отлично? Никаких интересных слухов даже не расскажешь?
- Если честно, все слилось в какую‑то карусель. - Грейси взглянула на Еву, которая смотрела строго вперед, язвительно улыбаясь. Неужели она рассказала Норе, что Грейси пришла с Романом? Или о том, что она напилась?
Даже если и так - или если Норе рассказал кто‑то другой, - та не подала виду.
- Так вы собрали достаточно денег? - спросила Нора.
Грейси хотелось, чтобы она уже оставила эту тему.
- Я еще не говорила с Даксом, так что точно не знаю.
Нора взглянула на нее с удивлением:
- Я думала, ты в субботу первым делом помчишься это выяснять.
Первым делом она занялась кое‑чем другим - и вовсе не благотворительностью.
- У меня много дел на работе, - отозвалась Грейси, надеясь, что Нора переключится на что‑нибудь другое. Ей не хотелось думать ни о том вечере, ни о работе, ни о чем‑либо еще. Ей даже не хотелось сюда приходить. Хотелось только одного - снова оказаться в постели с Романом. А в то же время ее безумно пугало то, как быстро и легко возродилась их былая связь. Плохо… Они переступили черту, и Грейси боялась, что теперь не сможет шагнуть обратно. Она даже не была уверена, что хотела бы вернуться, и эта мысль ужасала больше остальных.
Как она хотела доверять Роману! Ну, почему она не может просто забыть о былых неприятностях? Однако прошлое ее не отпускало. А недоверие друг к другу в итоге способно разрушить любые отношения. А может быть, она сумеет все простить, и они будут жить долго и счастливо? Если, конечно, он этого хочет…
- Неужели это сестренки Винчестер? - сказал кто‑то позади них. Повернувшись, они увидели Брукса Ньюпорта - как всегда, с надменным выражением лица.
- Отлично, - тихо пробормотала Ева, впрочем, недостаточно тихо.
- Прости, не расслышал, - ядовито заметил Брукс.
Грейси не любила конфликты и обычно старалась оставаться в стороне от семейных разборок, но сегодня она не смогла промолчать.
- Тебе пора вырасти, Брукс.
Обе сестры в изумлении воззрились на нее, даже Брукс несколько опешил - но быстро нашелся:
- Выходит, маленькая избалованная наследница умеет говорить?
- Умеет, - отрезала Грейси и, хотя грубость была совсем не в ее стиле, твердо добавила: - И ее уже тошнит от ахинеи, которую ты несешь. Для твоей семьи сегодня особенный день. И тем, что ты не можешь вести себя по‑взрослому, ты оказываешь дурную услугу своим братьям и проявляешь неуважение к памяти собственной матери.
Бруксу явно не понравилось, что его охарактеризовали как незрелого самовлюбленного идиота, хотя таким он и был.
- Это твой отец проявил неуважение к моей матери, - надменно заявил он и вызывающе уставился на Грейси.
Та не осталась в долгу:
- Может быть, но твое поведение не делает тебя лучше, чем мой отец.
Брукс удивленно моргнул, и Грейси поняла, что этот комментарий его задел. Что ж, хорошо. Но прежде чем ситуация усугубилась, рядом с братом появился Карсон.
- Мы готовы начать, - сообщил он Бруксу.
Брукс посмотрел на Грейси и ее сестер, как будто хотел добавить что‑то еще, но потом повернулся и ушел.
- Все в порядке? - спросил Карсон.
- Да, - ответила Грейси. - Брукс в своем репертуаре.
Карсон печально покачал головой:
- Хотел бы я знать, почему он такой злой. Я понимаю, за что он сердится на Саттона, но нет причин втягивать в это и вас троих. Простите, если он вас расстроил.
- Мне кажется, я за всех нас могу ответить, что он нам безразличен, - отозвалась Грейси.
- Вы моя семья, - сказал Карсон. - Я не хочу, чтобы поведение Брукса повлияло на наши отношения.
- Поведение Брукса не связано с нашими отношениями, - успокоила его Нора. - Семья есть семья.
Грейси подумала, что они уже доказали это, приняв Карсона в качестве брата, несмотря на то что он родился в результате измены их отца. Несправедливо было бы перекладывать на него ошибки Саттона.
- Мне надо идти, - сказал Карсон. - Может, попозже еще поговорим.
Когда он отошел, Ева посмотрела на Грейси и спросила:
- Что это с тобой случилось?
Грейси почувствовала себя неловко.
- Разве я неправильно поступила, сказав Бруксу то, что думаю?
Нора рассмеялась:
- Черт побери, нет! Он ждал, что ты станешь защищать папу, а когда ты не стала этого делать, он даже не знал что ответить.
- Ты поставила его в тупик, - заметила Ева. - Это было очень круто.
Телефон Грейси завибрировал. Роман прислал ей сообщение. Открывать его было страшно: вдруг он написал, что случившееся - ошибка? Ее сердце забилось быстрее. Разблокировав телефон, она прочла: "Поужинаем у меня? А потом десерт?"
Грейси не смогла сдержать улыбку. Зря она беспокоилась. Роман явно не собирался все прекращать. Но как бы она ни хотела его увидеть, как бы ни ждала этой встречи, в глубине сознания шевелилась отчетливая мысль, что жизнь ее скоро сильно осложнится.
Пообещав Грэму и Бруксу, что Саттон расскажет, кто их настоящий отец, Роман сумел‑таки уговорить братьев встретиться с умирающим магнатом. Поэтому в следующую пятницу он опять приехал в поместье Винчестеров в надежде, что в этот раз Саттон все же скажет что‑нибудь конкретное. По словам Грейси, он уже несколько дней не выбирался из постели, и она боялась, что опухоль или лекарства - или и то, и другое - начали действовать на его мозг. Она навещала его каждый день, и он то вел себя как обычно, то вдруг скатывался в депрессию, а то неожиданно взрывался гневом по ничтожному поводу.
Роман не понимал, зачем нужно его присутствие. Но когда он спросил об этом Саттона, то получил в ответ загадочное: "Чтобы примирить нас". Грейси тоже хотела приехать, но отец ей запретил, и она, естественно, тут же уступила. Роман всегда удивлялся тому, какую власть имеет над ней Саттон. Грейси была одной из самых сильных, умных и толковых женщин, которых он когда‑либо встречал. Роману она никогда не давала спуску. Но как только рядом появлялся папочка, вся ее решительность куда‑то исчезала.
А вот в субботу она вела себя довольно решительно. Утром. Да и днем, и большую часть ночи тоже. В воскресенье Роман отвез ее домой, чтобы она могла переодеться перед мероприятием на площадке будущей больницы, а в понедельник вечером она снова приехала к нему… С тех пор они не виделись, хоть всю неделю болтали по телефону.
Итак, пламя страсти, которое сжигало их семь лет назад, не угасло. Но Роман заметил, что Грейси сдерживается. Это было понятно. Он сам не мог точно сказать себе, влюблен ли до сих пор - но не мог точно сказать и обратного. Хотя это не важно. Грейси ясно дала ему понять, что между ними только секс. Что она больше никогда не доверит ему свое сердце. Но они могли оставаться друзьями.
Друзьями, которые спят друг с другом. Что ж, с этим можно жить.
Когда Роман приехал к Винчестерам, Брукс и Грэм были уже там. К его удивлению, у изголовья кровати Саттона стоял и Карсон. Пришлось устроиться в спальне. Старик выглядел еще хуже, чем в их последнюю встречу.
Брукс и Грэм стояли в отдалении друг от друга.
- Ну наконец‑то! - рявкнул Брукс при появлении Романа. Тот посмотрел на часы: он явился даже на минуту раньше.
- Извини моего брата, - произнес Грэм одновременно раздраженным и смиренным тоном. - Мне пока не удалось найти лекарство от его тупости.
Брукс в ответ посмотрел на него с возмущением. Черт, как бы дело не дошло до драки!
Роман у изножья кровати - между двумя братьями. На всякий случай.
- Ну, раз мы все в сборе, давайте начинать, - еле слышно сказал Саттон. Он сидел, откинувшись на гору подушек.
Грэм подошел поближе к будущему тестю.
- Роман говорит, что у тебя есть информация о нашем отце.
- Это так.
- Я не очень понимаю, зачем мне надо было приходить, - сказал Карсон. - Я знаю, кто мой отец. Я не имею отношения к тому человеку, которого вы ищете.
- Это касается и твоей матери, - ответил Саттон.
- Говори уже! - рявкнул Брукс. Ему, похоже, было все равно, в каком состоянии находится его конкурент.
- Вы знаете, что я держу слово. Если уж я что‑то пообещал, то сделаю это, - сказал Саттон.
- Именно поэтому ты никогда ничего не обещаешь, - произнес Роман, и Саттон сухо улыбнулся одними уголками губ.
- Да, но как‑то раз я нарушил одно обещание. До недавнего времени я собирался унести эту историю с собой в могилу. - Саттон посмотрел сначала на Брукса, а потом на его брата. - Речь идет об обещании, которое я дал вашей матери.
- Твои обещания для меня ничего не значат, старикан, - отрезал Брукс. - Просто скажи, что хотел.
- Сначала вы должны дать слово, что то, что вы здесь услышите, не покинет пределов этой комнаты. - Он посмотрел на Романа. - Все четверо.
- Это моя работа, - ответил Роман. - Я не передаю никому информацию, которую сообщают мне клиенты на частных встречах.
Саттон перевел взгляд на Грэма. Тот кивнул и произнес:
- Конечно, - и угрожающе посмотрел на брата.
Брукс тоже с неохотой кивнул:
- Даю слово.
- Во‑первых, я хочу, чтобы вы знали: ваша мать была замечательной женщиной. Я никогда не встречал никого, похожего на нее. Ни до, ни после.
- Ни до, ни после чего? - спросил Брукс.